Слезы Пустыни

Бледные цветы пахли медом и терпким, аккуратным ароматом смерти. Растения с лепестками лунного цвета неподвижно смотрели на Джона, склонив свои крохотные головки в почтительном реверансе. Они скорбели вместе с ним, вместе с тишиной, окутывающей украшенные мозаикой стены. Взгляд Джона против воли то и дело возвращался к этим заботливо выложенным каменьям, выкрашенным в различные цвета и составляющим череду картин об идолах смерти. Это были не новомодные святые, жадные до душ, именуемые драгоценностями, а Тихие Боги, на светлых ликах которых алели белые татуировки, чьи длинные паутины волос украшены бледными цветами. Их пустые глазницы глядели на Джона с укором, но он не отворачивался от них. Ему необходимо было смотреть куда угодно, только не на алтарь перед собой. Только не на серебристые сияющие пряди, не на бледную тень улыбки на сухих губах, не на белые ресницы закрытых пронзительно-янтарных глаз. Карифа утопал в цветах. Лепестки нежно касались его холодной кожи. Казалось, что он спит - слишком спокойным, умиротворенным был его вид. В его смерти никто не был виноват, но все же Джон чувствовал, как мысль о том дне не дает ему покоя. Он помнил каждую мелочь так, словно это произошло вчера. А между тем с момента победы Сэнд-Арента над Островами прошел месяц. Или два. Время просто текло сквозь пальцы. Траур по правителю длился в песчаном городе до неприличия мало, по мнению Джона. Жизнь быстро вступила в свое обыденное русло, будто ничего особенного не произошло. Здесь люди слишком привыкли к смерти, чтобы уделять ей большое внимание. Джон помнил время, когда был таким же – когда смерть шла с ним в ногу и казалась такой обыденностью, как солнце на хмуром небосклоне. Сэнд-Арент на удивление легко восстановился после краткосрочной войны. Главенство над городом взял на себя Вазир, и никто не возражал против этого. Для Карифы соорудили гробницу рядом с дворцом, где теперь должно было находиться его нетленное тело. Его окружали цветы, выжившие среди пустыни благодаря ему, драгоценности и искусная мозаика, выкрашенная вручную, резные статуи из магического льда. Будь он жив, ему бы понравилось это великолепие его смерти. Звук шагов заставил Джона вздрогнуть, словно он был школьницей, застигнутой на месте преступления. Возле отворенной тяжелой двери показалось веснушчатое личико Роны. Она куталась в теплую накидку из легкой ткани, не скрывающую ни одного изгиба ее тела. Она всегда спала нагой, и, видимо, сейчас Джону не удалось выскользнуть из ее объятий так незаметно, как ему хотелось бы. На улице еще даже не поднималось солнце. - Знала, что найду тебя здесь, - сказала она, в ее голосе звучало легкое недовольство, - словно нет другого места для раздумий. В этом она была права – Джон слишком много времени проводил у Карифы, словно надеялся, что в один прекрасный момент маг очнется. Рона оставалась с мужчиной все эти долгие месяцы, и с его стороны, конечно, было невежливо покидать ее среди ночи снова и снова, чтобы только взглянуть на безжизненное лицо ледяного мага. Но он просто ничего не мог с собой поделать. - В конце концов раны заживут, Джон, - она вошла внутрь, аккуратно ступая по мозаичному полу босыми ногами, - только тебе нужно помочь им. Этот разговор Рона затеивала уже сотню раз, могла говорить бесконечно, и в каком-то смысле ее слова не были лишены благоразумия. Но Джона почему-то очень раздражала ее правота. - Может, пора провести ритуал и запечатать ворота? – ее прохладные пальцы легли на плечо мужчины, - так будет легче всем нам. Тебе может казаться, что Карифа просто спит, и ты будешь обманывать себя до тех пор, пока не сойдешь с ума. Снова и снова одни и те же слова. Они были словно груда булыжников, бьющих по лобовому стеклу машины. Джон поднял голову, взглянув на женщину, что делила с ним постель эти тяжелые месяцы. Разве ее слова не относились к ней самой? Она ведь прекрасно знала, что Джон никогда не полюбит ее так, как она любила его. И ей могло казаться, что он отвечает ей взаимностью, и ей нравилось жить в плену этого обмана, как и Джону нравилось думать, что в один день Карифа очнется. И когда мужчина приходил сюда, в пахнущее медом и белыми цветами помещение, разом рушились две хрустальные сказки. Рона вздохнула. Джон почувствовал, как ее пальцы сжались на его плече. Странно, но Джон почти не ощущал за собой вины за свои остаточные чувства к Карифе. - К тебе пришли, - сказала девушка, видимо, отчаявшись его переубедить, - они нашли ту старую ведьму, которую ты искал. Скажи мне, зачем она могла тебе понадобиться? Но свой вопрос она задавала в никуда. Джон ее не слушал. Он резко поднялся со своего места. Два месяца он ждал этой новости, и все остальное сейчас потеряло смысл. Он даже не запомнил выражения лица Роны, когда внезапно ее покинул. Потому что надежда на спасение Карифы возникла вновь и крепла с каждой секундой, пока он шел к тронному залу. Придворной свиты Карифы здесь больше не было – весь гарем был распущен вскоре после ритуала похорон. Только стража осталась стоять у дверных проемов. Мозаичные кони на полу взглянули на вошедшего яркими камнями глаз. Ставни окон были распахнуты, впуская в помещение свет гаснущих звезд. В них постепенно светлело небо. На ступенях, ведущих к возвышению с атласными подушками, сидела Анке в окружении двух молчаливых стражников. Столько времени понадобилось на то, чтобы найти ее, несмотря на то, что на поиски было брошено немалое количество людей. Только мысль о ней заставляло надежду Джона жить, пусть все вокруг только качали головами, глядя на его попытки. Женщина курила свою извечную трубку, и дымок витиевато поднимался ввысь. Ярко-рыжие волосы в сплетении кос, перьев и деревянных бусин были повязаны алым платком. Она была безмятежна, как и всегда, словно вокруг не стояла вооруженная стража, а перед ней не находился человек, которого она когда-то так легко сдала врагу. Анке подняла взгляд на Джона и прищурилась, в уголках глаз сложились морщинки. Мужчина заметил тонкую линию белого шрама-татуировки, тянущуюся по ее щеке и виску. - Ты знаешь, зачем я искал тебя? – спросил Джон, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, но в глубине его души вновь разрасталось пламя. Женщина выдохнула теплое облачко дыма. Каменные браслеты глухо стукнулись друг о друга, когда она одернула подол цветастого платья. - Ты искал не меня, а надежду, - сказала она, - ведь тебе ничего больше не остается, кроме как верить в легенды. - В самых древних книгах есть упоминания об одном свойстве камней из крови магов, - Джон махнул рукой, отпуская охрану, и приблизился к женщине, - в книгах новее я этого не встречал... Возможно ли это? Может ли остаточная сила волшебника оживить умершего? Он затаил дыхание, в страхе услышать ответ. Откуда-то появилась упертая уверенность, что на самом деле это беспросветная чушь, что он просто тешит себя нелепой надеждой, но… Анке взглянула на него. В ее взгляде была теплота. - Такая легенда действительно существует, - сказала она, - но ритуал этот был давно потерян, так же как и вера в него. Но ты, я вижу, намерен идти до конца. Чрез терновник и болотные топи. Джон упрямо сжал зубы. Если существовала хоть малейшая надежда на то, что он исправит свою ошибку, что вернет Карифу этому городу, почувствует вновь вкус его сандаловых губ, он был готов на что угодно. И только боги знают, как можно его остановить. - В Великой библиотеке Тарвира есть несколько рассыпающихся в труху свитков на древнем языке, существовавшем еще до Шанфарры. Если ты сможешь доставить их мне, я переведу тебе эти тексты, - Анке отвела взгляд, наблюдая за розовыми лучами молодого солнца, - только при одном условии. Не думай, что этот ритуал, эта идея – это вся твоя жизнь. Не зацикливайся на этом, иначе есть возможность, что ты лишишься всего, что у тебя осталось. - Я прикажу приготовить тебе комнату, - Джон почти пропустил мимо ушей ее последние слова, - и пошлю гонцов в Аквамариновый город.