Зов родной крови

Она идет по саду, задумчиво теребя подол платья. То и дело касается высоких разноцветных цветов, названий которых даже не знает. Они, будто кланяясь, забавно раскачиваются на высоких стеблях, стряхивая на ее мягкие бархатные туфельки капли росы. Словно плачут. Словно… оплакивают уготованную ей страшную судьбу. Шоколадные волосы собраны на висках, отрывая высокие точеные скулы. Девушка красива и знает это. Еще не до конца рассеявшийся утренний туман рваными клочками таится там и тут. Когда ее маленькая ножка ступает в эти прячущиеся под кустами частички облаков, начинает казаться, что они вот-вот рванут из-под ног туда – в высокое ярко-синее небо. Рванут, опрокинув ее прямо в мокрую высокую траву. Вот-вот придет садовник, чтобы подстричь ее. Пора возвращаться. Гостье милордов не пристало бродить в одиночестве по безлюдному саду. Тем более, в столь ранний час. - Что-то случилось, Катерина? – Этот мягкий, вкрадчивый голос прямо за спиной заставляет девушку остолбенеть. Удивительно, но ей удается не вздрогнуть… - Доброе утро, милорд… - оборачивается к хозяину дома с очаровательной улыбкой, и не подозревая, что он слышит сумасшедший стук ее сердца, чувствует запах ее страха… - Мне просто не спалось. Вот, вышла прогуляться… - Ты не должна ходить одна, милая. – Он улыбается, но как-то холодно, равнодушно. Серые глаза пронзают ее насквозь, и двойник думает, что именно таким взглядом смотрит убийца на свою жертву. – Мои слуги, разумеется, знают свое место. Но вдруг кто-то из них не выдержит, плененный твоей красотой? Эта улыбка, что обнажает на его щеках ямочки. Она делает его похожим на мальчишку-сорванца… грустного мальчишку с израненной душой… Что за глупости лезут тебе в голову, Катерина? - Конечно, милорд. Я пойду в свои покои прямо сейчас. Этого больше не повторится. – Она склонилась в глубоком реверансе, потупив взгляд. Услышала, как мужчина хмыкнул. То ли одобрительно, то ли пренебрежительно. Чего он хочет от нее? Зачем пригласил остаться погостить? - Прогуляешься со мной по саду перед вечерним чаепитием? – Мужчина словно бы прочел ее мысли, и теперь ждал ответа со своей неизменной полуулыбкой-полу-усмешкой. Может быть, я на самом деле нравлюсь ему? Может быть, он просто скрывает, что влюблен? От волнения в горле вдруг пересохло. Торопливо кивнув, Катерина робко улыбнулась своему спутнику, надеясь, что тот возьмет ее за руку или поцелует ее ладонь. Как тогда, когда увел ее с бала под разгневанные взгляды Ребекки. Волна предвкушения и удовольствия пробежала по телу. Но Клаус просто сухо кивнул и, шагнув за ближайшее дерево, пропал из виду. Расстроенно вздохнув, двойник свернула на ведущую к дому тропинку. Она не заметила, как в высоком окне третьего этажа мелькнула тень, и шевельнулись портьеры. Словно кто-то наблюдал оттуда за садом. За садом или за ней, Катериной Петровой. Он наклонился, поднимая с пола сапог, и в этот же момент старинная китайская ваза врезалась в стену над его головой, рассыпаясь тысячей острых осколков, что ссыпались к его ногам, словно умирающие перед наступлением зимы листья. Не распрямляясь, он отпрыгнул в сторону, разворачиваясь лицом к двери. Разъяренная блондинка уже замахивалась следующей вазой. И где она их столько набрала? - Ребекка, прекрати! – Подскочил к сестре, хватая за руку, больно заламывая назад. - Я видела тебя с ней, Ник! Как ты пялился на ее грудь! Разве что руками не потрогал! Я видела!!! – всхлипывала девушка, падая перед ним на колени. - Ты ничего не видела, Ребекка. И не могла видеть! – Злость вспыхнула в голове, распространяясь по венам, будто жаркий лесной пожар, сжигая на своем пути последние остатки самообладания и выдержки, обнажая древние звериные инстинкты. Он еще держался, балансируя на грани, за которой отчаянно пахло жестокостью, кровью… - Ты был с ней в саду! – Уже визжала она. Заплаканные красные глаза, осунувшееся бледное лицо в пятнах мадежей. Казалось, Ребекка подхватила лихорадку на болотах… - Я велел ей не ходить одной! – Взревел древний, тряся блондинку из стороны в сторону. – Умерь свою ревность, сестра. Двойник нужна мне для ритуала. И это все!!!! Мужчина разжал руки, и Ребекка упала к его ногам, пышные юбки взметнулись в воздух, на миг скрывая ее от глаз брата. - Я вижу, КАК ты смотришь на нее, Ник! Я вижу и помню… и ты тоже помнишь Татью, ведь так… Она была хороша, брат? Она – то, что ты хочешь? Рыдая, блондинка закрыла лицо руками, словно бы стыдясь своей слабости. Будто она не хотела видеть его – ее брата. Брата, которого она любила столько веков… - Я ХОЧУ РАЗРУШИТЬ ПРОКЛЯТИЕ, КОТОРОЕ НАЛОЖИЛА НАША МАТЬ! – Вампир кричал, едва сдерживаясь от того, чтобы ударить сестру. Руки непроизвольно сжались в кулаки и, развернувшись, Клаус обрушил всю свою ярость на перегородку у окна, кроша и дробя оказавшиеся такими хлипкими стены. - Ник, - пролепетала девушка, сжимаясь от страха. Казалось, брат обезумел… - Не смей мешать мне, Ребекка!? Ты поняла? – Его ярость внезапно угасла. Словно ураган, который вдруг прекратился. Словно водопад, который пересох в один миг. Словно огонь, который, разгоревшись, вдруг погас. - Или что? – Тихо спросила она, поднимая на него полные боли глаза. Голубые, будто бы покрывшиеся корочкой льда… Глаза, которые словно бы кричали: «Не заставляй меня ненавидеть тебя, Ник!». - Или тебе будет больно… - неожиданно спокойный, вкрадчивый голос… Такой опасный, что волосы зашевелились у нее на затылке, а по позвоночнику проползла юркая, холодная змейка страха. Секунду Клаус сверху вниз смотрел на сестру, будто господин на наказанную наложницу. Равнодушно отвернулся и, накинув на белую рубаху черную охотничью куртку, быстро пошел прочь. Быстро, не оглядываясь, сжав в губы в тонкую, прямую линию. Те губы, что еще прошлым утром шептали ей глупые нежности. Она с мольбой и какой-то затаенной надеждой смотрела в удаляющуюся спину. Не обернулся. Протяжно заскрипела, потом захлопнулась тяжелая дубовая дверь. Упав на пол, она зарыдала в голос. Так безнадежно, отчаянно… Словно бы пыталась смириться с тем, что брат… отказался от нее? Сжав губы, Никлаус уверенно шагал по пустым коридорам дворца. Слуги заблаговременно шарахались с дороги, зная о тяжелом характере и мрачном настроении господина. Сдавленные рыдания сестры в другом крыле замка заставляли мужчину досадливо морщиться. Эта сцена, разбудившая дремавшую в нем злость, пробудила и неутолимую жажду, изменявшую не только его лицо, преображавшую всю сущность мужчины. Монстр рвался на свободу. Монстр мечтал о крови: густой и теплой, прямо из вены… Много крови… Целые реки, в которых он утопит чувство вины, покалывающее в затылке. Так надо. Жертвоприношение должно состояться… Через несколько дней Она бежит вдоль зеленых бархатистых кустов, усеянных крошечными бутонами пурпурных роз. Подобрав подол изумрудного платья, радостно хохочет, то и дело оглядываясь на преследователя, что не делает никаких видимых усилий дабы поймать девушку. Опирается ладонью о холодную каменную кладку опоясывающего сад забора. Смотрит на нее с восхищением и одновременно какой-то легкой грустью. Девушка останавливается у невысокой скамейки из неотесанного камня. Смотрит на джентльмена с шутливым упреком. Смотрит чуть снизу, поблескивая карими лукавыми глазами. Глазами, которые будто кричат ему что-то. Элайджа, услышь, Элайджа… - Эй, вы же должны бежать за мной. И поймать! – хохочет Катерина, укоризненно покачивая головой. Собранные на висках волосы распушились, упругие кудряшки струятся по спине и словно бы простятся, чтобы их гладили, пропуская сквозь пальцы… Нежный девичий голос звенит серебристыми колокольчиками. Напоминает тихий деревенский напев. Печальный и ласковый одновременно. Как руки матери, обнимающие дочь перед долгой разлукой. Он, этот голос, способен зачаровать подобно внезапному пению неведомой ночной птахи… - Но если я поймаю вас, игра закончится, - улыбаясь, возражает ей он, наслаждаясь ее взглядом – таким открытым, искренним, детским… Она смеется, откидывая голову назад, И он любуется приподнявшейся упругой грудью и изящным изгибом спины, которую хочется держать в ладонях… Волны волос каскадом ниспадают к самой земле, а Древний лорд мечтает лишь о том, чтобы они укрывали его подобно одеялу. - Спасибо, что отвлекли меня, милорд, - вдруг чинно сказала двойник, закладывая руки за спину. Мужчина кожей почувствовал, как изменилась Катерина. Напряглась, сосредоточенно вглядываясь куда-то вдаль. Будто пыталась прочесть там, на горизонте, ответы на мучившие ее вопросы. Замер, поправляя на поясе ремень. Словно пытаясь занять руки, чтобы не разнести в щепки ближайшее дерево. - Ты выглядела такой одинокой, вот я тебя и пожалел, - выдавил эту фразу сквозь зубы, мечтая сказать совсем о другом… Думая лишь о том, чтобы целовать ее мягкие белые ладони, распустить на корсете шнуровку, стянуть этот бархат с узких, хрупких плеч, упасть на колени, скользя губами по упругой коже, погрузиться языком во впадинку пупка… - Клаус обещал провести со мной день, но вчера он так и не вернулся. – Грусть в ее голосе словно швырнула его с небес на холодную землю, в дребезги разбивая затеплившуюся было надежду. Как же так, Татья? Опять? Двойник поджала губы, опустилась на скамейку, судорожно вертя простенькое колечко на пальце. - Никлаус живет по своим собственным правилам, - выдавил из себя мужчина, стараясь казаться бесстрастным. Это всего лишь двойник. Не принимай близко к сердцу… - Он очень обаятельный человек. Думаю, девушкам сложно ему отказать, - кусая губы, Петрова старалась не смотреть на Майклсона. Словно страшась показаться жалкой, зависимой, несчастной… - И все же? … - Он не мог не задать этот вопрос. Он все еще искал в ней что-то от Татьи – той девушки, что однажды покорила его душу, а потом забрала ее, швырнув на съедение собакам… - Я не понимаю, поему он начал ухаживать за мной. – Голос дрогнул, но ей удалось сдержать слезы. Запереть их внутри. На какое то время. – Мне кажется, я ему полностью безразлична. - Многие браки были основаны и на меньшем, - напомнил лорд, сжимая кулаки. Его глаза улыбались, подбадривали. Его руки хотели… просто прикоснуться к ней… - А разве плохо хотеть большего? – Детская обида в голосе заставила сердце вампира сжаться от жалости и сострадания. Он опустился рядом. Даже не касаясь девушки, чувствовал влекущий жар ее юного тела и запах лаванды, исходивший от ее волос. - Ты думаешь, что Тревор даст тебе это? – Зачем он вспомнил этого глупого конюха, который нашел ее и привез в замок Древних? Он не знал. Мальчишка смотрел на нее с таким обожанием, что даже уравновешенному Элайдже хотелось разбить в кровь его смазливое личико, заставить харкать собственными внутренностями… - Тревор верит, что любит меня, - мило, но печально улыбнулась Катерина. – Но любовь не может быть настоящей, если она безответна. Вы согласны со мной, милорд? – заглянув вдруг в его глаза, она замирает, увидев там яростный всплеск непроходящей, неведомой боли. Жмурится, думая, что ей показалось. Лорд смотрит прямо перед собой, не мигая. Молчит, будто бы перенесясь куда-то очень далеко от этого тихого сада. - Я не верю в любовь, Катерина, - отвечает Древний тихо и грустно. - Не могу с вами согласиться, мой лорд. – Двойник качает головой, все еще удерживая его взгляд, волнистые волосы рассыпаются по плечам. - Жизнь полна жестокости. Если мы прекратим верить в любовь, зачем тогда вообще жить? Она говорит искренне. Простодушна, наивна. Безгрешный, чистый ребенок, которого не коснулась вся кровь и грязь этого мира. Этого сверхъестественного подлого мира. Девушка твердит что-то еще, а он лишь кивает, чуть улыбаясь. И клянется себе всеми богами, что спасет ее от смерти. Должен быть выход. А она… она должна быть с ним. Вдруг шорох первых опадающих листьев за спиной, и Элайджа едва успевает натянуть маску невозмутимости, как их уединение разрушено. - Я вас прервал? – Ленивый, насмешливый тон. Та же распахнутая на груди белая рубашка, что два дня назад, но покрыта бурыми разводами подсохшей крови. Кровь забрызгала кожу, испачкала его ладони и шею. Но Клаусу все равно. Черная охотничья куртка порвана в нескольких местах. Элайджа осуждающе сдвигает брови, когда понимает, ГДЕ был его брат и ЧЕМ он занимался. - Он вернулся, - восклицает Первородный, вскакивая со скамьи. Брат не должен знать о его слабости, не так ли? – Долгая была ночь? Демонстративно обводит глазами беспорядок в одежде брата, но Ник лишь ухмыляется и многозначительно приподнимает бровь, медленно переводя взгляд с Элайджи на Катерину. Холодный, безжалостный взгляд убийцы. Катерина стремительно краснеет, понимая, что один брат стал свидетелем ее невинного флирта с другим братом… Как неловко… Но тут видит кровавые пятна. - Что произошло? – Искреннее беспокойство в голосе веселит мужчину. Он подмигивает старшему брату и отворачивается, небрежно беря двойника под руку. - Ничего страшного. В одной таверне завязалась драка. Пойдем. Я обещал прогулку, ты помнишь? И он уводит ее под пристальным взглядом задумчивых карих глаз того, кто развлекал ее все утро, отгоняя от девушки печаль и тоску. Она оборачивается, посылая Элайдже сконфуженную полуулыбку, и не видит, как пристально смотрит на нее блондин. Вдруг берет за руку, переплетая их пальцы. Задумала улизнуть, птичка? Я не дам тебе сбежать. Жертвоприношение должно состояться. - Я скучал, милая. – Теплое дыхание касается ее уха, и девушка вздрагивает, обнаруживая вдруг себя совсем в другой части сада – более дикой, темной, зловещей. Страх касается ее затылка прохладными пальцами, и Катерина чувствует, как покрывается мурашками. Как я здесь оказалась?! - Клаус… - Она мнется, не зная, что сказать, понимая, что не хочет быть здесь, с ним. Не хочет, но не может промолвить не слова. Не может оторвать от него взгляд. Такой пленительный, такой красивый. Мужчина надвигается, нависает над ней. Маленький шажок назад. Спина упирается в ствол дерева. Яблоня. Большие рубиновые плоды влажно поблескивают сквозь зелень листвы, отсвечивая закатом в лучах догорающего солнца. Он вдруг наклоняется к ней, ласково проводит пальцем по щеке, убирая назад упавший на глаза локон. Его губы так близко… и эти глаза. Серые, хищные… змеиные. Она видит, как расширяются его зрачки, чувствует, что тонет в них. Словно проваливается в болото: медленно, неотвратимо, безнадежно… Громкий возмущенный вскрик, кто-то быстрый, стремительный накидывается со спины. Схватив Катерину за волосы, отшвыривает прочь, словно охапку ненужной ветоши. Низкий рык Клауса. Напавший летит прочь, врезаясь спиной в жалобно хрустнувшее дерево. Отбрасывает назад упавшие на лицо мягкие белые волосы. Усмехается. Жестоко и насмешливо одновременно. - Ребекка? – Мужчина не успевает остановить летевшую сестре в лицо руку, но в последний момент смещает вектор удара. Кулак врезается в дерево рядом с ее головой. Жалобный треск, щепки будто взбесившиеся пчелы веером разлетаются вокруг, впиваясь в тонкую кожу миледи. - Какого черта, Ребекка?! – Рявкает он, не обращая внимания на всхлипывающую за спиной гостью их дома. - Я говорила, что ничем хорошим это не кончится! – Визжит сестра, осыпая Ника мелкими, но ощутимо болезненными ударами. По плечам, груди, по лицу… Он пытается увернуться, но вдруг перехватывает ее тонкие руки, заламывая их за спину. - Я говорил, чтобы ты не вмешивалась? - Шипит он ей в лицо, зверея на глазах. Помня, что за ними наблюдает Катерина – человек, двойник, которая ничего не должна заподозрить, он сдерживался изо всех сил, чтобы не вцепиться сестре в горло клыками. Клыками, что уже разрезали десна и рвались наружу… - Я говорил, что тебе будет больно?? – Он заломил ей руку так далеко назад, что послышался хруст ломающейся кости. Кости, что заживет через мгновение. Сестра… маленькая, любимая, единственная. Та, ради которой Клаус был готов крушить и убивать, уничтожать города, свергать королей… Стояла сейчас перед ним, как провинившаяся рабыня, бесправная служанка. Никто не помешает мне снять проклятие и вернуть свою сущность!!! Замахнувшись, ударил наотмашь. Разбивая в кровь эти припухшие губы, которые так любил целовать. Ребекка упала на колени, путаясь в ворохе юбок. Кровь смешивалась с солеными слезами, превращая лицо в подобие маски разукрашенного к карнавалу шута. - Больше ты не подойдешь к Катерине, поняла? – Выплюнул эти слова, сверху вниз глядя на распластавшуюся на траве сестру. Брезгливо отвернулся, протягивая руку спрятавшейся за яблоней Петровой. - Пойдем, милая. Нам помешали, - неизменная улыбка вернулась на искаженное злобой лицо. Двойник помедлила, но вложила ладошку в его руку. Оглянувшись на все еще лежащую на земле блондинку, испуганно посмотрела на спутника. Он так жесток? - С ней все будет в порядке, - небрежно успокоил он, не заботясь о том, что подумает девушка, и как себя поведет. - Но Клаус… - он не дал ей закончить, потянул к замку. - Давай я провожу тебя в покои, дорогуша. Ты сильно продрогла. Приобняв за талию, почти тащит упирающуюся Катерину к замку. Колючие кусты цепляются за подол, разрывая податливую ткань. На руках остаются длинные царапины от острых шипов розовых кустов. Двойник вскрикивает, но Клаус остается бесстрастен. Словно он – тот загадочный сфинкс, что, как рассказывали, охраняет величественные гробницы древних царей, затерянный в жарких песках африканской пустыни. Длинные тени от скатывающегося за горизонт солнца преображают сад, делая его похожим на пристанище темных эльфов. Шорохи в низких косматых кустах заставляют вздрагивать от смутного ужаса, и вот уже девушка не упирается, а все быстрее перебирает ногами, стремясь поспеть за хозяином замка. Ребекка лежит на земле, уронив голову на сложенные крестом руки. Плечи ее ритмично вздрагивают. Шаги брата и двойника стихают вдалеке, и она поднимает заплаканное лицо. Небесно-голубые глаза, обычно чистые и прозрачные словно бриллианты, наливаются красным. Сегодня прольется чья-то кровь… Темные коридоры замка пусты и тревожны. Где-то вдалеке, ближе к хозяйским покоям тревожно мечутся отблески зажженных свечей. Но здесь, в комнатах, где обычно ночуют старшие слуги и гости, кто-то позабыл позаботиться об освещении. Позабыл или следовал чьему-то негласному приказу? Девушка почти оправилась от испуга, доверчиво держа под руку своего господина. Мягкая гладкая кожа, из которой была сшита его куртка, приятно холодила ее ладонь. Катерине почти удалось выбросить из головы ту сцену в саду. Ребекка и Клаус… Такой… жестокий. А что… что, если он будет бить и ее? Вдруг спутник усмехнулся, словно бы прочтя мысли девушки. Насмешливо глянул на нее, такую растерянную и сконфуженную. Сжал ее пальцы, покоящиеся на сгибе ее локтя. - Все хорошо, дорогуша. Ты не должна бояться. Моя сестра больше не побеспокоит тебя. Я обещаю. – Он осмотрелся, словно бы только сейчас замечая непривычный, такой гнетущий полумрак в этом крыле замка. – Свечи сейчас принесут. Я распоряжусь. Вот только провожу тебя до дверей. - Спасибо, милорд, - пробормотала она, чувствуя себя обнаженной под его пристальным взглядом. Такие яркие серые глаза. Словно бы мрачные снеговые тучи, нависшие над голыми полями, осветила внезапная, а от того пугающая вспышка молнии… - Никлаус, нас нам нужно поговорить, - Элайджа неожиданно вынырнул из мрака, словно ставший реальностью призрак, воплотившийся из туманной дымки, преодолевший грань небытия… Взгляд брюнета чуть задержался на девушке, которая неожиданно тепло улыбнулась старшему из братьев. - Мы поговорим позже, Элайджа. – Резкий тон Клауса не допускал возражений. – Ты видишь, сейчас я занят с МОЕЙ дамой. - Но брат, это срочно… - Первородный переступил с ноги на ногу, и гибрид вдруг заметил, что брат сжимает ворох каких-то пергаментов и древних книг. Ухмыльнулся в своей обычной манере. - Опять твои ведь… - Скосил глаза на все еще улыбающуюся Петрову. – твои ведуньи. Избавь меня от долгих рассказов, хорошо? Хотя бы на время. Я должен проводить Катерину. Не позволив брату продолжить, он взял ее за руку и потянул за собой. Двойник послушно семенила рядом, то и дело оглядываясь на казавшегося таким растерянным и печальным Элайджу Майклсона. - Мы пришли, милая. – Хриплый шепот отозвался холодком на коже, которая вдруг покрылась мурашками. Словно она оказалась на ледяном ветру, забиравшимся под одежду. Поежилась, стараясь плотнее закутаться в мягкий зеленый бархат тонкого платья. Взгляд Элайджи в дальнем конце коридора прожигал ей спину. Он был так мил с ней сегодня. И он всегда так нежен, внимателен. А Клаус… - Спасибо, что проводили, милорд. – Девушка присела в глубоком реверансе, склоняя голову. Может быть, сейчас он уйдет, и ей удастся перекинуться хотя бы парой слов со старшим из братьев? - Тебе нравится мой брат, Катерина? – Этот вопрос наотмашь ударил по лицу, заставив бледные щеки покраснеть. Покраснеть так сильно, словно их измазали соком спелой вишни… или свежей кровью. - Ох… почему вы спрашиваете, милорд? Я… он… просто проводили время вместе. Элайджа приятный господин, очень добрый… - Она лепетала, не смея поднять взор. Зная, что он стоит и смотрит сверху вниз холодными, злыми глазами. Мертвыми глазами… - Может быть, ты решила очаровать его, выйти замуж? – Продолжал вкрадчиво, тихо. Лишь стальная хватка его руки становилась все жестче. На коже останутся синяки, подумала Петрова, краснея еще сильнее. - Что вы, как можно, милорд?! – Воскликнула она, наконец-то поднимая на него такие честные глаза, в теплой глубине которых вдруг блеснули первые бусинки слез. – Ведь он ваш брат. А вы… Вы проявляете ко мне интерес, разве могла бы я так оскорбить вас, милорд… - Умная девочка, - почти промурлыкал Майклсон, разглядывая ее с какой-то задумчивой отрешенностью. - Ты готова доказать это, милая? Провел подушечкой большого пальца по ее подбородку, стирая уже катящиеся по лицу крупные и такие прозрачные слезы. - Ч-ч-что я могу сделать для вас, господин? – Она невольно обернулась. Элайджа все еще стоял там, недалеко от лестницы. Руки мяли тонкий пергамент, а сам Древний жадно впитывал каждое слово. - Зайдем в комнату, Катерина. – Хохотнул Клаус. – Здесь, кажется, сильно сквозит. Открыл протяжно скрипнувшую дверь, пропуская гостью впереди себя. Шагнул за ней следом, затворяя тяжелые створки. Ноги моментально утонули в мягком ковре. Том самом, что Элайджа привез с Ближнего Востока несколько лет назад. - Мой брат дарит тебе столь роскошные подарки? – Брови невольно поползли вверх, и мужчина громко выдохнул, чувствуя, как из-за резкого прилива злости начало преображаться лицо. Пока не время, она еще не должна знать о твоей сущности… И своей роли… - Н-но, милорд. Ваш брат лишь опасался, что вашей гостье прохладно в покоях. Осень нынче дождливая… - Она боится, понял вдруг Ник, чувствуя необъяснимое удовлетворение. Она так боится… Вспомнил сцену в саду. Ребекка. Может быть, правильно делает. Поморщился. - Не пристало делать такие подарки невесте брата, - бросил словно невзначай, видя, как расширились зрачки девушки… Боги, как же хочется пить… - Н-невесте? – Глупо переспросила она, хлопая ресницами. - Я не пожалею о своем решении, милая? - Вы говорили, я могу доказать мою преданность, но… Что я должна… делать? Чуть помолчал, глядя, как краска смущения с лица расползается на шею, плечи, и ниже, туда, где под тугой шнуровкой скрывалась роскошная высокая грудь, что часто вздымалась… от волнения? Он слышал, как ее сердце бьется в груди, как кровь струится по венам… Кровь… он выпьет каждую каплю… Но не сейчас… - Один поцелуй, - выдохнул мужчина, шагая к жертве. Наклонился, касаясь губами ее мягкого рта. Двойник замерла, боялась даже дышать, когда его язык, приоткрыв ее губы, скользнул внутрь. Ладонь властно легла на затылок, прижимая девушку ближе. Катерина чуть расслабилась, когда его язык стал ласкать ее рот. Так нежно, так… сладко… Не покидало ощущение, что он думает о чем-то другом. Нежно, все так, но как-то заученно… Будто… будто… на самом деле он хотел НЕ ЕЕ. - Клаус… - Она попыталась отстраниться, но он углубил поцелуй, прикусывая ее губы. Едва удержался от того, чтобы прокусить насквозь. В штанах стало так тесно, член запульсировал, наливаясь соком. Руки погрузились в ее волосы, лаская затылок. Вздрогнув, двойник закрыла глаза, полностью отдавая себя во власть нахлынувших эмоций. Позволила этой теплой волне накрыть ее с головой, разлиться по телу, собираясь где-то между ног… Он вздохнул, прислушиваясь к ощущениям. Мужское естество словно бы жило отдельной жизнью, просясь на волю, стремясь освободиться из узких одежд. Сильные мужские руки перехватили холеные девичьи ладошки. Большие пальцы успокаивающе погладили ее запястья. Потянул на себя, одновременно опуская одну руку ниже. Катерина напряглась, когда он прижал ее ладонь к своему паху. К большому, жарко пульсирующему узлу, что чувствовался под одеждой. Господи, что он собирается делать? - Тс-с-с-с, не бойся, - прошептал прямо ей в ухо, лизнул мочку, задевая краешком языка скромную серебристую сережку. Удерживал ее руку там, внизу, заставляя ее двигать по кругу, а потом вверх и вниз. Да, так чуть лучше… - Клаус… Так испуганно, скованно… Словно бы впервые ощущала под пальцами мужскую плоть. - Т-с-с-с… Ты – невеста милорда, помнишь? Вдруг чуть отступил от девушки, позволяя ей вдохнуть полной грудью. Насмешливо посмотрел в ставшие такими темными, огромными глаза… Отпустил ее руки. И вдруг нажал ладонями на плечи, принуждая ее опуститься на колени. Служанка в дальнем углу комнаты испуганно охнула и тут же зажала обеими руками рот. Вампир и бровью не повел. Чернь. Прислуга. Уже завтра она может стать его обедом. Или сегодня – поздним ужином. - Что… - начала было двойник, но Клаус покачал головой, приказывая молчать. Потянул за ремень, распуская его. Потом пара пуговиц… - Ты знаешь, что надо делать, милая… - его голос охрип от возбуждения. Он сдерживался из последних сил, чтобы не наброситься на Петрову прямо сейчас. Нет… Вначале он насладится… поиграет… - Пожалуйста… - Не бойся… Тонкие пальчики робко коснулись оголенного органа, что раскачивался прямо перед ее глазами. Такого… такого внушительного… - Смелее, дорогуша… Гулко выдохнул, когда головка коснулась ее влажных от его поцелуев губ. Языком робко лизнула подрагивающую плоть. Не так, дорогуша. Совсем не так. Чуть надавил, и Катерина открыла рот, опуская ресницы. Сердце колотилось в груди все сильнее. Слезы жгли веки, но она не могла выпустить их на волю. Клаус двинул бедрами вперед, и член скользнул ей в глотку, лишая возможности дышать.