Светлейшая аранель

      Рассветным серым утром мы отправились вслед небольшому торговому каравану, вышедшему накануне в Гондор.       Я дремала в седле.       Фактически, Девлин и Тивлин в одиночку занимались приобретением лошадей, так как мое присутствие было чисто символическим. Дремота взяла меня в плен, и как я не старалась бороться с ней, она никак не отпускала из своих цепких пальцев. Я смогла лишь залезть на лошадь и вцепиться в луку седла, даже не пытаясь познакомиться с бедным животным.       Очнулась я внезапно.       Накрапывал мелкий дождик, от которого черные подтаявшие сугробы набухали влагой. Озябшие деревья, замершие в ожидании тепла, плотно обступили узкую тропу, и с их ветвей мне на голову срывалась капель, перемешиваясь с дождевой водой. Одинокая синица пронзительно выкрикивала – жива, жива, жива...       Кажется, и вправду - жива.       Меня невыносимо тошнило.       Глаза резал сумеречный серый свет. А птица будто издевалась – ее голос впивался в мои уши и достигал какой-то невыносимо болезненной точки в голове, где отдавался звоном... Ощущение гадливости и камня в животе усиливало это ужасное чувство.       Похмелья...       О, великодушные Валар! Почему же мужчины пьют?!       Спасаясь от дождя, я натянула поглубже капюшон и вяло подумала о том, что потеряла ту странную ушастую шапку, которую мне презентовал Девлин.       Мои спутники хмуро смотрели на тропу и, похоже, испытывали гораздо меньшие мучения. И судя по всему, не в первый раз.       Неожиданно для самой себя, я икнула.       - О! Живой! – воскликнул, оборачиваясь Девлин. – Я уж боялся, что ты окочурился.       - На грани... – усмехнулась я, остановившись.       - Зачем мы вчера так напились?! – пробормотал Тивлин. – Если бы не вы, я бы не полез в окно к Юнис... Не потерял бы шанс...       - Да чтоб тебя почесуха свалила! – возмутился Девлин. - Это мы с эльфом значит виноваты?! Мало того, что это твоя идея, так ты уж точно без нашей помощи лобызать ее отца кинулся!       - Не надо кричать, - прислушиваясь к лесу, сказала я. – Слава Эру, в окно борделя не полезли!       - Откуда эльфу известно, что такое бордель? – простонал Тивлин.       Я поперхнулась. Неужели они не помнят?       - Так мы туда вместе ходили.       Гномы вытращили на меня глаза.       - Убьют нас, - мрачно сказал Тивлин. – Как только парень своим скажет, так даже развести руками не успеем.       - Почему убьют? Может, наоборот, ему понравилось... – пробормотал с надеждой Девлин.       В этот момент я поняла, что тошнота подступила к горлу, и стремительно ссыпалась с лошади. Кинувшись за дерево, я смогла, наконец, опустошить желудок. Хотя это было ужасно неприятно и стыдно, но принесло некоторое облегчение. Судорожные пустые позывы выворачивали меня наизнанку, когда я услышала потрясенный голос Тивлина:       - Точно убьют.       Несмотря на горечь во рту и судороги в животе, я засмеялась. Бедные гномы. Надо сказать, что мы так и не дошли до борделя. Кажется...       Найдя чистого снега и умывшись, я, с сомнением, зачерпнула новую ледяную горсть. Не то, что хотелось бы в такой ситуации, но выбора не было. Надеюсь, я не подрастеряла свой дар исцеления от пьянства, и проверенное средство поможет мне от похмелья так же, как аранену и Гимли в Рохане. И я прошептала, в попытке облегчить собственные муки:       - Здравствуй, сестра... помоги мне...       Без энтузиазма я съела снег, почти сразу почувствовав, как ледяной комок растекается по животу, даря облегчение и пустоту. Как стихает звон в голове, и слух улавливает перезвон капели и тихий шепот дождя. И уже без прежней боли я смогла всмотреться в серую муть дождевых облаков.       Вернувшись к лошади, я погладила грациозную шею и с улыбкой взглянула на своих удрученных спутников.       - Я долж...ен вам за лошадь?       - Нет, - покачал головой Тивлин. – Ты отдал за нее свой кинжал.       Я вздрогнула и подняла на него глаза. И тут же опустила.       Какая глупость!       Кинжал аранена теперь явственно указывал, где меня искать.       Оставалось надеяться, что эльфы ушли из Эсгарота.       Не думать. Главное не думать... Не вспоминать.       Не вспоминать о том, как он был заботлив и нежен, какие слова говорил, шептал, выдыхал... Как темнели его глаза, вспыхивали и затуманивались... Как ласковая усмешка царила на его губах, когда он смотрел на меня... смотрел, будто обнимая взглядом.       Ну почему, почему так трудно это сделать?! Ведь он предал меня...       Он даже не пришел ко мне в темницу сказать, что помолвка расторгнута, предоставив это Маблунгу.       Не трепещи, глупое сердце. Не бейся... Не боли...       Ничего уже не изменить.       Теперь он чужой для меня.       Чужой...       Когда мы нагнали караван, день уже шел на убыль, и заметно похолодало. Весна не спешила вступать в свои права.       Мы только появились в видимости повозок, как, отделившись от них, к нам сразу же направились два всадника.       Люди.       Суровые обветренные лица. Внимательные глаза.       На мне они задержались дольше, чем на моих спутниках.       Тивлин уверенным голосом озвучил наше желание присоединится к каравану. Всадники переглянулись, и один из них ответил:       - Это решит Асгон.       Очень высокий, очень сильный, с очень внимательным, пронизывающим взглядом, Асгон был известен по всей округе, как человек суровый и властный. Ему не зря поручили возглавить один из первых караванов к Гондору. При нападении на Эсгарот в прошлом году он показал себя как умелый и хитрый воин, а этой весной подобное ценилось на вес золота. Гномы мне все уши прожужжали, какая это удача путешествовать с ним...       Чувствуя на себе его пронзительный взгляд, я была в этом совсем не уверена.       - Этим караваном командую я, - хрипло сказал Асгон. – Воинов мне хватает. Хотя я бы не отказался от парочки умелых гномов. Если желаете быть грузом, проезд нужно оплатить.       Девлин и Тивлин возмущенно возразили на такое оскорбительное предположение. Подозреваю так же, что расставаться с монетами, так ласкающе позвякивающими в тяжелых кошельках, они точно не хотели. Как большинство молодых гномов, друзья хотели повидать мир, прославиться, подраться с орками и лишь потом подумать о будущем. В наше время не было большой редкостью, когда дружина гномов профессионально занималась охраной караванов. Поэтому я не была удивлена, что суровый эсгаротец охотно взял моих товарищей под свое начало. Тем более, что за это им не надо было платить.       - Эльф.       Я вздрогнула. Это не был вопрос или обращение. Это была констатация факта.       - Очень странный эльф.       Я взглянула в голубые недружелюбные глаза.       Я понимала, что выгляжу более чем сомнительно. И обрезанные волосы, и грязная одежда с чужого плеча... Оружие в безобразном виде. Я успела немного привести в порядок лук, заменив тетиву, но кожаная перевязь все еще была для меня не подогнана и провисала.       - Никогда не видел таких эльфов. От тебя неприятностей больше, чем пользы, - хмуро сказал эсгаротец.       Я молчала. Мне нечего было возразить.       - Капитан, он гибкий и тихий, как кошка! – заволновался Девлин.       - Помолчи, господин гном! От тебя с твоим топором хоть какая-то польза будет, когда нападут орки. А от него – не уверен. Хлипкий подросток, которому приключения в голову ударили. Мне некогда нянчиться с ним... Пусть оплачивает проезд и тихо сидит, когда нападут орки.       - Устрой ему проверку, - улыбнулся один из его воинов. – Пускай хоть в дерево попадет.       Асгон усмехнулся и внезапно согласился, указав мне на темнеющий ствол вяза в паре десятков метров.       - Покажи, на что способен.       Это было оскорбительно, предлагать эльфу подобную мишень. Если даже учитывать, что я выглядела как подросток, то им стоило бы знать, что отлично стрелять из лука юные эльфы могли, едва дорастя до локтя отца. Вовсе необязательно было так унижать.       Я сердито взглянула на людей, что с любопытством следили за мной, рассчитывая на развлечение, и вытащив стрелу, привычно положила на тетиву...       Привычно. Это слово больше не подходило к моим пальцам.       Лук аранена был большой. Тяжелый. И тугой. Я с трудом смогла натянуть новую тетиву, с усилием сгибая плечи лука. И устраивая пальцы на рукояти, я вдруг с волнением осознала, что мне неудобно. Впервые я подумала о том, что не смогу стрелять из него.       Подняв лук, я прицелилась.       Я поняла сразу, что сейчас опозорюсь, но еще пыталась плавно натянуть тетиву, чтобы выпустить стрелу в цель. Мышцы рук возопили болью, спину сковало и пальцы свело судорогой.       У меня почти получилось. Лишь небольшого усилия мне не хватило, чтобы наконечник занял нужное положение у рукояти лука, когда тетива вырвалась из моих бедных пальцев, срывая кожу и посылая стрелу в бессмысленный полет.       Я уронила голову с беззвучным стоном.       Мне было стыдно смотреть этим людям в глаза. Я только что стала мишенью для насмешек и снисходительных взглядов. Я только что стала обузой.       Я только что опозорила своих соотечественников. И вот от этого было особенно больно...       Я нашла свою стрелу и возвращалась, когда вляпалась ногой в подмерзшую лужу.       Захотелось разреветься.       Захотелось кричать.       Но я не могла. Я сама создала себе проблему, согласившись с выдумкой гномов. Теперь я эльф по имени Элурин, и плакать мне не с руки. Достаточно того, что я стану притчей во языцех – эльфом, который не смог попасть стрелой в дерево с сорока шагов.       Я не могла даже дать понять, насколько большим потрясением для меня самой стала эта ситуация с луком. А ведь я была так уверена в своем умении... в том, что в состоянии защитить себя. Я даже не подумала, что для того чтобы стрелять из такого внушительного лука, нужно было обладать гораздо большей силой, чем была у меня.       Обняв ближайшее дерево, я уткнулась лбом в жесткую холодную кору. Я никогда не задумывалась насколько Леголас сильней меня. Что Леголас... Леголас... Рыдание заклокотало у меня в горле.       Мне хотелось уйти. Уйти прямо сейчас в чащу, накрываемую сумерками, чтобы снова слепо погрузиться в свою боль. Но я знала, что это было безумием. Одной, не зная местности, мне не пройти лес, кишащий орками.       Я по-прежнему хотела скрыться, убежать из Лихолесья, и с караваном я могла добраться до...       А куда я собственно хотела попасть? В Лориэн? В Гондор? В Имладрис?.. Куда бежать? Кого из друзей сделать врагом Лихолесья? Ведь Трандуил не отступится... Он никогда не отступал.       Я медленно шла к кострам людей, думая, что мне нечего «продать» Асгону, чтобы остаться с караваном, кроме оружия аранена. Но я не хотела, не могла это сделать. Та легкость, с которой я рассталась с кинжалом, до сих пор меня потрясала.       - ...самый нелепый эльф, которого я когда-либо видел. Он там до утра свою стрелу искать будет?! – ворчал себе под нос Девлин, застряв в кустах, и вдруг проорал: – Элурин!       Вряд ли в Средиземье еще когда-либо называли эльфа нелепым. И это тоже благодаря мне. Горько усмехнувшись, я подошла к ищущему меня гному.       - Ты меня чуть своим воплем с ног не сбил, - мрачно сказала я ему на ухо. - Не стоит так кричать, когда на тебя охотятся.       - Тьфу! Напугал-то! – вздрогнув, возмущенно зашептал Девлин. – Ты потерялся что ли?!       Ошеломленно взглянув на гнома, я хмуро ответила:       - Этого мне еще ни разу не удалось.       Гном, наконец, вылез из кустарника и взглянул на меня.       - Да ладно тебе! Не расстраивайся так... Придумаем что-нибудь! – Девлин хлопнул меня по спине. – Кто не игрался с отцовским луком, тот сын мечника! Ты еще, когда пыхтел, новую тетиву цепляя, я сразу понял - не твой это лук...       Я покраснела.       Даже гном, лук только издали видевший, и то понял, что я не смогу выстрелить. Интересно, послужат ли мне мечи аранена, которые явно были специально созданы под его руку, или равновесие клинка и тут предаст меня?       - Я никого не прогоняю ночью от костра, - Асгон взглянул на меня и сощурился. – Но прежде чем мы тронемся в путь, ты должен заплатить за проезд, эльф.       Я лишь взглянула на человека, так как сказать мне было нечего. Девлин кашлянул и потянул меня прочь от эсгаротца, к костру, около которого уже хлопотал Тивлин.       - Повар из моего друга никакой, до леса бы добежать, - бормотал гном, - но хоть горячее... Ешь осторожнее...       - Так ты меня убеждаешь или отговариваешь? – хмуро спросила я.       Я молча возилась с перевязью, чтобы подогнать ее для себя по размеру. Сейчас ремни крепились слишком широко и низко для меня, либо пересекая грудь, либо заваливая колчан назад. А мне нужно было избежать ненужных взглядов и вопросов, поэтому я старательно очищала кожаные ленты от грязи и раздумывала, как мне добиться того, чтобы поднять пряжку выше.       Я не собиралась избавляться от лука и колчана со стрелами. Конечно, я не могла пользоваться ими, но и бросить их или продать рука не поднималась. Они имели для меня странную, неосязаемую ценность. Наверное, потому что Леголас любил этот лук... и оперенье стрел было темно-рыжим, как он предпочитал...       Я потерла левую руку, на которой саднила рана от тетивы, что во время моего исторического позора, ударив, буквально срезала кожу на запястье. Извечная проблема тех, кто не носит наручи или хотя бы кожаные нарукавники. Доспехи Леголаса я даже не пыталась примерять, сообразив, что они будут мне мешать больше, чем защищать. Как сейчас лук и стрелы.       Я намотала испорченную тетиву на крошечную баночку с воском, чтобы сунуть ее обратно на дно колчана. Пробегая пальцами по оперенью стрел, которые пришлось вытащить, я с тоской подумала, что отныне они могут быть направлены на меня.       Кинув баночку в колчан, я встряхнула им, чтобы она плотнее легла на дно, когда к своему удивлению услышала странный звук. Сердце мое взволнованно забилось. Перевернув колчан, я подставила руку и на ладонь мне выпала баночка с тетивой и... несколько золотых монет.       О, Эру Илуватар! Этих монет хватало с лихвой для оплаты проезда в караване туда и обратно.       Аранен, что же ты делаешь со мной?! Ты преследуешь меня... Но именно благодаря тебе я могу убежать....       От тебя... и от себя.       Они были разные.       Я даже не могла предположить, какая нужда могла толкнуть их на такой риск – отправиться с первым весенним караваном в Гондор. А ведь среди путников были не только торговцы, не только мужчины. Были и дети, и женщины...       Я смотрела на накрываемый сумраком лагерь, на повозки, из которых выпрягли лошадей и волов, на загорающиеся костры, на бегающих между колес мальчишек, что, оседлав ветку, изображали из себя всадников, сражающихся деревянными мечами с воображаемыми орками.       Орки...       Все боялись говорить о них, боялись думать о них, боялись однажды увидеть их...       Но, несмотря на страх, эти такие разные люди шли в Гондор.       Среди них были торговцы с бочками дорвинионского вина, которое так любил Трандуил, со знаменитой шелковистой тканью из пряжи тонкошерстных овец, что изготавливали у внутреннего моря Рун и из которой мне шила платья Киритриль... А так же известными на все Средиземье самоцветами Эребора, скрытыми в сундуках мрачных перекупщиков, и множеством других товаров, что так стремились выгодно продать этой первой мирной весной люди. То, что опасность нападения орков и кочевников, которые выступали в войне на стороне Саурона, была весьма велика, лишь делало товар желаннее и ценнее.       Мои глаза скользили по тем, кто по странной непонятной причине отправился в путь, рискуя не ради выгоды или престижа. Семьи эсгаротцев с детьми, что решили переселиться к родственникам в королевский Гондор, рассчитывая на лучшую долю, чем в торговом Эсгароте. Добродушный толстяк – пьяница и перекати-поле, в похмельном угаре решивший сменить место жительства и присоединившийся к каравану следом за нами на закате. Кочующая с места на место старуха-знахарка, вся прокопченная временем и своими зельями, с яркими голубыми глазами на морщинистом лице. Слепой калека, поражающий уродливыми шрамами, пересекающими лицо и кисти рук. Наверняка, ему было что рассказать о своей жизни... У них у всех было...       Главное, чтобы жизнь их продлилась достаточно долго.       А я была в этом вовсе не уверена.       Мои друзья гномы оказались не единственными представителями своей расы – в караване нашлось пятеро суровых гордых мужчин, что подались в горы Рохана посмотреть на сверкающие палаты моего друга Гимли. Девлин и Тивлин несколько напряглись, пока не убедились, что соотечественники не знают причин их торопливо принятого решения податься в Агларонд и, расслабившись, вскоре присоединились к их компании у костра. Я с усмешкой послушала беззаботный треп Девлина про встреченного по дороге эльфа и шагнула в темноту, царившую за освещенным огнем кругом.       Я устала. Я так неимоверно устала.       По инерции я бежала. По привычке жила и дышала. Усталость и пустота охватывали мои плечи и, казалось, что не будет конца этому горькому ошеломлению... Бегство отняло у меня последние силы. Будто оказавшись вне стен темницы, я потеряла желание жить... словно и незачем.       Уничтоженная, униженная, опозоренная... с разбитым сердцем и измученной предательством душой, мне хотелось скрыться в какой-нибудь глухомани и зализать свои раны. Дать забыть разуму об оскорблении и бесчестьи. Дать умереть чувствам...       Я убежала от него, но я не была от него свободна.       И я не знала, освобожусь ли когда-нибудь.       Я стояла на берегу крошечного озера, находившегося в полулиге от лагеря. Темная торфяная вода проглядывала сквозь тонкую вуаль льда. Деревья так близко подступали к берегу, сползая корнями в озерцо, что лишь слыша его голос, я нашла в темноте эту лесную колыбель. Вслушиваясь в озябший лес, взирающий на меня с добродушием, я не могла решиться. Мне нестерпимо хотелось помыться. Избавиться от страха, усталости и безысходности, которые как грязь прилипли ко мне.       Меня останавливала не студеность воды. Меня останавливало странное ощущение. Замерший лес был тих и безмятежен. Мороз, ударивший после дневного дождя, сковал потемневшие снега настом, впиваясь в ветви, обливая все вокруг коркой льда. Звук разносился далеко, и опасности я не чувствовала. Впервые я осознала, что понимала настроение и ощущение деревьев Лихолесья. И они шептали мне – не бойся. Но все же...       Невольно я вспомнила Нимродель и аранена, что охранял меня, пока я мылась.       И вдруг поняла - мне не хватало его! Его молчаливого присутствия!.. Его... Его...       Сердито смахнув непрошеные слезы, я решилась.       Скинув грязную, опостылевшую одежду, задыхаясь, я ступила в студеную воду. Разводя руками тонкую пелену льда, я заходила все глубже и глубже, несмотря на то, что дыхание у меня перехватило, и холод сжал сердце, пытаясь предать мерзлоте. Когда вода обняла меня за плечи, я ополоснула лицо, чувствуя, как дрожат в судороге губы, но все же погрузилась с головой, желая смыть с волос грязь...       Вынырнув, я пропустила пальцы сквозь короткие пряди, отбрасывая назад такие непривычно короткие волосы, и обняла себя за плечи. Взглянув в небо, где на меня смотрели бесстрастные звезды, я вздохнула. Вот так они смотрят и на Леголаса. Вот так же бессловесно и отчужденно. Где бы он ни был.       В звенящей тишине хруст ветки под ногой был так внезапен и жуток.       Вздрогнув, я обернулась.