***
Герман был у себя в каюте, он не знал, что делать. После выпитого им обезболивающего, когда он воспользовался ситуацией, пока Ксения была без сознания, боль не прекратилась, а только усилилась. На этот раз терпеть это было невозможно. Но мужчина не поддавался ей. И при каждом небольшом изгибе его тела, он только зажмуривал глаза, надеясь на то, что он сможет заснуть, а во сне это будет не так страшно. Но страна Морфея не хотела показываться Ворожцову. Не понятно только почему, ведь это не в-первый раз и не во-второй. Что происходит с этим человеком?***
-Ксения, что это? – задал вопрос Громов, который, только по лицу девушки, которая не шевелилась уже несколько минут, понял, что что-то не так. -Да что за хрень такая происходит? Карась меня дери! –не смог сдержаться старпом, а Макс, который до этого все стоял в коридоре, открыл дверь и, подойдя к Даниловой, прочитав, что там сказано, замер от ужаса. -Этого не может быть! Это невозможно! – немного повысив тон, произнес парень. -Видимо, теперь возможно, - спокойно произнесла девушка и, ничего никому не объясняя, она вышла из кабинета, взяв с собой какие-то медицинские инструменты. А капитан и двое других мужчин, смотрели ей в след. -Макс, что это было? –задал вопрос капитан, который уже успел испугаться, но пока не понимал чего именно. -Пусть Ксения еще раз все проверит, а потом сама скажет... –не успел договорить Григорьев, как его перебил голос из вне санчасти. -Что-то случилось? – спросила Виктория, заходящая в кабинет, которая слышала только ответ второго помощника, но этого было достаточно, для того, чтобы сделать такой вывод. –Где Герман? –испуганно спросила курсантка. -Все в порядке... –начал Громов. -Но я же слышала, что говорил Макс. -Просто ему нужно провести ряд общих анализов, для подтверждения того, что он окончательно здоров, вот и все, -очень убедительным тоном соврал Григорьев. -Тогда где он сейчас? -У себя в каюте, -ответил парень. «То ли он очень хорошо врет, то ли правду говорит», - думала о словах Максима курсантка, которая обещала отвлечь Ворожцова от Алены. Не то, чтобы он ей очень нравился, но эта девочка не бросает слова на ветер и привыкла добиваться всего, что она пожелает. Хотя, если она передумает, то все-равно не отступит. Хотя зачем ей преподаватель, ведь истинная любовь курсантки постоянно спорит со всеми, пытается все исправить, а потом все сначала. Может для нее это слишком?***
Разговор с Надеждой не задался, девушка быстро встала и вышла из кухни со словами: «Простите, я не могу...» Девушка направилась к себе в каюту, она не хотела никого видеть, просто хотелось побыть в своих мыслях, все взвесить. Может Соломахина была права, на счет чувств девушки? Или же это просто отголоски того, что было и чего изменить нельзя? Просто остаточное явление? Она не знала ответы на эти вопросы, как и на многие другие. Зачем она тогда приходила к Герману, когда ему было плохо? Что чувствовала, когда была так близко, но очень далеко? Может страсть в ней еще не погасла и рвется на ружу? Все это только вопросы, на которые ни у кого нет ответов, даже у нее.