Тьма в его сердце

Сколько прошло времени с того момента, как Чонун подался вперед и заключил младшего в объятия, Реук не знал, но точно осознавал, что страх давно прошел, руки перестали дрожать, а сердечный ритм вернулся в норму. Хотя о какой норме можно говорить, когда рядом с тобой сидит такой притягательный человек? Да, точно, Реук нашел то слово, которым можно было охарактеризовать сущность хёна: «притягательный», «чертовски притягательный». Даже просто находиться рядом с таким человеком приятно, что уж говорить о незначительных касаниях или, того больше, крепких объятиях. Брюнет закрыл глаза и постарался глубоко вдохнуть. Вдох, выдох, вдох… Этот запах… - Ты как? – Чонун отстранился от тонсена, оставляя руки на коленях парня неподдельно озадаченным взглядом пробегаясь по его лицу. Реук замер, не зная, что делать дальше. Какие тут кошмары? Его мозг давно переключился на старшего, а быстро менять направление мыслей брюнет не умел. - У тебя щеки красные… Плохо себя чувствуешь? Кажется, Реук покраснел еще сильнее, нервно качая головой. Он не мог произнести ни одной связной фразы, наблюдая за озадаченным лицом хёна. Этот взгляд… Такой заботливый… «Как, наверное, приятно осознавать, что он принадлежит только тебе. Его девушке нескончаемо повезло, ведь…» - Вукки, - Чонун пощелкал пальцами перед лицом тонсена и не сдержал смешок, когда Реук удивлено подскочил на кровати, наконец сфокусировав взгляд на хёне. – Ты такой забавный. - Я же не ребенок! – попытался возмутиться младший. - Ага-ага, - Чонун поддался мимолетному порыву и потянулся к голове Реука, зарываясь пальцами в мягкие волосы. Брюнет открыл было рот, но так ничего и не сказал, замирая под прикосновениями хёна. Мягкая улыбка тронула губы и Чонун отвел взгляд, чтобы не рассмеяться, глядя на этого милого ребенка. Маленькая рука нежно прошлась от макушки до шеи, пропуская сквозь пальцы темные шелковистые пряди. Прикосновения парня дарили неземное блаженство, заставляя Реука прикрыть глаза и почти мурлыкать от удовольствия. Это было так странно, простое касание, ничего особенного, любой хён может потрепать своего тонсена таким образом, выражая благодарность или умиление, но здесь снова все было по иному. Легкое покалывание снова появилось на кончиках пальцев, а по телу прошла мелкая дрожь. Внезапно рука старшего остановилась где-то на затылке парня, мягко массируя кожу. Реук открыл глаза, встречаясь взглядом с темным, покрытым дымкой взглядом хёна. Секунда, две, три… Брюнет чувствует, как рука на его затылке напрягается, и сердце пропускает пару ударов. Еще секунда… Легкое давление и младший медленно наклоняется вперед, все еще видя перед собой лишь две темные пропасти, но на удивление падать в них не так страшно. Чонун, кажется, даже не дышит, чувствуя хрупкое создание в своих руках… Сантиметр за сантиметром Реук приближается к лицу хёна, словно он добыча, загипнотизированная хищником Тик-так, тик-так… Секунды неумолимо утекают, и вот брюнет уже отчетливо ощущает на своем лице дыхание старшего. Чонун ровно и глубоко дышит, в то время как сердце младшего почти останавливается, а дыхание превращается в слабое дуновение ветра. Хён так близко, что Реук может спокойно разглядеть все неровности, казалось бы, на идеальной коже и отметить про себя слишком уж болезненный цвет кожи. В любой другой момент он бы точно увидел это и забеспокоился, но когда расстояние между губами равно пяти сантиметрам все, что творится вокруг, кажется пустым звуком. Четыре сантиметра, три, два… Глаза Реука непреднамеренно расширяются, когда он почти ощущает чужие губы на своих… - Бж-ж-ж-ж… - тишину нарушает вибрация телефона в кармане джинс Чонуна. Оба парня замирают, все еще пристально смотря в глаза друг другу, словно надеясь, что все вернется назад. Секунда, две… Реук не выдержал этой психологической игры и первым отвел взгляд в сторону, чувствуя, как рука хёна выпутывается из темных прядей на затылке, и он сам всем корпусов отодвигается назад. Доставая злополучный аппарат из кармана, парень немного хриплым и нервным голосом отвечает: - Алло? В трубке слышится неразборчивая речь и, как показалось Реуку, женский крик. Снова смешение звуков, и только одну фразу парень слышит отчетливо: «приезжай немедленно!». Сердце сжимается, а все тело нервно напрягается, чувствуя приближающуюся трагедию. - Не кричи, - раздраженно выдыхает старший, потирая лоб. - Да, я все понял… Скоро буду, - Чонун устало вздыхает, скидывая вызов и убирая телефон на место. Его взгляд устремлен куда угодно, только не на потерянного тонсена. Тишина слишком сильно угнетает, но парни не спешат её нарушать, погруженный каждый в свои мысли. - Прости, - тихо выдыхает Чонун, сверля пол взглядом. Брюнет хочет закричать: «нет, не делай этого!», его глаза слишком красноречиво передают эту мысль, но старший не смотрит на него, откровенно не желая видеть. Медленно поднимаясь, он выходит из комнаты, чувствуя растерянный взгляд Реука на своей спине. Чонун надевает ботинки, толстовку, куртку, а младший все сидит и ждет, сам не знает чего. Ни единого слова, ни единого взгляда, только давящая атмосфера тишины сжимает легкие. Щелчок замка, и, кажется, слышно, как сердце камнем падает вниз в груди брюнета. Чонун задерживается на несколько секунд, порываясь обернуться, но удержал себя, сжимая кулаки и кусая губы. Нельзя. Так будет лучше. Терпи. Так и не сказав больше ни слова, он вышел из квартиры, забирая с собой что-то очень дорогое. С хлопком входной двери Реук отчетливо слышит, как разбивается его сердце, и осколки впиваются в нежную душу. Да… Это произошло… Только что Ким Реук увидел, что его чувства стали медленно переползать за отметку «хён/тонсен», почти принял это, но только что все с грохотом рухнуло, ломая еще не построенную мечту. Обидно? Не то слово. Но разве есть у судьбы место для таких людей? Вряд ли… Она, не спрашивая, сталкивает людей друг с другом, лишний раз с забавой наблюдая, к чему это приведет. Случается, что у судьбы плохое настроение, и тогда она стоит перед выбором, развести одну пару или свести от природы не заложенную. И если у первой еще есть шанс все исправить в следующий раз, то у второй его просто нет. Но разве Ким Реук знает об этом сейчас? Ему больно, но не больнее ли ему будет, когда через несколько лет отношения сойдут на «нет», растворяясь в чужих насмешках и обыденной усталости? Ведь бывает и такое, что судьба «приходит себя» и старается исправить свои ошибки. Но тогда в дело вступают человеческие чувства, как росток, пробивающиеся сквозь сухую землю. И не всегда судьба способна развести два сердца, которые сама же, в порыве злости или печали, свела, безнадежно влюбив друг в друга. Что делать людям в этой ситуации? Даже сама судьба не знает ответа на этот вопрос… *** Чонун быстро шел по улице, почти бежал, стараясь обогнать собственные мысли, готовые взорвать черепную коробку. Как в тумане, поймав такси, он механическим голосом продиктовал адрес и стеклянными глазами уставился в окно. Вукки... Когда все это началось? Почему от боли в этих шоколадных глазах хотелось лезть на стену и выть от собственных угрызений совести? Кто так зло пошутил над ними, за что…? «А ведь он, скорее всего, так и сидит на кровати, ждет… Ты сволочь, Ким Чонун! Мальчишка не виноват в том, что ты съехал с катушек, лишь раз прикоснувшись к нему! Почему ребенок должен страдать? Люди рядом с тобой всегда страдают…» Ты дал обещание, сдержи его. Чонун затряс головой, привлекая ненужное внимание водителя. Нельзя было думать об этом сейчас. Нельзя… Забудь! Просто забудь об этом, Ким Чонун. Ты сможешь, ты сильный! Тебе не страшно… Не страшно… - Мы приехали, молодой человек, - голос водителя заставил Чонуна вынырнуть из собственных мыслей. - Спасибо, - расплатившись с таксистом, парень вышел из машины, стараясь стереть с лица такое явное отчаяние. - Хён! – из небольшого кафе, провожаемый звоном колокольчика, выбежал молодой парень, очень похожий на Чонуна. На нем была коричнево-белая форма работника и новенькие черные кроссовки. - О, Чончжин-а… - Иди сюда скорее, - перебивая брата, повысил голос парень. – У Ёни истерика… Она рвет и мечет, разыскивая тебя. Уже мама подключилась. Если ты сейчас не появишься, они нас обоих со свету сживут... - Я понял. Прости, что заставляю тебя беспокоится об этом, - Чонун постарался улыбнуться, но по выражению лица брата понял, что получилось как-то криво. – Заходи внутрь, не стоит пугать посетителей. Я сам разберусь. - Не прокатит. Ты же знаешь… - Ким Чонун! – не успел Чончжин договорить, как дверь кафе распахнулась и на пороге появилась длинноволосая брюнетка с точеной фигурой и маленьким, искаженным недовольством, личиком. Легкое розовое платье не по погоде и белое пушистое пальто только подчеркивали её хрупкость и миниатюрность. Звонко постукивая высокими каблуками, она подошла к парням и, оттолкнув младшего, ткнула пальцем в грудь Чонуна. – Ты! Как ты посмел не явиться утром на семейный сбор? Кем ты себя возомнил? – она приблизилась к уху парня, почти шипя от ненависти. - Уже забыл, кто помог вашей семье обосноваться тут? Или решил, что можешь забыть про уговор? Чончжин, все это время наблюдавший неприятную картину со стороны, искренне сочувствовал брату, но ничего поделать не мог. Уговор, состоявшийся много лет назад, нельзя было разрушить одним лишь желанием. Много сил и денег было вложено в осуществление плана, продуманного родителями. В этой стране нельзя пойти против воли тех, у кого есть деньги и власть, и оба брата хорошо это осознавали. Дверь снова открылась, сопровождая легкий скрип звоном маленького колокольчика, и на пороге показалась низкая, черноволосая женщина в годах. От звука открывающейся двери девушка не растерялась, и, обвив шею стоящего рядом парня руками, всем телом прижалась к Чонуну. - Милый, - пискляво-плаксивым голосом запричитала Ёни, - я так волновалась! Как ты мог…? – уткнувшись в плече парня она наиграно пустила слезы. - Чонун, дорогой, где ты был? Мы уже обыскались тебя, - подала голос женщина. - Прости, мама, - тихо произнес парень, подавляя в себе желание оттолкнуть эту лживую девку. Но та, словно прочитав мысли Чонуна, впилась ногтями в кожу на шее парня, глухо шепча: - Обними меня в ответ, олух… Парень поморщился, подавляя болезненный выдох, и неохотно положил руки на тонкую талию. - Я засиделся у друга и, в силу обстоятельств, остался у него на ночь. - Ох, Ёни, не стоит так переживать! – всплеснула руками мать ребят, переводя недовольный взгляд на младшего сына. – Он всего лишь был у друга, с кем из мальчишек не бывает? – она подошла к «паре» и приобняла девушку за плечи. – Пойдем внутрь, а то замерзнешь. Брюнетка отпустила Чонуна и, все еще всхлипывая, пошла с женщиной обратно в кафе. Как только дверь с легким звоном колокольчика захлопнулась, оба парня устало выдохнули. - Вот же змеюка, - раздраженно процедил Чончжин, сверля деревянную дверь взглядом. – Угораздило же… - Не беспокойся, - слабо ответил Чонун, потирая пальцами виски. - Снова головные боли мучают? – обеспокоенно поинтересовался младший. Но парень лишь качнул головой, снова стараясь улыбнуться. – Хён! - Не переживай, - подойдя к брату, Чонун похлопал его по плечу и подтолкнул ко входу в кафе. – Заходи, а то замерзнешь без куртки. - Хён… - Я сейчас буду, иди, - устало повторил старший, закрывая глаза. Ему так хотелось вернуться в ту маленькую квартирку, к теплому комочку, совсем недавно дрожащему в его руках… Чончжин обижено фыркнул и быстрым шагом направился в кафе. Он отлично понимал, что хён держит все в себе, не позволяя отрицательным чувствам выйти наружу. Но разве можно так жить, впитывая все в себя, словно губка? Хотелось хорошенько ударить Чонуна, чтобы мозги наконец встали на место. Только вот рука никак не поднималась, ведь все это он терпит только ради семьи… Ради них… Чонун услышал приятный звон колокольчика и открыл глаза. Снежинки лениво падали на землю, даже не стараясь прикрыть её наготы. В груди все еще неприятно жгло, а на кончиках пальцев словно отпечаталось ощущение мягких прядей. Он, наверное, так и сидит там… Тряхнув головой, парень побрел ко входу в семейное кафе, всем сердцем желая выкинуть болезненные мысли из головы. *** Народу на улице по обыкновению много. Выходные это или будни, не имеет значения, люди всегда спешат куда-то, кутаясь в теплые шарфы и отсчитывая время до прибытия в пункт назначения. Они не обращают внимание на то, что творится под самым носом. Например, снег. Давно ли вы наблюдали за тем, как белые снежинки неспешно опускаются вниз, укрывая тротуары и проезжую часть незатейливым узором? А огни? Знаете, как красиво с вечера до раннего утра сияют неоновые вывески на высотных зданиях, как, подобно миллиону конфетти, сияет город с высоты полета птицы, как мерцают фары машин, образуя кривые линии со все возможными завитками? Да что вы знаете… Реук брел по одной из самых оживленных улиц Сеула, закутавшись в широкий шарф и забыв надеть шапку. Или он сделал это нарочно, как делает капризный ребенок, отказывающийся выполнять просьбу матери, хотя сам понимает, что замерзнет? Лишь прийдя домой и на следующий день подхватив простуду он понимает, что из-за собственной глупости неделю не сможет играть с друзьями. Только это не всегда становится уроком для малыша, ведь далеко не каждый взрослый может побороть свое упрямство, что уже говорить о детях. А как же Ким Реук? Разве он делает это на зло матери? Нет. Он просто упрямится самому себе, отказываясь признавать тот факт, что второй день чувствует невыносимую боль в груди не из-за кошмара, а теплого чувства к хёну. Ему так грустно, но он на отрез отказывается верить кричащему сердцу, так мечтающему собрать все осколки воедино. Почему так? Кто знает… Виноват ли в этом слишком притягательный образ Чонуна, его запах, глаза, или виной всему пресловутая судьба, а может сам Реук? Кто сейчас разберется в этом клубке обстоятельств и образов. Нет не малейшего желания лезть в израненную душу за ответами. Вы скажите: «что тут такого?», «ничего не случилось», «это даже не любовь!». Возможно, вы правы, и теплое чувство не успело пустить корни в сердце, но само предвкушение, секундное помутнение иногда сильнее притяжения земли, ведь из случайности или глупости может родиться та самая любовь, о которой твердят в скучных бульварных романах. Так почему же такому пареньку, как Ким Реук, нельзя отдаться на растерзание этому чувству, принять правила игры и плюнуть на все запреты? Неужели такая глупая, смущающая, а порой и болезненная симпатия не может даже появится в его душе? Первый раз за три года Реук пришел к выводу, что алкоголь может помочь заглушить ненужные рассуждения в голове. Мысли слишком шумные, слишком навязчивые, слишком болезненные… Зачем вообще думать, если это приносит столько проблем? Палатка с соджу слишком притягательно замаячила на горизонте, вызывая у парня лишь забытое желание напиться. Не то, что бы раньше Реук был беспробудным пьяницей. Просто иногда он позволял Сонмину заглушить собственную боль посредством спиртного. И сейчас, пусть рядом нет лучшего друга, а на город спускается ненавистная ночь, он заходит под навес и занимает свободный столик, прося принести пару бутылочек соджу. Ачжума на автомате выполняет заказ и, приблизившись, недоверчиво осматривает паренька с ног до головы, прикидывая возраст новоиспеченного посетителя. От не озвученного вопроса её отвлекает начинающаяся заварушка между двумя подвыпившими мужчинами. Женщина быстро "переключается", забывая про брюнета, ставит бутылки на стол и уходит разнимать разбушевавшихся посетителей. Но Реуку это только на руку, ведь совершенно не хочется доказывать низенькой женщине с добрым лицом, что он уже совершеннолетний и пришел напиваться не из-за проблем с учебой. Хотя какая разница, в чем проблема? Она от этого отнюдь не станет менее важной. Время медленно ползет вперед, и вот часы уже пробили одиннадцать, а Реук так и сидит под навесом, одну за другой опрокидывая в себя рюмки соджу. Первую бутылку он прикончил примерно час назад. Сначала шло медленно, горьковатый вкус на языке отталкивал, но дело пошло лучше, когда в голове стали появляться воспоминания двухдневной давности. Чтобы выгнать ненужные мысли, брюнет сильнее налег на выпивку, в конце концов, в двенадцатом часу ночи осушив половину второй бутылки. Картинка перед глазами уже стала принимать причудливые формы, словно в кривом зеркале, а в голову ударила такая необычная легкость, что все проблемы отошли куда-то на второй план. Стук сердца перестал приносить дискомфорт, а мысли уже не давили на черепную коробку. В таком состоянии хотелось провести остаток жизни, совершенно позабыв про обыденность и житейские проблемы. Зачем нужен какой-то там Ким Чонун, если после встречи с ним острые осколки врезаются изнутри, будто переносясь кровью во все уголки души и тела. Ким Чонун Хён Йесон-хён… Трясущейся рукой Реук достал телефон из кармана куртки и добрых три минуты всматривался в черный экран устройства, вспоминая, что хотел сделать. Ухватив нужную мысль за хвост, парень разблокировал аппарат и не слушающимися пальцами набрал что-то в чате. Размышления потихоньку стали возвращаться, мысли носились, сталкивались, образуя новый комок неизвестности. Реук поморщился и кинул злосчастный аппарат на столик, залпом выпивая следующую порцию соджу. Плевать… «Сеул, Мён-дон… Приезжай, я отдам долг».