***
Улицы Конохи встретили её легкой теплотой и мягким ветерком, осторожно развевающим волосы. Цубаки сразу почувствовала умиротворение, вдохнув свежего воздуха. Оказавшись за пределами дома, она ощутила, как ей этого не хватало. — Ты что-нибудь знаешь о двухвостом биджу? — спросила Хошино, взглянув на подругу. Сара посмотрела на неё в ответ с легким удивлением. — Насколько я слышала, двухвостый принадлежит Кумо, — задумчиво проговорила рыжая, возведя задумчивый взгляд к небу. — У неё джинчурики ещё такая блондиночка, я видела её однажды. Лютая дама. А что? Цубаки обвела взглядом окружение и тише обычного сказала: — Похоже, эта биджу была знакома с нашей Годзэн. Мататаби спасла её. — Какая Мататаби? — непонимающе спросила Сара. — Это имя двухвостого биджу, — ответила Хошино. Рыжая присвистнула. — Вот бы встретиться с той джинчурики и попытаться что-то выяснить о Годзэн, — представила куноичи, скрещивая руки. — Но это практически невозможно. Даже если по каким-то совершенно случайным обстоятельствам я пересекусь с той джинчурики, едва ли она согласится помочь. — Ага, — согласилась Цубаки, вздохнув. — Гиблое дело. — А что ещё ты видела? — полюбопытствовала рыжая, посмотрев на подругу. — Да больше и ничего интересного, — ответила Хошино. — Но я заметила одну тенденцию, которая меня немного напрягает. — Какую? — нахмурилась Сара. — Видения Годзэн становятся более подробными и долгими, — ответила девушка, зябко поведя плечами: неожиданно подул холодный ветерок. — Раньше это были какие-то случайные отрывки её воспоминаний, а сейчас сны идут один за другим и напоминают подробный рассказ её жизни. И меня это пугает, потому что я не знаю, есть ли от этого какие-нибудь последствия. Сара открыла рот, чтобы сказать что-то, но в этот момент за их спинами раздалось спокойное: — Йо! И девушки так и подскочили от неожиданности, резко оборачиваясь, но позади них всего лишь стоял Хатаке Какаши, поднявший руку в приветственном жесте. Весь его вид говорил о какой-то безобидности и дружелюбности, но от его появления у Цубаки мурашки прошлись по коже. — Какаши-сэмпай! — с облегчением воскликнула Сара, опустив руку на сердце. — Вы нас напугали! — Простите-простите, — примирительно протянул шиноби, почесывая пепельный затылок. — Не хотел напугать двух очаровательных девушек. — О-ой, скажете тоже! — зардевшись от удовольствия и махнув рукой, сказала Сара, не прекращая улыбаться. — Вы тот ещё шутник! — Какие тут шутки, — посмеялся Какаши, взглянув на Цубаки, и та постаралась выдавить из себя улыбку в ответ. — Собственно, Сара, я только что от Пятой, она вызывает тебя. — Что, опять? — возмутилась девушка. — А не знаете, зачем? — Понятия не имею, — ответил мужчина. — Но тебе лучше поторопиться. Видишь ли, она в дурном настроении после того, как я опоздал. — Ясное дело, — с пониманием чего-то неведомого Цубаки хмыкнула рыжая. — Ну я пойду, спасибо! Цу, увидимся! И Сара побежала прочь, но на ходу, повернувшись и продолжая движение спиной вперед, изобразила выпрыгивающее из груди сердце и предобморочное блаженное состояние. Как бы не была напряжена в этот момент сама Цубаки, она подавила улыбку, смеясь про себя над тем, как любила её подруга комплименты в свой адрес. — Цубаки, верно? Девушка посмотрела на шиноби, который не спешил покидать её общество. В неё закралось странное подозрение. — Да, — кивнула она. — А вы — учитель Саске. Спасибо, что заботитесь о нём, — Цубаки слегка поклонилась ему, выражая мужчине тем самым свою благодарность и уважение. — О, не стоит, — как будто бы смутившись и посмеиваясь, проговорил Какаши. — Собственно, — его голос сразу же изменился, приобретая деловую интонацию шиноби, который подобрался к сути, — я бы хотел с вами поговорить. Теперь-то Цубаки поняла, зачем он устроил весь этот фарс, но легче от этого не стало. Она ужасно боялась этого человека, хоть и старалась не показывать это, следуя старым учениям шиноби не показывать свои эмоции, но они были так же сильны, как и любой первобытный страх. — О чём? — спросила она, холодея внутри. — Вы близки с Саске, не так ли? — поинтересовался Хатаке, жестом предлагая пройтись, на что девушка направилась вровень с ним. — Да, я знала Саске ещё ребенком, — сказала Цубаки, стараясь как можно дальше уйти от любого упоминания об Итачи. — Я бы сказала, что он для меня как младший брат, хотя я не уверена, что он сам считает меня родственной душой. — Если бы это было не так, вас бы рядом с ним не было, — заметил Какаши, косо взглянув на Цубаки. Та скованно улыбнулась. — Да, может быть. Так вы хотели поговорить о Саске? — спросила Хошино, коротко взглянув на шиноби. — Да, — ответил мужчина, и у Цубаки немного отлегло от сердца. По крайней мере она может не бояться, что Хатаке пришел обсудить приход Итачи в деревню. — Вы ведь знаете, что произошло с ним на экзамене чунина? Хошино посмотрела на Какаши и нахмурилась. Да, она знала, что с Саске что-то произошло на экзамене, но что именно, не знала, потому что Учиха упорно отнекивался и грубил, не желая вдаваться в подробности. Но девушка ещё до возвращения его старшего брата видела, что с ним что-то происходит, и странная печать у основания его шеи, которую она заметила уже в больнице, только подтверждала догадки. Цубаки покачала головой, глядя на джонина во все глаза. Тот коротко вздохнул, прикрыв глаза, словно он ожидал этого ответа, а потом сказал: — На втором этапе экзамена чунина на Саске напал Орочимару. У нас есть предположения, что он хочет сманить его на свою сторону. От услышанного Цубаки остановилась на месте, смотря на мужчину с ужасом. Внутри неё все покрывалось инеем от этой новости, и поверить в то, что он говорит, было невозможно. Какаши тоже остановился и встал перед девушкой, не вынимая рук из карманов. Ничто в нём не выдавало того, что он мог шутить. — Зачем ему это? — тихо спросила она, заламывая пальцы в напряжении. Какаши внимательно смотрел на неё, что-то обдумывая, и сказал: — Мы не можем знать точно, почему. — Но, погодите... — напряженно проговорила Хошино, хмуря свои темные брови, — с того времени прошло уже больше месяца. Почему вы говорите об этом только сейчас? — Это секретная информация, которую не положено раскрывать гражданским, — спокойно пояснил Хатаке. — Я долго думал о том, чтобы сказать вам об этом, и до сих пор во мне нет абсолютной уверенности, что мой поступок верен. Цубаки опустила взгляд, вздохнув, понимая мотивы шиноби. Если бы эта информация попала не в те руки, это было бы серьезным проколом. — Хорошо, — проговорила девушка, избегая смотреть в глаз Какаши. — Сейчас вы мне всё-таки сказали об этом, значит, вы тоже опасаетесь, что Саске может сделать глупость? — Да, — нехотя заметил мужчина. — Сейчас его состояние нестабильно как никогда прежде. Его сокомандница Сакура сказала о том, что он почти не разговаривает и мрачен, и сам я, навестив его недавно, убедился в этом. — Я знаю, — со вздохом согласилась Хошино. — Со мной он ведет себя точно так же. После того, как он столкнулся с Учихой Итачи, он сам не свой. И Цубаки тут же осеклась. Она старалась не заводить разговор в это русло, однако сама же сболтнула это запретное имя, тем самым подставив себя. Какаши взглянул на неё, словно в точности знал, о чем она сейчас думает, и Цубаки снова захотелось сбежать на край света. — Я пыталась поговорить с ним о том, что он должен преодолеть произошедшее и идти дальше, но Саске это только взбесило, — добавила Цубаки, желая вернуть шиноби на плоскость разговора об Учихе, а не о ней. — Поэтому я и переживаю, что он может совершить какую-то глупость. — Вам стоит поговорить с ним ещё раз, — сказал Хатаке после некоторого молчания. — Чем больше людей будет говорить с ним об этом, тем меньше будет вероятность, что Саске захочет уйти к Орочимару. Хошино взглянула на Какаши и моментально вспомнила слова Итачи. Учиха говорил ей, что знает своего брата лучше неё, и что вмешиваться девушке бесполезно. Решенное ли дело — уход Саске из Конохи, как это считал Учиха старший? Цубаки не могла с этим смириться, и шиноби перед ней это, кажется, понимал. — Я поговорю с ним, — твердо сказала Хошино, стиснув кулаки. — Постараюсь сделать это как можно осторожнее.***
Меньше, чем через неделю Саске должны были выписать, Цубаки узнала об этом от лечащего врача перед тем, как прийти к нему в палату. К её счастью, в этот раз Сакуры там не было, и Цубаки с облегчением подумала, что ей не придется выпроваживать влюбленную по уши девчонку, чтобы поговорить с Учихой наедине. Когда Хошино вошла в палату, юноша приветствовал её коротким и безынтересным взглядом, после чего отвернулся. Цубаки села на стул у кровати, чуть наклонившись для того, чтобы взглянуть в его лицо. — Как самочувствие? — поинтересовалась она. — Нормально, — сухо ответил Саске, не поворачиваясь. — Тебя давно не было. Девушка слегка улыбнулась и выпрямилась. — Я всю неделю болела, поэтому не могла прийти, — ответила она. — Ясно, мне всё равно, — ответил Учиха, и улыбка пропала с лица Хошино. Какие же всё-таки подростки проблематичные. Цубаки с трудом вспоминала своё детство, но была всё-таки больше чем уверена, что не вела себя подобным образом. И, несмотря на то, что Саске пережил куда более глубокую травму, чем она, разве это дает ему право вести себя с ней подобным образом? — Зачем ты это говоришь, если это неправда? — спросила Цубаки, нахмурившись. — Не обязательно отталкивать людей, которые любят тебя и хорошо к тебе относятся. Саске ничего не отвечал. — Посмотри на меня, — попросила девушка. — Оставь меня в покое, — сказал Учиха, по-прежнему не желая смотреть на Хошино. Цубаки вздохнула, вспоминая, что хотела осторожно поговорить с ним об Итачи, но у неё было ощущение, что ничего хорошего из этого не выйдет. Саске совершенно не расположен к общению. — Я встретила Какаши-сэнсея по дороге сюда, — сказала девушка. — Он рассказал мне, что на тебя положил глаз Орочимару, и что все переживают о тебе. Учиха молчал, и Хошино видела, как его пальцы сжались на простыне. — Почему ты не хотел говорить мне про это? — спросила она. Саске повернулся к ней и одарил её таким холодным взглядом, что ей стало не по себе. — С какой стати я должен говорить тебе об этом? — надменно спросил он. — С чего ты взяла, что тебя это касается? Цубаки, преодолев ошеломление, разозлилась. — Ты и сам знаешь, почему, — стараясь говорить как можно спокойнее, ответила Хошино. — Это не ваше дело! — выкрикнул он, окончательно теряя самообладание. — Никто из вас не имеет к этому отношения, это касается только Учиха! — Ты стал слишком эгоистичен, — холодно сказала Цубаки, машинально поднимаясь и становясь тем самым выше его. — У тебя есть люди, которым ты небезразличен, и ты перестал понимать, насколько это важно. В нашем мире не все могут похвастаться этим, у некоторых жизнь отбирает самое последнее. Да, твой клан уничтожен, это действительно было ужасным событием, которое ты никогда не сможешь забыть, но с тех пор ты перестал быть одиноким. Твои сокомандники, твой учитель и я — очень переживаем за тебя. Цубаки перевела дух, и добавила: — Саске, ты для меня всё равно, что член семьи. Я не могу игнорировать то, что происходит с тобой, приносит мне боль. Мы с тобой в одной лодке, и ты не можешь оттолкнуть меня после того, как это произошло... — Этот ублюдок убил мою семью, и ты предлагаешь мне просто забыть это? — прорычал Учиха, прерывая девушку. — Забыть это так же, как ты, а по ночам реветь в подушку? Цубаки вся похолодела от его слов, неосознанно отступая назад. — Я не стану таким же, как ты! Ты делаешь меня слабым, а одно твоё присутствие выводит меня из себя! Ты никогда не понимала меня, потому что ты — не моя семья. Крик мальчишки прервался шлепком, отозвавшейся эхом по палате. Саске, чья голова мотнулась в сторону, замер в этом положении, не до конца веря в то, что произошло, а Цубаки с поднятой дрожащей рукой чувствовала, как эмоции переполняют её до краев. А потом её рука бессильно опустилась, и девушка словно во сне поплелась прочь из палаты. Хошино не слышала ничего вокруг, она тупо перебирала ногами, инстинктивно направляясь по обычному пути к выходу, а в голове её звучали слова, которые так долго не давали ей покоя. «Я знаю своего брата куда лучше тебя. Что бы ты ни делала, однажды он захочет отыскать меня.» Смирись. Цубаки со всей силы ударила кулаком по стене, стиснув челюсти от обиды и злости. В этот момент она как никогда раньше ненавидела человека, которого любила когда-то.