Светлейшая аранель

      У меня внутри все похолодело. Только этого не хватало.       - Гимли, может, лучше к Леголасу?..       - Ну да, - обреченно согласился гном, но резонно заметил: – Но лучше ты его поцелуями будешь будить, чем я. А до утра я ждать не могу.       Я не могла не усмехнуться. Гимли, несмотря ни на что - такой Гимли.       Покосившись на невозмутимых стражников, я утянула друга прочь к верхней галерее. Убедившись, что мы одни, я села на низкий подоконник. Гном пристроился рядом и, тяжело вздыхая и поглядывая на меня, начал издалека. И я не торопила его. Не прерывала, надеясь быстрее услышать саму суть. Боясь, что узнаю то, из-за чего вражда двух народов может вспыхнуть вновь.       - Ох, изумрудик мой… Не знаю даже, как тебе сказать. Понимаешь, мои юные родственники всегда умели влипать в неприятности. Даже в далеком детстве… - он невесело усмехнулся. - Недавно вот - начудили что-то в Эсгароте и даже деру дали, надеясь у меня бурю переждать. Я их встретил на полпути к Сверкающим пещерам, когда на свадьбу к вам ехал. Подумал, им на пользу пойдет погостить при эльфийском дворе – когда еще такое будет? А то они, когда про эльфов речь заходят, такие чудные становятся. И чушь мечтательную несут. В Эсгароте они отказались показываться, вот я и послал их за вещицей одной в Эребор.       Гном поскреб бороду и пригладил взъерошенные волосы на голове. Забавные топорщащиеся уши, всегда так умиляющие меня, на этот раз почему-то лишь подчеркивали печаль и растерянность хозяина.       - Эти дурни заплутали слегка, что немудрено в ваших лесах. С тропы сбились, провожатых-то не было. И… Они на голос пошли. Женский. Как музыка, говорят. Опасались подвоха и кругаля дали. Там место такое болотистое, зверь не сунется, и вдруг эльфийка. Белая вся. Испуганная, измученная. По плечи увязла уже. В руках ларец сжимает. Не пойму, как она не заметила, что в болото вляпалась и в трясину угодила?! Увидев моих парней, эльфийка перестала биться, причитать и звать на помощь. Ребята решили, что она силы все потратила, их углядела, обрадовалась, вот и затихла. А она сжалась вся, и только смотрит на них, глазами так и буравит. Тивлин из-за нее в топь полез, сам чуть не утонул, а когда до нее дополз, девчонку уже по самые уши засосало. Руку ей протягивает, говорит, мол: «Хватайся!» А она руку-то свою отдернула, сказала: «Гном!», как оплевала, и отбросила свой ларчик в трясину, словно парень из-за него жизнью рисковал. Болото ее тут же и засосало… - Гимли вдруг шумно высморкался в совсем немалых размеров платок и извинился, пряча его обратно в рукав. - Ребята мои сами не свои. Красивая, говорят, была дева… только больно гонористая. Еле из болота того вылезли. Нахлебались водички болотной…       Ошеломленная, я смотрела на гнома и будто не видела. И я не знала… не знала, что сказать.       Так вот что произошло с Идриль! Всемогущий Эру, страшно́ твое наказание!..       Как же я скажу Куталиону, что случилось с его сестрой?! Как же?!       Нужно поговорить с Леголасом.       - Что делать-то, изумрудик мой? – заглядывая мне в лицо, спросил тоскливо гном. - Памятуя о недавних распрях, у вас тут даже заикнуться страшно о том, что они рядом стояли с местом, где эльфийка та утопла. Говорить-то в итоге будут, что парни сами ее туда столкнули. Я не знаю теперь, где их прятать-то…       Я вздрогнула и стряхнула оцепенение.       - Не переживай, друг мой. Ничего твоим племянникам не будет… Беглая она. Преступница. Наверное, Валар решили, что так оно для всех лучше будет.       Гимли вздохнул с явным облегчением и спросил подозрительно:       - Королю расскажешь? – и тут же посоветовал: - Сегодня не говори.       Я вскинула брови и вопросительно взглянула на расправившего бороду гнома.       - После второго бочонка умбарского он вряд ли будет в состоянии понять, кто кого топил, - доверительно сказал Гимли и вдруг, чуть ли не стесняясь, попросил: - И это… Накапай что ли зелья-то своего. А то маюсь я что-то!..       - Хотел бы я, чтобы ты пришла ко мне по другой причине, - прошептал Леголас, ласково касаясь моего лица.       И в самом деле, так увлекательно было будить его поцелуями. Но увы…       Поговорив с Гимли, мне было просто необходимо рассказать все Леголасу.       Но он был совсем не удивлен. Оказывается, меня опередил Куталион. Еще вечером наша пропажа нашлась. Усталый и грязный он явился пред очи аранена, чтобы поведать о том, что Идриль мертва.       Он нашел ее. Нашел на темных путанных тропах. Совсем одну. Измученную, голодную. Озлобленную, как никогда. И предложил два выхода – вернуться под власть Трандуила или отплыть в Валинор, на суд Валар. Идриль долго сердилась и кричала, но выбрала, казалось, меньшее наказание – Валинор. Но умудрилась подсыпать Куталиону зелье в вино, и сероглазый синда провалился в тяжелый сон, и проспал несколько дней, в течение которых мы все сходили с ума от беспокойства. И трудно было сказать, пыталась ли Идриль убить его или лишь усыпить. Очнувшись от тяжелой дремы, Куталион снова бросился искать сестру. Понимая теперь, что тьма исковеркала все светлое, что в ней было.       Это от него она бежала, как от огня. Побросав все. До последнего цепляясь лишь за ларчик с драгоценностями. Чувствовала ли она?.. Кто знает? Но бежала бездумно и панически. Но Куталион опоздал. Он увидел лишь, как она брезгливо оттолкнула руку гнома. Надменная и полная своих предрассудков даже в последние мгновения жизни.       Именно Куталион помог Тивлину и Девлину добраться до дворца Лесного короля и провел через стражу ворот, представив как моих гостей.       Раздавленная страшной кончиной Идриль, я не могла не ужасаться ее судьбе. И, чувствуя мое смятение, Леголас обнял меня.       - Я не хотел будить тебя. Думал, что все расскажу утром. Наверное, Валар решили, что так оно для всех лучше будет.       - Даже Куталиону? – с сомнением прошептала я, даже не удивленная, что аранен произнес слова, сказанные недавно мной самой.       - Да, - твердо ответил Леголас. – Облегчение он уже почувствовал. Он увидит ее. Когда-нибудь. В последний день Арды… И она будет прежней, такой, какой задумал ее Илуватар, какой была до того, как искушение Саурона коснулось ее разума.       Мы долго молчали. Но я чувствовала какое-то умиротворение от слов Леголаса. И облегчение.       Когда на рассвете я собралась уходить, аранен, который нехотя выпустил меня из своих объятий, спросил:       - Что тебя так беспокоит?       Я замялась и, возведя глаза к потолку, ответила:       - Два бочонка умбарского, Гимли и твой отец.       - О, - только и смог сказать Леголас.       Я усмехнулась:       - Как ты думаешь, это может быть расценено, как покушение на короля? Особенно, если он что-нибудь эффектное натворил?       Сидящий в фонтане Трандуил прочно занял место в моем удрученном сознании.       Было раннее утро, и сумерки только уступали свое время. Прохладное и душистое. Соловей так вдохновенно плел свои трели, что хотелось остановиться и просто слушать. Слушать мелодию жизни и жажды всем поведать о ее сладости.       Когда я распахнула тяжелый занавес, пуская утро в покои короля, меня настигло справедливое замечание:       - Опять. Ты здесь.       Я обернулась к тауру, который расслабленно сидел в своем любимом кресле и недовольно смотрел на меня. Лишь тяжелый надменный взгляд и несколько взъерошенный вид говорили о том, что ночью он умудрился перепить гнома.       Налив в кубок принесенной с собой родниковой воды, я молча подала его Трандуилу. Вскинув брови, он взглянул в непривычно прозрачную жидкость и поднял на меня глаза.       - Яд? – едко спросил таур.       - Не надейтесь! – усмехнулась я.       - Ты меня разочаровываешь… - вздохнул король и сделал глоток.       - Не в первый раз, - я улыбнулась, заметив, как вздрогнули брови Трандуила, и он сделал еще один жадный глоток.       Поставив кубок на столик, таур поднялся, расправив плечи и вдохнув прохладного утреннего воздуха. И заметил:       - Твой гном чуть не лишил меня последнего камзола! Такого грабительского договора я еще в своей жизни не заключал!       От изумления я даже рот открыла. И неожиданно для себя рассмеялась.       - Он того же мнения, мой король. Может быть это будет служить Вам утешением?       - Едва ли! Его проклятое вино совсем помутило мой разум!       - Но Вы хоть песни не пели, - рассмеялась я, припомнив, как очарователен был пьяный Леголас, когда гном напоил его на мальчишнике в Гондоре по случаю свадьбы Арагорна.       - Не уверен, - мрачно ответил король, даже не прокомментировав мои крамольные мысли.       Я, посмеиваясь, шла к себе. Моя наглость была прощена при первом же глотке воды. При втором король настолько пришел в себя, что залез мне в голову и возмущенно заявил, что в фонтане не купался. Кажется. В итоге он высокомерно предрек, что общение с гномами меня до добра не доведет. Уж он-то знает! Тут я расхохоталась и ответила, что ему виднее, и улизнула из королевских покоев, пока он окончательно не обрел свою венценосную надменность.       А еще Трандуил успел взять с меня слово, что я не буду предлагать свою помощь целителя Владыке Келеборну, который с воодушевлением уничтожал запасы дорвинионского вина. Но, по моему мнению, он в этом и не нуждался, и таур зря надеялся, что тот оставит свой интерес к его погребам.       Возле своих покоев я застала Куталиона, который с задумчивым видом прислонился к витой колонне.       - Что ты здесь делаешь в такую рань?! – удивленно спросила я жутко смутившегося эльфа. - А! – догадка заставила меня улыбнуться. - Ждешь, когда Пенлиндис пойдет меня будить!       Видя замешательство, в которое привели мои слова Куталиона, я пожалела о своей болтливости.       - Моя госпожа… Вы, как таур, читаете мысли?       - Зачем мне твои мысли, милый друг?! – я улыбнулась и погладила его по плечу. - Твое лицо красноречивее! Подожди, уже скоро… Впрочем, ты и сам знаешь.       Я рассмеялась смущению сероглазого синды и скользнула за дверь, чтобы не стать помехой такой долгожданной встрече.       Пенлиндис припозднилась.       В шелковые блестящие косицы, обрамляющие лицо, были вплетены нежные лесные цветы. А глаза мечтательно и незряче смотрели на меня. Я не могла сдержать улыбки.       Такие цветы в королевском саду не растут.       Ах, Куталион, Куталион…       - Леголас, потерпи еще два дня, - Трандуил произнес эти слова не без издевки. Правда, со вздохом. – У меня бы уже пальцы опухли, если ты мои так сжимал.       Аранен улыбнулся и сверкнул в сторону отца глазами, но поглаживать мою руку не перестал. А я покраснела, чувствуя добрые взгляды, устремившиеся на нас.       Впрочем, на нас постоянно смотрели, и этот завтрак не был исключением.       Владыка Келеборн жестом показал долить ему вина под невозмутимым, но явно страдающим взглядом таура, а лорд Элронд с усмешкой сказал:       - Через три дня, друг мой, ты будешь говорить, что они уже женаты. Скажи лучше, гномы еще не разгромили твои погреба?       Таур перевел недобрый взгляд с кубка Келеборна на Владыку Имладриса.       - А правду говорят, что наши невысокие, хм… друзья купались в твоих фонтанах? Наверное, ты до сих пор не можешь наслаждаться их напевами?       Я рассмеялась.       Сразу после завтрака аранен утянул меня в сад, видимо, рассчитывая на мгновения уединения, но Трандуил и Элронд, не сговариваясь, последовали за нами. Владыки вели очень вежливую и язвительную беседу, явно наслаждаясь друг другом. Леголас сказал мне, что это первый раз за тысячелетия, когда король Лихолесья и Владыка Имладриса проводят время под одной крышей и кажутся в некотором смысле довольными друг другом.       Мы первыми увидели гномов. И то, что произошло, было чистой случайностью и отработанными до идеала навыками попадать в переделки.       Со скорбным видом Девлин принимал какие-то увещевания Гимли, который сурово что-то ему выговаривал, после чего, не рассчитав свою силушку, мой добрый друг одобрительно хлопнул племянника по плечу. Молодой гном невольно попятился и вдруг опрокинулся через бортик моего любимого фонтана с мраморными лебедями, подняв кучу брызг и явив миру вышитые штаны и кованные манерные сапожки.       Я зажала рот, словно пыталась затолкнуть смех обратно, и обернулась к Леголасу, который прикрыл рукой глаза. Плечи его дрогнули.       А вот на лицах Трандуила и Элронда, которые увидели лишь задранные вверх гномьи ноги, торчащие из фонтана, было на удивление похожее выражение ошеломления. Онемевшие, они вдруг переглянулись и, словно забыв о натянутых отношениях, с полным единодушием дружно развернулись, чтобы уйти по тропинке назад.       - А что, серая иволга больше не поет в этих лесах? - донесся вежливый вопрос Элронда.       - Нет, но зато я вывел новый цветущий плющ, где любят петь соловьи… - в унисон ему ответил Трандуил.       Вскоре я узнала, что вызвало такое мощное одобрение Гимли, опрокинувшее Девлина в чашу фонтана. Пока дядюшка Гимли исчез в поисках чем промочить горло, чтобы, как он выразился, достойно выдержать этот позор, Тивлин помог другу вылезти из воды и, смущенно розовея, преподнес мне презент.       - Я всего лишь игрушечных дел мастер, - скованно произнес он, вкладывая мне в руки небольшую, но тяжелую шкатулку. – А вот Девлин огранял и вставлял камушки в крышку…       Я погладила дивно украшенную витиеватым рисунком шкатулку. Сказочные птицы с яркими изумрудными глазами порхали среди россыпи рубиновых ягод рябины.       - Открой, - посоветовал Девлин, прыгая на одной ноге и потряхивая головой, чтобы вылить воду из уха.       Приоткрыв крышку, я едва не выронила шкатулку, из которой полилась тихая мелодия. Слезы навернулись на мои глаза. Ведь это песня, моя песня… Когда только успели?!       Замерз в твоих руках бутон моей любви,       Увяла прелесть лепестков, утратив аромат,       И их роняешь в снег бездумно ты,       Где мертвые, они в объятиях инея дрожат…       Невольно я оглянулась на Леголаса, который у дальней скамьи разговаривал с братьями Элрондионами. Замолчав и не обращая внимания на их попытки напомнить о себе, он смотрел на меня. Ведь он знал, он слышал… чувствовал. И глаза его так о многом хотели мне сказать. Я знала. Я чувствовала.       Я в желанном плену. Не уйду – не проси.       И не мучай ты память сомненьем.       Тяжесть прошлых ошибок, не держи - отпусти,       И живи лишь вот этим мгновеньем.       В этот омут зеленый под бархат ресниц       Я готов бесконечность бросаться,       Чтобы снова и снова, среди тысячи лиц       Иметь право твоим любоваться.       Ты - вечное пламя в моей груди,       Ты - вечная нежность на кончиках пальцев.       Кто не познал - не смотри, не суди.       Ведь без любви мы всего лишь скитальцы.       - Тебе не понравилось? – упавший голос Тивлина заставил меня смахнуть слезы.       Я еще раз заглянула в шкатулку, где так искусно была изображена… я. В брюках, в не по росту длинном камзоле. Крохотная изумрудная птичка спрыгнула мне на ладонь с опустившей ветви рябины…       - Ты прости… У нас с собой были только рубины да изумрудная пыль, - оправдываясь, пробормотал совсем расстроенный Тивлин.       - О!.. – выдохнула я, прижимая к себе музыкальную шкатулку. Все-таки гномы изумительные мастера, если в состоянии изготовить такую дивную вещь на коленке, в пути. – Тивлин… У меня просто слов нет. Дай я тебя расцелую!       Гном выдохнул с таким чувством облегчения и радостью, что я прослезилась уже от умиления. А когда он осознал, что я сказала, то вдруг смутился.       Привлеченный моими слезами, к нам подошел Гимли и неожиданно настойчиво вмешался:       - Это!.. Тебе не по статусу, - заявил он мне. - Я сам… э… - он исподлобья взглянул на Тивлина, - скажу ему, что он молодец!       Все же он немного ревновал меня к своим молодым племянникам.       Прогнав родственников и завладев моим вниманием, Гимли галантно отдал мне свое вино и, усевшись рядом на скамью, вздохнул, глядя на эльфов, что чинно прохаживались по тропинкам сада мимо нас.       - Надо было три бочонка брать, - вдруг неожиданно сказал он.       - Гимли, умбарское просто яд для разума эльфов, - возразила я, усмехнувшись. - Неужели тебе мало, что король купался в фонтане и оленя ходил кормить?       - Кто тебе сказал такое? – удивился гном, с интересом взглянув на меня.       - Ты.       - Да ты что?! – изумился он, но, вспомнив, поскреб бороду и печально покачал головой. – А… Нет. Это он меня искушал. И как он это делал!.. – неприкрытое страдание послышалось в его голосе. – Стыдно вспомнить!..       О Валар, что там еще мог таур натворить?! Я подозрительно посмотрела на гнома, который скорбно поджал губы и со вздохом признался:       - Могучий мужик ваш король. Уважаю. Перепил. Вокруг пальца, как барышню обвел. И за словом за пазуху не лезет, - вдруг Гимли хлопнул себя по коленям и хохотнул. – Нет, каков, а?! В следующий раз четыре бочонка возьму…       Я не могла не рассмеяться. Вот неугомонный. Впору было пожалеть Трандуила.       А повеселевший Гимли высмотрел среди гуляющих идущую в нашу сторону Эовин и разгладил бороду.       - Пойду малышку посмешу, а то твои эльфы ее своим великолепием совсем смутили, - метко заметил он и хитро скосил глаза. – А тебя и так есть кому развлечь.       Я обернулась и увидела подошедшего Леголаса, который рассмеялся и поблагодарил тактичного гнома кивком головы. Довольный собой Гимли лишь махнул рукой и, выпятив грудь и распугивая своей коренастой фигурой эльфов, направился навстречу к Эовин.       Завладев моими руками, аранен поцеловал пальцы и взглянул в лицо. Под его взглядом я вдруг вспыхнула и прошептала:       - Ох… не смотри так!       - Куда же мне глаза девать? – тихо рассмеялся Леголас. – Разве что закрыть… Вот так.       И он провел моей ладонью по своему лицу.       Пальцы мои задрожали и, вырвав руку, я стукнула аранена в грудь.       Леголас рассмеялся и снова поймал мои руки. И погладил пальцы.       - Скоро никто не сможет мне помешать смотреть на тебя. Еще два дня… Еще две ночи… Завтра я тебя даже не увижу. Будет небольшая охота. Сыновья Элронда мне всю душу уже вытрясли.       Я печально кивнула.       - А ты чем заниматься будешь? – спросил Леголас.       - Скучать, - я улыбнулась его полному сожаления взгляду.       Нет, конечно, это не так. В прощании с девичеством была своя прелесть и грусть. И мои подруги будут рядом. И мне будет чем заняться. Но я бы с радостью променяла бы эту степенную размеренную традицию на возможность провести день с араненом.       Леголас притянул меня к себе и коснулся губами виска. И я с охотой прильнула к нему, пользуясь тем, что о нас на пару минут все забыли.       Элрохир устроился на подоконнике верхом.       Длинноногий, грациозный. Очень сильный.       Мой наставник и друг.       Такая редкость была встретить его одного, без брата. То окно, которое он выбрал себе наблюдательным пунктом, выходило в сад, и он мог видеть и Элладана, который любезничал с мило улыбающейся Мириэль, и гнома, весьма галантно развлекающего Эовин, и даже Леголаса, что беседовал с одним из эльфов из Серых гаваней.       Я молча уселась рядом и устремила взгляд в зеленое марево листьев, которое взмывало вверх на могучих ветвях. Есть такая негласная привилегия у друзей - просто молчать, ничего не объясняя и не требуя беседы в ответ. И мы молчали. В невесомой спокойной тишине.       Сероглазый, темноволосый Элрохир, как и Элладан, был всегда в пути, всегда искал сражений и битв. И лишь забота о маленькой девочке заставила сыновей Элронда остановиться и улыбнуться впервые за очень долгие годы, посвященные борьбе с порождениями Тьмы. Посвященные попытке забыть страдания матери, измученной орками. Забота обо мне заставила их вспомнить, каково это - смеяться. И мне многое прощалось в Имладрисе именно поэтому. И я очень надеялась, что в сердцах братьев найдется место и для любви, без которой они так и останутся суровыми воинами.       - Знаешь, - неожиданно сказал Элрохир, заставив меня вынырнуть из размышлений, – для нас никогда не было секретом, что Леголас влюблен в тебя.       От удивления я даже рот открыла.       - Он так старался скрыть это, что часто был слишком груб с тобой. Словно его грубость и надменность могли утаить, как он смотрел на тебя, когда думал, что его никто не видит. Будь его воля, ты никогда не взяла бы в руки оружие. Никогда не узнала бы, что такое опасность…       Я проследила за взглядом Элрохира и увидела, как Леголас рассмеялся и что-то ответил собеседнику.       - Я даже хотел поговорить с ним, пока не понял, что ты не нуждаешься в защите. И что рано или поздно, я буду гулять на вашей свадьбе.       Я улыбнулась.       Вот оно что! Все всё знали… лишь мы шли тернистым путем познания. Учились делать друг другу больно. Учились понимать, доверять и верить. Любить. Жить друг другом…       А окружающие лишь ждали.       - Мэнэл, не будь такой ханжой! Я сегодня его только за завтраком и видела! Да и там Трандуил изводил нас своим вниманием.       - Эйриэн, неужели вы не можете потерпеть?! – усмехнулась эллет, помогая мне надеть камзол. – Два рассвета, и вы будете неразлучны…       Я рассмеялась, пряча волосы под капюшон. Идея была не нова. Осознание, что я даже не увижу аранена весь следующий день, не отпускало меня.       - Я всего лишь хочу его увидеть. И чтобы никто не комментировал каждый взгляд и прикосновение. А тебе всего лишь нужно сказать, что я сплю… Прошу тебя, Мэнэл, прикрой меня, пока я не вернусь…       Глядя, как я уцепилась за плети буйно цветущего вьюна, красавица-эллет вздохнула:       - А ко мне в окна никто не лазает.       Я рассмеялась и нырнула в темноту.       Прекрасная мысль. Нужно подкинуть ее Румилю.       В покоях Леголаса было темно.       И, к моему огромному разочарованию, пусто.       Сначала я с удивлением подумала, что он спит, но кровать была даже не помята, и я расстроенно плюхнулась на расшитое покрывало. Я совсем не подумала о том, что аранен не спешит в пустующую спальню и предпочитает проводить вечером время с друзьями.       При взгляде на утопающие в тени подушки кровати, у меня мелькнула мысль, что Леголас будет совсем не против обнаружить сюрприз, когда вернется. И уже было собралась осуществить идею и раздеться, когда услышала какое-то движение в коридоре, возле покоев аранена.       Радостно я бросилась к дверям и распахнула, и выглянула, ожидая увидеть Леголаса. Но в коридоре было пусто. Уже шагнув назад, я вдруг увидела, как на полу что-то блеснуло в призрачном свете факела, и наклонилась, чтобы поднять.       Неожиданный удар обрушился мне на голову. И темнота упала пред глазами.