Нас возвышающий обман

Слез не было! Они закончились. Как-то сразу, словно море внутри пересохло, лишь нестерпимо обжигающие сирокко царапали иссохшуюся от скорби душу. Старое кресло скрипело, на ветру хлопала незакрепленная ставня. Снова дождь, словно она обречена приходить сюда и видеть капли, бегущие вниз по пыльному стеклу. - А чего ты ожидала? Всегда такой спокойный. Подумала бы, что равнодушный, если бы не видела сама, как его разрывает боль. Как давно это было... - Сама не знаю. Я мучаю свою дочь, но не желаю больше быть пешкой в чужой игре. - Мы все пешки, пока у нас есть слабости. Мне же пришлось принять твои правила игры. - Он смотрел на дождь, словно говорил вовсе не с ней. Просто озвучивал свои мысли. - С тобой все по-другому. Но ты продолжаешь играть, даже если не хочешь. - Я лишь хочу защитить себя! - Нет, ты хочешь стать сильнее. Королевская пешка дошла до восьмой линии и получила титул. Теперь королева набирает свою армию. Ты хочешь отомстить? - А ты не хочешь? - Все эти годы хочу. Но пока мщу только сам себе. Хотя, возможно, у тебя получится, ваше величество. - Ты смеешься надо мной? - В данной ситуации смех неуместен вовсе. Не находишь? - Леди Гвиневра рассказывала... Говорила, что с первым мужем умерла ее душа. Дальше жизнь шла по инерции. Второй брак... - Ты — не она. И прекрати сравнивать. Твоему вдовству считанные недели, а боль свою ты будешь переживать годами. И в этом я не лучший помощник. Капли все быстрее срываются вниз — обгоняя, скрещиваясь, рисуя причудливые узоры. Но в конце всегда остается только один — контур пса, очертания ее боли. Все звуки будто глохнут... И через пелену... - Я сам поговорю с Лили. * * * * * Стук в дверь. Громкий и настойчивый. Смотреть на дождь больше не хочется, голова гудит. Разве он мог представить, что самое важное в своей жизни решение он примет так легко, практически не думая. Селена спасала себя, он спасал Лили... Какую Лили? Ту, чье имя звучит в ударах его сердца, или ту, что была ему дочерью? Снова стук. Уже в стекло. - Открывай! Я знаю, знаю, что ты здесь! Женский голос звенит истерикой — то требует, то умоляет. - Открывай! Умоляю! Еще одна... Хотя эта вроде бы еще не овдовела. В любом случае ей никогда бы и в голову не пришло выходить за него. - Нарцисса, какой сюрприз! В Мэноре закончилось успокоительное зелье? Дверь грохнула от порыва ветра. Конец августа, а погода совершенно невыносимая. - Северус... Никакой издевки в голосе, что угодно — мольба, ужас, отчаяние, но не издевка. В последние время леди ломаются одна за другой. И почему-то все спешат к нему. - Ты пришла за сочувствием? Мнется в коридоре, не спешит пройти, а он не приглашает. - Мне нужна помощь! - Привалилась спиной к стене, словно ноги не держат. - Твоя помощь... - Проходи. - Драко... Ты знаешь, какую миссию возложил на него наш господин? - Насколько я понимаю, это большая честь, большое доверие. - Нет! - Рука рассекает воздух и безвольно падает. - Это кара! За то, что Люциус не смог... - Не смог не только он. Их там целая толпа была! Только твоей драгоценной сестричке удалось сбежать. - Ей удалось гораздо больше — она убила Блэка! - Я и забыл, что Блэки ненавидят друг друга. За высшее благо почитая убийство ближнего своего. - Лучше бы она убила эту гадину! - Еще немного, и она начнет плеваться ядом. - Все из-за нее! Люциус... он никогда бы... но там была она! Она делает его слабым! - Мне казалось, любовь — это самая большая слабость. Впрочем, возможно, в благородных семьях все не так. - Он не любит ее! - Неужели? - Бровь взлетела вверх. - Что ж, значит, у него не появится новых поводов для сожаления. - Я не понимаю... - Так ты пришла из-за Драко. - Мой сын... Да, ради него. Пообещай, что поможешь ему! - Она схватила его за руку, пальцы побелели, словно их свело судорогой. - Пообещай, что если он не сможет, ты сделаешь все вместо него! - Рискнуть всем ради твоего сына? Не слишком ли много ты просишь? - У тебя никогда не было детей! Ты не можешь понять отчаяние матери... Люциус в Азкабане, он ничем не может помочь Драко. Я... я совсем одна... - И ты пришла к тому, кого всегда презирала? - К тому, кто может помочь... Я готова пойти на что угодно! Мой сын для меня важнее всего! - Что ж... Запомни эти свои слова. Я подумаю, что я могу для тебя сделать. - О, Северус! Я... - Помни, ты сказала — все, что угодно. * * * * * - Хоупер, мне нужен заключенный номер тринадцать восемьдесят семь три. К нему посетитель. - Что, снова? Вот ведь! Лорд Малфой даже в Азкабане сумел устроиться. Остальные-то наверху сидят, ближе к облакам, чем к земле, а он... - Ты что, оглох, дери тебя оборотень! Заключенного в комнату свиданий! - Да, сэр! Сию минуту, сэр! Вот ведь... - Шаги гулко отдавались по коридору. - Хорошо хоть наверх не надо... Везет лордам однако! Столько лет в мракоборцах, а доверили только этих сторожить, вместо дементоров... - Что это ты бормочешь, Хоупер? Если мракоборец начинает сам с собой разговаривать, это дурной признак. А может, ты голоса слышишь? - Да чтоб тебе минотавр на пути встретился, Кэнтингтон! Что ты несешь?! - А что ты на нашем этаже забыл? - К Малфою опять посетители, дери его тролль! - К лорду Малфою? - К нему. - Хорошо, я сам провожу. - Кэнтингтон, я должен сопровождать заключенного. - Тебя отправили за ним, Хоупер. Но старший тут я! Так что возвращайся на свой этаж. Через пять минут лорд Малфой будет в комнате свиданий. - Дерьмо кентавра, Кэнтингтон! Что ты раскомандовался?! - Мракоборец скосил глаза на направленный на него кончик волшебной палочки, где уже тлели алые искры. - Раздухарился как! Да плевать мне! Сам его доставляй! Шаги Хоупера затихли. Глаза Кэнтингтона странно блеснули, словно за ними не было жизни — пустое зеркало. Бесконечный коридор, ряды дверей по обе стороны. Номер тринадцать восемьдесят семь три. Ключ лязгнул в замке... - Лорд Малфой... - Кэнтингтон, ты обещал прекратить эти никому ненужные допросы! - Э-э... да, конечно, по мере моих скромных сил... Но я... К вам посетители. Свидание... - Что ж, раз кто-то решил скрасить мое одиночество здесь, то этим не стоит пренебрегать. - Надеюсь, вы здесь не задержитесь... - Я тоже надеюсь... И на твою помощь тоже! Тот же зеркальный блеск в глазах, пустой взгляд. - Буду счастлив услужить вам, лорд Малфой. * * * * * Комната свиданий. Азкабан. Даже когда за стенами неслышными тенями скользили дементоры, тут не было так холодно и жутко. Прийти сюда снова... Селена поежилась, плотнее завернувшись в мантию. Играть не по правилам! Это непривычно, это совсем не в ее стиле... Столько лет она знала, куда и за кем идти, а теперь... Главное — не думать! Мысли причиняют боль, воспоминания причиняют боль. Это место причиняет боль! Стоящий у двери мракоборец безучастно разглядывал противоположную стену. Порой его взгляд останавливался на ней. В нем было удивление, непонимание — леди Блэк, чей муж погиб во время битвы в Министерстве... Теперь он был реабилитирован, был героем, имя которого с восхищением произносила молодежь. Об этом Сириус мечтал, к этому стремился и обрел... Посмертно... Воистину, надо быть осторожным в своих желаниях, ведь никогда не знаешь, как именно они сбудутся. Их взгляды пересеклись. - Еще раз напоминаю вам, что не для членов семьи время свидания составляет пятнадцать минут, - казенным голосом он повторял хорошо заученные фразы. - Свою палочку вы получите назад на выходе. Любые передачи в комнате свиданий запрещены. Все принесенные вами вещи должны пройти специальный досмотр... - Я не собираюсь ничего передавать. - Тем лучше. Селена отвернулась. Лучше смотреть на стену, чем чувствовать чужое любопытство. За спиной раздался лязг замка, скрип двери. - Заключенный номер тринадцать восемьдесят семь три доставлен. - Где Хоупер? - Пауза. Она не оборачивалась, ждала. - У вас пятнадцать минут. Дверь захлопнулась, лязгнул замок. Поворот растянулся на три удара сердца. С той ночи в министерстве она не видела Малфоя. Боль всколыхнулась, засасывая ее, будто идущий на дно корабль утаскивал за собой на дно водоворота. В комнате потемнело, она не сразу поняла. - Гроза в Азкабане? Селена, дорогая, рад тебя видеть. Дождь мне сейчас не помешает. В моей камере нет ванной. Глубокий вдох. Больше туч не нужно... - Похоже, тебе здесь не нравится. Зато теперь и ты увидел Азкабан изнутри. - Что ты, мне повезло гораздо меньше. Дементоры покинули сию обитель, и она стала не такой унылой. Ты пришла позлорадствовать? Это месть? Он вдруг оказался слишком близко. На расстоянии вытянутой руки. - Мои соболезнования, но я не могу сказать, что мне жаль. Это было бы слишком откровенной ложью. - И мне не жаль видеть тебя здесь! - Не стоило приходить, чтобы сказать мне это... - Горячие пальцы коснулись ее запястья. - Хотя я бесконечно рад тебя видеть. - Глаза жадно блуждали по ее лицу. - Надоело каждый раз слушать нытье Нарциссы. Так зачем ты пришла? Его голос упал до шепота. - Я уже сказала, увидеть, как ты будешь смотреться в этих стенах. Бросило в жар. Она обещала себе, что сделает это. Рука потянулась к застежке мантии, та тяжело упала на пол. Короткий вдох, слишком долгий выдох. Черное вдовье платье — но, как перчатка, по фигуре. Слишком... Провалиться на месте или идти до конца. - И еще... Я хочу отомстить! Беллатрисе... - Готов тебе помочь, красавица, но отсюда это несколько проблематично. Не отрывал глаз, но ближе не подходил. Хвала Мерлину! - Неужели? Именно поэтому только тебе разрешены свидания? За какие заслуги? - Я всегда тебе говорил, что для меня нет ничего невозможного. Торжествующая улыбка плохо сочеталась с мятой одеждой и щетиной на щеках. Но он ликовал так, словно был на свободе, а не в стенах Азкабана. - Тем более здесь. Даже Блэку, — удар под дых! - удалось доказать, что не такая уж это неприступная крепость. - Мне нужна жизнь Белатрисы! Я предлагаю обмен. - Обмен? - Что для тебя желаннее всего на свете? - Будешь любить меня? - Для этого мне понадобится новое сердце... Мое, кажется, сгорело. Но я смогу расплатиться... Шаг вперед, сокращая расстояние. - Клин клином вышибают, кажется, так говорят магглы. - Да... Или забивают первый еще глубже... Глаза в глаза. Его губы. Слишком жарко, невыносимо! Все не так. Терпение... - Столько лет я ждал... Я сделаю все, что попросишь. Ты — мое отчаяние! - Главное, чтобы не безумие... - Шаг назад, подняла с пола мантию. Спрятаться, как в раковину. - И помни — все, что попрошу. * * * * * Пальцы путаются. Правый карман, левый… Потеряла?! Быть не может! Не видела, а угадывала скорее за дрожащей пеленой – серые глаза, веки опухшие, красные, личико еще худее, чем раньше, и совсем взрослое, непривычное. Голос – как издалека. - Лили, я понимаю, сейчас ты не можешь ни о чем другом думать… Но послушай меня и постарайся запомнить. Это важно. Начинается война, мы все в опасности. Если что-то случится… если тебе понадобится помощь – я хочу, чтобы ты знала, где нас найти. Возьми. Не потеряй. Тоненькие пальчики неожиданно сильно стиснули руку, даже больно сделалось. - Не потеряй, слышишь? Всегда держи при себе. И никому не показывай, кроме мамы. Лили… Это – очень важно… Пальцы путаются. Правый карман, левый, внутренний… Неужели… Левый карман, правый… Слава Мерлину! На клочке пергамента – неровными, корявыми буквами. Едва успела дочитать строку, как из вечернего тумана соткался невысокий кривобокий домишко. Вверх по стершимся ступенькам, молоток – львиная лапа… Потянулась было. - Молоток не трогай, на нем заклятье. В дверь стучи палочкой. Постарайся запомнить… Она постаралась. Да. Палочкой. Палочка во внутреннем кармане. Уж палочку она не забудет. Хоть чему-то научил «Отряд Дамблдора». Начинается война, и мы все в опасности. Да. И стучать палочкой. - Дери гиппогриф, кого это принесло на ночь глядя! Разве она уже постучала? - Это Лили… мистер Грюм… Лили Блэк… - Лили Блэк, говоришь? Ну, раз ты Лили Блэк, тогда отвечай. Кто тебя научил управляться с метлой? Даже сейчас от воспоминания потеплело. - Мэгги, мистер Грюм. - И что она тебе сказала про метлу? - Сказала, что «Нимбусы» своевольные, могут взбрыкнуть. И что с ними надо построже. За дверью щелкнуло. Потом звякнуло. Потом снова щелкнуло. Замки отпирались, наверное, с минуту. Лили перемялась на месте, поежилась. От близкой реки тянуло прохладой и странно знакомым запахом. Наконец хрустнула последняя щеколда, квадратик света упал на крыльцо. Большая грузная фигура заслонила проем. И стало вдруг почти неловко. Какой он – дом бывшего мракоборца? И какой он сам – когда он не в аврорате, не в Хогвартсе, не на собраниях Ордена?.. - Ну… Чего стоишь, входи, раз уж пришла. Он и не вздумал подвинуться, чтобы пропустить ее, – пришлось протискиваться. Большая грузная фигура. Поношенная рубашка, неизменный жилет с кучей карманов. Только плаща не хватает. А так – совсем такой же, как в Хогвартсе, как на собраниях Ордена… Постоял на крыльце, вероятно, глядя магическим глазом вокруг, проверяя. Лили застыла посреди крошечной прихожей, не решаясь идти дальше. Раскидистые оленьи рога, на крючке – тот самый, знакомый, походный плащ, рядом – джинсовая курточка, кажется такой маленькой, словно детской… В углу у двери небрежно сброшены старенькие кеды. Сзади снова защелкали замки. Клацнула нога. - Проходи, что ли. Грюм неуклюже переступил на здоровую и захромал по узкому коридорчику. Лили потянулась следом. За скрипнувшей дверью показались жарко натопленный камин, потертые клетчатые кресла, простенький чайный сервиз на низком столике. И запах дома, уюта – такой, что вдруг вспомнилось детство, и глаза заслезились, и захотелось вернуться. В тот, первый, маленький домик в Хогсмиде, в ту жизнь, которой уже никогда не будет. - Уж не взыщи, гостей мы не ждали сегодня. Лили быстро моргнула и повернулась. - Я всего на минутку, мистер Грюм. Лицо с привычными шрамами, только один новый появился – глубокий, багрово-красный, на лбу, почти у самых волос, словно с него пытались снять скальп. Огромный глаз, неестественно яркий, и второй, здоровый, светло-голубой. Брови тоже разные – одна, пересеченная застарелым рубцом, седая, другая – рыжая. И волосы рыжие. В Хогвартсе они всегда болтались беспорядочными патлами, а сейчас как будто даже причесаны. - Что случилось? - Ничего… То есть… ничего такого… Просто я… Мне очень нужно поговорить с Мэгги, мистер Грюм. - Мэг еще в аврорате. Вернется – поговорите. Мотнул головой на старенький, тоже клетчатый диван – Лили послушно села. Рядом, прямо на полу, внушительная стопка книг – некоторые совсем ветхие и наверняка относятся к черной магии. Лили покосилась на них, но Грюм даже бровью не повел. Подхватил со стола поднос – в его больших ладонях он показался совсем хлипким. Предложить помочь как-то неловко… Дверь за ним закрылась, на кухне плеснула вода и грохнул чайник. Лили посидела еще немного, разглядывая переплетение линий на обивке, потом встала, подошла к окну – тихая пустынная улочка маггловского квартала, редкие фонари, ни одного прохожего, клубы тумана от близкой реки... Огонь в очаге трещит уютно, убаюкивает. На каминной полке – парочка вредноскопов, детектор лжи и еще какие-то странные штуковины. Подшивка журнала «Трансфигурация сегодня» – Мэгги жаловалась, что все эти сложности ей в упор не даются, сколько бы ни читала и ни вникала. Несколько свитков пергамента – вероятно, ее ученические конспекты. Посередине, на почетном месте, фотоснимок: тоненькая Мэгги в непривычно нарядном, длинном клетчатом платье, и еще более непривычный – в сюртуке и килте со спорраном из белого хорька – Грозный Глаз Грюм. Она улыбается тихо и счастливо, у него лицо, по обыкновению, серьезное, но не хмурое, руку ее держит крепко… - Чай я варить не мастак, а домовиков мы тут не держим, так что извини… - Что вы, мистер Грюм, не стоило… Зазвякали в больших руках хлипкие чашечки. Тускло блеснула на безымянном пальце тонкая серебряная полоска с кельтским узором. Неожиданно и странно – на этой загрубевшей, покрытой рубцами и ожогами руке с коротко остриженными ногтями… - Так что случилось? - Я… я же сказала, ничего, сэр… я просто… - Эти сказки ты для своего крестного зельевара побереги! Выкладывай уже, в чем дело. Опустила глаза, глотнула. Чай крепкий, как виски. Пахнет какими-то травами. Горько, но как-то… уютно? Как дома. - Я… - Вот что, Лили. Я речи говорить не умею. Папаша твой был, конечно, тот еще сорвиголова. По глупости во всякое лез… Но парень он был славный. И тебя и твою мать очень любил. И тут что-то сломалось. Глаза защипало – снова, как тогда, когда только вошла в эту маленькую теплую комнатку, в этот маленький теплый мирок. Но уже не было стыдно и не хотелось отвернуться. - Даже вы это знали! - М? - Все это знали! Что папа очень… очень ее любил! А она… - Погоди, да что… - Она теперь замуж выходит! - Селена? - И года не прошло! Полгода!.. - Ли… - Она говорит, так нужно! Кому нужно? Зачем?! Просто она боится! Боится быть одна! - Послушай-ка меня, девочка. Я твою мать знаю еще с тех пор, как ей было чуть больше лет, чем тебе сейчас. И могу тебе сказать точно: сил и смелости у нее на десятерых хватит. Даже если она сама об этом не знает. За отцом твоим она, знаешь ли, готова была в огонь и в воду. Всхлип не удержала. Но уже не было стыдно. - Почему же тогда… - Иногда больше мужества надо для того, чтоб продолжать жить. И делать то, что должен. Лили поглядела на большую, грузную фигуру в кресле у очага. Булькнула в широкой ладони фляга, блеснуло на безымянном пальце серебряное кольцо с кельтским узором. - Мистер Грюм… В прихожей защелкали замки. - Аластор! Лили не решилась пойти за ним. - Где тебя носило? - Прости. В метро была авария… - Что, ты два часа добиралась? - Нет. Меня задержал Скримджер. - Дери меня тролль! И что же это нашему новому министру понадобилось? Небось, про битву в Отделе Тайн выспрашивал? - Нет, про нее он, я думаю, узнал все, что хотел. Про Дамблдора. - М? - Куда он отлучается из Хогвартса. - А! Старине Руфусу во все надо сунуть свой длинный нос! - Ну, тут я ему не помощник. Грюм хмыкнул. На секунду стало тихо. - М… А ты, я вижу, времени даром не теряешь. - Я? - Уже успел приложиться к фляге? - Придержи-ка язык, Мэг. Был повод. Ее голос не изменился. - Да? И какой же? - Входи – увидишь. Она на секунду замерла на пороге – маленькая, худенькая, в привычных маггловских джинсах и футболке. Короткая стрижка, серые глаза. Взгляд только… Уже совсем другой, совсем взрослый. - Лили! Мерлина ради, что ты тут… - Ты сама сказала, что я могу… - Да! Да, конечно, можешь! Но ты же должна быть у Лонгботтомов… Они знают, что ты здесь? Лили только головой покачала. Глаза уже снова щипало. И в следующую секунду тоненькие руки обняли крепко. На безымянном пальце сверкнуло. Серебряная полоска, кельтский узор. - Мэгги… ой… ты… вы… Поглядела – почти виновато. - Да, еще в июле. Прости, что не сказала, тебе было не до того, да и… Я сама понимаю, как это выглядит. Война, смерти, а мы… - Нет, нет, что ты! Наоборот, это… Это здорово, Мэгги, правда! Я так рада за тебя! Обняла крепче. - Спасибо, Лили. Мы никого не приглашали, никаких торжеств… Просто тихонько вдвоем, на ферме у дедушки… - Вы молодцы, вы… Это правильно. У вас – правильно… Так, как должно быть… А не… - Лили? Выпалила – уж лучше сразу. - Мама выходит замуж за крестного! Объятия не разжались. - Ох, Лили… Вот что. Я сейчас приготовлю ужин, а ты пока пошли сову миссис Лонгботтом, предупреди ее, что ты у нас и с тобой все хорошо. Она, наверное, места себе не находит. И твоя мама тоже. - Ей некогда, она готовится к свадьбе… - Лили! Давай мы сейчас все вместе поужинаем и поговорим, а потом Аластор отвезет тебя назад к Лонгботтомам, хорошо? - Мэгги… - Да? - Можно, я останусь у вас? Хотя бы до завтра? - Ну… если тебя не смущает поспать в гостиной на диване. И если ты напишешь миссис Лонгботтом! - Ладно. - Тогда договорились. Объятия разжались, но еще было тепло. И с кухни вскоре потянуло запахом жареного мяса и еще чего-то сладкого, не то горячего шоколада, не то имбирного печенья. И так хотелось думать, что вернулась домой…