Филофобия

                    Дильс Вадим: кто ты?       Эф Swan: человек       Дильс Вадим: я тебя должен знать?       Эф Swan: вряд ли       Дильс Вадим: к чему тогда такое внимание ко мне?       Эф Swan: у тебя интересное лицо       Дильс Вадим: не ври, оно унылое, ты сам написал.       Эф Swan: может меня именно это и привлекло?       Дильс Вадим: почему «отравоядное»?       Эф Swan: болтают, что из–за тебя девушка отравилась…       Он замолчал. И даже индикатор «Вадим набирает сообщение» не отражался. Ждал не менее трёх минут. Нет ответа. Блин!       Эф Swan: эээй! Ку–ку! Я же не осуждаю! Тем более, говорят, она жива–здорова. Хочешь, уберу портрет этот и надпись?       Дильс Вадим: нет, не убирай. И я убирать не буду. Думаешь, мне нужно к ней сходить?       Эф Swan: не знаю. Я бы не пошёл. Хотя я же не знаю, что у вас там было.       Дильс Вадим: значит, ты студент? И учишься в нашем архитектурном?       Теперь замолчал я. Очевидно же, что как только я отвечу, что я его студент, так он прекратит со мной общаться как Вадим и начнёт (если вообще начнёт) говорить как Вадим Александрович. Есть и ещё одна мысль, которая меня пронзила тут же: он по–любому узнает мою фамилию, сопоставит ник и всё равно определит, кто я.       Эф Swan: я студент, но живу и учусь в Таллине.       Дильс Вадим: здорово. Я там был один день, на пароме из Стокгольма в Питер. Мило у вас. А такая осведомлённость обо мне откуда?       Эф Swan: от друзей по инету. Они сплетничали, я и зашёл посмотреть, что за перец.       Дильс Вадим: посмотрел?       Эф Swan: ))) давай общаться?       Дильс Вадим: зачем?       Эф Swan: а почему нет?       Дильс Вадим: Ты эстонец?       Эф Swan: нет, русский. Так случилось, что живу здесь. Учился в школе у вас, живу здесь. Друзья все тоже в России. Так что я тебе не угрожаю встречей и домогательствами. Захотел — выключил.       Дильс Вадим: я скучный))) Так что…       Эф Swan: это не тебе решать. Если скучный, то выключусь я.       Дильс Вадим: я старше тебя, намного.       Эф Swan: мне бояться? Или что? Принести тебе стаканчик под вставную челюсть?       Дильс Вадим: а ты хам.       Эф Swan: зато не скучный… А ты преподаёшь? Нравится?       Дильс Вадим: преподаю. Нравится. Хотя бывает, когда я ненавижу работу. А тебе нравится учиться?       Эф Swan: нравится. Но иногда достают преподы.       Дильс Вадим: ты учишься на графика или на дизайнера судя по работе? Или просто хобби такое — раскрашивать портреты?       Ого! Нужно придумывать какую–то правдивую инфу. Вдруг он проверит? Надо хотя бы реальный эстонский ВУЗ указать. Загуглил, отыскал Таллинский университет и даже более–менее подходящий факультет.       Эф Swan: учусь в универе, факультет изящных искусств.       Дильс Вадим: а специальность? У вас на эстонском преподают?       Эф Swan: графика–дизайн. И на эстонском, и на русском…       Дильс Вадим: ты сможешь дать мне пару уроков эстонского?       Блин, какой из меня эстонец! Я там даже одного дня не был. Надо было врать про Германию, по–немецки мало–мальски шпрехаю. Но опять–таки в Дойчланде русских студентов с центром общения в русском «контакте» наверняка мало. Надо выкручиваться!       Эф Swan: а ты мне дашь пару уроков по истории искусств?       Дильс Вадим: а тебе надо?       Эф Swan: мне интересно.       Дильс Вадим: если честно, мне неохота)))       Эф Swan: а мне охота!       Дильс Вадим: тогда нам и общаться не о чем…       Эф Swan: хорошим людям всегда есть о чём поговорить… Я могу рассказать о себе, ты о себе. Я могу рассказать даже то, о чём не скажу никому, ибо ты далеко, и я никогда тебя не увижу)))       Дильс Вадим: я только не понял, почему именно мне?       Эф Swan: так случилось. Зацепился за тебя. Можем поиграть в вопросы–ответы. Задавай мне любой вопрос. Я отвечу, но искренность за искренность.       Дильс Вадим: вопрос первый: ты мне лжёшь?       Эф Swan: неверный вопрос, из разряда ловушек, ты не сможешь определить, правильно ли я ответил.       Дильс Вадим: хм, ты прав, это силлогизм. Как твоё имя?       Блин. Надо срочно придумывать какое–нибудь не своё собственное. Так, либо на букву «Э», либо на «Ф». Эдиком и Элоизием быть не хочу. Сказал ему, что из России родом. А на «Ф» что? Блин! Что за буква!       Эф Swan: называй меня Эф. Настоящее имя Фёдор. Здесь называют Феодор — Теодор — Тео. Но все зовут, как повелось в России, Эф. Ты задаёшь дурацкие вопросы. Задай что–нибудь личное.       Дильс Вадим: Красивое имя. Тео. Но буду называть тебя Эф. Разве приятно делиться личным? Ну, хорошо. Твоя самая мерзкая черта характера?       Эф Swan: я упёртый. Иду напролом и по чужим головам. Если мне что–то в голову втемяшится, то я не отступлю. Если хочу какую–нибудь вещь, то заполучу, даже если она уже не нужна мне.       Дильс Вадим: это и с людьми так?       Эф Swan: с людьми особенно. Однажды, ещё в школе, я отбил подружку у одноклассника на спор, она даже мне в любви призналась. Хотя был невозможный случай. Зато я выиграл.       Дильс Вадим: на что спорил?       Эф Swan: на деньги. Что? Я подонок?       Дильс Вадим: и ты бросил её?       Эф Swan: конечно! В тот же день.       Дильс Вадим: похоже, ты гордишься этим?       Эф Swan: не горжусь. Ты спросил, я ответил. Теперь я. У тебя были романы со студентками?       Дильс Вадим: нет.       Эф Swan: блин, скучно. Неужели ни разу? Или я неверно спросил? У тебя были романы со студентами.       Дильс Вадим: насчёт «скучно» я тебя предупреждал. Если ты спрашиваешь про эту девушку, то я не давал ей никакого повода. И никому не давал. И вообще, мой далёкий друг Эф, интересно было поболтать. Это всё!       Эф Swan: я никогда не видел портрет Фрейда от Э. Уорхолла! Просто твоё лицо! Его делит крест! Я задам другой вопрос, не уходи!!!       Я стал это строчить, понимая, что он уходит, что надо зацепить и держать. Зачем держать? Чего хочу от него? Чтобы говорил дальше. Я как будто слышал его голос: низкий, глубокий, без фальши, без шелухи в виде «э–э–э» или «ну…», с точными и важными паузами. Я как будто видел, как он тонко передаёт эмоции, не хлопоча лицом утрированно: чуть подрагивают брови, сжимаются губы, опускается взгляд, пальцами за ухо отводит невидимые локоны. У него короткая причёска, но этот неконтролируемый, автоматический жест таков, что подсказал мне ещё тогда на паре — у Вадима были когда–то длинные волосы.       Эф Swan: это просто такая фотография? Твоё лицо даже с улыбкой смотрится фиолетовым, отравленным, больным! Эй! Не выключайся! Поговори со мной…       Через паузу:       Вадим Дильс: крест? Ты так видишь? Хотя ты, наверное, прав: больной. Уорхолл не мыслил такими категориями, у него китч*.       Эф Swan: а у меня нет.       Мы ещё общались пару часов. В основном спрашивал он. «Про мою жизнь»: сколько мне лет, что я читаю, где бывал, как вышел на него, какие приоритеты в творчестве… Я почти не врал. Пришлось только гуглить Таллин. Я же только узнал о его любимом направлении в искусстве — экспрессионизме.       Дильс Вадим: Там все такие же сумасшедшие больные, как и я)))) От Ван Гога и Мунка до мохерового абстракциониста Поллока. Я тебе потом как–нибудь покажу мои любимые.       Эф Swan: разве ты больной сумасшедший?       Дильс Вадим: )) ты ж увидел крест, да ещё и цвет фиолетовый!       ***       Уже через день я начал дёргаться. В институте Дильса не видел, и в сеть он не вышел. «Контакт» показывал, что он как закрыл тогда ночью страничку, так и не открывал её. И день, и два, и три… На третий день его подполья я осознал, что злюсь, что раздражён, да что там… просто в ярости! Конечно, я привык, что друзей — море. Раздирают на части: «Фил, может, в клуб?», «Лебедь, мы на тебя билет в кино взяли!», «Фил, давай затусим на катке!» Программа может быть обогащена тупо алкоболом с Салом и с Серёгой как альтернатива организованному отдыху. Ещё частенько геймерим в общаге (как только Сало объявляет дни борьбы за трезвость). Иногда Янка Бекасова организует зависания в богемно–обшарпанном притоне нонконформистов с чудным названием «Харибда»: каких–то особых митьковско–дадаистских принципов мы не придерживаемся, но с патлатыми, грязными художниками и новомодными матершинниками–бардами порой очень интересно перетереть «за жизнь, за настоящее искусство, за баб, за сраных политиканов, за беспросветное фьюче». Я никогда не планировал свой «досуг», он как–то налаживался сам, автоматически. А тут… Просидел всё воскресение у компа в ожидании, героически подавляя в себе желание материться на себя, на Серёгу, что не ехал, на Сало, что укатил в «Харибду» без меня, и, главное, на Дильса, что партизанил по ту сторону странички. Его аккаунт как пустая нежилая квартира, необустроенная, немеблированная, с гулким эхом чужих реплик и комментов. А я в этой квартире случайный гость, которому неожиданно достались ключи. Зашёл, а хозяина нет, даже записки не оставил.       Придурок, долбаный препод! Хрена ли я стал заходить на его страницу каждые пять минут в надежде увидеть метку «Online»? Как только он появится, я надеру ему задницу! Хотя, может, он мирно пасётся с какой–нибудь кралей в художественной галерее, где выставляют бедных, но жутко талантливых художников и авангардных, эксцентричных скульпторов. Или банально сидит перед телеком, внимая разглагольствованиям эстетствующих творцов и критиков на канале «Культура». Или недвижно сидит на диване, непременно облокотившись на подушку в вязаном чехле, и читает Фейхтвангера или Манна в пожелтевшей книжке советского издания. Или… какого хрена он не заходит в «контакт»?       В понедельник с утра пораньше приехал из своего Задрипищенска Серёга. Приволок дымно–морозную свежесть и огромную сумку, наполовину заполненную всякими деревенскими деликатесами в виде самодельной колбасы в бычьих кишках и жирной, твёрдой сметаны. Серёга — деревенский парень, но с таким вывертом сознания, что консервативная деревня с радостью изрыгнула это непутёвое дитё натурального молока и навозного аромата. Смекалка хитромудрого деревенского мужика сочетается в нём с манерностью золотого мальчика. Он увлекается соц–артом и плакатной живописью: что бы он ни создавал, у него всегда получалось нечто агитационное с изрядной долей стёба и стилизованной патетикой. Этакий Маяковский и дед Щукарь в одном флаконе. У моего друга есть одна замечательная особенность — всю одежду он шьёт сам. У нас в комнате стоит ручная швейная машинка и высокая коробка с разновеликими и многоцветными лоскутками и мешочками с нитками и фурнитурой. Серёга покупал только обувь. Непременно Джеффри Веста. Обувь с задранными носками всех расцветок — с английским флагом, с черепушками по всей кожаной поверхности и с жёлтыми носами и серебряными шнурками. В «самиздатовском тулупе» с лейблами известных фирм по рукавам и нарисованным шариковой ручкой Сталиным на спине, в самовязанной шапочке–берете, в мешковатых штанах с большими карманами, набитыми разными «полезными» вещами, с полосатой тканой сумкой наперевес и при этом в стильных итальянских шузах — Серёга являл собой зубодробильное зрелище. Мой боевой раскрас, молоткастая штанга в брови, длинный лисий хвост на заду и понтовая рокерская косуха с рядом длинных неровных шипов вдоль позвоночника, которые выстраиваются в некий гребень, как у игуаны, выглядели банальным нарядом рядом с деревенским Готье.       Верный друг стащил меня за ноги с кровати и велел собираться в академию. Пока я уныло разыскивал по всей комнате свои носки, майку, джинсы, кольца, гриндеры, Серёга деловито выставлял на стол вкусности и расспрашивал о новостях. Услышав о том, что историю искусства двадцатого века читает Дильс, мой сожитель весело крякнул:       — Наконец–то нормально ИИ будем знать! Я уж думал, что так и разгребём бабызоину перхоть!       — Что ты знаешь о Дильсе? — я сконструировал совершенно индифферентный тон и сделал вид, что это просто вопрос на поддержание вежливой беседы.       — Морган его хвалил, — так же равнодушно выдал Серый. Если Лёнька Моргунов кого–то хвалит, то для него этот объект авансом получает сто процентов доверия. — Говорит, что рассказывает круто, взяток не берёт, натуру тоже не жалует, проводит крышесносные семинары совместно со спецухами, люди сразу меняют темы дипломов. Морган говорит, что всем этот Дильс хорош, кроме одного — вроде молодой ещё, а уже старик. С нормальными людьми не общается, трётся возле бабы Зои.       — А ты знаешь, что Настька Куликова таблеток напилась из–за него?       Серёга присвистнул.       — Леха говорит, что Дильс от неё бегал, а она его преследовала. Вот и добегались до финиша! — Я забрался на кровать с зеркальцем в руках и жирным карандашом стал рисовать подводку, сплетничая о нашумевшей истории. — Так вот, все говорят, что это не первый случай!       — Кто–то ещё травился из–за него?       — Не–е, не первый случай, что за ним ухлёстывают студенты, а он, как гуманоид, не понимает человеческих желаний.       — Фил, не вздумай домогаться его! — Серёга вдруг повернулся ко мне всем корпусом.       — С чего это я буду домогаться? — возмущённо выкрикнул я.       — С пизданутости! Чего, я тебя не знаю, что ли? Сейчас быстро развернёшь наступление на несчастного марсианина. Хотя бы ради того, чтобы показать, что ты настырнее и Настьки Куликовой, и самого гуманоида!       Я жеманно хмыкнул:       — Думаешь, стоит?       — Фил! Я думаю, что тебе стоит уже прекращать мазаться, а натягивать свой скафандр и плыть за мной постигать мудрость!       Да, Серёга — моя совесть и опекун. И про пизданутость мою он правильно сказал. Как вожжа под хвост мне попадёт, так не переубедишь, не уломаешь, не отвертишься. Я ж правду сказал Вадиму — иду по головам. Серёга чувствует, когда у меня включается это азартное зажигание. Иногда просто силой (а он поздоровше меня будет и повыше) тащит меня прочь от вожделенного объекта. Иногда, наоборот, горько вздыхает и уходит, чтобы я вершил агрессию, а он не видел, как я «оставляю побеждённым только слезы, чтобы оплакивать себя»**. Серёга — моралист, а я безнравственный типок!       Сегодня весь день специальность: академический рисунок и технический дизайн. Потащились в ВУЗ с тубами, с бумагой. Вкалывали самоотверженно, получали бонусы и «норм» от преподов. Уставшие, решили, что питаться будем в институтской столовке.       Сразу с порога увидел Дильса, который погрузился в чтение с планшета и, по–видимому, забыл про еду, что мирно остывала на столе. И Серёга не успел меня сцапать. Я только услышал в спину:       — Вот козлодой! Чё взять тебе, придурочный?       Я неопределённо махнул рукой, направляясь прямо к ничего не подозревающему пока преподу. Шумно отодвинул тяжёлый стул, бухнулся напротив Дильса и пододвинул к себе его салатик. Искусствовед наконец поднял на меня глаза. Удивлён.       — Не помните меня? Здрасти! Я тот студент, которому вы задолжали.       — Я? Задолжал? — поражён Дильс.       — Пару глотков кофе, а остальное — проценты.       — Э–э–э… Вы из четыреста четвёртой группы? Дизайнерский?       — Угу! — я начал поглощать салат под равнодушным взглядом препода, который даже и не дёрнулся побороться за корм.       — Я — Филипп Лебедь. Я прикольный чувак.       — Вижу, прикольный, — препод стал внимательно рассматривать меня, слегка прищуриваясь. Я же уже сожрал весь салат, отломил хлеба и вычистил тарелку от соуса.       — А это, — я показал на разъярённое лицо Серёги, что обозначилось рядом, — мой друг — Сергей Титаренко. Рекомендую! Садись, Серёг, Вадим Александрович не против.       — Фил! — попытался спасти ситуацию Серёга. — Отстань от человека, пойдём, вон столик есть.       — Не–не! Меня здесь кормят сегодня!       — Да–да, кушайте, не стесняйтесь, — улыбнулся Дильс. — Вот второе...       — Пожалуй, второе я куплю сам. И вам не рекомендую есть эти котлеты, все знают, что в них мяса нет. А с вас кофе! А то зелёный чай — не мой вариант.       — То есть я ещё не весь долг отдал, ещё кофе? — выразительно подняв брови, спросил Вадим, а Серёга пнул меня под столом. Больно!       — Не переживайте, потом отдадите! — нагло заявил я в ответ.       — Вы очень самоуверенны, вам что–то нужно от меня?       — Зато со мной не скучно! — Дильс на этом месте вдруг сузил глаза и присмотрелся ко мне. — Пока мне ничего не нужно, но вы меня заинтересовали. Я буду рядом, вам не повезло!       По–моему, препод открыл рот. Он вдруг побелел, нервно стал выключать планшет, складывать в сумку вещи, явно собираясь покинуть двух фрикующих студентов.       — Стоп, машина! — вскричал я, подскочил к нему и выхватил сумку. — Вы не покушали! Сидим, наслаждаемся обедом и приятной компанией!       — Офигеть! — ошеломлённо произнёс Дильс, а Серёга просто закашлялся. Я уверенно вновь сел за стол и стал пожирать суп, принесённый другом. Мои знакомцы подавленно принялись за свои порции. Весело болтал только я. В конце трапезы Вадим Александрович выжидательно посмотрел на меня, и мне пришлось отдать ему сумку.       — Далеко пойдёте, молодой человек! — бросил мне Дильс, уходя и забирая с собой поднос с грязной посудой.       — Не, недалеко, буду рядом, — ответил я ему в спину. — Привыкайте!       — Я бы на его месте врезал тебе, — подал голос Серёга.       — Какое счастье, что ты на своём месте. Как ты думаешь, я сдам историю искусств? ___________       *Китч (кич) (нем. Kitsch — халтурка, безвкусица, «дешёвка») — одно из явлений массовой культуры, синоним псевдоискусства, в котором основное внимание уделяется экстравагантности внешнего облика, крикливости его элементов.       ** фраза Отто фон Бисмарка.