Древо Познания

      Угомонив и временно заняв людей делами, я поручила Басу приглядывать за всеми, а сама тихо исчезла с оживлённого двора и прошмыгнула в обеденный зал. Деймос как раз пересказывал увиденное у Древа, так что собравшиеся Всадники и их тихий ангельский гость едва обратили на меня внимание. Грея уши, сосредоточенно слушая, подперев стенку плечом, я чуть не подпрыгнула, и уж точно чуть не покраснела, когда голос крепыша помянул моё имя и несколько сбито, кое-что явно упуская, поведал чудную историю о взятии заложников с целью вернуть Войну семейству. Развернувшись ко всем боком, глядя в стенку и глотая негодование, вызванное бестактностью крепыша, я буквально слышала, как трещит оборона отрешения под напором чужих взглядов.       Когда же рассказ свернул в другое русло, обрисовывая фатальную битву в Эдеме, я смогла дослушать более-менее спокойно — даже горящий взор Войны больше не скользил по мне, теперь буравя племянника с каким-то новым выражением. Деймос как раз неохотно описывал своё пленение, помянув невиданные столпы света в небесах, и тут Азраил, сидящий прежде абсолютно тихо, тревожно вскинулся. Всадники, надо заметить, тоже поднапряглись.       — Что не так? — резво поинтересовался чемпион, уловив настороженность слушателей.       — Позже, — бросил Война, всматриваясь в потерянного Азраила так, будто бы ожидал какого-то немого подтверждения.       Вдохнув поглубже, оперевшись на столешницу ладонями, Деймос озвучил финальную часть видения и заключил, качая головой:       — Не знаю, кем или чем я стал, отбыв заточение в тюрьме Совета, но то, что сидело внутри, жаждало разрушить всё.       — Ты Зверь Апокалипсиса — тот, кому поддастся всё живое. В своём демоническом облике ты будешь неуязвим и сможешь пребывать в нём сколь угодно долго, пока он не пожрёт тебя окончательно. — Война говорил необычайно ровно, сцепив руки на груди, но теперь я поняла, что это за незнакомая искра поселилась в глазах Всадника — угроза, адресованная конкретно Деймосу.       Заметила это не только я — Раздор поспешил высказаться в присущей ему непринуждённой манере:       — Но пока мы все живы, тебе это не грозит. Маркелл выдала нам часы, тогда, на подступах к Аду, и песка для каждого там было навалом…       — Маркелл соврала, — глухо раскатился по комнате безжизненный голос, от которого все разом вскинулись, а я даже отлепилась от стены, позабыв о желании не казать носу.       С другого конца стола, неосвещенного одинокой масляной лампой, негромко бряцая цепью, явился Смерть. И выглядел он устало… подавлено, даже в его походке будто бы отсутствовала уверенность.       — Как ты сюда попал? — изумилась Ярость, шагнув навстречу брату. По недавней, но такой далёкой беседе с крепышом, состоявшейся на следующий же день после моего прибытия на Свалку, я помнила, что Всадница лично подобрала такое место, куда не проникнет ни единый демон или даже дух.       — Потерпел поражение, — криво ухмыльнувшись ответил старший нефилим и перешёл к прерванной мысли: — Маркелл соврала: часы отображают не отмеренное нам жизненное время, а время наших сущностей. Впервые я усомнился в этом, когда занял Чёрный Трон, ведь именно в тот миг я перестал быть Всадником. В каком-то смысле этого слова… Но подозревать и вынюхивать я не мог, да и носитель правды на тот момент была мертва. Появление на карте бессмертной Фрейи укрепило подозрение, и я не собирался убивать её, Война. — Смерть быстро стрельнул глазами в сторону недовольно хмурящегося Всадника и добавил: — Если бы ты умел подслушивать, то дослушал бы до конца мой скромный разговор с Хранительницей.       Ваши тела умирали не раз, но души не утратили сущности. Совет сам сделал так, чтобы мы не могли отказаться от обязанности служения Балансу даже после смерти. И теперь ему не под силу отнять у нас это.       Мои шпионы проследили за Советником Костяного лорда и выяснили, что Королевство Мёртвых блокирует все источники притока и оттока душ — как в Рай, так и в Ад. Не будет наказания, не будет прощения, не будет перерождения. Неприкаянные заполонят миры, и делается это только с той целью, чтобы вы трое вновь не встали наперекор хозяевам, — последнее слово Смерть обильно приправил ядом.       — Раньше твои наставления больше воодушевляли, — скептично заметил Раздор, чем вызвал у ссутулившегося пуще обычного Владыки ада туманную улыбку.       — Маркелл сорвала тогда, чтобы вселить в нас дополнительную уверенность, чтобы мы разделались с её повелителем без страха поражения. В отличие от неё, я вам врать не могу.       — Только не договаривать, — буркнул Раздор.       Наблюдая за Смертью, нервно перекатывая пальцем по дну кармана неровный многогранный камушек, подобранный мною ещё у Древа Жизни, я пыталась понять, что же так подкосило этого бледнокожего. Мне казалось, что в мыслях появлялся какой-то мягкий звон, когда я касалась камня. Странная безделушка попалась мне под глаза, когда я, согнувшись в три погибели, откашливалась после удушающе-вонючего перемещения из Ада на светлую поверхность. Я сцапала её как ворона и сунула в карман. Теперь же находка крайне удачно гипнотизировала меня, едва позволяя отобразить, что происходящего в комнате я уже почти не вижу.       После мига мути в голове прямо передо мной нарисовалось встревоженное лицо ангела, который когда-то давно занимался моими увечьями в Безвременьи.       — Где ты это взяла? — мягко, но настойчиво спросил он, едва я поймала фокус. Перед лицом маячил тот самый искрящийся изумрудным блеском камушек, в котором теперь поселилось ещё и золотистое сияние.       — У Древа… — непонимающе выдала я, хватаясь за стену, почуяв прилив странной слабости, приправленной отголосками облегчения. И тут ангел улыбнулся так лучезарно, так счастливо, что я побоялась, кабы не очутиться в его объятиях. Отвернувшись от меня, Азраил явил взору собравшихся мою находку и возвестил:       — Ещё не всё потеряно, друзья мои. Это — семя Древа Жизни. И оно только что получило часть души своего хранителя. Когда оно соберёт оставшиеся две, то будет готово дать росток.       Я не понимала до конца, всё ещё приходя в себя, но, кажется, моя загребущая рука только что приблизила Эрин к возвращению. Или же мною двигало что-то другое, когда я схватила эту штуковину с земли? Коли так, я задам трёпку этой курице по возвращении — за манипуляцию и за склонение к безрассудности в отношении мужчины. Только лишь на словах пережив смерть Войны, я ни на секунду не сомневалась, что поступила бы именно так с виновными, как поведал Деймос, а может, и похуже.       И по моему мнению плечи и спина Смерти должны были расправиться хоть немного в этот момент, однако он по-прежнему стоял чуть позади Деймоса, устало глядя на семя в руках Азраила.       — Ты же не думаешь, что это будет возможным — пронести через Ад к моему трону такую ценность?       — Не думаю, — покачал головой ангел. — Но ты можешь отпустить её даже сейчас.       — Оставьте нас. — Опущенный подбородок Смерти гордо взлетел, а в голосе наконец-то прорезались повелительные нотки, подействовавшие на всех моментально.       Будучи ближе всех к выходу, я, растеряв всякое любопытство, скользнула прочь за дверь, однако успела отметить, что Деймоса Смерть попросил остаться. Перепрыгивая по лестнице через ступень, я с облегчением оказалась среди «своих» и отметила, что у бывших инквизиторов царит порядок. Наша девятка, включая Баса, облепила багги с тяжёлым кенгурятником на бампере, и о чём-то негромко перешёптывалась. Остальные же — в основном молодые ребята — с удовольствием и интересом оглядывали и, не скрывая восторженных возгласов, обсуждали необычное окружение.       Тут ко мне тихо-тихо со спины подкралась Микки и мягко схватила за руку, улыбаясь. Я не могла не ответить ей тем же, как вдруг почувствовала, что по плечам, шее и голове — от самого затылка до макушки — бегут крупные, пробирающие до костей мурашки. Боковым зрением я видела, как непривычно темнеют волосы, закручиваясь чуть крупнее, чем у моей молчаливой подруги, и укорачиваются. Чернота в левом глазу тоже на мгновение рассеялась, позволив полноценно взглянуть на мир… На Войну, что замер внезапно во внешнем коридоре, глядя на мимолётный проблеск прежней меня. В этот момент мне больше всего за нынешний день хотелось провалиться поглубже под землю, но потом передумала, попомнив о гостеприимности ада.       — Проказница, — не глядя на Микки, трепля её по плечу, пожурила я девушку, уже прежним однобоким взглядом провожая нефилима, возобновившего шествие за братом и сестрой. Уж очень я нравилась Микки без шрамов, с целым лицом. И совсем не сразу я поняла, что своим преображающим на пару мгновений касанием она ещё и выражает нежные чувства.       — Так что же, Фрейя? — начала резко Агнесс, проигнорировав предостерегающий выпад Баса. — Мы притащились сюда, к чёрту на рога, и теперь заложники здесь? Никто ничего не говорит, эти, — она кивнула головой в ту сторону, где скрылись Всадники, — зыркают как на обед. — Блондинистая стерва упорно пыталась казаться выше, подпирая ко мне вплотную.       — Радовалась бы ты, что вообще ещё дышишь, — выпустив руку Микки для того, чтобы обозначить для Агнесс дистанцию, также грубо рявкнула я, но тут же вернулась к ехидству: — За той дверью Владыка ада решает со своим наследником насущные проблемы, но если есть желание, я могу устроить тебе аудиенцию к ним вне очереди. В Аду, знаешь ли, чувство юмора имеется — не соскучишься.       — Ведьма, — презрительно фыркнула барби.       — Взаимно, цыпа, — улыбнулась я и заговорила чуть громче, видя, что люди подтягиваются в кольцо вокруг нас: — Вы все здесь гости ровно до тех пор, пока не станет ясно, что творится у нас дома. А пока считайте, что рейс Бездна — Земля отменили из-за нелётной погоды.       Не извиняясь, подав Басу знак, чтобы помог всем разойтись, я поспешила прочь со двора, так как заприметила, что Раздор заносит в одну из комнат по-прежнему бессознательного Френка. Пробираясь через столпившихся, я, однако, не последовала прямиком за Всадником. Дёрнув на себя дверь кладовой, чуть не получив по башке какой-то вывалившейся штуковиной, я быстро оглядела беспорядочно набросанное содержимое и таки выдрала нужный предмет из лап завала. Снова пересекая двор, проходя мимо одной из машин, припаркованных теперь чуть ли не повсеместно, стянула с открытой двери чью-то футболку и двинулась в подвал. Помнится, там были крысы…       С пинка открыв дверь в комнату допросов — руки были заняты, — я громко уронила железный котелок на каменный пол, забросанный отсыревшей соломой, чем, собственно, привлекла внимание Раздора. Всадник сидел на корточках прямо перед понурым Френком, уже пускающим кровавые слюни, — рядом с подошвами кованых сапог нефилима валялись три выдранных прямо с корнями зуба.       — Как могила — нем, — с фальшивой досадой в голосе заметил Раздор, отвечая на мой неозвученный вопрос.       — Ну, для начала, я могу кое с чем помочь, — начала я, устраивая барахтающийся за пазухой свёрток поудобнее. — Зовут его Френк Хьюз, родился в 1975 году от рождества Христова, знак зодиака — козёл.       — А ты на него, значит, зуб наточила? — любопытно вопросил Всадник, в тему принявшись перекатывать меж ловких пальцев отломанную коронку. — Я тут вообще-то с целью дознания над ним работаю, а не для того, чтобы убить. Приходи позже, когда он расколется. — Понизив голос до заговорщического шёпота, нефилим добавил: — У тебя будет относительно целое тело, для того, чтобы осуществить желаемое, даю слово.       Безразлично пожав плечами, решив, что и этого хватит для задуманного перевоспитания, я сунула руку за пояс и вытащила барахтающийся и пищащий свёрток, порядком заелозивший мой зад. Отправив крысу в котелок, я ткнула в него пальцем и обратилась к выжидающему Раздору:       — Но ты присмотришь за маленьким другом, а то невдомёк мне с ним таскаться. — Я замерла на выходе, провожаемая искусственным взором маски. — Не подскажешь, где искать Войну?       — Можешь начать с Кузнечных земель, — развёл руками в стороны Всадник.       — Что он там делает? — осторожно спросила я, сложив руки на груди, понимая, что обстоятельства, не дающие мне и на шаг подобраться к нефилиму, начинают раздражать.       — Пытается найти творцов. Мы решили, что у Эдема помощь не будет лишней, а эти ребята имеют счёты с твоим братом, — пояснил Раздор, взявшись за подбородок Френка, крутя его голову и так, и сяк, изучая шрамы, оставленные демоническим огнём.       — Так что, тебя оставили заниматься грязными делами? — не устояла я.       — Такая уж у меня второстепенная роль, — после паузы, не отрываясь от дела, сказал Раздор. — Видишь ли, этого парня я понимаю сейчас лучше многих. Мы с ним даже в чём-то похожи. — Пальцем Всадник постучал по металлическому виску.       По-новому взглянув на нефилима, будто бы вообще впервые увидела, я передумала уходить. Поддержав свёрток, перевернула котелок к верху дном и плюхнулась сверху, прислонившись к влажной холодной стене спиной и вытянув ноги.       — Ты бы лучше присмотрела за своими людьми, — бросил не глядя Раздор, шаря рукой на поясе. — Ярость не будет разбираться, кто прав, а кто нет в случае чего.       — У них всё под контролем, — махнула рукой я, и в ту же секунду из-за двери донеслись обрывки жаркой перепалки. Скрипя зубами, вслушиваясь, я всё никак не решалась встать, но, судя по всему, Бас подоспел вовремя.       — Это твои люди, ты не должна от них прятаться. — Нефилим поднёс к свету тонкую, зловеще блеснувшую иглу, придирчиво осмотрел, а затем вернул в общую связку.       — Не от них я прячусь, — выдала я, призадумавшись, а после уже не смогла удержать унюхавшее свободу откровение: — Они живут. Живут по-настоящему, не замечая, не ценя этого. Каким бы ни был мир, у них есть всё, что присуще человеку... Чёрт, да я бы дорого дала, чтобы вновь ощутить настоящий вкус пищи и глубину нормального сна.       — Пока Обугленный Совет держал нас при себе, я скучал по утреннему стояку, — мечтательно поддержал мою исповедь Раздор, выбирая из двух намеченных игл какую-то одну.       Прыснув, я едва поборола желание как-нибудь подколоть его, но решила промолчать из-за проснувшегося вовремя сочувствия: если мне ещё удавалось ощущать хоть какие-то крохи прелестей бытия, то Всадники, выходит, не чувствовали совсем ничего… до недавнего времени.       Френк зашевелился, и Раздор услужливо помог ему поскорее прийти в реальность, похлопав по щекам. Я подалась вперёд и затаила дыхание.       — Руки или ноги? — заглядывая пленнику в лицо, спросил у того Раздор и получил в ответ искажённую болью насмешливую улыбку и посыл к дьяволу. — Да он даже рад будет меня видеть, — отмахнулся Всадник и чуть повернулся в мою сторону. — Давай ты, Фрейя, руки или ноги?       — Руки, — выбрала я, стараясь придать виду непринуждённости, — несмотря на буравящую изнутри жажду мести, мне было как-то не по себе.       Нефилим перехватил кисть Френка прежде, чем тот успел сжать пальцы в кулак. Оттопырил ему мизинец, зафиксировал и только тогда принялся проталкивать иглу под ноготь. Мой прежний мучитель держался стоически: сцепив челюсть, бешено раздувая стянутые тонкими шрамами ноздри, редко зажмуриваясь, он пытался смотреть прямо перед собой. А Раздор не торопился со своим занятием. Игла шла ровно и уверено, однако он то и дело аккуратно её поправлял, словно бы пытался неосторожным движением разворошить и без того дымящийся костёр. Когда кончик иглы достиг лунки ногтя, Всадник прервался, выхватил новую и поочерёдно проделал то же самое с остальными пальцами Френка, кривящегося всё чаще, сопящего всё глубже, уже еле сдерживающего дрожь.       Заглядевшись на тонкие нити крови, обвивающие иглы, скапливающиеся крупными бусинами на концах, я осознала, что разделяю напряжение давнего соратника слишком явно. Потому-то и поспешила расслабиться, однако именно в этот момент Раздор резким и коротким ударом ладони вогнал иглу Френку в большой палец прямо до основания, и тот взорвался.       — Как ты связался с Советом? — окончательно перекрывая затухающий скулёж, задал вопрос нефилим, ухватывая для нового удара уже два пальца.       Молчание затянулось, и всё повторилось, мешаясь с рваными воплями. Крови стало уже больше. Я неосознанно задёргала ногой и начала грызть ноготь.       — Как давно ты на него работаешь?       Следующие две иглы Раздор загнал поочерёдно: стоило только волне боли, окончательно обезобразившей физиономию Френка, схлынуть, как передышку у него отняли.       — Скольким людям известно о нас?       Всадник сменил позу, перенеся вес на левую ногу, выдвинув правую в сторону, и вернулся к самой первой игле в мизинце, медленно покручивая её по часовой стрелке.       — Когда конкретно вы планируете наступление?       Игла прошила выступающий полукругом корень ногтя; Френка трясло так, будто его посадили на электрический стул. Но он нашёл в себе силы шепеляво обронить непослушными губами:       — Я буду с ней говорить.       Раздор даже не обернулся на меня, усмехаясь под маской Френку в лицо:       — Тут я не согласен. — В наказание за несговорчивость узник получил новую порцию резкой боли, а меня вдруг дёрнуло на ноги. — Если не можешь здесь находиться — проваливай, — незамедлительно последовал раздражённый комментарий нефилима.       Будто бы получив шлепок, я в два шага преодолела расстояние до двери и нырнула в проём, громко захлопнув за собой дверь. Только снаружи я поняла, насколько в той комнате воздух был пропитан тяжестью пота и страха. Потирая шею, как бы разминая засевший внутри ком, я вдруг встретилась с блестящим взором двух пар глаз. Сидя сгорбившись на невысокой перегородке, на меня взирала какая-то старуха, облачённая в украшенную разляпистой вышивкой тунику. Видеть эту женщину на складе мне не довелось.       — Тебе нездоровится? Я могу помочь, деточка, — неожиданно приятным голосом начала она и поднялась на ноги, чуть прихрамывая приближаясь ко мне. С каждым её шагом негромко побрякивали многочисленные кольца бус, собранных из чего попало: ракушек, косточек животных, невзрачных камушков.       — А ты кто вообще? — отгоняя недавние события, нагло спросила я.       — Шаманка, — учтиво склонив голову, она даже присела в реверансе, весело улыбаясь.       — Может, шарлатанка? — вскинула одну бровь я.       Старуха поглядела на меня так, будто я малое дитя и ничего ещё не смыслю в жизни. Сцепив руки перед собой, она подступила на шаг ближе, перехватила мою ладонь сморщенными шершавыми руками и, поглаживая по кисти, изрекла:       — Я помогала многим, вникнув в суть новой природы мира, черпая её во благо. Мои молитвы лечат даже тех, кто уже на пороге смерти. За этот дар многие люди меня и боятся. Кто-то смеет поговаривать, что я спала с самим Люцифером, чтобы получить такое могущество… Но это, конечно же, глупые толки и пересуды. — Словно бы почуяв мой скептический настрой, женщина мило улыбнулась, посильнее сжала мою руку и выпустила наконец. — Если ты вдруг захочешь очистить душу и тело, я буду неподалёку.       Шаманка зашаркала прочь, а я, недоумённо хлопая глазами, проводила её взором. Было в ней что-то знакомое до подозрительности. Особенно хитреца в удивительно живых глазах.       С площадки вновь донёсся недовольный ропот, потому я устремилась к месту беспорядков. Но не столько люди буянили, сколько во всеуслышание обсуждали Деймоса, приняв моё предыдущее высказывание буквально. Нефилим же ничего не видел и не слышал, судя по малость пришибленному выражению лица. Мне даже пришлось одёрнуть его, чтобы обратил внимание.       — Ну и как всё прошло? Получил ответы? — как можно вежливее попробовала поинтересоваться я.       Несколько неглубоких складок, залёгших на лбу чемпиона, разгладились, когда он улыбнулся, будто бы вернувшись в этот мир. Ответил он на выдохе, глядя в темнеющие небеса, потирая руки:       — Да… вообще-то не все, но достаточно, — и снова улыбнулся.       — Отлично, хоть отстанешь от меня. — Я позволила себе шутливо ткнуть его кулаком в плечо и хотела было двинуться к своим, но Деймос задержал меня:       — С рассветом мы выдвинемся в Эдем. Потому до нашего возвращения присмотри за своими друзьями и архангелом — семя с душой моей матери останется у него под надзором.       — Бас этим займётся, ему можно доверять, — пожала плечами я, чем стёрла счастливое выражение с лица нефилима. — У нас есть выбор, ты сам сказал, — опережая его, заговорила я, подчёркивая каждое слово, — и я свой сделала.       Поджав губы, будто бы запечатав первое, что пришло на язык, Деймос подлетел ко мне чуть ли не в плотную и тихо, но достаточно резко пояснил:       — Может статься так, что даже имея знание грядущего, мы не сможем изменить исход битвы. И тогда Совет вновь заполучит нас обоих и всё встанет на круги своя. Ты хочешь вечность сходить с ума под гнётом душ Раздора, Ярости, Войны? И ты сама сказала, что тебе можно пустить кровь, убить.       Сложив руки на груди, как бы отключаясь от его несдерживаемого напора, я поглядела в сторону, а потом вернулась взором к собеседнику.       — Я так решила. Зачем и почему — не твоё дело. А насчёт захватчиков не переживай: я знаю, как не попасться врагу живой, а у ребят есть средства.       — Кто тут поминает врага? — раздался у меня за плечом голос Баса. — И какого?       Следом за ним подтягивалась остальная часть нашей первоначальной команды. Ещё по прибытию на Свалку я задалась вопросом, чем же занимались мои товарищи пятнадцать лет, потому пристала к Далласу — нашему одарённому и несколько чудаковатому механику. Он сразу же подвёл меня к старому тарахтящему, местами проржавевшему грузовику и представил взору очень даже недурный арсенал. Пока я, любуясь, вела подсчёт ровно выставленным автоматическим винтовкам у правой стенки грузового отсека, Даллас рассказал, что охота на демонов для них не закончилась даже после упразднения инквизиторской ветви деятельности. По ходу дела отряд обрастал новыми людьми, несогласными с бездействием правительства в отношении хоть и далёкого, но всё же соседства с демонами.       Они не прекращали попыток сделать мир лучше, в то время как миру было абсолютно насрать.       — Всё нормально, — шикнула я Басу, но тот окончательно раздухарился, успев где-то намахнуть.       — Он к тебе пристаёт? Мне с самого начала этот не понравился, — обдав атмосферу крепким духом перегара, приятель запустил руку за пазуху, но револьвер доставать не спешил.       Деймос замер прямо напротив, глядя на этот цирк с ничего не выражающим лицом.       — Мы просто обсуждаем завтрашний поход, — попыталась объясниться я, но мне не дал договорить тот любопытный рыжий парень со склада.       — Они собираются дать отпор войску людей, решивших захватить Эдем. — Рыжий паренек, никак не старше двадцати лет, довольно улыбнулся и пояснил, предвосхищая вопрос: — Я подслушивал и тоже хочу с вами. Они всадили моему отцу пулю в лоб за отказ явиться на сборы.       Я захлопала глазами, а Деймос посмотрел на меня так, словно бы злорадствовал — ещё пару мгновений назад он был на моём месте.       — Значит, я зря старалась, речь там толкала под аккомпанемент тикающих таймеров? Нет, Джинджер, ты сидишь дома, иду только я.       — Мы тоже идём, — оглушил, как по голове треснул, со спины Бас.       Крутанувшись к друзьям, поглядев на них, как на предателей, я потребовала немедленных объяснений.       — Ты врала нам, мы наврали тебе, прикинувшись на время ветошью, — пояснил приятель. — Так что всё честно. Сэм, — он кивнул на рыжего, — подслушивал по нашей просьбе и всё пересказал. Думаю, с нашей стороны это будет меньшее, на что ты можешь рассчитывать в уплату долга.       — Бас… — чуть ли не со стоном начала я, но он поднял руку, затыкая меня.       — Мы же друзья, да? Своих не бросаем? — Он использовал против меня ту же фразу, что и я порой говорила им на рейдах по зачистке, особенно когда всё катилось в тартарары.       Открывая и закрывая рот, как рыба, порываясь поспорить, я поняла, что бессильна под взорами десяти пар глаз, источающих безоговорочную решимость. Собираясь уже дать согласие, я вдруг опомнилась.       — Микки, Сопляк, вы двое точно никуда не идёте.       Сопляк, получивший нелестное прозвище из-за вечного шмыганья носом, согласился моментально, и не потому что боялся — мозгов у парня было немного, а вот дури хоть отбавляй. Взяв Микки за руку, он потащил её к первым разгорающимся кострам, источающим лёгкий дымок, приправленный ароматом шкварчащей в котелках пищи. Девушка тревожно и чуть ли не слёзно оборачивалась на меня через плечо, но не проронила и слова против. Выдохнув, уперев руки в бока, я придирчиво оглядела приятелей и усмехнулась:       — Шайка пропитых кретинов. — Получив в ответ довольные смешки, я собиралась уже было отдать распоряжения на счёт приготовлений, как вдруг в нашу тесную компанию учтиво вклинился Азраил.       — А тебе чего, дедуля? — перекатив новую зубочистку в другой угол губ, вопросил Арни.       — Прояви уважение, — с лёгкой угрозой высказался Деймос, чем моментально погрузил всех людей в недовольное стылое молчание.       — Как бывший архангел и хранитель тайн Эдема я хочу кое-что вам всем рассказать. — Старец прикрыл глаза и неглубоко вдохнул. — Понимаю, вам нужно готовиться, но это не отнимет много времени.       Проследовав за Азраилом, пожелавшим скрыться от чужих взоров и ушей, обратно в обеденный зал, мы все расселись по местам и навострились как малые дети.       — Дело в том, — сразу же приступил к делу архангел, застыв прямо напротив нас, спрятав руки в обширных рукавах, — что Эдем действительно отняли у людей. Адам и Ева никогда не грешили в его саду — они попросту были слишком малы для этого.       Повисшую тишину не нарушал никто, даже мужчины, захватившие перекус, позабыли о пище, заинтересовавшись историческим моментом.       — В бесконечных столкновениях Рая и Ада появились ваши прародители. Кто-то считает, что тому был замысел Создателя, другие уверены, что люди явились на смену кровожадным нефилимам, обречённым на скорую погибель своими деяниями… Так или иначе, истины никто не знает наверняка.       Многие годы никто за пределами Белого Города — да и в нём самом — не знал о появлении двух новых существ на полотне мироздания. А эти создания ещё с первых дней своего существования безоговорочно завладели всеобъемлющей любовью Создателя, и тогда он даровал им имена, дал собственный дом, в котором они могли жить вечно и беззаботно.       Так продолжалось недолго — слухи всё-таки добрались до пределов обители ангелов и ушли много дальше, достигнув злых ушей. Бешенство Авессалома не знало предела, и он повёл своё блуждающее по мирам войско против Отца и его воли, посчитав себя окончательно преданным.       Под видом строжайшей тайны Адама и Еву вывезли из объятий Эдема и оставили в новорожденном мире, ставшем вскоре Третьим царством.       После кровопролитной битвы, разрушившей, расколовшей Эдем, я лично спрятал его останки, и с тех пор людской Рай стал сказкой, легендой даже для тех, кому должно хранить знания…       Туманным и усталым взором Азраил обвёл всех нас и продолжил:       — Что же касается Адама и Евы… Они утратили истинные воспоминания о первой обители, начали взрослеть и познавать дикий мир, но теперь уже находясь не только под взором Создателя. Многие жаждали оказать влияние на новоявленных существ, но выжидали до поры… И не было предела печали нашего Отца, когда Ева умерла от старости: её душа металась в страхе по Третьему царству, не зная, куда податься — ведь не было ещё ничего для людей.       Создатель впал в глубокий, беспробудный сон, и во сне его есть Рай для всех вас. Никто не лишён возможности попасть в объятия Отца, ибо его любовь истинная, безвозмездная.       Его сон — есть дар всему вашему роду. Но беспокойный бунтарский дух тех людей, что первыми восстали после Апокалипсиса, ещё терзает ваше поколение, заставляя думать о безумных вещах. Всё беспокойней становится сон Создателя, всё меньше душ людских попадает в его подсознание, и о том неустанно вещают наши оракулы, следящие за искрой Отца в Белом Городе. Если он проснётся, всё исчезнет — все те души людей, умерших за многие сотни лет.       Но как бы это ни звучало печально, ваши родичи уже положили начало разрушительных событий и вот-вот довершат начатое… Возможно, это и к лучшему, что Террор постарался спасти вас, следуя интересам нашей общей знакомой. — Белые глаза на мгновение проницательно вперились в меня, а я сидела раскрыв рот, развесив уши. — Что-то ужасное грядёт и у вас дома, ибо близок час Вознесения.       В голосе ангела, ставшего человеком, отчётливо сквозило всё то вековое бремя, что обрушилось на него с утратой крыльев. Ему нельзя было не поверить, не в такой час, не в наше время. Более того, рассказав нам правду, Азраил не только поделился какими-то высшими знаниями: он дал достаточно весомую цель для защиты утраченного дома.       — Вознесение? — Голос неистово набожного Грегори осторожно пробил тишину. — Неужто Судный день?       — Вознесение хоть и связано с Судным днём, — ровно начал Азраил, — но служит на деле не ему. Если погибнет слишком много людей, есть риск, что такой выброс душ нарушит проточные каналы в Мир Мёртвых, и тогда может наступить полный хаос. Для того и было создано Вознесение — чтобы оттянуть на себя часть погибших, очистив их без остатка по пути в Рай. Первый раз это явление имело место быть на Земле около двухсот лет назад, но учитывая нынешнее положение — отречение Мира Мёртвых, в котором происходит сортировка душ, от Баланса — в этот раз все павшие без исключения попадут в объятия Создателя.       Сложно было проронить хоть слово — губы будто онемели, однако разум ещё каким-то образом успевал прояснять услышанное, и у меня назрел вопрос к чемпиону, сидящему через один стул.       — В твоём видении точно не упоминалось, что может произойти на Земле? Может, что-то такое, что могло бы это предотвратить?       Нефилим, не глядя на меня, отрицательно помотал головой.       Получалось, что мы спасли мизерную горстку, оставив других на закланье чему-то… или кому-то. Я ни на секунду не сомневалась, что Совет вполне может быть причастен к грядущей катастрофе. Но, с другой стороны, передо мной уже стояла чёткая цель.       — У тебя ещё остались эти чудные порталы? — внезапно осенило меня, да так, что буквально размазало по столу, в стремлении заглянуть в лицо чемпиону.       И он опять, как робот, помотал головой, но на сей раз пояснил:       — Только один — хватит на перемещение в Эдем для всей нашей группы.       Откинувшись на спинку стула, утерев лицо руками, я угомонилась, вновь вернувшись к раздумьям. Даже если и попытаться перетащить сюда как можно больше людей, небольшой остров забьётся под завязку. И я крупно сомневалась, что Всадники станут помогать с переселением нашего вида, особенно если есть шанс, что завтра не выживет никто. Чёрт, и кто доверил мне эту роль?!       Приняв окончательное решение, быстро вскочив с места, громко скребнув ножками стула по каменному полу, тыча указательным пальцем в стол, срывающимся голосом я обратилась к подвисшим соратникам:       — Проверьте боеприпасы, подготовьте транспорт, медикаменты и съестные припасы. К наступлению рассвета будьте готовы выступать в любой момент. — Оглядев всех поочередно, ещё раз убеждаясь в наличии решимости, я закрепила: — За дело.

* * *

      Уже стояла глубокая ночь к тому моменту, как мы закончили последние приготовления, и за это время ни один из нефилимов нам не мешал. Стараясь не думать о том, что мы бросаем людей на Земле на верную погибель, я устремила мысли к завтрашнему дню, но никак не могла соотнести нашу горстку с той ордой, что обрушится на Эдем.       Пережёвывая горькую информацию, я стояла на стрёме у одного из входов во внутренний двор с бассейном, который неугомонная Агнесс решила превратить в девичью купальню, устроив своеобразное прощание. Звали и меня, но я прямо отказалась, посчитав идею глупой: вместо того, чтобы потратить крупицы времени на сон, восстановление сил, Агнесс решила идти в бой благоухая.       Послышались шаги, приглушённые травой, и я, оторвавшись от мыслей о предстоящем, отступила в тень коридора, не желая быть замеченной. К моему счастью это оказался Деймос, рассредоточенный пуще прежнего. Он уже было прошёл мимо меня, как вдруг откуда-то сверху раздалось призывное шиканье, и молодой нефилим остановился, запрокинув голову к небу. Затаив дыхание, я наблюдала, как он по чьей-то невидимой указке забирается по колонне на черепичную крышу. Стоило ногам нефилима исчезнуть, как я, воровато осмотревшись по сторонам, метнулась к мраморному бортику и навострилась: зазвучал пониженный до шёпота голос:       — Знаешь, Дей, сколько бы я ни путешествовал, сколь много чудес ни видел, но прекраснее женской груди ничего не встречал…       Ответа на реплику, очевидно принадлежащую Раздору, так и не последовало. Не зная, раскрыть нефилимов или же продолжить подслушивать, я вообще решила присоединиться к любопытным глядунам. Поджав губы, залезла на бортик в один прыжок и, обхватив колонну и стараясь не пыхтеть, потащилась наверх.       — Ты только посмотри! — воодушевлённо протянул Раздор, лежащий на животе. — К таким ногам и припасть не жалко.       — Хорошо устроились, да? — вставила своё я, недовольно глядя на обоих, отдуваясь. — Дамы, тревога! — выкрикнула я, распрямившись, обращаясь к беспечным купальщицам.       Раздор резко перевернулся на спину, раскинув руки в стороны в немом вопросе, а Деймос так вообще съехал до самого края, лишь бы не попасться кому на глаза.       — Тащи сюда этих извращенцев! — прозвучал одинокий ответ, подкреплённый всеобщим смехом.       Деймос искоса глянул на меня, не скрывая смущения, и поспешил ретироваться. Раздор же мигом оживился и, игнорируя мою руку, упёршуюся ему в грудь, сиганул во дворик, красиво приземлившись на обе ноги, едва коснувшись земли правой рукой. Я неохотно последовала за ним, догадываясь, что буду послана на все четыре стороны. Причём не обязательно Всадником.       — Раздевайся, — задорно воскликнула Ангесс, зазывая блестящей от воды рукой нежданного гостя присоединиться.       За Раздором, однако, не заржавело. Я ещё никогда не видела, чтобы так быстро раздевались. В воздухе буквально запахло палёным, когда на Всаднике остались одни только штаны — ну и маска, конечно. Нефилим дёрнул пуговицы, а я, презрительно фыркнув, прикрыла глаза, не в силах смотреть на этот стыд. Довольный шёпот вперемешку со смешками говорил более чем красноречиво, и я чисто машинально глянула в сторону беззастенчиво обнажённого Всадника. Поморщившись, помотав головой, я уже собралась уходить, однако…       — А что твоя железка? Так и будешь в ней плескаться? — не унималась Агнесс, над ушами которой висели верные подруги.       Когда до моих собственных долетели неспешные щелчки проворачиваемых замков, я поняла, что суть представления была не в тех причинах, что, казалось, плавают на поверхности. Позабыв о Раздоре, я глядела на искажающиеся в отвращении и недоумении лица женщин, имевших несчастье по собственной глупости лицезреть неприятную картину. Почти вся восьмёрка — одна за другой, а Агнесс самая первая — покинула неглубокий бассейн с замутившейся водой, и только Микки осталась сидеть в уголке, внимательно глядя Раздору в лицо.       — И так всегда, — будто бы неудовлетворённо всплеснув руками, сокрушённо пробормотал Раздор и всё же не поленился залезть в воду. — Ну, и кто ты у нас?       Микки же, не отрывая больших блестящих карих глаз от лика нефилима, поднялась на ноги и смело зашагала ему навстречу, разматывая на ходу перевязь на груди. Любопытство не давало мне уйти, да и желание оградить девушку от горестей с годами никуда не делось.       Эластичная лента с лёгким плеском канула в воду; я видела, как Раздор приподнял голову, а убрав с лица мешающие волосы, заговорил:       — Прости, милая, но я ничего не вижу. Если бы ты представилась, мне было бы проще.       Но Микки предпочла невозможным словам действие: её тонкие пальчики обхватили запястье нефилима и приложили широкую ладонь к плоской груди, на которой можно было найти только шрамы, но никак не то, что Раздор именовал величайшим творением.       В этот же миг изуродованное лицо Всадника преобразилось: жуткие шрамы разгладились, мутные глаза прояснились яркой желтизной, а торчащие в вечном оскале зубы спрятали разинувшиеся в лёгком удивлении тонкие губы.       Девушка отпустила руку Всадника, магия исчезла, и его пальцы ещё долго слепо изучали следы от зазубренного меча на её нежном теле. Мне было больно смотреть, как она отворачивается, трясясь как осенний лист, то ли от страха, то ли от внезапно набежавшего холодного ветерка. Я могла бы вмешаться, но Микки жила по своим немым правилам, пусть те и казались мне неправильными, ненужными.       — Кто это сделал? — вдруг спросил Раздор, но словестного ответа не получил.       Микки склонилась над нефилимом и, по-животному втянув широкими ноздрями аромат с шеи Всадника, села на него сверху. Закрыв глаза, покачав головой, я поспешила-таки прочь, не желая даже думать о том, что вскоре здесь произойдёт.       Я нашла Микки лет шестнадцать назад во время одного из рейдов на Пустоши: брошенная в мрачный отсыревший карцер, нагая она лежала в углу, когда я открыла несмазанную проржавевшую дверь. Демоны держали её в рабстве с самых малых лет, и даже сейчас она не могла отучиться от того, что ей вдалбливалось силой, принуждением. Вдобавок ко всему над ней пытались ставить какие-то чудовищные опыты по перевоплощению в инкуба. Но что-то пошло не так, и вместо того, чтобы обращаться самой, Микки делала это с другими.       Всё что мне удалось, так это залечить её тело; Бас мало-мальски обучил её языку жестов, ибо исчадия лишили девушку дара речи, вырвав язык раскалёнными щипцами. Я заботилась о Микки как могла и видела в ней чуть ли не младшую сестру, которой у меня никогда не было, однако в один день она решила уйти, и воспрепятствовать я не могла.       Она всегда умела видеть что-то хорошее в ужасном, после того опыта, что преподнесла ей жизнь. Того опыта, что сделал её сильнее с прошествием времени. Измученная чужими грязными лапами, она не утратила человечности, пусть и жила в несколько ином мире — видела его иначе.       У меня не было возможности смотреть на происходящее сквозь призму. И тихо проходя мимо редких дозорных в заснувшем прямо под открытым небом лагере, я ещё раз убеждалась в том, что не могу оставить за спиной выживших змею. Скоро они станут, возможно, последними людьми и им придётся немало побороться. Выцарапывать жизнь для себя, для своих потомков, терпя лишения, утраты и отчаяние. Их природа раскроется окончательно, и им придётся потрудиться, чтобы пронести себя без остатка через уготованный мрак. Если такое вообще будет вероятно…       Словно во сне я отворила дверь в комнату пыток. Френк по-прежнему был привязан к стулу и сидел завалившись набок. Приглядевшись и прислушавшись, я подумала, что он не вынес боли. Но коснувшись двумя пальцами тёплой шеи, ощутила слабое биение и судорожно вдохнула. Значит, всё же придётся выслушать его исповедь и принять ещё одно решение.       — Сомневаешься? — вяло пролепетал пришедший в себя мужчина, стоило мне отойти на шаг. — Ищешь что-то знакомое? Напрасно. Того человека нет — он умер. Как и ты.       — Что-то должно было сохраниться.       — Только боль, — захрипел он, пытаясь прокашляться. — Живя слишком долго, понимаешь, что сыт этим миром по горло, тебе ли не знать… Завтра наш род получит заслуженное прощение, и не будет больше страданий, что переживали мы однажды, расплачиваясь за чужие ошибки.       — Значит, не Эдем главная цель? — вопросила я.       — Нет. Эдем лишь уловка для твоих друзей, и этот в маске, надо отдать ему должное, хорошо постарался, чтобы узнать всё. — Френк невесело усмехнулся, а я сосредоточенно слушала, раскладывая его слова по чашам весов. — Чудовище, что они породили, пожрёт миры, каждую до последней душу, но нам — людям — дали шанс избежать этого. Приход зверя неминуем, и мы это поняли и предпочли спасение.       — Завтра многие умрут и умрут в муках. Такова цена, да?       — Но ты ведь с ней согласна? Ты же сама идёшь в бой… хоть и не на той стороне… — Френк помотал головой, уловив мой вопросительный взгляд. — Я знаю тебя. Из той жизни, из этой. И знаю, что ты не убийца. Воистину ты можешь гордиться своим умением истреблять демонов, а вот людей? У скольких ты отняла жизнь? Намеренно, осознанно, не ради самозащиты в бою. Я помню старика… да, в том подземелье, где мы выживали. Его подкосила лихорадка, но ты так и не смогла его убить, облегчить муку даже на пороге смерти.       Столкнувшись с моим каменным молчанием, Френк, устало мотая головой, будто не мог с ней справиться, продолжил:       — Если тебе нужна провокация, я расскажу, что произойдёт завтра на Земле. Всех людей, что останутся на поверхности, сгонят — а возможно, уже и начали — в специально оборудованные убежища, по вентиляционным шахтам которых пустят ядовитый газ. Система запустится автоматически, ночью, когда все с большей вероятностью будут спать. Они ничего не почувствуют, а проснутся уже в Раю.       Не позволяя эмоциям затуманить разум, я внимала фактам абсолютно хладнокровно. И снять ремень с пояса оказалось не так уж и сложно, как я думала в начале. Прежнего Френка, что заботился о людях, вселял в них веру и надежду, больше не было. Только жалкое подобие его настоящей личности, в которой не осталось раскаяния даже после стольких страданий.       Туго обмотав края кожаного ремня вокруг костяшек, я зашла Френку за спину, забросила плотную удавку ему поперёк шеи и резко затянула. Мне было не страшно привести этот акт милосердия в действие, ибо делала я это не для себя.       — Ты ничего обо мне не знаешь, — проскрипела я, глядя не в затылок жертве, а в потолок; слыша не хрипение, не стук бьющихся об пол ног, а шебуршание и писк крысы, застрявшей под котелком. — Не знаешь.       Тело уже давно не дёргалось в конвульсиях, но я не могла ослабить хватку — ремень больно врезался в пальцы, заставив их побелеть. Не убоявшись зла, я убила того, кто был мне братом… давным-давно.