Нас возвышающий обман

Он не любил видеть сны. Это было сильнее его, сильнее страха, сильнее боли... Ведь когда-то они были так желанны. Мать всегда дарила ему это маленькое бегство от реальности — его собственные миры, где он был тем, кем хотел. Потом он и сам стремился обрести силу во сне. Там с ним всегда была та, которую он любил сильнее всего. Даже после их ссоры. Даже после ее замужества. И даже после ее смерти... Это было самое ужасное. Теперь он всегда опаздывал: каждую ночь он не успевал ее спасти. Его надежды разбивались вновь и вновь. Хотя за столько лет даже надежд не осталось. Обреченность... Да, именно так. Он обречен приходить поздно, находить свою погибшую возлюбленную, баюкать в объятиях ее тело, тщетно пытаясь сохранить в нем остатки тепла. Поздно... Он научился убегать, выпивая зелье, которое дарило ему пустоту — забытье без сновидений. И лишь когда тоска и одиночество становились невыносимыми, он разрешал себе увидеть свой кошмар — еще раз прикоснуться к телу, все еще хранящему частичку ее света, ее души. Чтобы проснуться от собственного крика и понять, что он все еще жив. В ту ночь он не хотел видеть сны. Закрыть глаза и уйти из этого мира до следующего утра. Выключить себя, запереть свое подсознание на сотни замков. Глоток зелья, еще и еще — до дна, до последней капли. Холодная постель, жесткая подушка... И сон. Другой сон. Он видел другую женщину. В первый раз за долгие годы он видел другую женщину, прорвавшуюся через плотную завесу магического тумана, который зелье впускало в его голову. Селена... Она стояла на берегу озера. Теплая летняя ночь, пьяный воздух тяжелел цветочными ароматами. Слезы из глаз девушки, казалось, были частичками озерной воды, потому так и стремились вернуться туда — вниз, к земле, струясь по щекам. Он стоял совсем близко, но она не видела его, глядя прямо перед собой на вытянутую руку, на сияющую в свете восходящей луны звезду Блэков на пальце. Девушка перевела глаза на горизонт, там ярко сияла еще одна звезда. Он проследил за ее взглядом, удивился: в Хогвартсе астрономия давалась ему легко, в начале лета Большой Пес не должен появляться на закате. Наоборот, он хорошо помнил, что в древней Греции и Риме в конце июня — начале июля отмечали первый восход альфы Большого Пса в утренних лучах Солнца вместе с наступлением самого жаркого времени года. На утреней заре, не на вечерней... Руки Селены безжизненно упали плетьми вдоль тела. Маленькая голубая стрекоза скользнула над водой, ища укрытие на ночь, и оказалась на ее плече. Голубая стрекоза на голубом струящемся шелке. Селена сделала нерешительный шаг к воде, еще один и еще. Он хотел остановить ее, не мог. Он думал, что... Но девушка просто опустила глаза на зеркало водной глади. Пришла попросить совета у своей стихии или обрести утешение. Или... Он подошел ближе и заглянул в воду. Там было его отражение. Вот только было оно напротив Селены, а там, где стоял он, на воде дрожал только лунный свет. Селена, стрекоза на ее плече и его отражение в воде... В первый раз за долгие годы, увидев сон, Снейп проснулся не от собственного крика. * * * * * - Профессор Снейп, а я снова к вам. - Директор Амбридж, у меня урок. Как вы уже успели заметить, я обучаю толпу бездарей, поэтому мне крайне важно наблюдать, что за бурда получится у них вместо нужного зелья. - И что за задание вы дали им сегодня? - О, не беспокойтесь, директор! Я неукоснительно выполняю ваши указания — никаких ядов, никаких опасных зелий. Студенты должны уметь лишь смешивать ингредиенты в нужной пропорции... Это ведь ваши слова? - Конечно, установленная и одобренная министерством программа подразумевает... - Полностью с вами согласен, директор. Именно поэтому сегодня мы варим зелье от бородавок, а не парализующий эликсир. - Поэтому вы можете уделить мне время. - Поэтому я не могу уделить вам время, директор. Если Лонгботтом, по своему обыкновению, перепутает ингредиенты, - Гермиона подняла голову от котла и толкнула локтем Невилла, изучающего склянку с синим порошком, - например, превысит дозу чешуи полосатого гремучника хоть немного, то ядовитое облако накроет все подземелья Слизерина. Что вы тогда скажете безутешным родителям студентов? Руки Невилла задрожали. Звон стекла и резкий запах выдали его с головой. Амбридж взвизгнула. - Успокойтесь, директор. Это был оксид кобальта. Взрыва от него не будет. Амбридж достала из кармана благоухающий розовым маслом кружевной платочек. - Тогда просто дайте мне сыворотку правды! - Еще одну дозу? - Я подозреваю, что мисс Блэк писала своему отцу. Она знает, где он находится! Гарри побледнел, сжал челюсти, Рон утопил в котле деревянную ложку, отчего его зелье приняло коричневатый оттенок и запахло тухлыми яйцами. - Уизли, берите котел и выливайте свое варево! Сегодня вы превзошли даже Лонгботома! - Снейп вновь повернулся к Амбридж. - Вероятно, мисс Блэк осведомлена лучше, чем аврорат министерства. Не хотите посоветовать министру принять ее на работу? Думаю, ее дед с удовольствием составит ей протекцию. - Мы говорим о четырнадцатилетней девочке! - Вот именно, директор, о девочке, которая уже несколько лет не видела своего отца. Она каждый месяц пишет ему. Ей одиноко. Об этом знает ее мать, об этом знаю я. - Защищаете крестницу? - Конечно, защищаю. Вероятно, мне стоит обратиться к лорду Максимусу за помощью. Он ведь также осведомлен об этой ситуации... - Не стоит! - Амбридж поспешно протянула к Снейпу руку, в которой все еще сжимала розовое кружево. - Мне никто не сообщил о глубине моральной травмы мисс Блэк... Я... Полагаю, мне стоит извиниться. Не хочу, чтобы лорд Мунрок считал, что его внучку изводят в школе. На детей не должны падать грехи отцов. Директор обвела класс взглядом и поспешно вышла, оставив после себя душный цветочный аромат, заглушивший все остальные запахи. - Спектакль окончен! Возвращайтесь к своим котлам. До конца урока еще пятнадцать минут. * * * * * - Умоляю тебя, скажи, что все это неправда! - Ты хочешь, чтобы я сказала, что твои видения не более, чем сон? Пустые образы? - А это так? - Как ты сама думаешь? - Леди Гвиневра смотрела на дождь. - Зачем ты пришла? - Я... За помощью! Ты самая сильная! - Нет... Сила была у моей сестры. Вся полнота дара переходит к старшей в своем поколении. Но после смерти Гертруды у меня не было выбора. Твоя мать отказалась занять ее место, изменила нам, предала саму себя. Я не хотела принимать это бремя, для меня оно не было предназначено, потому и не стало благом. Ничто не уходит просто так, не теряется, не исчезает. - Голос звучал монотонно и ровно, как дождь за окнами. - Я стала той, кем не должна была, лишь чтобы не нарушилось равновесие. Мерлин знает, сколько бы я отдала, чтобы все было иначе. Я так устала. - И все же ты... - Ты - единственная в своем поколении, как и твоя дочь - в своем. Ты сильнее меня, просто еще не до конца познала свой дар. Не тебе просить у меня помощи... Я могу лишь научить. - Значит, ничего нельзя изменить? - Еще никому не удалось переписать предначертанное свыше. - Но как с этим жить? Как жить, зная... - Дар нельзя стряхнуть, как дождевые капли с лица. - Я не про это! Как мне жить без него, если... - Если? Все еще не веришь? - Не все сбылось, что я видела! - Надежда звенела в голосе, плескалась в глазах. - Просто еще не пришло время. И ты знаешь, он - не твоя судьба. - Пусть! Но он моя любовь, моя жизнь! - Это и слишком много, и слишком мало. Ты с этим справишься. - Неужели? - Просто сделай так, чтобы все это не стало напрасным. - Без него все будет напрасным. Селена замолчала. Слезы мешали видеть дождь за окнами, было трудно дышать, а сердце, казалось, заменили на раскаленный докрасна уголь. Оставался еще вопрос. Не главный, но самый страшный. - Когда? - Я не знаю... * * * * * Май. Не весна и не лето. Время давно стало относительным. Каждый день, еще один день, был драгоценным даром. Страх не проходил, не оставлял ее, бежал по венам вместе с кровью. Наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе... Как это возможно? Если понимаешь, что вот этот самый миг и может стать последним. Она не могла чувствовать себя счастливой, потому что не могла забыть. Сегодня... Опять страшно, опять одиноко, опять за спиной стоит призрак скорой разлуки. Призрак по имени Никогда. Никогда больше... Сегодня она не станет прятаться, ведь иначе просто не успеет, просто упустит шанс, а ведь, возможно, он последний. - Сириус! Где ты? - Каблучки простучали по ступеням, дверь в гостиную распахнулась. - Пойдем погуляем. - Погуляем? - Он поднялся из кресла. - Ты вдруг перестала быть моим тюремщиком? Или тебе тоже до чертиков надоела постоянная бдительность? Селена махнула рукой, зажигая свечи. За окном сгущались сумерки. - Просто захотелось почувствовать, что мы еще живы — я и ты. - Еще живы? Что это еще за настроение? - Сириус оглядел ее с головы до ног, глаза загорелись восхищением. Приталенное сиреневое платье с широкой юбкой, перехваченное на талии золотой цепочкой. В ушах капельки аметистов в золотой оправе. - Ты в самом деле решила прогуляться? - Разве похоже, что я шучу? - Селена протянула ему поводок и намордник. - Вот только тебе придется надеть это. - Смеешься? - Я хочу погулять с тобой, но я не сошла с ума. Возможно, на Бродягу никто не обратит внимания, но вот разгуливающий по Лондону Сириус Блэк... - То есть, возможно, я умру в шкуре пса у твоих ног? - Сириус расхохотался. - И это не самая худшая смерть! Погоди пару минут, и я буду достоин тебя. Селена шла по темным улицам, натягивая поводок. Ей казалось, что она слышит, как ровно и сильно стучит сердце Бродяги, полное жизни, — он упивался каждым движением, мышцы перекатывались под блестящей лоснящейся шкурой, глаза блестели, язык чуть вывалился из раскрытой в подобии улыбки пасти. В двух кварталах от дома пустырь, на месте двух снесенных домов жалкое подобие детской площадки. Пара качелей на ржавых цепях, полусгнившая лавочка... Сорная трава, темные кусты, отяжелевшие от дневной грозы. Селена опустилась на влажное сиденье качелей. Пес забежал за один кустов — тот, как по волшебству, покрылся душными фиолетовыми гроздьями цветов. - Сирень... Спасибо. Пес уселся у ее ног, положив тяжелую голову на колени. Пальцы скользили по жесткой шерсти, отчаянно стремясь вобрать тепло его жизни и сохранить его. * * * * * - Значит, прогулкой все не ограничится? Ты сегодня решила нарушать правила? - Я всегда их соблюдала. Всегда была осторожна... И буду впредь. Но не сегодня. - Что особенного в сегодняшнем дне? - Скорее уж, в ночи. - Селена поднималась по узкой лестнице, ведущей на чердак. Спиной чувствовала присутствие Сириуса. Затем он положил руку ей на талию. - И потом, в нашей власти сделать ее особенной. - Что ты задумала? - Неужели ты боишься? - Чердака родового гнезда? Определенно! - Его голос был полон смеха. - Уверен, что там полно всякой нечисти и самых мрачных артефактов. От одной мысли мороз по коже. - Что ж, значит, у тебя будет лишний повод показать удаль молодецкую! На чердаке пахло пылью, плесенью, старыми книгами. В углу в слабом свете палочек мутно блестело огромное зеркало в причудливой резной раме. Комод изогнул ножки в форме драконьих голов, шкаф шипел змеиными ручками... Селена несколькими взмахами палочки расчистила небольшое пространство в центре чердака, распахнула окно в крыше. Звездный свет нежно плыл в прохладном воздухе. Они сидели на полу, прижавшись к друг другу, и смотрели на далекие звезды. Селена вдруг вспомнила, что когда-то очень давно в такую же ночь отец открывал ей тайны неба. Маленькая девочка с удивлением узнала, что звезды находятся настолько далеко от земли, что могут умереть раньше, чем люди об этом узнают. Они исчезнут прежде, чем погаснет их свет. Возможно, сейчас они видят свет тех звезд, что уже перестали существовать.