Слезы Пустыни

Кто-то тряс Джона за плечо. И, по-видимому, что-то пытался сказать, но мужчина плохо различал звуки, потому что в ушах слишком громко бился пульс. По мерному движению было понятно, что его куда-то везут. Из-за всего произошедшего мысли путались, и страшно было открыть глаза, чтобы вновь увидеть бездушный свет искусственных ламп и лицо Ребекки. - Проснись, Джон, - это был не ее голос, а чей-то другой, более близкий, - нашел подходящее место, чтобы спать! Мужчина с превеликим трудом, наконец, распахнул глаза. Голова тут же закружилась, словно вчера происходила грандиозная вечеринка, и он как следует напился. Горло пересохло, и все вокруг расплывалось, и трудно было сфокусировать взгляд. Чьи-то руки, горячие и мягкие, приподняли его подбородок, потихоньку вливая в рот приятную на вкус медовую жидкость. Джон лишь послушно глотал ее, а мир вокруг него продолжал свою разноцветную круговерть, как в детском калейдоскопе. Все стихло лишь через мгновение. И первым, что увидел мужчина, было раздосадованное лицо Карифы. Он был жив и в полном сознании. Да еще и ругал Джона разнообразными витиеватыми словами. Почему выбранное им место для сна оказалось настолько ужасным, мужчина еще не понимал до конца, но сейчас это было уже не важно. Подчиняясь порыву, он просто протянул руку и повалил юношу на себя, с огромным облегчением убеждаясь в том, что он не иллюзия. Значит, все, что он видел до этого – Ребекку, больницу, Эллиора и тело, накрытое простыней – все это был лишь кошмар. На редкость реалистичный, но все же кошмар. Ничего подобного Джону до сих пор не снилось. - Что случилось? – слегка взволнованно поинтересовался Карифа, и до мужчины дошло, что он все еще прижимает притихшего юношу к себе. Интересно, как это должно было выглядеть со стороны? Джон глубоко вздохнул, успокаивая колотящееся после сна сердце, и выпустил мага из рук. За окнами уже сияло солнце, и было слышно веселое позвякивание бубенцов – лошадка весело бежала по заросшей тропе. Изливавший поначалу ругательства, Карифа замолк, сочувственно глядя на мужчину. На его скулах проступил легкий румянец. Наверняка, он тоже не ожидал такого порыва от Джона. - Мне приснился кошмар, - пояснил мужчина, и это прозвучало, как оправдание. Маг только кивнул в ответ, настойчиво потянув собеседника за руку. Джон сморщился от окутавшей его пыли и приподнялся, пока не вполне понимая, почему юноша так стремится сдвинуть его с места, по его словам, неудачно подобранного для сна. - Тебе все это привиделось, лишь потому что ты устроился спать на мешке, полном серых семян, - сказал маг, когда Джон, наконец, занял безопасное положение подальше от злополучной пыли. Теперь мужчина вспомнил то жуткое отвратительное видение во дворце Карифы, которое ему пришлось пережить из-за дыма от многочисленных кальянов – когда щупальца неведомой твари так реалистично ползли по его коже. От этих ощущений передергивало даже сейчас. Тогда еще не знакомый Джону маг сообщил ему, что причина этого миража – особенность серых семян. Должно быть, и сон пришел мужчине из-за пыли, которой он надышался. Судя по ругательствам юноши, он очень легко отделался, и могло быть гораздо хуже, если бы он проспал подольше. Но если быть честным, Джону сейчас было абсолютно плевать, что с ним могло произойти. Главное, снадобье Анке подействовало, и Карифа очнулся от своего магического сна, и выглядел сейчас намного лучше, чем раньше. Конечно, восстановились не все его силы, но чувствовал он себя прекрасно. И это было самым главным. - Анке приготовила завтрак. Слишком острый для меня, - маг протянул Джону чашку с мясом и душистым хлебом. Судя по внешнему виду юноши, он уже успел сдружиться с возницей, пока мужчина блуждал по кошмару. Ярко-желтые атласные шаровары, легкая белая куртка и сандалии – нельзя было перестать удивляться вещам, которые можно обнаружить в сундуках этой женщины. Опустевший без Слезы обруч юноша снял и перевязал гладко расчесанные волосы в высокий хвост. Теперь он выглядел как обычный мальчишка, помощник торговки, и едва ли в нем можно было бы узнать правителя Сэнд-Арента. Только янтарные глаза выдавали в нем необычного человека. Возможно, это было к лучшему. Кто знает, какие люди встретятся им на пути в песчаный город. - Пока ты спал, мы пересекли мертвый лес, - Карифа выглянул в окно, сверяясь со внутренними ориентирами, - и теперь, скорее всего, Анке везет нас к рынкам. Там нам придется вести себя очень тихо. Есть большая вероятность того, что кочевники были наняты Благостными Господами, чтобы найти меня. Скорее всего, они уже знают о кораблекрушении. Джон кивнул, поглощая острое мясо, восхитительно пахнущее специями. Оно жгло язык, но было просто великолепным на вкус. Маг тем временем продолжал. Он сказал, что пока не может больше пользоваться своими силами, чтобы сохранить их достаточно для войны, так что в случае экстренной ситуации, им придется пользоваться собственной боеспособностью. Но Джон считал, что Анке не допустит такого развития событий. Она же обещала отвезти их в Сэнд-Арент. С ее помощью Карифа встал на ноги, и мужчине казалось, что им чертовски повезло встретить именно ее на заброшенной дороге. Но когда он поделился своим мнением, Карифа только нахмурился. - Джон, она торговка. Таким нельзя полностью доверять, они везде ищут только свою собственную выгоду. После того, что сделала Анке, после того, как она спасла мага, в подобное верилось с трудом. Однако сейчас Джон больше доверял Карифе, в отличие от того, казалось бы, далекого времени, когда он отчаянно старался выгородить поступки Сабиры. Нога уже абсолютно не болела. Когда мужчина снял повязки, он увидел, что воспаление и припухлость прошли, и содранная кожа затянулась, словно ничего и не было. За окнами вдали показался палаточный городок, полностью состоящий из разноцветных шатров. Карифа прикусил губу и отошел от окошек, забравшись на ложе с ногами. - А что тебе снилось? – медленно и тихо поинтересовался он, - некоторые из подобных снов могут оказаться пророческими. - Это была ерунда, если честно, - твердо ответил Джон и ободряюще улыбнулся, - вряд ли когда-нибудь исполнится. По крайней мере, он сделает все возможное, чтобы сон не стал реальностью. И знать, что происходило в отравленном пылью семян разуме, магу было совершенно необязательно. Неподалеку от города повозка остановилась, и Анке, приоткрыв дверь в домик, внимательно оглядела своих новых знакомых, жмурящихся от яркого солнечного света. - Теперь сидите тихо, - сказала она назидательно, - я справлюсь с делами и отвезу вас в Сэнд-Арент. Сдается мне, вы не просто так оказались на том берегу, поэтому будет куда лучше, если вас никто не увидит. Получив согласие, женщина опустила ставни на окошки, плотно закрыла двери на засов и повесила на них тяжелый замок. Затем она заняла свое место, и лошадка вновь зазвенела бубенцами. И вскоре повозка въехала в торговый городок. В полной темноте Джон слышал, как вокруг постепенно разрастается какофония звуков – ржание лошадей, лай собак и многочисленные оттенки голосов людей. Многие языки мужчина не знал, но были среди них и уже знакомые ему наречия, и чаще всего он улавливал английский, известный здесь как мертвый язык Шанфарры. Весь городок был одним сплошным рынком. Сюда стекались караваны и торговцы со всех концов Аскании и далеких и близких островов. Своего порта у ярмарочного поселка не было, поэтому гостям с чужих земель поначалу приходилось кидать якорь и платить дань в Аквамариновом городе. Репутация этого бесконечного рынка оставляла желать лучшего. Здесь продавали все, что только можно было представить, и что не решился бы купить ни один достойный человек. Экзотические рабы и необыкновенные животные, редкие ингредиенты для зелий вроде зубов драконов и человеческих сердец. Порядочным людям сюда путь был заказан, здесь располагался самый настоящий черный рынок. Поначалу Джон действительно собирался вести себя тихо. Во тьме повозки все больше нарастало напряжение, особенно когда она остановилась, и Анке спустилась со своего места возницы, окриком подзывая к себе кого-то пробегающего мимо. Тяжело было не знать, о чем она говорит. Ее язык не понимал даже Карифа, он тоже располагался на тюках ткани, старательно вслушиваясь в звуки вокруг и обнимая свои колени. Сидеть сложа руки и дальше становилось совершенно невыносимым, и Джон встал, аккуратно приподнимая ставни на окне под грозный шик мага. Повозка находилась под навесом в тени, и привязанная лошадка довольно жевала сено. Сначала Джон не заметил Анке, взгляд совершенно потерялся в толпе, снующей по широкому пространству – совершенно разномастная масса людей и животных, кричащая на многочисленные голоса. В нос сразу ударила сотня запахов – конского пота, душистых трав, сена, порошков из всевозможных материалов. Захотелось чихнуть, но мужчина сдержался. Кто знает, может именно этот звук и выдаст затаившихся путников. Хотя повозка стояла в отдалении от толпы, и мимо нее никто не проходил, перестраховаться все же не мешало. Но все эти предосторожности и опасения не имели никакого смысла. Потому что Джон, наконец, нашел взглядом Анке. Она стояла рядом с двумя закутанными в белое бедуинами и что-то яростно им объясняла. И когда женщина ткнула себя пальцем в лоб и затем указала на спрятанную в тени повозку, мужчина понял, насколько сильно он ошибался насчет своей новой знакомой. В голове не укладывалось, что она действительно могла сделать нечто подобное. Не зря Карифа не доверял ей. Но ведь именно благодаря Анке маг сейчас стоял на ногах, сытый и одетый. Хотя… никто не захотел бы платить за порченный товар, разве нет? Джону было непонятно, что именно подбило ее поступить таким образом. Карточные долги или ребятишки, которым угрожали расправой? Какими бы ни были причины, сейчас не было времени о них размышлять. Сталь сверкнула в лучах солнца, когда кочевники обнажили свои кривые сабли и направились к указанной женщиной повозке. Джон обернулся к магу, размышляя, как лучше теперь поступить. Может, это и хорошо, что здесь повсюду было слишком много людей, и затеряться в толпе не составит особого труда. В том, что его самого никто не узнает, мужчина даже не сомневался, а вот лицо мага нужно было бы скрыть от чужих глаз. Карифа поднял на него недоуменный янтарный взгляд, когда Джон расправил алый шелковый платок и накрыл юношу потоком сияющей ткани. Но объяснять, что к чему, магу даже не пришлось – скорее всего, он даже ожидал, что произойдет нечто подобное. Судя по его лицу, Карифа с самого начала считал, что поездка в рыночный городок – очень неудачное решение. Маг обернул широкий платок вокруг головы, заматывая ее наподобие паранджи, чтобы видны оставались лишь глаза. Золотой и такой заметный необычный взгляд, но Джон надеялся, что в толпе никто не обратит на него внимания. Призрачный шанс на побег. - Что с твоими силами? – спросил мужчина, прислушиваясь к происходящему за дверью. - Я бы не хотел все их тратить сейчас, - почти шепотом ответил юноша и чуть нахмурился. - Тебе нужно сделать всего одну вещь, - мужчина стукнул по запертой двери, - видишь там засов? От него нужно избавиться. Маг кивнул. Его тонкие пальцы легли на дерево, осторожно прощупывая его, и затем Джон услышал тихий треск, когда лед начал захватывать железо замка, промораживая его почти насквозь. Возможности Карифы поистине могли бы быть безграничными, если бы он хоть на мгновение больше уделял внимание их развитию. - А теперь готовься бежать, - Джон схватил юношу за запястье, сжимая во второй руке раскрытый атласный мешочек с неизвестным содержимым, и что есть силы ударил ногой о дверь. Засов жалобно всхлипнул, разлетаясь на ледяные осколки и вырывая из дерева приличные куски щепы. В глаза ударило солнце. Мужчина спрыгнул на землю, и услышал, как позади него аккуратно приземлился маг. Его кожа под пальцами Джона была горячей, и он почти ощущал, как бьется пульс юноши. Кочевники с саблями наперевес были уже совсем рядом, так что следовало как можно быстрее уносить ноги. Враги заметили беглецов и кинулись за ними, источая громкие ругательства на совершенно непонятном языке. Пробираться сквозь толпу было нелегко. Рынок был похож на лабиринты минотавра, только стенами здесь служили люди и палатки. Джон едва не налетел на женщину с орущим младенцем в сумке за спиной и краем уха услышал, как Карифа извиняется перед огромным мужчиной с широкими усами, которому отдавил ногу. Со всех сторон доносились крики и споры, пыль забивалась в нос, и толпа казалась просто бескрайним морем. В глазах рябило от обилия красок, но Джон старался не обращать на все это внимания. Единственной его целью было вывести Карифу из этой ловушки. Маг едва вскрикнул позади, и мужчина обернулся, как раз чтобы увидеть, что один из кочевников нагнал беглецов, и в его руках остался шелковый платок с головы мага. Второго посланника нигде не было видно. Джон рывком подтянул юношу к себе и резким движением выбросил в противника атласный мешочек. Ярко-желтый порошок мгновенно разлетелся по воздуху, попав прямо в лицо преследователя. Он закричал, роняя саблю и пытаясь вытереть стремительно краснеющие глаза. Это была жгучая специя, которую Анке добавляла в мясо. Должно быть, она причиняла ужасную боль и жгла кожу, как перцовая мазь. Зато кочевник явно потерял желание бежать за кем-то дальше. Куда делся второй, Джон не имел ни малейшего понятия, но выяснять сейчас, хороший это знак или плохой, не было времени. Нужно было найти какое-то укрытие, может, спрятаться в одном из шатров. Но лишь только толпа поредела и одна часть рынка закончилась, уступая место небольшой площади, Джон понял, что его планам не суждено было сбыться. Впереди их уже ждали люди, укутанные в разлетающиеся белые и серые ткани, верхом на песочно-желтых лошадях, нетерпеливо позвякивающих уздечками. Карифа потянул было мужчину назад, но из рыночной толпы вышла группа людей, сжимающих кривые мечи, похожие на сгустки пламени. Среди них Джон заметил второго преследователя – пока беглецы плутали в толпе, он успел привести помощь. Сейчас так не хватало самого простого автомата. - Бежать больше некуда, Карифа! Звонкий женский голос разнесся по площади, заставив мага повернуться. Немного поколебавшись, Джон последовал его примеру, с большой неохотой подставляя врагам спину. Впереди конницы на гнедой кобыле восседала тощая девушка с коротко остриженными рыжими волосами. Она была одета как мужчина, и в седле держалась так же, уверенно, властно натягивая поводья, что так не вязалось с ее хрупкими запястьями и длинной тонкой шеей. На бледной коже отчетливо проступали веснушки. И самым необычным в ее внешности был взгляд. У незнакомки были такие же желтые глаза, как у Карифы. Могло ли быть так, что эта гордая девица тоже маг? - Теперь я доставлю тебя к моему отцу, - она одним ловким движением вынула из ножен тонкий длинный кинжал, заставив свою кобылу недовольно всхрапнуть. Оружие казалось для нее слишком тяжелым, но держала она его уверенно. Всадники позади нее скалили зубы в ухмылках, и в каждом взгляде можно было заметить болезненную злость, переплетенную с диким страхом. Никто из них не знал, что может сделать Карифа в то или иное мгновение, но все были наслышаны о его способностях. И почему-то эти озлобленные глаза неимоверно раздражали Джона. Словно маг был каким-то животным, которого следует водить лишь в наморднике и цепях. - Попробуй сначала забрать его, - Джон поначалу и сам не узнал свой голос и обнаружил, что сжимает рукоять кривой сабли, подобранной у вопящего от боли преследователя. Но к огромному удивлению мужчины, Карифа обернулся к нему и с великим восторгом в глазах прошептал: - Опусти оружие, Джон, мы пойдем с ней. Нас доставят прямиком в Тонущий город. Можно было подумать, что это лучший вариант развития событий. Разве их путь лежал не в Сэнд-Арент? Конечно, это гораздо приятнее, чем мгновенная смерть, но кто знает, как поступит отец рыжей незнакомки, когда пленников доставят в пункт назначения. Живыми отдаст Благостным Господам или убьет на месте? И непонятно было, почему Карифа так радуется этому событию. Возможно, у него был план. Но скорее всего, выйдет точно так же, как с ледяными землями и Эллиором. Однако особого выбора не было. Драться с конницей и пешими воинами в одиночку было бы глупо. Маг нужен рыжей, а насчет самого себя Джон был совсем не уверен. После миролюбивого согласия Карифы не убивать людей, не использовать свои способности и проследовать в Тонущий город без проблем, незнакомка выделила несколько человек из отряда, чтобы сопроводить захваченных в шатер кочевников, в котором располагался товар для торговли. - И держи своего пса на коротком поводке, - предупредила девушка, грозно окинув взглядом Джона. - Что вы пообещали Анке? – вместо мага ответил мужчина, и собеседница нахмурилась, весьма недовольная его выходками, - чтобы она сдала нас? - Благостные Господа назначили за живого волшебника великую награду, - снисходительно пояснила она, - целых десять целительных кристаллов, чистейших и самых сильных. И когда маг рассмеялся, девушка никак не могла взять в толк, что же такого смешного в ее словах. Это был весьма изящный реверанс в сторону Карифы от Благостных Господ. Те самые Слезы, которые он преподнес Островам в качестве насмешливого подарка, теперь стали ценой за его голову. Шатер песчаного цвета располагался на небольшом отдалении от остальных. Он был призван на ночь стать своеобразной тюрьмой для Джона и Карифы, чему последний несказанно обрадовался, лишь только они оказались внутри. Это был большой склад товара для продажи – дорогие ткани, клинки искусной работы с позолоченными рукоятями, многочисленные украшения и драгоценности, узорная посуда, перья диковинных птиц, расписные ковры. Юноша ходил в аккуратных рядах всевозможного богатства с по-настоящему искренним и детским восторгом в глазах, словно у кота, попавшего в колбасную лавку. - Гляди-ка, - он вынул из чаши коралловый гребень с золотыми цепями и розовыми жемчужинами и аккуратно укрепил его на волосах. Драгоценные камни замерцали, когда он повернул голову. - Тонущий город так богат? – поинтересовался Джон, усаживаясь на груду расстеленных ковров и пятнистых шкур. - Эти всадники не принадлежат городу, как и все добро, что ты видишь, - маг распустил волосы, и они заструились по плечам потоком серебра, - все это лишь награбленные богатства, которые можно сбыть только на этом рынке. Кочевники просто очередные наемники Островов. Джон задумчиво повертел в пальцах машинально подобранный браслет в виде двух переплетенных змей и бросил его юноше. Карифа поймал безделушку на лету. Он был так беспечен. Словно жизнь его совершенно ничему не учит. Сколько он уже успел перенести неудач и предательств, сколько совершил ошибок, но оставался таким же спокойным, и в его янтарных глазах все так же сияло солнце. Разве можно, находясь в плену, радоваться драгоценностям? - Почему ты уверен, что это хорошая идея – отправиться в логово врага? Мы уже пережили это один раз на Островах, - спросил Джон, искренне надеясь, что на этот раз маг ответит внятно, а не что-то вроде «ну так уж получилось». - Тонущий город – это не враги, - Карифа вынул из горы украшений тонкий клинок и указал острием на мужчину, наслаждаясь превосходной балансировкой оружия, - они не доверяют Благостным Господам точно так же, как и я. И есть огромная вероятность, что мне удастся убедить их перейти на мою сторону. И снова. Снова этот самоуверенный мальчишка полагался на волю богов, судьбу и броски кубиков на удачу. Джону вспомнился тот сон, вызванный пылью серых цветов, и он почувствовал противный привкус во рту. Что будет, если его не окажется рядом с Карифой в нужный момент? Мог ли этот сон действительно быть вещим, как говорил маг, он не знал, но сейчас казалось, что для этого есть большая вероятность. - Эй, - Джон поднял голову и увидел внимательный совершенно спокойный взгляд мага, опустившего оружие, - на этот раз все будет в порядке. Я знаком с правителем Тонущего города, я смогу с ним договориться. Мужчина только вздохнул в ответ. Иногда юноша вел себя как пятилетний избалованный ребенок, а иногда становился на редкость серьезным и мудрым человеком, в чьих руках находилась судьба песчаных земель. И оставалось только надеяться, что на этот раз он окажется прав. Ближе к вечеру пленникам принес ужин тот самый кочевник, которому Джон швырнул порошок в лицо, и недовольно оглядел красными глазами абсолютно невинного и невозмутимого Карифу, в чьих волосах сияли чужие украшения. Шатер погрузился в полумрак, лишь на стенах плясали тени от найденных магом свечей. Снаружи зажигались многочисленные костры, и Джон слышал пение и перезвон бубнов. Где-то совсем рядом подали голоса обтянутые кожей барабаны, вливаясь в общий ритм. Карифа внезапно поднял голову, прислушиваясь к растворяющейся в вечернем теплом воздухе музыке. - Для тебя танцевали когда-нибудь? – спросил он, и мужчина увидел, как его глаза цвета охры засияли еще ярче. Собеседник покачал головой, немного не понимая, к чему был задан этот вопрос. Он пару раз заходил с друзьями в стрип-клубы, но вся эта гимнастика у шеста вряд ли могла считаться танцем для него одного. Любой посетитель мог сунуть смятую купюру в трусы понравившейся девице. А Ребекка… Максимум ее умений упирался в полупрозрачное белье. Барабаны отстукивали ритм, мягко ложась на мелодию неизвестного Джону инструмента, чей голос так напоминал арабские мотивы, сплетаемые кануном или аль-удом. Он звучал печально и в то же время словно создавал мерцающую завесу тайны, в его оттенках можно было разгадать песчаную сказку тысячи и одной ночи, темные силуэты барханов и мириады звезд в глубоком до бесконечности небе. Юноша поднялся, повязывая поверх шаровар платок из легкой ткани с сотней сверкающих золотом монеток и серебристой бахромой. Он скинул сандалии и куртку, обнажая подтянутую грудь. Витиеватая татуировка на босой ноге изящным силуэтом виноградных лоз охватывала голень, выделяясь на белой коже. Браслеты на запястьях тихо звякнули друг о друга, когда Карифа сорвал с шелковых тюков переливающийся шифон, почти невесомый в его тонких пальцах. Его тени плавно двигались на ткани стен вслед за каждым его шагом, подрагивая от пламени тающих свечей. Маг замер на мгновение в центре шатра, прислушивающийся к медленно льющейся музыке. Джон видел, как он дышит, как играют гранями драгоценные камни в распущенных волосах, как в глубине его желтых глаз пляшет пламя. И затем юноша начал свой танец под тихую песню неведомого музыкального инструмента, что атласным потоком песка растворялась в теплом воздухе. Он походил на мираж, вызванный жарким солнцем. Гибкое тело двигалось легко и мягко, будто плыло, скользило в полумраке, являясь неотъемлемым продолжением мелодии. Без этой пластики, этого пламени изящных жестов, взметающихся и опадающих рук, голос инструмента казался одиноким, неполноценным. В движениях не было ничего неестественного, заученного, резкого, юноша словно повторял движения песчаных змей, перетекающих с места на место будто водяные струи. Джон никогда не подумал бы, что маг окажется таким гибким. От него перехватывало дыхание, и тягучий воздух застывал в груди. Казалось, стоит моргнуть, отвернуться – и иллюзия пропадет, осколками разметется по полу. Каждым взмахом руки, поворотом головы, взглядом Карифа словно рассказывал какую-то историю. Он на время перестал быть человеком, и перевоплотился во все чудеса, на которые был способен мир – в ветер, склоняющий к земле налитые солнцем колосья, в воду, стремительно несущуюся сквозь зеркальные камни, в огонь, пляшущий на чернеющих сучьях костра. Юноша то замирал, то вновь начинал свою сказку, и кошачий шаг сменялся резким, отрывистым, будто удары бича. Невесомый шифон взметался в воздух, едва мерцая в полумраке, словно невидимые крылья, и одно движение плавно перетекало в другое вместе со стихающей и разгорающейся вновь музыкой. И когда в мелодию вновь вплелись барабаны, навязывая ей свой собственный ритм, танец мага перешел в другое направление. Теперь он был горячее, походил на пляску пламени, самой страсти, четкий, резкий и точный. До этого момента Джон полагал, что подобным могут заниматься лишь женщины, которых он видел в Марокко. Каждый жест, каждое движение соответствовало ритму, созданному перестуком инструментов. Монетки и цепочки мелко звенели в такт изгибам бедер. Темные силуэты теней метались по стенам шатра словно ведьмы в ночь шабаша, и это разительно отличалось от того плавного танца, что был раньше. Было видно, как с каждым угловатым точным порывом резко выделяются и исчезают линии ребер и тазовых костей, как по впалому животу скользит тень, и как выгибается тело, подстраиваясь под ритм музыки. Серебристые волосы мерцали не хуже украшений, рассыпаясь по плечам. И в какой-то момент юноша резко вскинул ладони вверх, и Джон заметил голубоватые отсветы, исходящие от его пальцев. Они вспыхивали на самых кончиках, будто огни святого Эльма, и яркими искрами на плечи мага упали снежинки. Они блестками сияли в пламени свечей, добавляя пляске динамичности и заканчивая сказку пластичных движений. Джинны укрывались в песках, и стихали бури, и потерянные возвращались к своим возлюбленным. У этого магического танца всегда был счастливый конец. Джон оказался окончательно пойман в сплетенные кошачьей грацией сети. Никогда раньше ему не доводилось видеть ничего подобного. Перед ним словно открылась какая-то тайна, тщательно скрытая от чужих глаз. Янтарный взгляд юноши не отрывался от мужчины, он будто тщательно следил за его реакцией, наслаждаясь произведенным впечатлением. Невесомая ткань на мгновение скрыла лицо мага, окутывая тонкий силуэт. И парой легких шагов Карифа закончил танец, замерев перед Джоном. Шифон плавно лег возле его босых ног. Музыка продолжала литься за стенами шатра, но сейчас она стала такой незначительной и неважной, как и все, что происходило снаружи. Мужчина видел золото глаз мага, его вздымающуюся после пляски грудь и крохотные капли растаявших снежинок, скользящие по коже. На губах юноши затаилась полуулыбка, будто он прекрасно понимал, каково сейчас его зрителю, и поэтому совершенно не удивился, когда его пояс обвили твердые руки и осторожно уложили на пятнистые шкуры. Отсветы тенями ложились на его гибкое тело и серебрили волосы. Джон будто впервые увидел юношу и узнавал его заново, касаясь его кожи мягко, насколько позволяли привыкшие к грубой работе пальцы. Это все было необычно, слишком отличалось от всего, что происходило у него с Ребеккой и другими женщинами, и от того первого раза, когда магу удалось его пленить. Все это лишь усиливало ощущения, превращая их в яркие сгустки огня. И если в ту ночь песчаной бури секс больше напоминал чисто животное удовлетворение инстинктов, сейчас Джон действовал вполне осознанно. И все это, как ни странно, ему нравилось. И было абсолютно плевать, что его партнер мужского пола. Плевать на жену, на отца, на весь мир – пусть он катится к чертовой матери. Джон хотел этого юношу, лишь потому что он был тем, кем являлся – несносным, гордым, самоуверенным ледяным магом. И чувствовал только, как его лица касаются горячие пальцы Карифы, видел, как подрагивают бледные ресницы, когда он закрывает глаза. В первый раз Джон почти не трогал парня, тогда он просто закончил начатое, но сейчас он стремился восполнить потерянное время, прикосновения и ласки, которых так не хватало раньше. Все, что случилось с тех пор, как мужчина перешел черту аномалии, за те дни, которые он провел в обществе юноши, успело так сильно изменить и его самого, и его отношение к песчаному правителю. Только сейчас он понял, как сильно не хочет терять этого несносного беспечного мальчишку. Монетки глухо звякнули, когда платок полетел на пол. Тени мягко скользили по стенам, словно двигались под музыку, все еще пляшущую снаружи. Джон запустил пальцы в белоснежные волосы парня, и их глаза на короткое мгновение оказались друг напротив друга. И в этот момент с грохотом разрушились последние рамки, которые так тщательно ставил сам себе мужчина. Он едва коснулся губ мага, осторожно, словно с опаской, впервые позволяя себе нечто подобное с представителем своего пола. Но, как оказалось, это совершенно ничем не отличается от поцелуев с девушками. Уста юноши были такими же мягкими и податливыми, слегка сладкими после сочных фруктов. Но было единственное условие, которое сильно отличало этот момент от миллиардов остальных. Это был Карифа. Это его сейчас целовал Джон, уже не сдерживая себя, наслаждаясь поцелуем, словно драгоценной амброзией, пока не кончался воздух, именно по его атласной коже скользил пальцами мужчина, срывая дыхание и не отрывая взгляда от глаз цвета чистого золота. По венам разливался жар, будто горячее вино, и каждое касание оставляло после себя огненный след на плечах и шее. На бледных скулах юноши расцвел яркий румянец, и он отвечал на поцелуи порывисто, отчаянно, словно боялся, что Джон сейчас передумает и отвернется от него, словно это были последние ласки в его жизни. Карифа был весь создан из пламени, песчаный ифрит, вспыхивающий мгновенно и пылающий долгое время. Его пальцы были горячими, и тело гибко отвечало на прикосновения. Он приподнял подбородок, глотая жаркий воздух, когда мужчина языком ощупал тонкую жилку, бьющуюся на его длинной шее. Слышны были легкие переливы вплетенных в волосы драгоценностей, вторящих музыке, что пропитала полумрак. Это было будто продолжение того танца, который начал маг, словно и не было перерыва, словно так и было задумано. И если в тот, первый раз балом правил маг, сейчас он полностью отдавался во власть Джона. Мужчина потерялся в своих ощущениях. От всего происходящего трудно становилось дышать, и воздух срывался с губ с легкой хрипотцой. Он все еще не пришел в себя после магического танца юноши, и тонкое тело в его руках казалось миражом, невероятным видением, вызванным пылью серых семян. Он прикусывал нежную кожу, слизывая с нее капли снежного дождя, теперь слегка солоноватого на вкус. Он вызвал первый приглушенный стон, когда коснулся напрягшихся сосков юноши. Он наслаждался каждым мгновением, каждой секундой, полностью растворяясь в чувствах без остатка. Невозможно было думать ни о чем, кроме восхитительно пахнущей кожи, хрупких запястий и волос, походящих на поток расплавленного серебра. Мокрые пряди прилипли к алым щекам мага, когда он выгнулся, едва рука Джона дотронулась до его паха сквозь ярко-желтый атлас шаровар. Возбуждение нарастало, доводя до экстаза и насыщая тягучим теплом тьму с пляшущими тенями. И мужчина увидел настоящее желание в ярких, будто звезды, глазах, когда юноша вновь смог взглянуть на него. Это была не похоть, эгоистичная и болезненная, а чувство, куда более глубокое, подобное океану соленых волн, приливами охватывающее сознание и стирающее остатки благоразумия. И по этому взгляду Джон мог понять, что никого другого маг не желал бы сейчас видеть на его месте. В этом их чувства пересекались – каждый из них жаждал удовлетворения только от второго. Словно так было задумано, словно их тела идеально дополняли друг друга. И больше не осталось сил сдерживаться. Остатки одежды потерялись во мраке, и никто бы не вспомнил, куда полетела сорванная в порывах страсти ткань. Пламя свечей скользило по телам, повторяя изгибы и движения, будто искусный пересмешник. Тонкие пальцы Карифы легли на плечи мужчины, и маг выгнулся, старательно сдерживая выдох, когда Джон мягко проник в его горячее тесное тело. Боли не было. И даже если какие-то ее оттенки оставались, они сгорали в пламени словно безумные мотыльки. Мех пятнистых шкур тепло ласкал кожу юноши. Поцелуй за поцелуем мужчина словно пил его дыхание, наслаждаясь каждым приглушенным стоном и двигаясь плавно, словно издеваясь над партнером. Но долго так продолжаться не смогло бы – Джон и сам был на пределе, доведенный до нарастающего возбуждения еще во время танца мага. Ритм барабанов вновь вспыхнувшей музыки словно задавал темп, и не подчиняться ему не хватало сил. Карифа прерывал поцелуи, отворачивая голову, потому что для дыхания не хватало густого воздуха, и его прерывали несдержанные стоны. Болезненно напрягшийся член касался живота мужчины, и это трение доставляло еще больше неудовлетворенной боли, требующей немедленной разрядки. Маг протянул было руку, чтобы начать ласкать себя, но Джон перехватил запястье, прижимая ее к пятнистому меху, вызвав новый стон смеси досады и мольбы. То, что мужчине казалось ранее таким запретным и неправильным, сейчас укрепляло позиции в его собственном мире. Куда-то исчезло все, что он раньше говорил себе, все доводы рассыпались в пепел. И оставалось только острое наслаждение, тягучее удовольствие, словно лава клубящееся в низу живота и растекающееся по всему телу. Карифа окончательно завоевал все его внимание и перевернул взгляды и такие, казалось бы, крепкие традиции. Чувствуя, как сознание постепенно взрывается мириадами искр, укрытое мерцающей пеленой пламени, Джон нагнулся, ловя губы мага в глубокий и спокойный, невероятный в такой ситуации поцелуй, на мгновение прерывая быстрый темп движений, чувствуя как даже остриженные ногти мага впиваются в его кожу. Волна наслаждения накрывала с головой, и в ней легко было захлебнуться. Рука мужчины легла на член парня, двигаясь вместе с ним в такт. Оказалось достаточным пары секунд, чтобы Карифа резко выгнулся, срывая хрипловатый голос в полустон, пачкая вздрагивающий живот полупрозрачными жемчужными каплями. Мышцы сократились, сжимая член внутри, в и без того горячей тесноте, и Джон кончил следом, чувствуя, как оргазм электрическим разрядом проносится по венам вместо крови, походящий на яркий фейерверк. Дыхание вносило свою гамму оттенков в ставшую вдруг громкой музыку, под которую все еще плясали блики свечей. Джону внезапно подумалось о том, что все происходящее могли слышать стражники, которых оставили у входа в шатер, но эта мысль оказалась слишком ленивой и несущественной, чтобы уделять ей внимание. Карифа невесомо целовал расслабленные мускулы на руках мужчины, жмурясь подобно довольному коту. Джон уже перешел свою черту, как когда-то перешел границу аномалии, назад пути уже не было, да и отступать никуда не хотелось. Его пальцы едва перебирали серебристые пряди мага. Прислушиваясь к самому себе, мужчина понял, что никогда еще не чувствовал себя раньше так уверенно и спокойно, словно все проблемы и сомнения сами разложились по полкам, нашли свои места и больше не собираются донимать его. Может, виной была усталость после путешествия и после этой небольшой разрядки с юношей, может прошлая жизнь наконец-то оставила его в покое, растворяясь в дымке вместе с тающим жаром. Думать об этом всем было невероятно лениво. Мужчина повалился рядом с магом на ковры, с наслаждением выдохнув. Карифа не отрывал от него улыбчивого взгляда. Не хотелось вспоминать о том, где именно парень так научился танцевать, где его гибкое тело подготавливали для подобных плотских утех. Тем более Джон совершенно не желал думать о том, со сколькими людьми маг уже проходил через это. Главным было то, что происходило здесь и сейчас, а остальное не имело значения. Куда больше его теперь беспокоил свой собственный сон. Если у него получится, если это дурацкое видение не осуществится, сможет ли Джон остаться здесь, чтобы этот несносный песчаный правитель всегда был рядом? В конце концов, никто не в праве указывать ему, какой из миров предпочесть. Над этим стоило поразмышлять, но только не сегодня. Джон слегка скосил глаз, и увидел, что юноша уютно устроился рядом с ним, утыкаясь носом в плечо. Его теплое дыхание невесомо скользило по коже. И сейчас существовала большая вероятность, что в свою реальность Джон больше не захочет возвращаться.