J2IsReal: История Дженсена Эклза

****

Ритуальный затяжной полёт будильника через всю комнату — именно так Дженсен обычно встречает утро. Но сейчас, когда за окном ещё не рассвело, и комната погружена в серо-металлическую непроницаемую дымку, когда вроде различаешь очертания предметов, но цвета и детали скрыты, как нечто несущественное, остаётся лишь проникновенно пялиться в потолок и размышлять — какого чёрта сон ушёл по-английски, не прощаясь. Звукоизоляция оставляет желать лучшего, слышно, как по дороге за окном проезжает одинокий автомобиль. Кто и куда торопится в этот предрассветный час? Тикают часы. А на расстоянии всего нескольких сантиметров продавливает кровать странный парень — телеграфный столб, раскинувшийся во всю свою немаленькую длину и занявший две трети матраса. Прошёл месяц с совместного прослушивания, и вот вчера они снова встретились. Скоро должны начаться съемки, а пока только репетиции, вживание в роль, подготовка сценария и прочая кутерьма, которая очень напоминает разбивку лагеря: сначала беспорядочная суета, кажется, что никто ничего точно не знает, вещи разбросаны, люди мечутся, нервничают, стоит отвернуться, а все вещи уже на новых местах, палатки появляются и пропадают, как по волшебству, кто-то оказывается приставлен к новым обязанностям, а кто-то — лишён оговоренных ранее. И к вечеру голова гудит так, будто в ней обосновался беспокойный пчелиный рой. Ничего удивительного, что у Дженсена к концу дня появилось жгучее желание уединиться. Потоптавшись рядом со стайкой, окружившей режиссёра, он понял, что Наттеру сейчас не до него, и отправился на поиски желающего отвезти его в город. И буквально столкнулся с выруливающим из-за трейлера Падалеки — тот шёл, уткнувшись в сценарий, не видя ничего и никого. К слову, он и после столкновения только пробормотал что-то себе под нос, расправил загнувшийся край листов и потопал дальше, даже не взглянув на Дженсена. Так могло показаться. Но провожая взглядом ссутулившуюся спину, Дженсен подумал, что его точно узнали, но специально проигнорировали. Беззвучный нервный смешок вырвался сам собой. «Не очень-то и хотелось.» Чувствуя почти облегчение, двинулся дальше искать водителя или кого-то отвечающего за транспортировку актёрских тушек, но шаг постепенно замедлился, будто кончился завод. Да, Дженсен немного опасался, что юное дарование опять начнёт увиваться за ним хвостом, как это было на студии после прослушивания, но если уж выбирать, такой расклад устраивал больше, чем тотальный игнор. Натянутые отношения с коллегами на съёмочной площадке — обычное дело, и не имеет значения, насколько актёры знамениты или молоды — всегда найдётся в чём позавидовать другому, или просто «проявить» характер. Творческие личности… они такие: чувствительные, импульсивные, обидчивые и своенравные. Терпеливость и вежливость Дженсена часто принимали за высокомерие, хотя он просто держал себя в руках. «Неужели и этот такой же? Затаил обиду ещё с прослушивания?» Постояв немного, Дженсен развернулся и пошёл обратно, ускоряя шаг — не зная ещё толком зачем, но собираясь нагнать Падалеки раньше, чем того поглотят сумерки и хаос трейлеров, шатров, людей и громоздких декораций. Вот нагонит — тогда и подумает, пройти ли мимо или сказать что. Но времени на размышления ему не дали. Ровно на том же самом месте, разве что поменявшись сторонами, они столкнулись вновь. Хотя во второй раз Падалеки всё-таки успел притормозить. И реакцию выдал более живописную — и удивление, и испуг, но тут же справился с собой. Дженсен заметил, что тот всегда сначала уводит взгляд, пока меняет выражение лица — и вот сейчас перед ним уже совсем другой человек, куда-то спешащий и недовольный заминкой. «Давай, возьми себя в руки… это просто малявка, очередной коллега… будь профессионалом и улыбайся — лучше сразу установить нормальные отношения…» И Дженсен улыбнулся. Подозревая, что вышло неуверенно и натянуто, закусил губу, маскируя выражение лица. И поймал себя на мысли, что это его «пауза», его «переход», подобный тому, как Джаред отводит глаза. — Они… — кивнул на зажатую в руке трубку из свёрнутых листов, — опять поменяли сценарий? — Ага. Веки Джареда дрогнули, и Дженсен поймал в его взгляде подозрение, сменившееся пониманием. И едва удержался, чтобы не перевести затаённо дыхание. На какой-то короткий миг пронзило ощущение, что они видят друг друга насквозь, а оказаться, как на ладони перед кем-то — словно голым — это тот ещё шок. А ведь Дженсен до последнего момента свято верил, что его мысли скрыты непроницаемой стеной. С чего он вообще это взял? — Несколько реплик изменилось, но предыстория всё такая же мутная, — постепенно разгоняясь, продолжил тем временем Падалеки. Сначала его голос звучал немного заторможено и безжизненно, но постепенно темп ускорился, однако той открытости во взгляде и живости, что так запомнились в первую встречу, словно и не бывало. — Я собирался поговорить с Крипке, но он слишком занят. Захотелось посоветовать не торопиться — но кто знает, как воспримут совет? Могут ведь и обидеться. Поэтому Дженсен только неопределённо пожал плечами и взял протянутый сценарий. Даже пробежал глазами по отмеченным карандашом строчкам. — Если хочешь, можем вместе обмозговать детали… м-м-м, у меня? Оглянулся по сторонам, чтобы не видеть выражение лица Падалеки, а точнее — смены выражений. Будь тот хоть сто раз натурал, а намёк разглядеть несложно, тем более, что паренёк кажется слишком проницательным для своего возраста и создаваемого впечатления. — Да, конечно, почему нет? Прозвучало как-то уж слишком легкомысленно. Не утерпев и заглянув в глаза Джареда, Дженсен почувствовал себя озабоченным извращенцем, ибо взгляд его немного оттаял и даже почти радостно засветился. У того, кто заподозрил приглашающего в не совсем чистых намерениях, не может быть такого искреннего взгляда. — О-о-оке-ей, — протянул Дженсен, опять оглядываясь. — Надеюсь, твоя девушка не будет против? Вот нам бы только найти кого-то, кто подвезёт… И в итоге они вызвали такси, по дороге сделав только одну остановку, чтобы затариться пивом и фаст-фудом. Подходя к двери в квартиру, снятую только прошлым вечером, Дженсен чувствовал странное волнение, словно впервые привёл домой девчонку и не знает, обломиться ему или продинамят. Неуверенность, мандраж, потные ладони и чуть слышный шум в ушах, как далекий гул прибоя. И в голову лезло именно сравнение с девчонкой, хотя он уже забыл, когда в последний раз был активом и вообще спал с противоположенным полом. Возможно, дело в том, что Джаред младше, или в том, что кажется наивным и ничего не понимающим простачком — себя же Дженсен чувствовал едва ли не злобным маньяком, заманившим юного коллегу под вполне благовидным и невинным предлогом, в то время как в голове то и дело, словно рыбки из пруда, выпрыгивали одна мысль пошлее другой. Само присутствие Джареда волновало и заставляло нервничать. Но он заставил себя думать о том, какой тяжёлый пакет с пивом, о том, что квартира пока не обжита и больше смахивает на номер в отеле, только что вылизанный горничной, и конечно, о роли. Дин — старший брат, персонаж Падалеки — младший. У него, Дженсена, есть сестра, Макензи, он же не чувствует к ней сексуально влечения? Вот и к этому парню не должен. А тот, кажется, вообще расслабился, высыпал на стол содержимое своего пакета: бургеры, картошка фри, соусы, ещё что-то, на скорую руку заказанное с голодухи — и развалился на диване перед телевизором. Потом вдруг сполз на пол, едва ли не с головой занырнув в тумбочку. Выбрался взъерошенный, но настолько довольный, что Дженсен, застывший посреди комнаты и раздумывающий, стоит ли ставить пиво в холодильник, невольно заулыбался, глядя на него. И только потом заметил коробку, вытащенную из-под телевизора. — Не может быть… «Sega»? А катриджи есть? Все «взрослые» мысли вынесло из головы ветром ностальгии. И кажется — не у него одного. Ибо про сценарий оба благополучно забыли, погрузившись в мир «Приключений Бэтмена и Робина», «Чужих» и прочих стрелялок и бродилок, ещё в детстве съедавших многие часы после школы и в выходные. Давно он так не отрывался, словно осуществляя детскую мечту — без контроля старших, только пиво и вредный фаст-фуд. Раскрасневшийся, то и дело вопящий по любому поводу — будь то удача или позорное поражение — Джаред казался давно знакомым, близким другом. Если бы Дженсен попытался вспомнить, когда ему было так свободно и комфортно в последний раз — то не смог бы. Но день выдался сложным, и надолго их не хватило — Джаред первым начал клевать носом, всё чаще промахиваясь по целям и путая кнопки, Дженсен тоже осоловел, чему набитый желудок только способствовал. В сторону кровати они посмотрели одновременно. — Чур, я не буду спать на полу, — продемонстрировал Джаред опыт поздних посиделок. Но в планы Дженсена тоже не входило ночевать на полу, да ещё и в собственной квартире, так что он пожал плечами. — Тогда, чур, не пинайся. Отсутствие реакции лишь подтвердило абсолютную незамутненность сознания Джареда какими бы то ни было подозрениями. Казалось даже странным, что такой симпатичный, ладно сложенный парень настолько наивен. Неужели его никто не домогался? Да быть такого не могло, уж кому-кому, как не Дженсену знать, что среди режиссеров, сценаристов и прочей творческой богемы пруд пруди охотников до юных… нет, не талантов, а их невинных или почти невинных тылов. Пригласи его старший коллега «обсудить сценарий», и окажись в их распоряжении только одна кровать, он бы точно знал, что последует за походом в душ «перед сном». Собственно, с Дэвидом они так и сошлись, хотя нельзя сказать, что решение лечь под режиссера далось легко. Просто навалилось отчаяние. Он уже собирался покончить с карьерой в том далеком 2000 году, а всё из-за трений на съёмочной площадке «Дней нашей жизни», в результате которых его таки выкинули из сериала. Но всё сложилось неплохо — Наттер решил продолжить их отношения, тем самым взяв «юное дарование» под крыло. Конечно, знать об этом всем и каждому было не обязательно, зато можно было отмахиваться от поползновений, не опасаясь козней от оскорбленной знаменитости, ибо даже если что-то и проходило мимо бдительного ока патрона, то стоило Дженсену пожаловаться и — вуаля — никаких последствий. Хотя он по началу опасался слухов, столько бессонных ночей провёл, раздумывая, стоит ли становится подстилкой ради того, что и мечтой-то никогда не было. Но Наттер оказался очень приятным человеком, заботливым, нежным, понимающим старшим товарищем, с которым можно было как серьёзно обсудить роль так и бездумно поваляться в постели, и чей загруженный график оставлял много времени на себя и свою работу. Воспоминания невольно заполнили голову, едва та коснулась подушки. Дженсен вспоминал о себе и прислушивался к шуму воды из ванной, пытаясь не думать, что Джаред выйдет оттуда весь такой чистенький, гладенький, в одном полотенце, пахнущий мылом, шампунем и, возможно, кремом для бритья. Хотя, у него ещё и не растет ничего толком на лице… Простыни были мягкие и не скользкие, одеяло одно, но огромное, пуховое, шум воды — монотонным, пиво в желудке — крепким. Дженсен уснул раньше, чем дождался явления свежевымытого гостя. А сейчас вот с чего-то проснулся посреди ночи. Небо за окном начало сереть, знаменуя скорый рассвет, проехала ещё одна машина. Вылезать из-под одеяла не очень хотелось, тем более, что из-за Джареда казалось, что в постель забрался огромный кот, от которого шла такая волна тепла и уюта, что Дженсен всерьёз задумался, как тот отреагирует, проснувшись в луже. Представив себе эту картинку и подняв тем самым настроение, всё-таки вылез — туалет призывно манил, но не хилый такой стояк несколько затруднил передвижение. Хотелось бы, чтобы он был обусловлен лишь давлением на простату переполненного мочевого пузыря, но Дженсен не привык обманывать себя. В конце концов, в мире и так полно лжи и притворства, хотя бы с самим собой лучше быть честным. Однако одна вещь не давала ему покоя все утро, а потом вспоминалась несколько раз за день, пока работа совершенно не вытеснила все постороннее из головы. А именно — что привлекло его в Падалеки? Даже если задуматься — он не мог придумать позы или ситуации с участием Джареда, чтобы она его возбудила. Тогда что? Запах? Но вечером Наттер был свободен, и следующим, и после следующим, так что Дженсен на время и думать забыл о Джареде как-то иначе, кроме как о коллеге, с которым ему, кажется, довольно комфортно работать.