***
Василиса несмело коснулась босой ступнёй прохладной воды и тихо ойкнула: волна лизнула ногу и тут же окатила её брызгами до самых колен. Огневой было страшновато заходить дальше. Дома её встречи с водой заканчивались на душистой ванне и тазе с водой для умывания. Ещё в детстве отец несколько раз свозил её на небольшое лесное озеро, там Василиса, хоть и плохонько, но научилась плавать, однако тогда она всегда доставала ногами до дна, а площадь озерца ненамного превышала размеров вышеупомянутой ванны. Теперь же перед ней расстилались бескрайние тёмно-синие просторы, море дышало солёным ветром, шевелилось раскатистыми волнами, жило своей особой, таинственной жизнью. Полоса у горизонта казалась чёрной, и Василиса не могла себе даже представить, какая там глубина. С внутренней дрожью Василиса подумала, кто или что может скрываться в тёмной толще воды. — Поберегись! — Огневой пришлось поспешно отскочить в сторону, когда мимо стрелой пронеслась Захарра, беззастенчиво раздевшаяся до нижнего белья, с дикими брызгами плюхнулась в воду и быстрыми гребками проворно поплыла дальше, на глубину. Чёрный Треугл, уже сидевший по шею в воде, насмешливо фыркнул и бесшумно ушёл под воду, лишь мелькнули на поверхности гладкие мышцы спины. — Боишься? — за правым плечом нарисовался Броннер, и Василиса развернулась к нему лицом. Тот стоял в расстёгнутой рубашке, засунув руки в карманы штанов, и с любопытством смотрел прямо на неё. Светлая бровь была приподнята, в зелёных глазах плясали смешливые искры, а свеженький фингал застенчиво переливался красным и синим. — Ничего я не боюсь, — насупившись, буркнула Василиса и пренебрежительно фыркнула. Вот ещё, станет она делиться своими страхами с разбойником. С него станется швырнуть её куда-нибудь поглубже, лишь бы посмеяться над ней. Вот только не того разбойника она опасалась. — Эй, Огнева! — Вынырнувший из воды Фэш, отфыркиваясь, смерил её настойчивым, выжидающим и безусловно ехидным взглядом: — Ты чего там к бережку приклеилась? Клянчила у меня воду, клянчила, а как целое море перед ней раскинулось, леди сразу сдулась! — Ничего я у тебя не клянчила! — тут же возмутилась Василиса, складывая руки на груди, — И вообще... Холодно уже купаться, вечер же! Я лучше потом... как-нибудь. — Огнева мысленно чертыхнулась: конечно, он ей не поверил! Она бы ещё заикаться начала и побагровела, как помидор! — А кто говорит про купаться, леди? — вкрадчивый тон похитителя девушке совсем не понравился, а от лукавого взгляда по щекам всё же пошёл предательский румянец, — Зайди чуть подальше, умойся, где вода почище, и выходи обратно на бережок, кто мешает? Василиса недоверчиво сузила синие глаза. — И ты меня не тронешь? — Как тебе такое в голову пришло? — оскорбился Треугл, прижимая руку к обнажённой груди, отчего Василиса поспешно отвела взгляд, но упрямо поджала губы. Нарочито тяжело вздохнув, Драгоций сдался и скучающе произнёс: — Даю слово, что не стану тебя топить. Огнева собиралась дерзко высказаться о том, что слова преступников ничего не значат, но потом передумала: на её выходку Треугл ответит собственной, а смыть жар, пыль, пот и копоть ужасно хочется. В конце концов, она зайдёт совсем не далеко, замочит лишь край штанов (который уже и без того мокрый) и высохнет быстро, а если заметит что-то подозрительное, сразу выскочит на сушу. Решившись, Василиса коротко кивнула и мелкими, осторожными шажками зашла в воду, которая оказалась прохладной, но ласковой. Огнева медленно шла, пальцы ног утопали в мягком песке, а частицы потревоженных водорослей зеленоватым вихрем кружились вокруг неё. Намокшая ткань плотно облепила ноги, пуская холодные мурашки по всему телу. Когда глубина стала выше колен, но ниже пояса, Василиса остановилась, зачерпнула ладонями воды и с наслаждением умылась. Иссушенное горло требовало влаги, и Огнева с любопытством облизала губы. Вода была солёной, как описывалось в пыльных книгах, удивительной, но абсолютно точно не питьевой. — Как водичка, миледи? — ехидный голос Треугла раздался несколько ближе, чем Василиса запомнила, поэтому она резко обернулась на голос и с подозрением уставилась на ухмылявшегося разбойника. Тот лениво качался на волнах, вид имел расслабленный и плутоватый, а голубые глаза были мирно прищурены, скрывая под чуть опущенными веками игриво-насмешливые искорки. — Прекрасно, — настороженно буркнула Василиса, оценивая своё стратегическое положение: от берега недалеко, но при желании Треугл может отрезать ей путь; глубина вроде небольшая, хотя с этим прохвостом возможно и в кружке утонуть. — Мокрая, солёная... с водорослями. Драгоций смерил её лукавым взглядом. — Чудесно, — мурлыкнул он, — как ёмко и точно вы раскрыли всю суть водной стихии, леди Огнева. Я поражён. — Внезапно он глянул на воду за её спиной, и его глаза округлились от удивления и, возможно, ужаса: — Ого, да это медуза! Здоровенная! Тоненько взвизгнув, Василиса подскочила, разворачиваясь прямо в прыжке, и... Волна подкралась незаметно. Поглощённая наблюдением за Треуглом, Огнева не обратила внимания на увеличившийся шум прибоя, за что и поплатилась. Мокрая с головы до ног, злая, как тысяча морских чертей, Василиса, отфыркиваясь и отплёвываясь от воды, попавшей в нос, рот и даже уши, молча и медленно пошла на Чёрного Треугла, сверкая потемневшими от ярости глазами. — Я сейчас сама тебя утоплю! — заявила она, не обращая внимания на изумлённых воплями Захарру и Маара. В этот раз Чёрный Треугл получит своё. Василиса намерена с ним разобраться. В этот момент, исполненный праведным гневом и непоколебимой решимостью проучить похитителя, нечто склизкое, мягкое и почти невесомое коснулось Василисиной щиколотки, не скрытой тканью штанов. Мельком опустив взгляд, Огнева тут же растеряла весь свой боевой запал: крупная медуза с тёмно-синей бахромой на шляпке доживала свои последние часы на неспокойном мелководье. Не думая больше ни о чём, Василиса, издав дикий вопль, бросилась на берег. Чёрный Треугл от души хохотал, качаясь на волнах.***
— Если ты думал, что это смешно, то ничего подобного, — сообщила Василиса, шмыгая носом и ёжась от холода. Чёрный Треугл, вразвалочку вышагивающий рядом, скосил на неё глаза и коротко хмыкнул. — Помилуй, леди, — протянул он, с удовольствием подставляя лицо под свежий ветер, — откуда я мог знать, что ты так смачно словишь личиком волну? И уж поверь, медузу в море не я запустил. Но в одном ты права, — тут он ехидно подмигнул, послав Василисе фирменную ухмылочку, — я действительно думаю, что это смешно. — Ты ужасен, ты знаешь об этом? — закатив глаза, вкрадчиво поинтересовалась Василиса и снова шмыгнула носом: в мокрой одежде на ветру было зябко и очень неуютно. — Конечно, леди, я ужасен, — буднично подтвердил Чёрный Треугл; его волосы, не до конца высохнув, спускались на лоб и шею крупными тёмными кольцами и мягко подскакивали на каждом шагу, — я же твой похититель, в конце концов. Вечерело, и ветер становился всё холоднее. Разбойники, леди и кобыла, искренне обиженная тем, что ей не дали поплескаться и оставили привязанную к какой-то здоровой коряге (на вид более пугающей, чем все пучины морские), устало брели вдоль берега в сторону показавшихся уже портовых огней. — Долго нам ещё? — процедила Захарра, которой на этот раз выпала честь тащить за собой вредную лошадь. Чёрный Треугл неопределённо хмыкнул и едва заметно сверкнул глазами. Не знай она своего брата, Драгоций-младшая даже не заметила бы этого жеста, но разбойница знала, и увиденное Захарре не понравилось. — Братец? — угрожающе позвала она, сузив карие глаза. — Сестрица? — практически проворковал Треугл и легко рассмеялся: — Не переживай, Захарра, ещё немного, и окажемся на корабле. — У тебя какой-то определённый на примете? — уточнила она, мельком посылая Маару тревожный взгляд, едва уловимый в наступающей темноте. — Разумеется, — Фэш лихо подмигнул. У него было чудесное настроение, поэтому подвох заподозрили все, даже Василиса.***
Не смотря на поздний час, в порту было светло и шумно. Огни костров, фонарей и свечей освещали внушительные постройки и корпуса пришвартованных кораблей, покачивающихся на волнах с мягким скрипом в наступившей морской темноте. В порту тут и там сновали люди. Просоленные моряки, крепкие грузчики, статные капитаны и дамочки лёгкого поведения — кого тут только не было. Богатые торговцы в цветастых нарядах, говорившие на незнакомых наречиях и предлагавшие иноземные товары, босоногие ребятишки, на ровне с прожорливыми чайками подбиравшими каждую крошку, бродячие собаки, кошки, корабельные крысы и даже крикливые попугаи — ночной порт был полон жизни и, очевидно, совсем не знал, что такое сон. Чёрный Треугл старался идти малолюдными местами, при этом даже не пытаясь специально прятаться, осознавая, что излишняя скрытность лишь привлекает нежелательное внимание. Задержавшись у какой-то тёмной халупы буквально на пятнадцать минут, он вернулся к оставшейся его ждать компании вместе с беззубым стариком. Тот придирчиво осмотрел кобылу, неопределённо цокнул языком, но всё же кивнул и высыпал в ладонь довольного Треугла горсть монет. В итоге сделка была заключена, лошадь обзавелась новым хозяином, а Фэш разжился золотишком. Маар и Захарра вздохнули с нескрываемым облегчением, избавившись от кобылы и даже не поклянчив у Треугла своей возможной доли. Лишь Василиса проводила исчезающую в темноте лошадку печальным взглядом, ведь, несмотря ни на что, уже успела немного к ней привязаться. Тем более, дома ей не раз внушали, что лошади — не разовое средство передвижения, а верный, разумный товарищ, незаменимый в пути и бою. — Идём, Огнева, — призывно махнул рукой Фэш, — до конца дня нам предстоит ещё одно небольшое путешествие. — Путешествие? — Захарра навострила уши и сузила карие глаза. — Какое, к чёрту морскому, путешествие? Мы на месте. Вот он порт, вот корабли. Который из них наш? — О, ты торопишься с выводами, сестрёнка, — добродушно заметил Фэш, лукаво прищурив один глаз. — Корабли кораблями, вот только нужный нам пришвартован не здесь, а на Дикой заводи. — Погоди-ка, — разбойница недоверчиво сдвинула брови и вдруг широко распахнула глаза от изумления: — да ты спятил! Только не говори мне, что наш корабль принадлежит пиратам со Свирепого острова! Черный Треугл деланно пошаркал ножкой, тут же нагло ухмыльнулся и беспечно пожал плечами. — Хм, народ на нашей посудине будет неспокойный, однако я не сказал бы, что твой наполненный ужасом тон соответствует ситуации. — Ситуации? — угрожающе прошипела Захарра, подступая к Фэш на шаг, — Ситуации?! Как ты собираешься попасть на корабль Свирепых, если у них во всём действует закон Поединка? Сразись или умри, так кажется? Так как ты планируешь туда попасть? И не вздумай ляпнуть, что зайцем! Фэш самодовольно хмыкнул, послал потерявшей дар речи от происходящего юной леди смеющийся взгляд и спокойно заявил: — А я и не говорил, что мы поплывём с командой Свирепых. Наш корабль действительно находится в Дикой заводи, но нам не придётся резать глотки, чтобы выйти в открытое море. Поверь мне, сестрёнка, у твоего возлюбленного брата ещё не такие связи найдутся. — Поверить тебе? — пренебрежительно фыркнула Захарра, впрочем, уже немного спокойнее, — Больше никогда не совершу подобной глупости! Неужели ты не можешь сказать всё прямо? Безо лжи, недомолвок и утаек? — О чём ты, сестрица? — искренне изумился Драгоций, округляя невозможно честные, ярко-голубые глаза, — Мои помыслы прозрачны, как чистейшая горная вода! — Горная вода с серебряной вершины? — Как-то недобро усмехнулся молчавший прежде Маар, и Чёрный Треугл внутренне напрягся, впрочем, тут же осклабился: — Ну разумеется, мой удивительный, подбитый друг. Внезапно хлопнув в ладоши, Фэш обвёл взглядом изрядно подмёрзшую шайку и выразительно остановился взглядом на покрасневшем носу Василисы. Леди Огнева, в довершение ко всему, шмыгнув этим самым носом, закуталась в собственное платье, которое уже какое-то время исправно выступало в роли шали, и с вызовом взглянула на разбойника, не забыв перед эти смутиться. — Огнева, — вкрадчиво произнёс Треугл, сложив руки на груди, — я прямо чувствую торжество инфекции, ты сейчас выглядишь, как её живое воплощение. Пока живое. Если бы знал, что твоя тщедушная тушка настолько слабая, оставил бы тебя в Сизом лесу на длительное прогревание. — Скорее, прожаривание, — мрачно буркнула Василиса, насупившись, и тут же возмутилась: — И вообще, я самостоятельно вышла из Сизого леса, пока вы колошматили друг друга почём зря и метали друг в дружку ножи! — Конечно, миледи, — елейно протянул Фэш, ярко сверкнув глазами, — умолчим о вашем торжественном перевоплощении в местную галлюцинацию, порче имущества, которое по определению нельзя было испортить, вашем священном ужасе перед безобидной животиной и феерический забег сквозь палёные кусты сломя голову. — Да я... — Вы закончили? — хладнокровно поинтересовался Броннер, недовольно глядя на лучащегося самодовольством Фэша, — Уже ночь, а мы по-прежнему торчим непонятно-где, и до корабля нам, как я понимаю, ещё шагать и шагать. Чёрный Треугл, на удивление, равнодушно отреагировал на замечание Броннера и коротко кивнул. — Идём, Огнева, — подмигнув, обронил Треугл, прежде чем окончательно свернуть куда-то влево, покинув пятно света, падающего от ближайших портовых огней, — по дороге поругаемся. А позже займёмся лечением. Только не вздумай чихать на меня! Стоит ли говорить, что, после последней фразы Треугла, Василису так и подмывало сделать всё наоборот? Лишь воспитание и манеры останавливали её перед некоторыми крайне неприличными поступками. В конце концов, порядочные леди не чихают на своих похитителей! И уж точно не пинают их со злости под колено. И, конечно же, приличные леди не испытывают трепещущего предвкушения перед близкой встречей с пиратами. Наверное жаль, что юная Василиса Огнева была какой-то неправильной леди, вот только небезызвестный Чёрный Треугл с этим вряд ли согласился бы.