Древо Познания

      Пущенная стрела глухо впилась в мишень, но ушла на пару дюймов левее — я опять не взял поправку на ветер. Выудив новую стрелу из колчана, приладив её к тетиве, постарался сконцентрироваться, но в этот раз белое оперение назойливо щекотало щёку, сбивая хуже прочего. Опять промах. Отложив этот лук, собираясь взять другой, — с большим натяжением — я вдруг заслышал громкий бой глиняной посуды: не иначе как Война добрался до подвала. Около четверти часа назад он выпроводил меня из своих покоев и направился именно туда.       С момента приезда он игнорировал меня, не сказал и пары слов, разве что сегодня отправил во двор к мишеням и бесполезной стрельбе. Да и то только потому, что я осмелился спросить, кто эта Эрин. Глупо было открывать рот, вернее было дождаться утра и попытаться выспросить всё у Фрейи.       Эрин. Эрин. Всё вертелось это имя в голове, будто бы я где-то его слышал, будто бы оно несло ответы на все вопросы. Но сколько бы я ни копался внутри, ничего не было, только зияющая пустота, кромсающая острыми зубами безнадёжные чаяния.       Выстрелив снова, я тихо выругался сквозь зубы: мишень из плетёной соломы практически пропустила стрелу насквозь, не выдержав столкновения. Обломав торчащий снаряд с тыльной стороны мишени и принявшись выдёргивать остатки, впереди я вдруг заслышал чьи-то неровные шаги и сбитое дыхание. Вскинувшись и быстро оглядевшись, увидел Фрейю, подступающую к краю острова, будто бы держащую кого-то невидимого за руку. Не знаю, что происходило, но пахло это дурно, и я был уже на расстоянии вытянутой руки от женщины, когда она сиганула вниз. Едва затормозив, я только и мог, что наблюдать, как Фрейя безвольно падает в глубины Бездны, в которых либо растворится, либо разобьётся об один из островов. Соображая, чем же помочь, застыв в бессилии, последнее что я увидел, перед тем, как меня резко развернули, красное пятно света, поглотившее Фрейю.       Предо мной стоял Война, заляпанный брызгами вина, сурово сузивший глаза. Его металлическая рука безжалостно сжимала мой локоть, не давая возможности вырваться или отступить. И прежде чем дядя успел проронить хоть слово упрёка, я торопливо заговорил, понимая, что услышанное ему не понравится:       — Она прыгнула, — быстро выдал я и поспешил поправиться: — Фрейя.       Война моргнул, будто бы до него не сразу дошло, а выпустив меня из хватки, сам подступил к краю.       — Я пытался остановить её… но не успел. Она будто шла за кем-то, — несвязно начал оправдываться, остро чувствуя свою промашку. — А потом была вспышка, и она просто исчезла и…       — Возвращайся к тренировке, — бросил мне Война, отходя от края, устремляясь прочь.       — Но как же Фрейя?..       — Это не твоя забота, — процедил дядя и зашагал было дальше, как с небес заслышался свист снаряда, рассекающего воздух.       В меня что-то врезалось и приложило оземь, выбив дух. В этот же миг земля заходила ходуном от столкновения: взрывая почву, чёрно-коричневым фонтаном разбрасывая её в стороны, снаряд пробурился до самого бассейна, в нём же и застопорился. Война, рывком сбивший меня с ног, помог встать, быстро огляделся и зашагал к таинственному объекту, который, кажется, начал шевелиться — из-за пыли было сложно разобрать, что к чему.       Пока Война шёл напролом, я метнулся обратно к мишеням, схватил лук и стрелы и скрытно поспешил зайти с той стороны, где видимость была лучше. Сейчас разум полностью прочистился, отреагировав на неизведанную опасность должным образом. Я взял объект под прицел, плотно стиснув зубы, задержав дыхание, но тут на плечо осторожно легла ладонь Раздора. Приложив палец к щели на маске, он тихо выступил вперёд, а мне только и оставалось, что опустить оружие.       — Горное пекло! — раздался вдруг басовитый голос чудовища, пришедшего в себя после падения, распрямляющегося во весь недюжий рост. — Что произошло? Сопляк!.. Карн!       Война, подступивший к гиганту практически вплотную, отшатнулся от резко крутанувшегося в его сторону существа. Пыль практически полностью осела, и я смог-таки разглядеть пришельца: чуть ли не в два раза выше и шире Войны, он грозно нависал над ним, сжимая и разжимая стальные кулачищи, крутя головой по сторонам, видимо, не понимая, где находится.       — Ты! — вдруг взревел гигант и, пошатываясь, направился к Раздору. — Что это ещё за проделки? Ваша работа в наших землях?       Гигант почти вплотную подступил к дяде, но тот непоколебимо стоял на месте, по-прежнему не опуская Милосердие. Справа, откуда-то сверху, слетело облачко пыли, привлёкшее моё внимание: Ярость заняла позицию на крыше, готовая в любой момент обрушиться на спину незваному гостю.       — Мы, как видишь, Тейн, здесь, а не в Трекамне, — пояснил Раздор и как бы между прочим спросил: — А о каких проделках ты говоришь?       Великан, всё ещё глядящий со свирепым пламенем недоверия, прорычал, чуть ли не брызжа слюной:       — Напали на нас, вот что. Какой-то снаряд ударил по Кузне, развалив её пополам, а потом они посыпались один за другим, приблизительно со стороны Древа. Мы с Карном как раз пытались пробиться туда, но новый взрыв выбил у меня землю из-под ног, и вот я тут!       Поочередно поглядев на родичей, я понял, что рассказ этого гиганта им более чем не понравился: Война и Раздор сцепились взглядами, а боевой оскал схлынул с лица Ярости.       — Мне очень жаль, — несколько наигранно начал Раздор, поворачивая голову обратно к собеседнику, — но твоего дома больше нет, раз ты здесь.       — Тогда докажи, что я не должен винить тебя… Всё твоё проклятое семейство в этом! — взвыл великан, рванувшись вперёд, замахиваясь кулаком.       Раздор отпрыгнул от удара в самый последний момент: рука великана взрыла и сотрясла землю на том месте, где он стоял буквально секунду назад, не хуже тяжёлого молота. Уйдя от атаки, дядя буквально ткнулся в меня спиной, а поняв, кто подвернулся ему под руку, не раздумывая, оттолкнул подальше. А великан… Тейн, кажется, снова бросился в наступление, но дорогу ему перекрыла Ярость, спрыгнувшая с крыши, ударив того вспыхнувшим хлыстом по лицу наискосок. На какой-то миг её выпад и вправду отбросил великана, да вот только очухался он куда злее прежнего и с удвоенной прытью кинулся в бой.       Наблюдать за слаженной работой родичей со стороны, конечно, было увлекательно — некоторое время. Зрелище того, как они, не сговариваясь, дезориентируют великана, то и дело заставляя его переключить внимание на нового противника, понемногу выматывая и мелко раня, ввергало меня в дикий восторг — теперь я однозначно понимал и принимал всю суть тренировок и, как мне прежде казалось, бесполезных наставлений. Раздор умело направлял соперника, не задевая его, выстрелами прямо под удары хлыста Ярости, та в свою очередь отдавала великана Войне и его металлическому кулаку. Погрязнув в неразберихе града ударов и выстрелов, Тейн выбрался из неё единственно верным способом: он погнался за одной целью — мной. Случайно его кровожадный взор пал на меня и, видимо, определил самой доступной мишенью. Приладив стрелу к луку, натянув тетиву, я отступал, но медленнее, чем того требовалось: великан неумолимо меня настигал. Целясь ему в лицо, понимая, что не зря родня его ещё не прикончила, я перевёл прицел на ноги Тейна и выстрелил ему в колено. В миг, когда стрела вклинилась в зазор меж доспехов, Война поверг коленопреклонённого противника наземь одним точным ударом.       Тейн, судя по всему, очутился в кратковременной отключке, ибо никак не отреагировал на пинок Раздора, проверяющего состояние противника. Ярость была тут как тут: схватила меня за щёки и покрутила голову, но я поспешил вырваться — её чрезмерная забота была ни к чему. Тётушка попыталась продолжить прерванное занятие, но вдруг застыла, поведя взглядом из стороны в сторону, опустив руки по швам. Как раз в этот момент великан зашевелился, приходя в себя. На грудь ему опустилась нога Войны, голову под прицел взял Раздор, а хлыст Ярости в два витка пленил приподнявшуюся над землёй шею.       — Вот уж не думал, что ты будешь прятаться за спинами братьев и сестры, Смерть! — процедил сквозь жёлтые зубы Тейн, явно обращаясь ко мне.       — Заткнись! — взвизгнула вдруг тётя, натянув хлыст изо всех сил. — Ещё слово, Творец, и я сниму тебе голову!       Глядя в налитые кровью глаза великана, я вдруг понял, что далёк от происходящего: в мыслях мелькали отдельные фрагменты, никак не связанные с реальностью. Всё, что я видел, будто бы и принадлежало мне, происходило со мной, но в то же время было чужим. Я летел вглубь каньона, сиганув с края; скакал на бледном коне, высекающем сизые искры из-под копыт… Инородные воспоминания в мгновение ока сменились моими собственными: расколотая костяная маска, убираемая тётей в небольшую шкатулку, косы, подаренные Фрейей… и женщина в белом платье с огненно-рыжими волосами, стоящая ко мне спиной посреди густого тумана, являющаяся лишь во снах.       Странная череда иллюзий прервалась чьим-то выдохом, сухим эхом разнёсшимся по черепной коробке, обдавшим меня изнутри могильным холодом.       — Не знаю, что у вас тут происходит, — поднимаясь и покряхтывая, начал Тейн, хватаясь за обжигающий хлыст Ярости, — но я всё ещё вам четверым не верю.       — Нашего братства больше нет, — выдавил из себя Война, заставив великана лечь обратно.       Я всё ещё не отошёл от увиденного в голове, но всё же отобразил, как исказилось удивлённым недоверием лицо Тейна. Его взгляд так и бегал от одного лица к другому, до тех пор, пока великан не сделал для себя определённо неутешительный вывод:       — Но это значит… Значит, что закон Баланса никто не несёт?!       — Вы так замкнулись в своём мирке, что даже не знаете ничего? — вопросом на вопрос ответила Ярость чуть сдержанней.       — Девочка, ты не пойми превратно, но Ваш Совет не счёл нужным оповещать нас о чём-либо.       Едва Ярость открыла рот, чтобы парировать высказывание, как вдруг в диалог влез Раздор, обычно не решающийся её перебивать:       — Может, нам стоит поговорить в другом месте?       Едва я понял, что меня опять беспрекословно отстраняют от дела, я выступил вперёд, обращаясь к Войне:       — А как же Фрейя? Её забрали невесть куда, и теперь ей несладко. Каждая минута промедления наверняка стоит её страданий.       Война сурово, чуть прищурившись, воззрился на меня, а Ярость, смекнув что дело неладно, выпустила Тейна из хватки, предоставив его братьям, и подступила ко мне, ещё издалека начав нравоучительную речь:       — Она простая смертная, Деймос. Тебе не должно быть дела до неё…       — Мне есть дело, — без зазрения совести перебил её я. — Я не удержал смертную, — делая акцент на последнем слове, высказался я, — наверняка именно я подставил её под удар в Третьем царстве. И она единственная, кто испытывает стыд, скрывая от меня правду! Я пойду за ней, где бы она ни была, и вытащу. И не вам в этот раз стоять у меня на пути.       С каждым моим словом Ярость отчего-то мелко-мелко отступала назад, а остальные присутствующие вперились в меня любопытными взглядами.       — Я видела, куда её забрали, — обронила тётя, замерев как статуя, шевеля только губами. — И тебе там не место. Ты не готов. Ты ещё слаб. Поверь мне, Деймос, — Ярость чуть смягчилась, увидев мой холодный взгляд, — не из меркантильных соображений мы тебя не отпускаем, а потому, что ещё не время.       — И как вы узнаете, что это время пришло? — сложив руки на груди, спросил я. — Всю жизнь меня к чему-то готовили, так не к этому ли?       — Нет! — всплеснула руками Ярость. — Нет, не к этому. Послушай, Деймос. Ты мне как сын, которого у меня никогда не было и не будет. Именно я укладывала тебя, купала, пела тебе колыбельные, холила и лелеяла, лишь бы ты не знал горестей в младенчестве. Я не спускала тебя с рук! Так что не говори мне, когда решать, что ты вырос!       Я бы мог закатить глаза, да только вот ещё ни разу не видел такого выплеска чувств и эмоций от тёти да вообще от кого-либо. И когда мой ступор стал очевиден, внезапно высказался Раздор, прежде толерантно хранящий молчание.       — Прости, Дей, но тут я с Яростью согласен. Тебе не по зубам Ад.       Дядя хоть и не скрывал своей солидарности с оппозиционной стороной, по крайней мере обрисовал мой пункт назначения. И услышав-таки наименование, отчего-то я не дрогнул, видимо, больно хотел выглядеть настойчивым. И всё же угнетающие самооценку взгляды дяди и тёти буквально заставляли меня внутренне съёжиться, отказаться от задуманного, но тут, грянув как гром, прозвучал вердикт Войны:       — Он готов.       — Ты сошёл с ума?! — незамедлительно воскликнула Ярость, но не решилась продолжать, завидев, что на её слова не реагируют.       — Помогите Тейну, — начал Война, — нам с Деймосом есть о чём поговорить.       Я не сводил глаз с дяди, понимая, надеясь, что вот он — момент долгожданной истины. Однако послушно и воодушевлённо направившись за ним, надеясь на большее, я не получил фактически ничего… Ни долгих наставлений, ни каких-то фамильных артефактов, ничего из того, что могло бы облегчить мой путь; прозвучала только констатация фактов: отвлекусь — умру, оступлюсь — умру, привлеку ненужное внимание — умру.       Мы выступили ещё до того, как рассвело. Раздор и Ярость вышли проститься, и тётя едва удержалась от повторных попыток отговорить меня, а на Войну она даже не смотрела. Тейн, которого я и знать не знал, хмуро наблюдал издалека, развалившись на полу внешнего коридора, устало вытянув ноги.       — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Раздор пожал руку Войне и отступил назад, открывая путь к поджидающему порталу.       Дядя ступил в брешь, волнами искажающую пространство, первым, а я, чуть помедлив, на секунду подумав обернуться, но так и не решившись, шагнул следом. Вокруг была чернота столь плотная, что я ничего кроме своих рук не видел.       — Слышал, у тебя есть конь из Дальних Земель? — прозвучал вопрос Войны откуда-то сверху — его силуэт выдавало лишь неяркое свечение пламени, исходящее от Руин.       Я утвердительно кивнул, призвал скакуна и запрыгнул в седло.       — Как его имя?       — Ужас, — пояснил я, удобнее устраивая сложенную косу на поясе.       — Езжай прямиком за мной, не отставай, не сворачивай. Не останавливайся, — напутствовал Война, пустив Руин вокруг нас.       Я едва не упустил момент, когда огненный конь секундной вспышкой сорвался с места. Чернота не исчезала, и продвижение давалось мне с трудом: моих навыков езды определённо не хватало. Война то и дело исчезал из виду, будто бы скрывался за очередным поворотом, и только благодаря какому-то невероятному наитию я продолжал следовать за ним. Вскоре я стал всерьёз сомневаться, что управляю конём сам — Ужас будто бы знал, куда держать путь.       В тот миг, когда Война снова скрылся в пределах тьмы, меня неожиданно ослепили полуденные лучи солнца, отражаемые белоснежными искрящимися пластами снега. Я хотел было замедлить ход, впервые увидев зимний край, но вовремя припомнил наставления дяди. Глядя теперь только ему в спину, пригибаясь к холке коня, я неотвратимо отдался избранному пути, почти не осознавая, что практически свободен ото всех цепей.       За день мы пересекли все времена года, нырнули в закат и по тропе звёздного света очутились у берега холодного как лёд озера — от него так и разило колючей прохладой. От самой кромки и до середины гладь устилали ядовито-красные кувшинки, начинающие закрываться на ночь и уходить под воду.       Я уже собрался погрузить пальцы в воду из чистого любопытства, но Война предостерёг меня:       — Это озеро Амсанкт — проход в преисподнюю. И ловушка для неосторожных. — Дядя покачал головой и глухо добавил: — Здесь мы разойдёмся.       Смутившись, зажав правое запястье левой рукой, покрутив им, я неожиданно для самого себя выдал:       — И ничего не скажешь? Вот так просто отправишь меня на смерть?       Искоса глядя на меня, Война произнёс не очень-то ободряющим тоном:       — Смерть — не худшее, что ждёт тебя в Аду.       Согласно закивав, понимая, что вот-вот останусь наедине с собственной решимостью и силами, я решил узнать напоследок:       — А чем вы будете заниматься?       — Тем, что умеем лучше всего, — ответил Война, подступая обратно к Руин. — Как только найдём повинных.       Мне это мало что дало, однако я счёл уместным пожелать удачи, на что Война отреагировал внезапно: он рассмеялся.       — Тебе удача нужнее, парень. Будь осторожен и возвращайся. — Разворачивая коня, дядя бросил мне что-то, и это нечто я успел выхватить перед самым носом.       Рассматривая пурпурный кожаный браслет с серебряными бусинами на завязках, словно зачарованный, я спохватился слишком поздно: Война практически исчез из поля зрения.       — Но что мне делать? — на шаг рванувшись вперёд, выкрикнул ему вдогонку я, но вопрос, видимо, не долетел до ушей дяди.       Трижды чертыхнувшись, запустив руку в волосы и почесав затылок, глянув на позвякивающий бусинами талисман, я развернулся к спокойному озеру. Разве что изредка взбулькивающему, когда очередная кувшинка уходила под воду, зажигаясь мерцающим огоньком.       Происходящее вокруг будто бы замедлилось до такой степени, что можно было выхватить отдельный фрагмент из окружения, каждый отдельный звук. Чётче всего стучали мелкие бусины, сталкивающиеся неимоверно громко, перекрывая всё вокруг; кувшинки начали ускользать под воду всё стремительней, вопреки законам внезапно застывшего мира.       В невероятно прозрачной воде было отчётливо видно, что подводные цветы уходят всё глубже и глубже к тёмно-синему дну, образовывая своего рода винтовую лестницу. Прикинув свои шансы, сравнив с наградой, я пожал плечами: в любом случае, даже если я не добьюсь поставленной цели, перед смертью или вечными мучениями, узнаю собственную цену. А если всё получится… Тут был только один способ узнать, и я не видел смысла загадывать загадки самому себе.