Ситуёвина в одном из баров Берлина.

Утро. Будильник, зараза звенит, В мозг мой вгрызаясь, как школьник в гранит. Сестричка моя спать утром не может, Тут ей уже никто не поможет. — Шнай, просыпайся и дуй в магазин, У нас в холодильнике кетчуп один. Список тебе написала большой, Купи еще хлеба и сыр с черемшой. Я, кофе налив, её список читал, И тут же устроить решился скандал: — Прокладки я в жизнь не пойду покупать! "Сама отправляйся, едрит твою мать!" Толкая тележку, со списком сверяясь, За семгой в рыбный отдел направляясь, Случайно я парня телегой задел, — Прости, — мой словарный состав оскудел. Я начал нести жуткую хрень, О Боже, как стыдно вспомнить теперь. У парня, которого имя не знал! Про секс с проституткой я спрашивать стал. Потом я сказал, что он фанфарон, Ведёт себя точно зазнайка фуфлон. Игра его, в общем, сплошное дерьмо, А сам он бездарность и полное чмо. Красавчик уж сжал ладонь в кулаки, Я понял — теперь мы на веке враги. Ему пожелав удачного дня, Удрал я, своё мудозвонство кляня. Констанц, прохлаждаясь, ела конфеты, Меня посылая всё ставить в буфеты. Я, всё перепутав, продукты убрал, И наш холодил теперь распирал. Вдруг спать захотев, я направился в спальню, Зайдя по пути в нашу общую сральню, Кроватка родная манила меня, Я быстро уснул, день говённый кляня.