Светлейшая аранель

      Я замерла, задохнувшись от холода, сдавившего горло. Холода, от которого немел затылок. От которого остановилось сердце…       Глаза Трандуила пронзили меня насквозь. И в этот момент мне стало страшно. Что же мы теперь будем делать?! Мы?! От этой мысли стало пусто и тоскливо. Никогда не думала, что нас что-то может объединить.       А гонец повторил тихим монотонным голосом того, кто приносит плохую весть:       - Леголас сказал, что не вернется, мой король…       Губы Трандуила побелели и, прикрыв глаза, он отпустил гонца коротким движением пальцев, словно стряхивая с них воду. Как же он хотел услышать ответ, если позволил гонцу говорить прилюдно.       Я сделала вдох, который дался с таким трудом, что пришлось прижать руку к животу, и посмотрела на руку таура бессознательно сминающего салфетку.       Я знала. Сейчас он ненавидел меня как никогда раньше.       - Не смей покидать дворец! – прошипел мне Трандуил сквозь зубы и, стремительно поднявшись, вышел из трапезной, пронизанной взглядами и таким невыносимым молчанием, что шелохнуться нельзя было.       Посмотрев в свою тарелку, я с отвращением отодвинула ее и последовала примеру короля.       Сбежала.       Заталкивая боль и страх внутрь, уже привычно скрывая за вежливой улыбкой смятение, я торопливо шла в свои покои. Было странное, неуловимо тяжелое ощущение, словно я натворила что-то поистине ужасное и ожидала приговора. И слезы закипали где-то в глубине. Слезы непонимания и неверия…       Я с самого начала знала, что Леголас разозлится на меня. Знала, что накричит, что будет сжигать меня невыносимым взглядом. Знала, что едва воссоединившись с любимым, я ставлю под угрозу доверие между нами… Не сразу я поняла, что аранен не просто так ушел из Лихолесья. Что это незаживающая рана. Что время лишь сделает эту ссору необратимой. И нельзя терять ни дня… Не говоря уже о том, что тяжесть на сердце Леголаса давила на нас обоих. Тяжесть, которая неминуемо станет камнем.       Нападение на меня было еще одним витком в той страшной, чуждой нашему миру паутине лжи, которая опутывала Лихолесье. И Леголас вряд ли отдает себе отчет, что не простит себя, если его уход развяжет руки тому, кто так виртуозно и долго плел свой страшный узор.       Я ожидала упрека… Ожидала слов, что принесут мне боль… Но не пустоты.       Пустоты, которая возникла внутри меня, когда я услышала ответ, который принес гонец Трандуилу. Холодный, жестокий ответ…       Почему Леголас так решил? Почему?!       Не мог же Куталион сказать что-то не так… Умолчать. Или… Только не он!       Что мне делать?!       И я спешила… Спешила скрыться от чужих взглядов и дать волю слезам, которые жгли глаза и терзали грудь. Слезам, которые не могли ничего изменить…       Я чуть не налетела на нее.       Неудачливая совратительница короля была на редкость в хорошем настроении. Идриль что-то мило щебетала своей спутнице о… Обо мне.       - …рассчитывала, что сможет решать за Леголаса! Глупая полукровка. Хотелось бы мне видеть ее лицо, когда она узнала, что он больше не аранен! Когда поняла, что потеряла все, за что так боролась! – Идриль позволила себе лишь слегка изогнуть губы в усмешке, будто боясь, что ее улыбка станет ненавидящим оскалом. - Примчалась мириться с королем. Рассчитывает снова жить во дворце!.. Не будет этого!       В конце прекрасная эллет все же не удержалась и едва ли не рыкнула.       Я бы рассмеялась над ее метаниями в другое время. Но сейчас все еще незамеченная, я рванулась прочь от нее, понимая, что не смогу скрыть своего смятения и страха.       Стражники, сопровождающие меня всюду и раздражающие этим, невольно помогли мне, прикрывая собой мой побег, и удостоились недовольного взгляда красавицы.       Не имея выбора, я попыталась скрыться в саду. Но и там, несмотря на поздний час, я оказалась в перекрестии взглядов всюду следующих за мной. И чувствуя, что слезы вот-вот брызнут из глаз, я стремительно удалялась от знакомых тропинок и, в конце концов, нашла уединенный дикий уголок, буквально продравшись сквозь кусты. Стражники, словно понимая мое желание побыть одной, отстали и тактично замерли за цветущими ветвями вербены. Опустившись на мягкий мох, я закрыла рот рукой и, наконец, дала волю слезам. Слезам, не приносящим облегчения…       Я не знала, что думать.       Я не знала, что делать…       Неужели все напрасно?.. Неужели я зря рисковала своей жизнью и свободой?! Ведь это было правильно… Но почему… почему он сказал, что не придет?       В голове билась мысль. Уходи… Уходи сейчас же.       - Не нужно…       Голос Трандуила заставил меня вздрогнуть и, судорожно утерев слезы, попытаться сбежать. И только запутавшись в юбках и плюхнувшись на колени, я поняла, что обращается король не ко мне. Желание исчезнуть не прошло и, справившись с платьем, я осторожно двинулась в обход, чтобы не столкнуться с тауром.       Я не хотела снова оказаться свидетельницей того, как Идриль домогается Трандуила. В этом было что-то одновременно отвратительное и жалкое. Я не понимала, что должно двигать этой роскошной красавицей, если она так откровенно предлагала себя мужчине.       Но вместо голоса Идриль, я услышала голос ее отца и невольно застыла:       - Но, мой король! Она пыталась отравить Вас! Ее нужно заключить под стражу и не позволять приближаться к Вам!       Действительно! Я едва удержалась от саркастического фырканья.       Как я могла забыть, что «покушалась» на жизнь короля?! Странно, что Трандуил не заковал меня в цепи. Или погреб с вином ему дороже жизни?       А вот Маблунг уж очень заинтересован, чтобы заключить меня под стражу. Будто я могу помешать его доченьке вешаться на шею королю.       - Пусть виновница тешится безнаказанностью. Сейчас не это главное, - коротко ответил таур, и в голосе его звучала тоска. И я точно знала, о чем он думает.       - Но, мой король! – возразил Маблунг, упрямо не замечая, что собеседник слишком погружен в свои мысли. – Ваша безопасность под угрозой, когда эта полукровка на свободе.       - Да, - вдруг протянул лениво Трандуил, соглашаясь. Мне даже стало не по себе, когда он так резко поменял тон. – Ты прав. Угроза есть. Меня порой поражает, как ты заботишься обо мне. Но будь уж до конца последовательным - уйми свою дочь. Ее непомерное восхищение моей персоной уже стало более чем навязчивым. Мне не хотелось бы лишаться такого верного и незаменимого эльфа, как ты…       От последних слов мурашки пробежали по моей спине. Такой двусмысленно-ласковый тон короля, сам по себе заставляющий нервно сглатывать, незаметно сменился кинжальным холодом.       - Она влюблена… - пробормотал сдавленно Маблунг.       - В себя. В некоторой степени понимаю ее… - легко согласился Трандуил. – Исключительная красота. Я почти наслаждался, когда она осаждала Леголаса, а не меня. Издали она еще прекрасней…       От молчания Маблунга мне стало жутко, и я почти сочувствовала ему. Король так легко заставлял себя ненавидеть, что просто диву даешься, как он дожил до таких лет.       - Да… и еще. Твой племянник разочаровал меня. Покинул пост. Воспользовался своим положением и знанием, доверенным ему, и провел Эйриэн до самого моего порога.       Что?!       Зажав рот рукой, я бухнулась прямо во влажную от росы траву.       - Может быть, Куталион выполнял приказ Вашего сына? – мрачно спросил Маблунг.       - Нет. Он сделал это потому, что полуэльф просила его. Его понятие верности несколько странное, ты не находишь?       И снова Маблунг промолчал. Оглушенная, я еще слышала, как голос короля, удаляясь, спросил: есть ли у его первого советника еще родственники, о которых ему стоит беспокоиться…       А я осталась сидеть совершенно ошеломленная и лишь хватала ртом воздух.       Куталион?!       Куталион – брат Идриль?!       Но как это возможно?! Он такой… такой… Ему нельзя не верить! Нельзя…       Не хочу. Не буду…       Я с ума сойду, если усомнюсь в нем.       Но… Почему Леголас не захотел прийти к отцу?       Почему?! Почему?!       Медленно я брела по опустевшим дорожкам сада, откуда с выпавшей ночной росой поспешили уйти даже садовники. Неуемная тревога владела мной. Выплаканные слезы все еще жгли меня. Я боялась думать. Я боялась усомниться в тех, кого любила.       Несмотря на ожившую природу, я будто снова оказалась в том страшном отрезке времени, когда не могла понять, что движет Леголасом, что случилось и чего мне ждать… И я поняла, что ненавижу это чувство ожидания.       Ожидания того, что все решат за меня…       Весна пришла в Лихолесье. Но была она какая-то усталая и печальная. Буйно цветущие кустарники и вьюны, словно соревнуясь, засыпали землю лепестками, и от этого казалось, что осень дышала за порогом, торопя и наводя грусть. Почему-то я думала о короле. Словно его настроение и состояние души отражалось на всем в его королевстве. И даже на цветах, что поникли раньше, чем насладились цветением.       Как прав был Гольвен, который, казалось, так давно сказал мне, что когда таур не может залечить раны своего сердца, все вокруг ощущает это.       И от этой мысли печаль сдавила мое сердце. Печаль и тревога.       Я была словно те мраморные лебеди на бортике фонтана, что не могли взлететь. Душа моя рвалась в желании покинуть это скорбное место и унестись вдаль, туда, где терзаемый думами и смятением был Леголас.       Я не могу просто ждать. Не могу.       Если аранен не пришел сразу ради меня, значит его не убедишь просто явиться для разговора. Значит обида его слишком сильна. И вера подорвана…       Я поймала себя на том, что, как и многие другие, продолжаю называть Леголаса араненом. Хотя он им фактически уже не был. Но, видимо, некоторые вещи просто так не меняются.       Невольно я вздохнула и обернулась. Как странно… Веками это место дышало установленным порядком и нерушимым постоянством крови и силы. И сейчас неосязаемое ощущение пустоты веяло от неработающих фонтанов, печально роняющих лепестки цветов, и увядающего сада. Словно с потерей сына, король утратил частичку силы и свойственной ему магии природы. Частичку жизни и воли…       И сама не зная почему, я опустила руки в сухую лохань фонтана и прошептала:       - Здравствуй, сестра… Вернись. Наполни ночь своим голосом. Тебя так не хватает здесь…       Я почувствовала легкую вибрацию и услышала ее радостную песнь. Вода.       Она потекла по трубам и скрытым протокам. Она наполнила дивные бассейны и ликующе выплеснулась в струях фонтанов. Она вернулась, чтобы остаться.       Это единственное, что я могла сделать для Трандуила.       А теперь пора уходить.       Он окликнул меня, когда я поднималась к своим покоям.       Вежливый поклон, усталый взгляд. Гольвен всегда был словно овеян годами и величием. Это ощущение было неосязаемым. И я робела перед ним. Я бездумно дерзила королю, но к этому эльфу мне было стыдно даже обратиться.       И сейчас я смущенно присела в реверансе. Чего не делала перед Ар-Трандуилом. В основном, мстя ему за нашу первую встречу.       - Не уходите, - сказал старый учитель. – Я же вижу… Вы попрощались.       Я вздрогнула и вгляделась в его глаза, впервые замечая, что они серо-голубые. Прозрачные. Глубокие, как омут. Стряхнув наваждение, я покачала головой:       - Почему Вы так решили?       Но Гольвен не ответил на мой вопрос.       - Я впервые согласен с Маблунгом. Вас больше ничего не держит здесь… И никто из слуг или охраны не будет Вам препятствовать, даже под угрозой наказания. Вы и сами знаете это.       Изумленная, я не могла поверить. Неужели именно это имел ввиду Трандуил, когда говорил, что теряет свою власть рядом со мной.       - Но я прошу Вас остаться, - Гольвен умоляюще вгляделся в мое лицо. – Ведь это единственный шанс примирить их! Тень Дол-Гулдура так не пугала меня, как этот разрыв!.. Пообещайте мне, прошу Вас…       - Я не уверена, что это поможет… Он сказал, что не придет, - прошептала я.       - Хотя бы на сутки! Дайте им хоть один шанс, раз уж решились на это рискованное мероприятие… Эйриэн…       В своих мыслях я уже была свободна. Бежала по сумеречному лесу в звенящей ночной прохладе… Бежала к нему, туда, куда сердце вело…       И эта просьба опустила меня на землю.       - Хорошо…       Я не могла отказать старому наставнику.       Когда двери захлопнулись за моей спиной, я огляделась и поняла, что совершенно бездумно дошла до своих покоев. Просьба Гольвена откинула меня назад. В ожидание. В мучительное ожидание и сомнение, и мое несостоявшееся бегство кандалами повисло на руках.       Задумчивая, я не заметила, как Пенлиндис умудрилась меня раздеть и помогла залезть в купель, где мягкие объятия воды вернули меня в реальность. Отрешенно я смотрела, как ловкие руки служанки смешивают душистое мыло, и пена, мягкая, воздушная, льнет к моему телу.       Хоть я и запретила себе думать о Куталионе, но мысли мои снова и снова возвращались к нему.       Как я раньше не догадалась, что он родственник Идриль? Ведь имена у всех были такие говорящие… Каждого назвали в честь героя древних времен. Маблунг. Идриль. Куталион… Наверное, его темные волосы, незамутненный искушением тьмы взгляд и улыбка, так отличали его от родных и располагали к нему, что даже мысль не закрадывалась сравнивать их.       Куталион столько раз спасал меня, поддерживал в трудную минуту и был так добр… Как можно усомниться в нем? Никак.       Леголас был сыном Трандуила, но из-за этого я же не стала его меньше любить.       Тогда почему я так испугана сейчас?       Почему в голову лезут мысли, от которых хочется выть? Например, кто послал Куталиона искать меня, заставляя Леголаса ревновать еще пуще прежнего? Почему… почему аранен не пришел?! Что сказал ему Куталион?..       До боли я сжала фиал Нимродель, так нежно мерцающий сквозь воду.       Что же мне делать?! Как выдержать это ожидание, которое так мучительно мне дается?..       Изумленная, я смотрела на свою походную одежду, разложенную Пенлиндис передо мной. Отдельным удивлением было то, что Киритриль сшила для меня новый брючный костюм, взамен уничтоженной Идриль одежды. Но то, что моя крошечная служанка была так уверена, что я сегодня же ночью покину дворец, повергло меня в молчаливый шок.       Я еще пыталась оправиться от ошеломления, когда Пенлиндис задала мне вопрос, который окончательно поставил меня в тупик.       Я растерянно смотрела на ее взволнованное лицо и думала, что никогда не испытывала такой ответственности за чужую жизнь.       - Пенлиндис, - я боялась неосторожным словом обидеть юную эльфийку, которая в порыве верности решилась на такой шаг, – ты уверена, что хочешь покинуть Лихолесье и уйти со мной?       Девушка радостно закивала и всплеснула руками.       - Ты даже не спросила, куда я отправлюсь, - удивилась я.       Не важно.       Ответ Пенлиндис смутил меня. Стало жутковато от мысли, что мне так доверяют.       - Прости. Но тебе придется подождать, пока я пришлю за тобой, - прошептала я, с сожалением смотря на ее слезы. Понимая, что как бы не привязалась к своей служанке, я не могу взять с собой девушку, не приспособленную к тяготам пути и жизни в лесу. – Однажды…       Утешив Пенлиндис тем, что не собираюсь уходить немедленно, я улеглась в постель и долго не могла уснуть, терзаемая своими сомнениями. Но дивные переливы песни лесной птички погрузили меня в дрему, где расстояния ничего не значили… Где я гладила лицо любимого и, заглядывая в его полные тревоги глаза, спрашивала:       - Почему?       Больше не было слез.       Была только необъяснимая тревога, обнимающая меня за плечи. Душащая меня своими холодными цепкими пальцами. Стены моих покоев, прекрасные в дивных цветущих плетях и зеленых тенях, сдавливали меня, напоминая об одинокой зиме… О, казалось, бесконечном ожидании приговора… Напоминали о боли, которая еще жила где-то внутри меня.       И даже несмотря на то, что мне не хотелось встречать вопросительные взгляды и выслушивать скептические высказывания Идриль, я все же сбежала из своих комнат, пытаясь найти некоторое утешение в саду.       Но как я ошибалась, рассчитывая на уединение среди длинных тенистых тропинок. Ведь вчера я вернула этому красивейшему месту знаменитые фонтаны, что теперь искрились в юном весеннем солнце, привлекая к себе всеобщее внимание. Будто их недолгое отсутствие заставило позабыть их былое великолепие.       Здесь был даже Трандуил, который, загадочно улыбаясь, смотрел на стайку эллет у воды, что по очереди опускали свои изящные ладони в ликующую воду и смеялись от удовольствия и восторга. Среди них выделялась Идриль.       В который раз я подивилась стойкости Трандуила. Все-таки она была удивительная красавица. Серебристый, а в данный момент золотой в солнечном свете, цвет волос, вероятно, достался ее роду от кого-то из родственников короля Дориата Элу Тингола, впрочем, как и желание власти. Так что Идриль действительно была достойна королевской короны… Или венца аранель.       Но вот беда: король отверг, аранен выбрал другую…       Сама не понимая как, я оказалась возле Трандуила, который принял такое соседство со странным смирением. И не удержавшись, съязвила, в глупой попытке развеять очарование, которое являла собой в этот момент дочь первого советника:       - Я бы на Вашем месте с ней наедине не оставалась. В следующий раз эта змея не только отопьет из Вашего бокала, но и яд туда сцедит.       Брови короля дрогнули, а по губам скользнула неуловимая улыбка.       Я, внезапно засмущавшись своим вмешательством, по большому счету, в его личную жизнь, сердито взглянула на Идриль, что так грациозно склонилась к купели фонтана, позируя для Трандуила. И отвернулась, чтобы уйти.       Я не обернулась, когда внезапный визг оповестил, что вода солидарна со мной и снова окатила эльфийку с ног до головы.       В поисках уединенного уголка, я проходила мимо пышных кустов сирени, набухающей соцветиями, когда меня вдруг тихо окликнули:       - Госпожа… Госпожа…       Я остановилась, недоуменно оглядываясь. Не сразу я заметила прячущуюся в зелени фигуру высокого эльфа. Моя стража замерла в нескольких метрах позади.       Присмотревшись, я поняла, что передо мной гонец, который принес сообщение от Леголаса так поразившее нас накануне.       - Моя госпожа, Леголас просил передать Вам, что сегодня в полночь будет ждать Вас у потайной двери, - тихо прошептал эльф.       Сердце толкнулось в груди. Аранен! Пришел!       - А…       Мой возглас потонул в тени кустов и пустоте. Гонец исчез. И, изумленная, я радостно подобрала юбки и торопливо пошла к выходу из сада.       Я еле дожила до вечера. Сама не знаю, как во мне нашлось столько терпения...       Лежа в купели, я со странной смесью радости и тревоги думала о встрече с араненом.       Конечно, я вспомнила добрым словом Гольвена, благодаря которому я задержалась во дворце, иначе так и не узнала бы, что Леголас будет ждать меня сегодня ночью. Вспомнила я и о своем обещании не уходить… Я понимала, что старый учитель ждал от меня большего, чем один день, но я не могла иначе…       Я была уверена, что если Леголас скрытно прислал ко мне гонца, то он не хочет и не готов встречаться с отцом. Меня это очень беспокоило и ставило в тупик. Причин такого упрямства я не понимала, и поэтому моя тревога и странное нарастающее чувство непоправимого лишь усиливались.       Взглянув на хлопочущую возле меня Пенлиндис, я подумала, что не вернусь снова в Лихолесье. Ведь если Леголас даже через порог переступить не хочет, значит и мне здесь делать нечего. Хотя я так надеялась, что он сможет простить отца…       Все еще надеялась.       Надев приготовленную Пенлидис одежду и взяв свое оружие, которое благополучно пережило погром в гардеробной, я взглянула на свою спальню, утопающую в сумраке ночи и золотистом свете свечей. Кудрявые тени вьюнов спускались по колоннам и увивали резные арки окон… Каждый метр пространства таил в себе заботу и ласку. Как же постарались те, кто ждал меня. Я испытывала необъяснимую грусть расставаясь с ними.       Перепрыгнув через парапет балкона, я уцепилась за плети зеленеющего плюща и, не без труда выискивая в листве толстые побеги, стала подниматься к верхней галерее дворца, откуда узким темным коридором мне предстояло дойти до потайной двери.       Я едва не столкнулась со стражником, который долго стоял, прислушиваясь, возле балюстрады, тогда как мне пришлось затаиться под самыми его ногами, уцепившись за плющ. То ли Куталион действительно настолько хорошо знал все пути и маршруты караульных, раз мы не встретили ни одного. То ли Трандуил усилил охрану дворца.       Когда прохладный ночной воздух ударил мне в лицо, я зажмурилась от предвкушения.       Радость от скорой встречи вытеснила беспокойство. Со странным волнением нашкодившего питомца я ждала, когда увижу Леголаса. Почему-то аргумент, который я собиралась предъявить аранену в ответ на обвинение в нарушении слова и возвращении в Лихолесье, с каждой минутой терял свою весомость и серьезность.       Было очень темно. Луна, скрытая за облаками, набухающими дождем, спрятала свой светлый лик, и лес был темен и тревожен. Все вокруг замерло, и даже вечно трепещущая листва на деревьях насторожилась. Против ожидания я не увидела Леголаса, хотя думала, что он будет ждать меня возле дверей. Втянув ноздрями душистый весенний воздух, я поморщилась от неуловимо знакомого запаха беды…       Тень обрушилась на меня внезапно и необратимо. И, наверное, я бы умерла на месте от удара кинжала в сердце, если бы за мгновение до этого я бы не почувствовала…       Невыносимая мука заставила меня попятиться и схватиться за оружие, сдерживая крик и стон. Что-то необъяснимое оборвалось в моей груди, расплескивая боль…       Абсолютно бездумно я обнажила меч и отвела первый удар. Так же интуитивно, слепо, сквозь туман, застилающий глаза, я сделала выпад. И снова меня спасло то, что я оступилась, содрогнувшаяся от ощущения ледяного стержня, впивающегося в мою грудь, который словно желал растерзать и без того бьющееся в кровавой агонии сердце. Эта слабость толкнула меня на колени, и снова смертельный удар прошел мимо, едва не задев шею...       Леголас…       Паника схватила за горло.       Ранен?!       Захваченная этой мыслью, хрипло и зло вскрикнув, я полоснула в глубоком выпаде ускользающую тень нападавшего. И неожиданно даже для себя, взвившись в прыжке, всадила лезвие врагу прямо в основание шеи. Совсем не грациозно, нелепо, подвернув руку, я упала, ткнувшись лицом во влажную от начавшегося дождя траву. И, поскальзываясь, отпрянула в сторону. Задыхаясь. Изнывая от боли своей и того… того, кто был мне всего дороже.       Где ты? Что с тобой?! Леголас…       И, прежде чем осознала что делаю, я поползла обратно к дверям и наткнулась на тело стражника охранявшего дверь, у которого было перерезано горло. Пальцы мои вляпались в кровь на траве, и я поняла, что за запах говорил о беде. Запах крови… Нащупав на эльфе рог, я поднесла его к дрожащим губам и смогла извлечь лишь слабую тень тревожного зова.       Новый вдох и новая волна мучительной судороги… Я замерла, скованная такой острой болью, будто сердце из груди вырвали...       Ранен! Он ранен! Ранен... Леголас…       Прижав ладонь к груди, я словно старалась унять эту жестокую чужую муку и, тяжело дыша, снова попыталась протрубить в рог. На этот раз мне это удалось.       О, великий Эру Илуватар!       Леголас... Где ты?! Что с тобой?!       Я не знаю сколько времени была без сознания. Один из воинов, пришедших на зов тревожного рога, внес меня обратно во дворец, когда я пришла в себя. Он попытался оказать мне помощь, уложив прямо на пол в узком темном коридоре. Оказывается, нападавшему все же удалось ранить меня, и, перевязывая мое плечо, эльф с сожалением качал головой. А я и не заметила этого, ослепленная гораздо большей и пугающей меня мукой.       - Я послал за целителем, госпожа. Потерпите…       Не замечая тупой боли от раны, я мучилась совсем другой невыносимой пыткой. И когда эльф, который был так внимателен и почтителен, отвернулся к своим товарищам, которые осматривали погибшего стражника и того, кто напал на меня, я, держась за стены, встала и пошла прочь от проклятой двери.       Боль вела меня.       Ноги несли меня по коридорам и проходам дворца.       Глаза мои, ошеломленные, и полные боли и слез, пугали стражников, которые не смели мне препятствовать.       Боль. Страшная боль и чувство непоправимого толкали меня вперед.       Когда я распахнула очередную дверь, мой мир чуть не рухнул. Я почувствовала панику, безнадежность и боль, что царили в комнате. Несколько эльфов, в числе которых был и таур, стояли у чьей-то постели, и, расталкивая их, я увидела на ней... его.       Лишь несколько дней назад губы Леголаса ласкали мои, и теплое дыхание еще ощущало мое лицо. А сейчас смертельно бледный, окровавленный аранен лежал предо мной. Я подняла расширившиеся глаза на лекаря, который отрицательно покачал головой. И невольно я посмотрела на Трандуила.       Казалось, таур мучительно пытается сделать вздох, а в глазах появляется страшное выражение не то ужаса, не то ярости...       Но мне было все равно, что с ним творится. Мне было все равно, пусть хоть весь мир сгинет. Еще трепещущее сердце и подрагивающее израненное тело Леголаса занимали меня.       Я рванулась вперед, оттолкнув эльфов, что пытались оттащить меня. И почти дотянулась, когда руки таура удержали меня. Такие сильные, непреклонные... Я забилась в его объятиях, зарычала от безумной боли любимого, что чувствовала всем своим существом. Сходя с ума от потери, пустоты и бесконечной муки. Руки Трандуила вдруг дрогнули, и я отбросила их, рухнув возле кровати.       Осторожно, дрожащими пальцами, я развела окровавленные одежды.       - Воды, - прошептала я хрипло. - Много воды...       - Еще не время обмывать его тело, - угрюмо проговорил лекарь.       Но я взглянула на него с такой яростью, что он отшатнулся и кому-то кивнул.       Судорожно я срезала одежду, чтобы понять, есть ли еще раны, кроме огромной на плече и груди, когда услышала вкрадчивый шепот вод. Я схватила кувшин, что поставили около меня, и стала лить воду на грудь, смывая кровь, вновь и вновь проводя ладонями по ране, шепча и плача, заговаривая и воду, и кровь, и слезы свои.       Я не замечала, что вода, как кипяток, дымилась и шпарила мои руки, что кровь остановилась, и безобразная рана затягивается, что свет, слепящий меня, идет вовсе не от свечей, и не только от рук моих. Что я вся пылаю, ослепляя в своем горе. Я не замечала, что в муке и боли своей отдаю больше, чем была способна помыслить. Что жизнь моя переливается через край в этом порыве...       Ведь ожидание конца без него лишь вечное страдание.       - Эйриэн... Твоя любовь обжигает...       Эти тихие, со стоном сказанные слова оглушили меня.       Я взглянула в такие родные глаза, смотрящие на меня, провела ладонью по его испачканному в крови лицу, отводя слипшиеся в сукровице волосы, и улыбнулась дрожащими губами. Я еще хотела, так много хотела... Но слишком много сил я отдала. Слишком много... Сосуд моей жизни был пуст.       Я падала. Падала в бесконечном пространстве... И где-то вдалеке мне открылись двери, из которых лился слепящий свет. И кто-то ждал меня на пороге...