***
Вся прелесть летних каникул в том, что ты можешь жить, абсолютно не беспокоясь о том, какое сегодня число и даже месяц. Аллен, правда, и в учебные дни не отличался особой прилежностью, вернее сказать «полной». Днём он был действительно примерным учеником, гордостью класса и не последней известной личностью в школе. Отличник, спортсмен, талантливый фотограф и музыкант, вежливый, воспитанный юноша. Но стоило ему покинуть пределы храма науки, как Уолкер превращался во что-то совершенно иное. Грубый, наглый, дерзкий подросток, закалённый не в одной уличной драке, непревзойдённый шулер по прозвищу Джокер, постоянный посетитель полулегальных клубов города – вот кем становился этот солнечный мальчик. Словно два человека, две совершенно разные личности жили в одном теле. Но сказать однозначно, что это белая и чёрная сторона его души, было бы неправильно. Ночью все кошки серые… – Привет, малыш! Аллен не спеша поставил бокал с виски на стойку и с большой неохотой оторвал взгляд от дальнего столика, где играл новенький. – Привет, Тики. – Что-то не слышу радости, – обиженно отозвался мужчина, садясь рядом с Уолкером. Бармен не спрашивая принёс ещё один бокал виски со льдом. Знать вкусы постоянных клиентов – часть его работы. – Ты отвлёк меня, и я не увидел, какую комбинацию он выложил, – упрекнул собеседника парень, окончательно отвернувшись от интересующего его стола и вернувшись к выпивке. – Можно подумать сам не знаешь, что каре. – Знаю, – неохотно признался Аллен и добавил с усталым вздохом, – это было очевидно. – Малыш, чего вздыхаешь? Понимаю, тебе скучно без достойного противника. Но сегодня он у тебя появился, ведь здесь я! А значит, ты должен просто кричать от счастья. И вообще, я такой замечательный, красивый, галантный… Уолкер, наконец, перестал гипнотизировать барную стойку и посмотрел на Тики, который вдохновенно продолжал перечислять свои положительные качества, в чём Аллен особо не нуждался, так как за два года их знакомства узнал о нём куда больше, чем хотелось. «А ведь познакомились мы именно здесь», – подумал вдруг парень, и воспоминания сами собой нахлынули на него. Это произошло два года назад. Аллен уже полгода как жил у крёстного. А поскольку назвать Кросса ответственным человеком язык не поворачивался, парень был предоставлен самому себе и часто попадал в неприятности. В основном цеплялись к его необычной внешности, потом уже к национальности, так как французы, мягко говоря, недолюбливают англичан, находились и те, кто откровенно приставали, за что сразу же получали в челюсть, в общем, какая бы причина не была, всё заканчивалось одинаково – грандиозными драками, и далеко не из всех удавалось выйти победителем. Аллен в полной мере познал горечь поражения и боль во всех её вариациях. Благодаря этому Уолкер быстро поумнел и начал искать способы уйти от открытого столкновения, не брезговал бегством или грязными приёмами, такими как скрытый кастет или горсть песка в глаза. А так же придумал устраивать своеобразную дуэль, только вместо шпаги и пистолета были карты. Покер стал для парня самым настоящим спасением. Все его противники, садясь за игру, были абсолютно уверены в своей победе, поэтому Аллену доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие лицезреть недоумение на лицах проигравших. Откуда же беднягам было знать, что ещё в Англии парню посчастливилось встретить профессионального шулера, который по доброте душевной обучил мальчика игре. И вот, одна из таких «дуэлей» происходила в баре «Ковчег». Поначалу их столик не привлекал к себе внимания, но постепенно начали собираться зрители, а когда игра перешла в решающую фазу, когда карты скинули все, кроме двоих: подростка с необычной внешностью и студента бандитской наружности, все посетители неотрывно наблюдали за происходящим, даже делая ставки на победителя. – Вскрываемся? – нетерпеливо спросил студент. – Давай, – безэмоционально ответил Аллен. – У меня стрит, – с довольным оскалом произнёс парень, выкладывая карты. – Поздравляю, – скучающе отозвался Уолкер, – у меня флеш-рояль. – Невероятно! – Вот это да! – Надо было ставить на этого мальчика. Гомон разрастался, все оживленно обсуждали увиденное, Аллен с таким же скучающим взглядом собирал выигранные деньги и уже думал встать, как вдруг студент, перегнувшись через стол, схватил его за плечо и резко подтянул к себе. – Мы ещё не закончили, – угрожающе произнёс тот. В баре повисла тишина. В руке проигравшего блеснул нож. – Думаю, закончили, – вкрадчиво произнёс спокойный голос, и студент в мгновение ока оказался прижат к столу, а нож – в руках «благородного» спасителя. – Сука! Отпусти! Больно! – Фу! Как грубо. Грязный же у тебя язык. Может отрезать его? Незнакомец поднёс нож к лицу студента и мягко провел лезвием по щеке, так, чтобы не порезать, но дать в полной мере ощутить холод острой стали, после чего наклонился к самому уху и прошептал: – Попробуй его хоть пальцем тронуть! Вместо языка отрежу кое-что другое. Понял? Парень промычал что-то в качестве согласия и, получив свободу, поспешил убраться из бара. Напряжение исчезло, и посетители постепенно расползлись по углам, возвращаясь к своим прежним занятиям, а новоявленный спаситель занял место за столиком Аллена. – Может, скажешь «спасибо»? – насмешливо протянул мужчина. – Сколько? – услышал он холодный вопрос. – Не понял. – Сколько хочешь за свою услугу? – пояснил парень. – Мне ничего не надо. Уолкер пристально посмотрел на собеседника. Мужчина лет двадцати шести. Высокий, подтянутый и, судя по всему, сильный. Но тут же аристократические черты лица, развязная, но изящная манера поведения, жесты – всё это никак не вязалось с окружающей обстановкой полулегального бара. Пристальный взгляд юноши его нисколько не смущал, он спокойно достал сигарету и закурил. Аллен заворожённо наблюдал за тонкими пальцами изящных рук. Такие обычно ассоциировались с музыкантами и врачами. А вот маленькая родинка под глазом невольно наводила на мысль о маркизах и принцах, а наглые янтарные глаза с золотым отблеском о хищнике, следящем за жертвой. В общем, сказать что-то определённое о человеке перед собой Уолкер мог только одно: он соткан из противоречий, как удовольствие, которое по своей природе двойственно и двулико. – Налюбовался? – нарушил молчание мужчина. – Вполне, – выпалил парень, – говори уже, что надо, или проваливай. – Малыш, зачем так грубо? – Малыш?! Я – Аллен! Аллен Уолкер! – Приятно познакомится, я – Тики Микк. Уолкер и сам не заметил, как они обменялись рукопожатиями, а подозрительность сменилась интересом, что не укрылось от мужчины. – Ну, раз ты уже успокоился, то давай обсудим моё вознаграждение. Аллен даже не попытался скрыть разочарование. – Это не то, о чём ты подумал, – поспешил продолжить Микк, – Я хочу, чтобы ты со мной сыграл. – Не много ли чести для такого, как я? – Для глупого мальчишки, которому просто повезло, – да, но не для известного Джокера. «А он не так прост, – подумал Аллен. – Даже знает кто я». – А не боишься? – добавил он вслух. – Надо же, – удивился Тики, – значит, не будешь отпираться? – А смысл? – безразлично ответил парень. – Мне всё равно, раздену я того, кто знает меня или нет. – Так уверен в своей победе? – А ты нет? Я думал, ты знаешь, с кем имеешь дело. – То же могу сказать тебе. – Мне? – Малыш, неужели тебе не интересно, кто я? Аллен посмотрел в глаза, полные насмешки, происходящее начинало ему нравиться. – С кем имею честь? – Я – Лорд Тики Микк. «Надо же, тот самый?!» – удивился Уолкер, но внешне никак не выдал своего смятения. «Лорд» – это имя носил один из лучших шулеров в городе, тот, с кем Аллен действительно хотел бы сыграть. – Ставки?– выразил готовность парень – Желание. – Перебьёшься. – Тогда бутылка виски. – Сойдёт. Этот вечер Аллен запомнил надолго, хоть и фрагментами. Они несколько часов не вставали из-за стола. Два профессиональных шулера сошлись в самом настоящем сражении. Но бой окончен. Уолкер стал счастливым обладателем виски двадцатипятилетней выдержки, который был тут же распит ещё недавними соперниками, а ныне друзьями. Конечно, останавливаться на этом они не стали и значительно опустошили запасы бара. Потом была очень длинная дорога домой. При попытке вспомнить её, юный шулер с удивлением находил в осколках памяти довольно странные моменты: бросание камней в стену с целью проложить себе более короткую дорогу сквозь неё, ручная ловля декоративных карпов в пруду парка, попытка снять сразу пятнадцать очаровательных представительниц древнейшей профессии, причём, как сказал потом Тики, у них всё бы получилось, если бы не появление жутких мутантов, с которыми они героически сразились. Сам Аллен отметил, что эти монстры были до ужаса похожи на парней из банды, часто ошивавшейся в этом районе, но углубляться в эти моменты они не стали, хотя парня так же интересовало, что произошло потом, ведь следующие воспоминания относились уже к раннему утру. Тогда Уолкер проснулся на лестничной клетке, перед дверью своей квартиры, от пинка «любимого» крёстного. Помимо всего, на юноше был пиджак Микка, в кармане которого позже обнаружился сотовый мужчины, благодаря которому они смогли встретиться вновь. На этот раз местом встречи стало небольшое кафе в центре города. Пили исключительно кофе. Никаких Джокера и Лорда, только Тики и Аллен. Хотя мужчина упорно продолжал называть его «малышом». Поначалу Уолкер злился, но потом уже и перестал замечать это. Их общение было лёгким и непринуждённым, казалось, они знакомы много лет. Они произвольно меняли тему беседы, то возвращаясь к её началу, то совершенно уходя от первоначальной мысли. Тогда они и поняли, насколько похожи и как сильно отличаются друг от друга. Каждый имел две стороны: чёрную и белую. Два шулера, ищущих приключений с жадностью, граничащей с безумием, бросающих всего себя во тьму ночи для того, чтобы при свете дня загнать эту часть души в самые дальние уголки сознания, уступив место «свету»: вежливому школьнику с массой талантов и молодому, подающему большие надежды врачу. Да, руки, которые привлекли так много внимания Аллена в тот вечер, оказались руками хирурга. Тики работал в одной из клиник, принадлежащих крупной фармацевтической корпорации «Миллениум». Позже Уолкер узнал, что вместе с Микком работает его старший брат, Шерил Камелот, который, как пошутил Тики, следит, чтобы он, оперируя кого-нибудь, не нажимал на скальпель слишком сильно и не порезал стол. С каждой новой встречей они сближались. И что этому способствовало: бурные ночные пьянки с трудновспоминаемыми похождениями; часы, проведённые за карточным столом; или редкие, но оттого не менее ценные их совместные субботние обеды в очередном тихом ресторанчике, где молодые люди могли поговорить обо всём на свете: пожаловаться на рутину школы и строгость больничного начальства в лице брата, вдоволь посмеяться над очередной выходкой племянницы Микка, обсудить новые фотографии Аллена, рассказать о сложной операции, – Уолкер не знал, но был уверен, что бы не случилось, к Тики он может обратиться всегда. И примерно через год он смог убедиться в этом. – Алло, Тики? – Да, малыш. Не ожидал твоего звонка. Как дела? – мужчина был действительно удивлён, услышав в трубке голос парня в три часа ночи. – Всё хорошо, – на автомате ответил Уолкер подозрительно слабым голосом. – Скажи, ты сейчас где? –Я в больнице. Брат оставил на ночное дежурство в качестве наказания за почти невинную шутку над пациентом. Представляешь?! – возмутился мужчина наиграно обиженным тоном. – А что? Соскучился? – Да, то есть нет, – отозвался Аллен и уже тише добавил. – Мне нужна твоя помощь. – Малыш, – протянул Микк, растягивая губы в наглой ухмылке, – знаешь, когда молодой парень не может спать по ночам и просит помощи у другого мужчины, то он либо хочет, чтобы тот рассказал ему сказку, либо… – Тики, твою мать! Это значит «у меня пуля в руке, и мне нужен врач»! – сорвался на крик Уолкер, но быстро затих, и в трубке стало слышно только невнятное мычание и бормотание на тему того, что больно. – Быстро приезжай в больницу, – без тени усмешки серьёзно сказал хирург. – Ты что, с ума сошёл?! В больницу с пулевым ранением?! – начал вновь спорить Аллен, но силы в его голосе уже не чувствовалось, казалось, с каждым новым словом она покидала его так же быстро, как ручей свой исток. – Нельзя, чтоб об этом узнали! – Да знаю я, – раздражённо ответил Микк. – Перевяжи рану и оденься так, чтобы крови не было видно. Приедешь ко мне в клинику, я встречу тебя на регистрации. – Подожди, если всё раскроется, то у тебя будут серьёзные проблемы. – Нет, малыш, вот если я уйду с дежурства, то тогда Шерил устроит мне действительно серьёзные проблемы, а это так…баловство. Запоминай адрес. Когда Аллен прибыл на место, Тики уже ждал его. Врач стоял, облокотившись на стойку, и увлечённо болтал с дежурной медсестрой, которая, завидев ночного гостя, тут же строго произнесла: – Приёмные часы уже давно закончились, – но внимательно посмотрев на бледного Уолкера, спохватилась. – Простите, вам наверно нужна медицинская помощь? – Нет-нет, – быстро ответил парень, отрицательно помахав левой рукой. – Я просто…ну… – Не мог заснуть и пришёл за порцией снотворного. Ко мне, – Тики величественно прошествовал к Аллену и осторожно приобнял его за талию. Глаза девушки расширились от удивления, а щёки запылали, но вместо того, чтобы отвести взгляд, она, вдруг, понимающе улыбнулась и почти радостно заявила: – Тогда не буду вам мешать. Господин Микк, если что-то случится, я вам позвоню. – Спасибо, Милли, – обаятельно улыбнулся Тики и, притянув парня ещё ближе, направился к себе в кабинет, не переставая чувствовать на себе и Аллене мечтательный взгляд медсестры. «Ну и нравы у современных девушек», – подумал Микк, размышляя о том, что ещё несколько веков назад за подобные отношения чуть не убивали, а сейчас принимают как нечто естественное. Аллен всю дорогу молчал, сохраняя на своём лице маску спокойствия. И только когда дверь в кабинет Тики была закрыта на ключ, юноша, усевшись на стул, отпустил себя и перестал скрывать, что испытывает боль. – Как ты понял, что это правая рука? – поинтересовался Уолкер у врача, когда тот начал помогать расстёгивать куртку парня. Мужчина ни разу не прикоснулся к ней, хотя при их разнице в росте было бы куда проще приобнять юношу за плечо, чем за талию. – Ты не вытащил её из кармана, даже когда вошел, да и жестикулировал только левой. – Ясно, – куртка была снята, и Тики увидел на рукаве рубашки чуть ниже плеча небольшое кровавое пятно и очертания бинтов. – И как тебя угораздило? – не особо рассчитывая услышать ответ, спросил Микк. – Ладно, пошли в соседнюю комнату, я уже всё приготовил. Мужчина помог парню подняться и, так же придерживая его за талию, довёл до смежной с его кабинетом комнаты, которую он обычно использовал для отдыха, а сейчас превратил в мини-операционную. Аллен избавился от рубашки и лёг на большой, застеленный тканью диван, щурясь от света лампы, поставленной Тики возле импровизированного операционного стола. – Малыш, – наконец заговорил хирург, закончив осматривать рану, – даже не знаю, что сказать. С одной стороны повезло, что ничего не задето и пуля не застряла в кости. С другой, странно, что она не прошла на вылет, что было бы желательнее. – Прости, что так получилось, – не зная, что ответить, произнёс Уолкер. – Да нет же, я не об этом, – мужчина нежно потрепал мальчика за волосы. – Я просто удивляюсь, как ты умудряешься собирать столько приключений на свою очаровательную зад…ммм…голову. – Потом расскажу, – пообещал Аллен, прикрыв глаза. Яркий свет его раздражал. – Ловлю на слове. А сейчас потерпи. Я обезболю это место, но кое-что ты всё равно почувствуешь, так что постарайся не вертеться. – Хорошо, – согласился парень и почувствовал, как игла вошла в его руку, что послужило знаком начала операции. Несмотря на то, что всё приходилось делать почти на коленках, Тики довольно быстро справился с делом. Извлечённая пуля преспокойно лежала в металлическом лотке, а на руке парня появился прекрасный образчик швейного искусства, исполненный хирургической нитью. Шов получился аккуратным и обещал по прошествии определённого времени оставить на своём месте почти незаметный шрам. Сам пациент спокойно спал на том же диване, а Микк сидел в кабинете и курил. Руки предательски подрагивали, заставляя Тики только сильнее злиться на самого себя. Операция была пустяковой, но бледное лицо юноши, искаженное гримасой боли, никак не выходила у него из головы – Господин Микк, – осторожно позвал женский голос из коридора. Тики нехотя встал и открыл дверь. Это была Милли. – Простите. Но вы не брали трубку, и я пришла сама, – виновато произнесла девушка, опуская глаза и стараясь не заглядывать в кабинет, да и на самого врача. – Звонил господин Камелот. Я сказала, что вы решили сделать обход. Он просил перезвонить, как закончите. Пока медсестра говорила, мужчина выудил из кармана халата сотовый, который он выключал перед тем, как заняться раной Аллена. Включив его, он действительно обнаружил пропущенные вызовы от брата и от девушки. – Спасибо, Милли. Я сейчас ему перезвоню, – улыбнулся хирург медсестре. – И могу я тебя попросить ничего никому не рассказывать об увиденном? – Конечно! Могли и не спрашивать! Я всегда готова помочь вам. – Ты меня очень выручишь, если отнесёшь эти простыни в стирку, – без задней мысли ляпнул Микк, думая о том, что Шерил, не удовлетворив своего тиранического желания контролировать брата, может не полениться и приехать в больницу хоть сейчас, а значит, подчистить хвосты надо было немедленно, а простыни со следами крови стояли на первом месте. – Хорошо, – смущенно сказала Милли и, забрав компрометирующую ткань, быстро зашагала по коридору, сопровождаемая пристальным взглядом хирурга. – Ты идиот, – тихо, но чётко раздалось за спиной Тики. Мужчина даже вздрогнул от неожиданности. Закрыв дверь и повернувшись, он увидел, что это всего лишь Аллен, кутающийся в запасной халат Микка за отсутствием рубашки. – Малыш, ты встал? Может, ещё поспишь? – Ага, и проснусь уже не любовником, а женой, – пробубнил Уолкер. – Чьей? – Твоей! Тики, ты хоть понимаешь, что сейчас произошло? – хоть Аллен и ругался, но Микк прекрасно видел, что парень из последних сил старается не улыбнуться. – Ну, я подлатал тебя, потом ты уснул, пришла Милли, я послал её в прачечную, ты встал. Вроде всё. – Т-и-к-и! – медленно протянул парень, угрожающим шёпотом, испепеляя мужчину взглядом, после которого обычно бьют, и часто даже ногами. – Да ладно, расслабься. Пусть лучше судачат об этом, чем до правды докопаются, – серьёзно ответил хирург, потянувшись за новой сигаретой, но неожиданно на его руку легла чужая, не давая вытащить её из пачки. Тики удивлённо посмотрел на юношу перед собой. Аллен стоял не двигаясь, устремив свой взгляд в пол и полностью уйдя в себя. Он пытался подобрать слова, которые могли бы выразить всю его признательность. Какую бы чепуху Микк не нёс, Уолкер прекрасно понимал, что мужчина рисковал и при этом не только своей лицензией, но и карьерой брата. Репутация клиники, скорее всего, его мало волновала, а вот его образу Казановы наступил точно конец, так как даже ежу было понятно, что Милли разнесёт эту весть по больнице раньше, чем если бы об этом написали в газетах. А сейчас, он – причина бед хирурга, стоит и не может произнести ни слова. – Малыш? Аллен не шелохнулся, только сильнее сжал руку мужчины, который уже и думать забыл о сигарете. – Тики, спасибо, – наконец заговорил Уолкер, продолжая изучать свои ботинки. – Я знаю, что ты рисковал, и то, что ты сделал для меня… – Стой-стой, – перебил парня хирург. – Я уже понял, что ты мне признателен. Как-никак, ты уже успел это сказать раз сто после того, как я вытащил пулю. Но не думай, что я не потребую награды. – Требуй, – уверено произнёс Аллен. – Я всё сделаю. – Тогда будь моим. Сказать, что Уолкер был удивлён, значит ничего не сказать. Он уже давно привык к подобным шуткам Микка, к его незначительным приставаниям и многозначительным намёкам, но в этот момент он понял, что сейчас мужчина предельно серьёзен и ждёт от него ответа. В то время, пока Аллен обдумывал услышанное, Тики мягко высвободил свою руку и тут же перехватил ладонь, ещё секунду назад пленившую его. Продолжая внимательно наблюдать за реакцией парня, он аккуратно поднёс её к губам и поцеловал. Щёки мгновенно вспыхнули стыдливым румянцем, а глаза расширились в недоумении, но ненадолго. Продолжая пылать как мак, Аллен резко, насколько позволяло его состояние, вырвал руку и гневно процедил: – Я тебе не девка. Тики с восхищением смотрел в юношеские глаза, холодные, как одинокая луна, властные и своевольные, как грозовые тучи, но в то же время обжигающие, подобно жидкому серебру. «Восхитительно! Я люблю такого тебя! Непокорного. Упрямого. Уверенного в себе и готового идти до конца. Сейчас в твоём взгляде возмущение, гнев, негодование, но не детское и даже не юношеское, а именно мужское. Считаешь свою честь задетой? Да твои глаза просто кричат об этом. Нет! Не нужны мне эти крашенные пустоголовые куклы. Я давно потерял к ним интерес, с того момента, как встретил тебя, как заглянул в эти загадочные серые омуты и стал вечным их пленником. Ты мой! Ты будишь только моим!» Мужчина приблизился к парню вплотную и с не скрываемой насмешкой произнёс: – Тогда не надо ломаться, как барышня на выданье, и просто согласись. – Может, я против, – возразил всё ещё красный Уолкер. – Малыш, был бы против, уже послал, а теперь… Микк аккуратно приподнял лицо Аллена за подбородок и наклонился так близко, что горячее дыхание опалило губы парня. Эмоций было слишком много. Ещё не исчезнувшее до конца удивление, неуверенность, гнев и страх – всё это кипело внутри, но постепенно к ним добавились совсем другие чувства. Лёгкое волнение, робкий интерес и желание, с каждой секундой становившееся всё сильнее. – …теперь поздно, – закончил за Микка Аллен, что означало его полную капитуляцию, и Тики на правах победителя получил награду – их первый поцелуй. Сначала осторожный и медленный. Они как будто изучали друг друга, шаг за шагом. Но постепенно осторожность исчезла, уступив место страсти и яростной битве, где каждый стремился подчинить другого. Секунды тянулись мучительно медленно, превращая эту сладкую пытку в вечность. Но долго сопротивляться они не смогут, кто-то должен уступить. Тики как бурная стремительная река, напору которой невозможно противостоять, и Аллен прекрасно это понимал, ощущал, но гордость, вооружившись элементарным упрямством, не желала сдаваться, даже зная, что уже проиграла. Мужчина чувствовал, как с каждым мгновением сопротивление слабеет, поэтому усилил напор, он почти победил… – Тики! Это уже не обход, а обследование, – раздался насмешливый голос в кабинете, и целующиеся отскочили друг от друга, уставившись на того, кто прервал их. – Шерил, твою мать! Как ты попал сюда? – выпалил Микк, вставая так, чтобы закрыть собой Уолкера, а если быть точнее, то бинты на его руке. – Ты не брал трубку, Милли сказала, что ты на обходе, вот я и забеспокоился, вдруг понадобится помощь. Приехал сюда, но вижу, ты и один неплохо справляешься. – Я не об этом. Я про дверь! – Она была открыта. «Чёрт! Наверно забыл запереть за Милли», – догадался Тики, спешно обдумывая дальнейшие действия. Позволить брату увидеть перебинтованную руку Аллена он не мог, а если попытается выставить Шерила за дверь, то тот и подавно откажется уходить, ещё и ляпнет что-нибудь из области «я вам мешать не буду» или «можно сделать фото на память». – Тики, так это твой брат? – подал голос Аллен, выходя из-за спины хирурга в накинутом на плечи халате Микка, который вполне скрывал следы недавней операции, от чего мужчина вздохнул с облегчением: он уже и забыл, что парень частично одет. – Да, этот садист и есть мой брат – Шерил Камелот. – Зачем же так грубо, Тики? Малыш может подумать, что ты не шутишь, – обиженно ответил мужчина, не заметив, как исказилось лицо Уолкера. Почему-то из уст Микка «малыш» звучало совсем по-другому, нежели у Шерила. Сейчас оно показалось парню противным, слащавым и липким. – Меня зовут Аллен! – раздраженно сказал тот и, резко развернувшись, ушёл в соседнюю комнату. – А он с характером, – протянул Камелот, задумчиво глядя на с шумом закрывшуюся за парнем дверь. – Сколько ему лет? – Какая разница? – бросил Тики, наконец-то закурив. Тон его был безразличным, даже беззаботным, но он прекрасно понимал, что так просто брат не отстанет, что тот и поспешил подтвердить. – Большая! Тики, да он чуть старше Роад! Ты понимаешь, что творишь? Микк недовольно поморщился, в голосе Шерила он слышал сталь. Сейчас тот был серьёзен, как никогда. – На что ты намекаешь? Всё по обоюдному согласию, – раздражённо ответил Тики. – Или считаешь, что я не могу стать для кого-то особенным? – Для него, может, ты и особенный, а для суда любой страны престу… – Шерил, а может ты хочешь присоединиться к нам? – перебил брата Микк, растянув губы в хитрой улыбке. – Ты уже видел малыша полуобнажённым, не хочешь узнать, везде ли он так же прекрасен? – елейным голосом продолжил хирург, наблюдая, как в глазах коллеги с каждым словом просыпается похоть. – Ведь Трисия так ничего и не узнала про того юношу? Как же его звали? Генри? Гордон? Гарльд? – Всё-всё! Я понял, – быстро замахав руками, прервал брата Камелот. – У каждого есть свои слабости. – И радости. – Главное, не заиграйся, – вернувшись к серьёзному тону, посоветовал Шерил. – Можешь и проиграть. И, не дожидаясь ответа, вышел из кабинета. – В проигрыше тоже есть своё удовольствие, – тихо произнёс Тики закрытой двери.***
Продолжать прерванное уже не имело смысла, Шерил одной фразой смог разрушить всю атмосферу, поэтому Микк не стал удерживать Аллена и, предварительно дав указания относительно лечения, позволил парню уйти домой. Кроме того, Микк решил, что так будет даже лучше. Через одну-две недели они встретятся вновь, чтобы снять швы, а пока Уолкер сможет хорошенько подумать над «желанием» хирурга и дать взвешенный ответ. А пока Тики ограничивался ежедневными звонками, вызванными исключительно врачебным беспокойством и ничем иным. Аллен вел себя спокойно, как если бы между ними ничего не произошло, а сам в то же время не переставая думал о ситуации, в которой оказался. После того, как первый шок прошёл, Уолкер однозначно решил, что он в жизни на подобное не согласится, при этом его совсем не смущала разница в возрасте, его собственная неопытность и юность, но вот тот факт, что оба они мужчины, ставил огромный жирный крест на любой попытке осуществить «желание» хирурга. Но воспоминания о поцелуе не давали покоя, в конце концов, в тот момент он был совсем не против продолжить, и, если бы не приход Шерила, то они бы не остановились. А значит…да ничего это не значит. Аллен впал в такое отчаяннее, что даже решил попросить совета у крёстного, у которого как раз выдался небольшой перерыв между делами. Пришлось изрядно напрячь фантазию, чтобы придумать повод для подобного вопроса. Правда, Кросс очень не любил, когда с ним начинали юлить и говорить издалека, но крестник здраво рассудил, что если он напрямую спросит «стоит ли ему спать с мужчиной», то ответ он узнает только на том свете. Возможно, именно из-за этой мысли, разговор с Марианом стал самым настоящим шоком для Аллена. Стоило Уолкеру только начать беседу, к которой он так долго и тщательно готовился, как Кросс, пристально посмотрев на парня, грубо прервал его: – Что, твой потрошитель, наконец-то, созрел? – Чего?! – Говорю, что у мясника твоего терпение лопнуло. – Он хирург! – Один хрен. – Учитель, я ещё ничего не сказал, а вы уже успели кого-то оскорбить! И с чего вы решили, что я буду говорить о Тики? – Глупый ученик, да у тебя всё на лбу написано. Вы с ним трепитесь по телефону каждый день, но не встречались уже две недели. Ты даже по клубам не шлялся всё это время. Кого-то не хочешь видеть? – Нет! Дело не в этом! – А может в пуле, которую поймал? – Откуда… – Я просто предположил… и Гудзол рассказал. – Так вы знали! А помочь не могли?! – Сам виноват! Чего молчал-то. Раз мозгов нет, то нечего жаловаться! – Учитель! – Болит? – Уже нет. Тики помог. – Знаю. – Всё-то вы знаете! Может и ответ на мой ещё не заданный вопрос? – Как хочешь. – Чего? Не понял! – Говорю, как хочешь, так и поступай. Он же тебя не замуж позвал, а в кровать. – С чего вы взяли?! – Он больше года тебя обхаживал. Даже странно, что только сейчас предложил. Или потребовал? – Предложил… Но, учитель, вы так спокойно об этом говорите, будто бы это нормально. – А что ты считаешь нормальным? – Ну… – Напивающегося по ночам в усмерть подростка, каждый раз лезущего в самое пекло, абсолютно не думая о последствиях? – Это другое. – Нет, это оно. – А вы, учитель! Тогда вы – нормальный?! Живёте без оглядки на окружающих. Женщин меняете как перчатки, деньги тратите не думая, а про ваши расследования я вообще молчу! – Я живу так, как хочу. – Но это неправильно! – Закон один для всех, а вот правила мы устанавливаем сами. Не забывай и не путай этого. – Правила устанавливает общество. – Слабый подчиняется им, а сильный заставляет общество принять свои. – Что-то вас занесло, учитель. – Похами мне тут ещё. – И не думал, просто я запутался. – Слушай сюда, глупый ученик. Чем больше думаешь, тем хуже для тебя. Но не жди, что кто-то примет решение за тебя. – А если я соглашусь, вы…? – Мне наплевать. – … – И не думаю, что Мана осудил бы тебя. – Учитель?! – Всё, достал. Разговор окончен. Вали на кухню и приготовь чего-нибудь. – Хорошо. Спасибо, учитель. Под впечатлением от этого разговора Аллен и не заметил, как пролетело время, и, вот он уже стоит перед дверью квартиры Тики. Из соображений конспирации они решили снять швы подальше от больницы, любопытных медсестёр и дотошного братца. Сначала Уолкер был против и предложил сделать это у него, благо крёстный вновь был на очередном задании, но Микк здраво рассудил, что Кросс может вернуться в любой момент, что могло повлечь за собой ряд неприятностей. Так что Аллену ничего не оставалось, как принять предложение мужчины воспользоваться его жилищем. В итоге своих мучительных размышлений Уолкер решил отказать Тики, а если тот, даже услышав «нет», предпримет какие-то действия, то он просто даст хирургу по морде, несмотря на то, как много тот для него сделал. Именно с такими мыслями Аллен вошёл в квартиру врача. Как и в прошлый раз, Микк уже был готов к приходу пациента: всё необходимое преспокойно лежало на журнальном столике в гостиной, куда мужчина и проводил парня. Несколько обыденных фраз приветствия, вопросы о работе и школе, самочувствии Аллена и дел в больнице. Уолкер сидит на диване и старательно смотрит в окно, в то время как хирург аккуратно снимает швы, с облегчением замечая, что рана полностью зажила и теперь можно смело отправляться на новые подвиги в тир. – Почему в тир? – не смог сдержать вопроса Аллен, однако продолжая смотреть в окно. – Но ты же мне так и не сказал, где раздобыл этот подарок. И вряд ли скажешь правду, Джокер. Парень вздрогнул. Они общались не так долго, но уже научились понимать друг друга с полуслова, так, как если бы были знакомы всю жизнь. Окружающие видели в них только одну сторону, они же были знакомы и со второй. Поэтому Тики предположил, что пулю получил не вежливый пай-мальчик Аллен, а наглый, постоянно лезущий в неприятности Джокер, который в отличие от своей светлой стороны не просто с трудом верил людям, а вообще не доверял никому и никогда. А значит Лорду так же не суждено узнать правду того вечера. Мужчина закончил обрабатывать рану и, перебинтовав её, поднялся с дивана, чтобы уйти на кухню, но был пойман за рукав рубашки – Аллен, – тихо сказал Уолкер. – Чего? – не понял Микк. – Не Джокер, а Аллен, – пояснил парень и посмотрел на мужчину, о чём сразу же пожалел. Тики относился к тем людям, которые одним только взглядом могли передать настроение и мысли, но в сочетание с выразительной мимикой у него это получилось куда красноречивее, даже если бы он подробно описал своё состояние словами. И вот сейчас это сверхвыразительное лицо демонстрировало сверхнедоумение, при виде которого Уолкер напрочь забыл о серьёзности момента и теперь самозабвенно смеялся, чем вызвал ещё большее недоумение у Тики, а, следовательно, получил повод для ещё более громкого смеха. Через какое-то время Микк понял причину веселья парня и, скорчив обеспокоенную мину, поинтересовался: – Малыш, может вызвать врача? – А ты что не в себе? – в тон ему ответил постепенно успокаивающейся Уолкер. – Видимо да. Малыш, что ты мог натворить? – уже серьёзно спросил Тики. – Разборка в песочнице? Поспорил с физиком о теории относительности? Сказал Кроссу, что Санта Клауса не существует? – Нет, влез в очередное расследование учителя… – Тогда тебе обязаны были оказать помощь в больнице. – …и помог преступнику скрыться. Тики напрягся, продолжать шутить он не намеревался, так как понял, что парень говорит правду. В принципе, сам мужчина никогда не был законопослушным гражданином, число его правонарушений просто зашкаливало, но при этом среди внушительного списка нельзя было обнаружить что-нибудь по-настоящему серьёзное, за исключением двух пунктов, связанных непосредственно с Алленом: первое – это оказание медицинской помощи при огнестрельном ранение без информирования властей, а второе касалось его возраста и недвусмысленных планов Микка относительно этой несовершеннолетней персоны. В остальном Тики соблюдал осторожность, а потому, когда услышал признание Аллена, сначала предсказуемо не поверил, но прочитав правду в уверенном взгляде серых глаз, испытал настоящий шквал эмоций, среди которых причудливым образом сплелись одновременно острый страх за малыша и горьковатое разочарование. – Я тебе неприятен? – спокойно спросил Уолкер, внимательно наблюдая за мужчиной. Микк понял, что попал в переплёт. Ведь парень даже не понимал, что именно разочаровало хирурга, а если узнает, то лучше от этого никому не станет. – Нет, – всё-таки ответил Тики, – но ты не оправдал моих надежд, – прямо так в лоб сказал мужчина, проклиная себя за то, что вообще завёл этот разговор. Если уж говорить начистоту, то он всегда думал, что все люди – это просто кучка животных, ведомых своими инстинктами и желаниями. Жалкие, никчёмные, слабовольные черви. Увы, но избавиться от врождённого цинизма Микк никогда не хотел, а профессия хирурга только усугубила дело, добавив жестокости в характер мужчины и подняв его на новую ступень сволочизма. Врач считал, что для всех было бы благом, случись ещё один Всемирный потоп, в результате которого исчезло бы всё лишнее из этого мира, исключая тех, кто достоин остаться. В этом мрачном взгляде на жизнь у Тики был только один светлый лучик – Аллен. Как бы парень себя не вёл, что бы не творил и не говорил, но даже становясь Джокером, он сохранял доброту в своём сердце. Для хирурга было загадкой, как человек, пережив всё то, что выпало на его судьбу, смог сохранить такую стойкую веру в людей, но при этом абсолютно перестав им доверять; быть добрым к тем, кого почти ненавидишь. Но несмотря на это, Уолкер был для Тики чем-то вроде якоря, удерживающего мужчину от окончательного разочарования в жизни, а теперь даже этот светлый луч стал блекнуть. – Я рад, – неожиданно произнёс Аллен и мягко улыбнулся. Микк вопросительно посмотрел на юношу, теперь он вконец запутался. – Я рад, что ты разочаровался во мне, если бы я сделал нечто подобное, – пояснил парень. – Не отступился от своих принципов, даже несмотря на то, что… – Люблю тебя? – закончил мужчина за него. – Я не это хотел сказать, – смутился юноша, и щёки мгновенно покрылись румянцем. – Зато я хотел, – Тики присел перед Алленом и заглянул в обожаемые глаза. – Объясни уже, что произошло. – Я действительно помог сбежать преступнику, но он невиновен. Это подтвердилось намного позже, а если бы я не вмешался, то пострадал не только он, но и Лала. – Так, кажется, я понял, – прервал мальчика Микк. – Ты влез не просто в расследование, а в дело о похищение Лалы Долс. – Ну, да. – Господи, за что?! – Тики тяжело вздохнул, но Уолкеру показалось, что в этой фразе было больше облегчения, а не сетования. Однако вместе с этими словами ушла и неловкость, которую парень ощущал всё время, пока находился в квартире хирурга, который так же уже и думать забыл о совсем недавнем признании, оставшемся пока без ответа. – Давай поступим так: сейчас мы пойдём на кухню, и за ужином ты расскажешь мне всё с самого начала. Согласен? – вопрос, конечно, был чисто риторический, поскольку наличие волшебного слова «ужин» автоматически превращало любое предложение в одобренное, и Аллен сразу принял его, ещё не зная, что раньше, чем к обеду, домой он уже не вернётся. Но это потом, а сейчас это длинный рассказ Уолкера о деле, простой, но на удивление вкусный ужин, удачно «завалявшаяся» в холодильнике бутылка испанского вина, невинные ласки, случайный поцелуй, плавно перетёкший в бессонную ночь, полную нежной страсти. Так и начались их странные отношения. Они виделись каждую неделю, но не чаще, чем обычно. Встречались и расставались, как и прежде. Никаких признаний, обещаний и требований. Аллен не мог решиться связать себя, а Тики не настаивал. Они были довольны таким положением вещей. Наверно поэтому, через полгода они смогли расстаться тихо, без сцен и обид, оставшись друзьями. Всё кончилось так же внезапно, как и началось. Но иногда память со злой насмешкой подбрасывала воспоминания, от которых в груди начинало нестерпимо ныть, а пальцы сами собой набирали заученный, как молитва, номер, чтобы вновь услышать такой знакомый голос: глубокий и волнующий или энергичный и звонкий, уставший после операции или возмущённый поступком крёстного, немного пьяного от виски или гордого от похвалы преподавателя. А потом сидеть в тишине и не спеша курить под неодобрительное цоканье брата или пить горький чай в компании солидарно молчащего Кросса. Но встретившись вновь, они не отводили глаз и не подбирали судорожно слова для поддержания тягостного разговора. Аллен и Тики встречались днём, Джокер и Лорд – ночью. Всё встало на свои места». – …у меня есть ещё сотни две талантов! И каждый из них стоит больше, чем все девочки этого бара вместе взятые, – вдохновенно рассказывал о себе Микк, так и не заметив, что собеседник только сейчас начал его слушать. – Да, и самокритика тоже твоя сильная сторона, – подал голос Аллен. – Именно! И ещё никто не превзойдёт меня в скромности, – мгновенно согласился мужчина, после чего до него, наконец, дошёл смысл сказанного. – Эй! Малыш, по-моему, ты издеваешься надо мной. – Это мои слова, – парировал Уолкер. – Туше, – Микк улыбнулся и примирительно поднял руки, показывая, что продолжать этот спор не намерен. – Так что у тебя случилось? – вернулся мужчина к началу разговора. – Ещё не знаю, – честно ответил парень. – Минуточку, а не связано ли это с твоей новой работой? – Что, уже видел? – убито поинтересовался Аллен. – Лучше спроси, кто это НЕ видел. – Ну, спасибо тебе за поддержку! – А чем ты недоволен? – Тики искренне не понимал, что происходит. – В первую же неделю фото на обложку! Да и статья недурна. – Ты просто с автором не знаком, – покривил душой юноша, – а ещё этим делом занимается Главное управление национальной безопасности. – И что тебе спокойно не живётся? – иронично вздохнул Лорд, но тут же добавил серьёзно: – Малыш, может уволишься? – Ты что! Это почти идеальная работа, – возмутился Уолкер. – И раз уж на то пошло, то я не собираюсь лезть в это! Мужчина скептически посмотрел на парня. – Ну да. Я так и понял. Если что, обращайся. Аллен уже хотел разразиться гневной тирадой, подтверждавшей его решение избежать любого сомнительного приключения, коими так избаловала его жизнь, но так и не произнёс ни слова, обойдясь простым кивком, выражавшим признательность за заботу. – Вот-вот, – саркастично произнёс Микк, – лишний раз не зарекайся. – Тики! – Малыш? – Давай сменим тему. – Давай, – мгновенно согласился хирург и, понизив голос до шёпота, заговорщицки произнёс: – Знаешь, говорят у бармена есть пара бутылок нашего любимого виски… Ночь обещала быть длинной.