_______________________________________________________________
- Просыпайся, мой прекрасный принц, - проворковал над ухом до зубной боли слащавый и пугающе знакомый голос. Джон в ужасе распахивает глаза и резко садится. Все тело вопит, протестуя, но резкая боль помогает проснуться еще быстрее. Самое главное разочарование дня – ему это не приснилось. Совершенно реальный довольный собой Джим Мориарти сидит в совершенно реальном кресле в одной с Джоном совершенно реальной незнакомой комнате. - Можешь не торопиться, - Мориарти улыбается, пока Джон рассматривает его и огромную кровать, в которой проснулся. – Я никуда не денусь. - Очень жаль, - хрипит Джон. Рана на шее мешает крутить головой в поисках выхода. Да еще и логика подсказывает, что Джим все предусмотрел, чтобы пленник никуда не делся. Джон опускается обратно на подушки, у него все еще кружится голова, поэтому он лежит и смотрит на Мориарти, мысленно уговаривая того оказаться дурным сном. Не без удовольствия он замечает, что правая рука злобного гения перевязана, а на правой стороне лица в беспорядке понаклеены пластыри. Этому засранцу тоже нехило досталось во время взрыва. Мориарти поглаживает раненую руку и ждет от Джона более вразумительных слов, или просто наблюдает. Комната, в которой они находятся, огромна. Джон лежит на необъятных размеров кровати, над ним натянут бархатный балдахин, самого Джона окружает шелк богатой расцветки. Вот это камера для заложника… Зачем? Джон оценивает свое состояние и возможность убить Мориарти. Как быстро он сможет вскочить и врезать этому говнюку? Как быстро сюда ворвутся люди криминального консультанта? Не надо быть гением, чтобы оценить свои шансы на успех как нулевые. Поэтому Джон даже не пытается. Он просто осматривается. Он не видит ни одного окна. Значит ли это, что они под землей? Или специально для пленников все окна заделали? Внимание Джона как раз привлек большой комод из красного дерева, когда Джим, наконец, заговорил. - Ну, как? Нравится? - Слишком помпезно, на мой взгляд. Но для тебя, наверно, в самый раз, - у него так болит все тело, а голова сильнее всего, что ему даже не страшно и совершенно некогда думать. Ах да, и он все еще надеется, что это сон. - Вообще-то, это местечко – мое недавнее приобретение. Его оборудовал еще прежний хозяин, - Джим тоже с интересом рассматривает вычурные с позолотой обои. – Я еще не успел привнести сюда своей очаровательной индивидуальности. Ты знаешь, а ведь… - Зачем я тебе нужен? – сухо перебивает его Джон, ему сейчас точно не до обсуждений интерьера. - Мне нужен доктор. Видишь? – Мориарти подается ближе, демонстрируя свои раны. - Ты мог бы нанять кого-нибудь, кто не желает тебе долгой и мучительной смерти. - Мне нужен лучший… И поверь, ты не захочешь меня убивать. - Это почему же? – Джон стискивает кулаки, злость вскипает и бурлит внутри него, а он не может позволить себе даже ударить этого человека. Джим встает с кресла, садится на кровать и склоняется к Джону, к его уху, совсем близко. Лицо доктора каменеет в его стремлении отстраниться от происходящего. Дыхание Мориарти обжигает его щеку. - Подумай хорошенько, мой сладкий, - шепчет он. Джону не в первой слышать этот шепот, мягкий и зловещий, поэтому он не шевелится, даже почти не дышит, до тех самых пор, пока Джим не покидает его «покои» напоследок подмигнув ему._______________________________________________________________
Лечить там особо нечего. Все, что требуется от Джона, это регулярно менять повязки и обрабатывать раны и ожоги, которые благополучно зажили бы и без его участия. Джону и самому требуется врачебная помощь, разумеется, он этого не признает, но не сопротивляется, когда каждый день его навещает Безымянный Доктор. Тогда, в бассейне, Шерлок все же нажал на курок. На что он там рассчитывал, Джон так и не выяснил, и, похоже, не особо горел желанием знать. Когда щелкнул затвор, доктор Уотсон сорвался с места, толкая Шерлока в воду, пытаясь одновременно закрыть его своим телом. Взрыв оказался довольно-таки слабым, шрапнель, которой было минимальное количество, весьма неудачно чиркнула Джона по шее, от внезапной боли он захлебнулся водой и потерял сознание. После, уже в больнице, Шерлок рассказал, что Джон был «мертв» 4 с половиной минуты, и попросил так больше не делать. Больше они об этом не разговаривали, потому что Шерлок в тот же вечер сбежал из их общей палаты искать Мориарти. «А мог бы и не торопиться, - с иронией думает Джон. – Вот я с места не сдвинулся и «нашел» Джима Мориарти, даже получил доступ к телу». Джон смотрит на результаты своей работы, проводит пальцем по свежим розовым рубцам и при этом тотально игнорирует болтовню Мориарти, хотя это единственный человек, который с ним тут разговаривает. Это чертовски бесит. Пару раз он пытался заговорить со своим коллегой. Это был такой черствый сухарь с железными нервами, который за некороткую свою жизнь выработал способность полностью отстраняться от своих пациентов, как от людей, но при этом превосходно лечил их. Это Джон выяснил исключительно на своем примере, других ему не предоставляли. Девушка, которая прибиралась в его «клетке» смотрела на него с таким же выражением лица, с каким рассматривают любопытный, но неуместный в данной обстановке предмет мебели. Охранявшие его «солдатики» почти никогда не переступали порог его комнаты. Общаться с Джимом он хоть и отказывался, но не переставая наблюдал за ним, когда тот был рядом. Обрабатывая раны и ожоги, пока те не зажили окончательно, он сумел выявить лишь два правдивых выражения лица: боль и любопытство. И даже тогда не был до конца уверен, что Мориарти не притворяется. Будучи в полном одиночестве, т.е. большую часть своего времени, Джон думал о том, что происходит снаружи. Ищет ли его Шерлок? Если да, то как удачно эти поиски идут? Шантажирует ли Джим его друга? Если да, то, как на это реагирует Шерлок? Куча вопросов и ни одного ответа в этом прекрасно вентилируемом, закрытом, искусственно освещенном пространстве. Размышления сводили его с ума, действовать ему особо не позволяли. Он, прихрамывая, обследовал всю комнату, простучал стены, перевернул все вверх дном, нашел четыре камеры слежения, дотянуться и уничтожить смог две из них. Это занятие убило всего два жалких дня, а после к нему, аплодируя, зашел Мориарти. Джон бросился на него с кулаками, резкая боль пронзила его шею, чуть ниже свежего шрама. Мир покачнулся и погас. Вскоре он проснулся в прежней спальне, на своей кровати, а вокруг царил отвратительнейший порядок, словно ничего и не происходило. Не стоило даже задаваться вопросом насчет уничтоженных камер, их без всякого сомнения заменили на новые. От досады Джон швырнул подушку в ночник, тот рухнул на пол и с грохотом разлетелся на куски. Джон остался лежать в кромешной темноте. Когда он проснулся в следующий раз, включили верхний свет, на тумбочке стоял новенький ночник. Джон бы и его разбил, но как-то постеснялся делать это в присутствии Мориарти. - А я ведь как раз собирался позвонить твоему другу, но… передумал, - Джим ухмыляется, наблюдая, как тревога и злость отображаются на лице Джона. – Шерлок может и подождать, так ведь? - Что тебе от меня нужно?! – взрывается Джон. – Я ничего не знаю о Шерлоке! Ни о его слабых местах, ни о его привязанностях. Да, мы друзья, но я о нем НИЧЕГО не знаю! Да он меня другом называет, чтобы окружающим доказать, что таковые могут у него быть, а они, как были недоразвитыми кретинами, так ими и останутся. Слова сами срываются с его губ. Да, он действительно так думает, и ему тошно от того, насколько он может оказаться прав. А Джим слушает его и, скотина, улыбается. Джон поджимает губы от досады, стыда… и страха. - Я и так все знаю о Шерлоке Холмсе, мой сладкий, - снова щебечет он. – И я не шантажирую его тобой. Не то время. - Да, уже поздно, черт побери! – Джон вскакивает с кровати, становится с противоположной от Джима стороны кровати и сжимает кулаки. Он ничего не может сделать ему, новая доза транквилизатора его совсем не вдохновляет. Джим видит его затравленную ярость и сидит так расслабленно, будто по телеку это смотрит, будто ему ничего не угрожает. - Отложим игры с Шерлоком. Пока я не выясню кое-что… - Что именно? - Вот-вот, я пока еще сам не знаю, - задумчиво тянет Джим. – Но это тааааак увлекательно. Мориарти радостно потирает ладони, как в предвкушении праздничного ужина, а потом уходит, после его ухода гаснет свет, только новый ночник остается гореть. Джон, наконец, разбивает и его. Спустя десятки разговоров и десятки новых ночников, и пару новых кресел, Джон пытается сбежать. Либо это и правда был удобный случай, либо у него сдали нервы и поехала крыша. В любом случае у него ничего не получилось. А еще Джон жалеет, что вообще пытался, потому что Джим Мориарти не дурак заняться воспитанием. У Джона заплыл один глаз, и вывихнут большой палец на правой руке. Безымянный Доктор обрабатывает его позорные ссадины, а Джон здоровым взглядом наблюдает за тем, как Джим строчит кому-то длинные смс-ки. А потом набирает чей-то номер, со скучающим видом прикладывает телефон к уху. Джон еще ни разу не слышал, как Джим разговаривает по телефону. И теперь ему противно, потому что он снова слышит этот шепот. - Я хочу, чтобы оказал мне услугу… особого рода. Да… Нет-нет… подробности почтой, как всегда… целую, - Джим отключает телефон и, наконец, обращает внимание на Джона. Он цокает языком и качает головой. Сердце Джона пропускает удар. - Я, правда, не собирался этого делать, Джонни. Через два дня или через три (у Джона уже были серьезные проблемы с чувством времени) Джим возвращается с колой, попкорном и ноутбуком. Он предлагает Джону сесть за стол и придвигает стул, чтобы усесться рядом. Он заранее берет в руки стакан с кока-колой и включает компьютер. Джон наблюдает за происходящим на экране, не отрывая глаз, даже не моргая. Его глаза болят, но он все равно не моргает, впитывает каждый кадр. Его руки дрожат от злости, беспомощности, от его бесполезности в данный момент. Чувства вины, ужаса и ярости охватывают его тело и не дают пошевелиться. Когда Шерлок перестает двигаться, но видно, что он дышит, марионетки Мориарти оставляют его в покое. И тогда за кадром слышны сирены полицейских машин. Преступники спасаются бегством, один из них хватает Шерлока, другой что-то ему говорит, и тот, чертыхнувшись, отпускает бессознательного детектива и скрывается из виду. Когда его друг словно тряпичная кукла безвольно рухнул на пол, Джон не сдержал судорожного вздоха. Джим шумно втягивает остатки колы через соломинку. Джон только сейчас осознает, что зачинщик всего этого кошмара сидит подле него и беззаботно уплетает попкорн. Тогда Джон разворачивается к нему всем корпусом и бьет, со всей силы. Джим падает на пол, и едва успевает приподняться, когда Джон переворачивает стол и хватает его на лацканы дорогущего пиджака. Он успевает ударить еще несколько раз, когда его оттаскивают в сторону и прижимают к полу. Он кричит как резаный, извивается, пытаясь вырваться, добраться до Мориарти и убить его. Его глаза ослепляет злость и боль, в ушах стоит шум, он едва соображает. Когда способность более или менее здраво мыслить возвращается к нему, в комнате уже никого нет. О реальности произошедшего свидетельствует перевернутая мебель и разбитый ноутбук. Через час или даже меньше, он все еще сидит на полу, не в состоянии пошевелиться. И тогда дверь в его спальню распахивается настежь. К нему врывается высокий худощавый мужчина. Желваки на его впалых щеках сокращаются под гладко выбритой кожей, в глазах пылает гнев. Джон не успевает даже толком сгруппироваться, когда на него обрушиваются удары, один за другим. Ярость, с которой незнакомец избивает его, причиняет не только физическую боль, хотя сложно было бы сконцентрироваться на чем-то еще. За Мориарти есть, кому заступиться, когда у Джона не хватает сил даже делать вид, что он защищается. Когда сознание уже ускользает от него, он словно сквозь туман слышит крик Мориарти: - Себастиан! Джон не успевает подумать, что за эмоцию он слышит в голосе Джима. Но она там определенно присутствует…________________________________________________________________
Ему завязывают глаза и вкалывают морфин. За последнее он им очень благодарен, хотя толком ничего не соображает. Уже после, вспоминая свои ощущения, он понимает, что его вывозили куда-то на обследование. Он помнит холодное прикосновение переносного рентген-аппарата и прохладный проводящий гель для ультразвукового исследования, но не факт, что ему показалось. Когда он открывает глаза, по-настоящему открывает, а не выплывает из мучительного сна, чтобы снова им забыться, то обнаруживает, что опять находится в осточертевшей ему кровати. Рядом сидит Джим. Джон тяжело вздыхает. Его тело вопит от усталости. Но, превозмогая боль, он напрягается, готовится в случае чего обороняться. - Ты ведь так ничего и не понял, Джонни-бой, так ведь? Джон качает головой. Единственное, что он сейчас понимает, это то, что синяк на скуле Джима «цветет и пахнет» примерно вот уже третий день. Следовательно Джон провел в наркотическом бреду не менее трех суток, а это плохо. Плохо и то, что он не прочь туда вернуться и на более долгий срок. А к чему клонит этот гавнюк ему не просто не понятно, ему, пожалуй, даже глубоко наплевать. Джим закатывает глаза, наблюдая за этим напускным равнодушием. - Шерлок идет на поправку. Его брат уж позаботится о том, чтобы на этот раз наш общий друг прошел полный курс лечения. Ничего, через недельку будет как новенький. Джим встает с кресла и (у Джона даже дыхание перехватывает от возмущения) ложится рядом. Джон мечется между желанием отпрыгнуть подальше и задушить ублюдка, но любое движение отзывается невыносимой болью, поэтому он не шевелится. И пока он рассчитывает, сколько продержится в схватке с пышущим здоровьем Мориарти, тот снова начинает говорить. - Сначала я думал, что все дело в Шерлоке Холмсе. Но каково было мое удивление, когда я понял, что ошибался, - Джим лежал совсем рядом, Джон сквозь одеяло чувствовал тепло чужого тела, и тошнота комом подступала к его горлу. - Видишь ли, мой сладкий, ты единственный, кто сумел так близко подобраться к Шерлоку Холмсу… - Я с ним живу, - шипит сквозь зубы Джон. - Не перебивай меня, малыш. Единственный, кто сумел так близко подобраться к Шерлоку и обманул его… Джон развернул голову к Джиму так быстро, как только мог. - Ты обманываешь его с самого первого дня вашей встречи. Как же ты ловко сумел скрыть от него свои… чувства. Джон горько усмехается, такого прокола он от Джима Мориарти никак не ожидал. Он, что, дебил? Да его [Джона] отношение к Шерлоку не смог бы разглядеть только одновременно слепой, глухой и контуженный человек, и то, у него бы возникли некоторые подозрения. Шерлок все прекрасно знал, просто не обращал внимания. Он же четко дал понять… - О, я знаю, в каком направлении сейчас ворочаются твои мысли, детка. Ты глубоко не прав, - снова говорит Джим. – Видишь ли, мой сладкий, Шерлок всегда дает таким как ты, влюбленным в него по уши, от ворот поворот. Все его романтические (если такое определение применимо к Холмсу) отношения были обречены на провал, и жутко отвлекали его. Поэтому стоило появиться на горизонте очередному поклоннику, он стрелял на поражение. Есть, конечно, исключения, но они ведь только подтверждают правило, верно? Так что же ты за человек? Раз само подсознание Шерлока не дает ему увидеть то, что лежит на поверхности, пытаясь сохранить вашу дружбу. И пока я это не выясню, ты никуда отсюда не денешься. Джим водит пальцем по одеялу и внимательно смотрит в разбитое лицо Джона. Отголоски морфина обедняют мимику, делают этот разговор не таким уж и интересным. Не дождавшись никакой реакции от Джона, Мориарти встает и направляется к выходу. - Кто такой Себастиан? – вдруг бросает вдогонку Джон. - Ты гляди, запомнил. А я решил, что ты уже отключился к тому моменту, - лицо Джима выражает такую фальшивую радость, что Джону не терпится это лицо разбить, впрочем это чувство у него постоянное. – Себастиан один из моих людей. - У него есть имя, - бормочет Джон и отворачивается. Джим это никак не комментирует и просто уходит. Джон быстро идет на поправку и совсем не третирует Безымянного Доктора, позволяя тому выполнять свою работу. Он должен быть в хорошей форме. Шерлок даст ему знак или придет сам. И тогда Джон не подведет его. Он больше не бьет Мориарти, и не ломает мебель. Он хорошо питается. Он ждет. И твердо верит, что делает это не зря. А еще он разговаривает с Джимом. Он спрашивает про Себастиана. На любые слова Джима, он только и делает что интересуется, как поживает именно этот человек. Он помнит тот взгляд Себастиана в их первую и единственную встречу. В похожей ситуации он мог бы увидеть этот взгляд в зеркале. - Я не такой, как он, - сегодня у Джима уставший вид. Это интересно. - Не такой, как Себастиан? – Джон уже чувствует мозоль, которую ему натирает это имя, но все равно не отступает. - Не такой, как Шерлок. А Себастиан не такой как ты. Я знаю, о чем ты думаешь, какие параллели проводишь. Я делаю то, что делаю, не ради удовольствия, не из любопытства, и уж тем более не разгоняю скуку, подобно твоему драгоценному сожителю, - в темных глазах Мориарти промелькнуло что-то очень смахивающее на откровенность. И как бы Джон не противился, он попался на крючок, ему захотелось больше. Джим возвышался над ним, с виду по обыкновению спокойный, но будто сдерживающий внутри разрушительную стихию, бушующую в нем. Джон качает головой, отгоняя наваждение. - Тогда зачем? Джим хватает Джона за подбородок и долго всматривается в его лицо. Взгляд у Джона прямой и открытый, злобы нет. Он уже устал злиться. Он просто смотрит в ответ и ждет. - Так надо, - отвечает Мориарти.________________________________________________________________
Джон закончил свою ежедневную тренировку и уже принял душ. Когда он выходит из ванной, с его волос еще капает вода. Его это не волнует, как и присутствие Мориарти. Он медленно, пуговку за пуговкой, застегивает дорогущую рубашку, которую ему предоставил Мориарти. Когда ты в плену и тебе тотально нечем заняться, то учишься тратить как можно больше времени на всякую ерунду. Когда рубашка наконец-то заправлена в брюки, Джим нарушает молчание. - Он не придет. Джон резко разворачивается к нему. Предупреждая самые ужасные предположения, которые уже начали формироваться в сознании пленника, Джим добавляет: - Он жив и здоров, но тебя спасать он не станет. - Тогда почему я все еще здесь? «Почему я все еще жив?» - это он спрашивать вслух все же не решается. - Сколько раз тебе объяснять? Дело не только в Шерлоке Холмсе, - Джим ставит на столик свой недопитый мартини и подходит ближе. - Тогда в чем? – если Джон попробует, то вряд ли сможет описать, как сильно ему надоели эти игры. - Кажется, я начинаю понимать, - говорит Джим. Почему Джону слышится в его голосе грусть? - Понимать что? – Джон пытается схватить Джима за руку, но тот отстраняется и разворачивается к выходу. - Мориарти? Дверь закрывается. - Джим?!... Блять!