Кто связан со смертью, тот знает цену…
Наши шаги гулко отдаются в пустынных каменных коридорах, ярко освещенных светом из ряда окон. Справа то и дело попадаются двери комнат, изукрашенные резьбой. Изредка мелькают придворные, не обращающие на нас особого внимания. Точнее сказать — явного внимания. То, что они нас по-тихому осмотрели и сделали тысячу неверных выводов — даже не обсуждается. Я буквально слышу, как в их головах скрипят шестеренки их сплетнического и интрижного механизмов. Мое появление вызывает у них неподдельный интерес. Спорю, к тому моменту, как мы дойдем до приемной короля, половина дворца уже будет сосредоточенно решать мою судьбу. Вплоть до того, жить мне или нет. Да-да! Если их хитрые, пугливые умы придут к мнению, что я опасна для их положения, пока я буду говорить с королем, они уже будут доставать смертельные яды. Все это — одна из причин, по которым я так рьяно не желала попадать во дворец. Мы идем по коридорам, спускаемся и поднимаемся по лестницам, чувствуя скрытые взгляды. Темный идет с выражением каменного спокойствия. Я — с выражением «да плевала я на всех вас трижды с высокой колокольни». На особо ретивых зыркаю фирменным взглядом наемника, заставляющим быстро опустить глаза. Но вот мы достигаем цели — высокие двери с гербом короля (закатное солнце с пятью высходящими лучами). Лакей на миг скрывается за створками, после чего они вальяжно распахиваются и мы имеем честь предстать пред Его Величеством королем Анлафом — великим правителем Ворнора. И зрелище нам предстает неожиданное — король сидит, опустив голову на правую руку. Его корона надета на остроконечную спинку трона, а рядом стоит столик с тремя бутылками вина. Мятая мантия распахнута, рубашка полурасстегнута, шнурок левого ботинка развязан. Светлые волосы не чесаны, щетине, по меньшей мере, три дня. Судя по каменному выражению лица Дэниэла — его это не удивило. — Ваше Величество… — мягко подает голос Темный. Король вскидывает голову. Где-то секунда у него уходит на осознание представшей перед мутным взором картины. Потом он вскакивает с криком: — Кейтрия! Ты привел ее! Точнее пытается, но наступает на шнурок и… он бы стопроцентно опробовал носом прочность мраморного пола, но Дэниэл вовремя оказывается рядом и подхватывает своего монарха буквально на лету. Пара секунд у парня уходит на то, чтоб поставить короля прямо и по мере возможности поправить на нем одежду. Анлаф честно пытается самостоятельно стоять на ногах, что получается у него плохо, но выполнимо. — И давно он такой? — нарушив около сотни придворных правил, спрашиваю я. Дэниэл усаживает короля на место и поворачивается ко мне: — Похоже, со времени моего отъезда. — Дэниэл снова нахмурен. Ему явно не нравится поведение и состояние короля, но он даже слова ему не сказал. Хотя Темный — один из немногих, кто может сказать это самое «слово». — И как мне с ним поговорить? — бросаю взгляд на монарха, сосредоточенно пытающегося завязать бант на завязке мантии. Парень с невозмутимым видом пожимает плечами, хоть я уверена, что его тоже заботит этот вопрос. Подхожу ближе, с опаской глядя на правителя: — Анлаф? Он поднимает взгляд: — Кейтрия! Ты пришлаа, — он начинает тянуться ко мне, но я прижимаю его к трону его же скипетром, не давая прикоснутся к себе. — Призрак, Анлаф, — мой голос возвращает привычные жесткие нотки. — Кто она? — Ох, как же она меня достала! — застонал монарх, опуская голову. — Я уж спать спокойно не могу. — Не важно, что ты можешь! — гаркаю я. — Отвечай на поставленный вопрос! — Анима! — в голос Дэниэла проскальзывает недовольство. — Он же король! — Он тряпка слабохарактерная! — не спускаю грозного взгляда с монарха, хоть и чувствую за спиной недовольного Темного. — Не говори так, — легкий отголосок грозы в мягкости тона. Верный. Всегда верный королю. Ну почему? — А разве я не права? — я склоняю голову набок и окидываю светловолосого взглядом, воскрешая в памяти воспоминания… — А ведь я не права. Всплывающие в голове картинки заставляют меня наклониться вперед и внимательнее всмотреться в монарха: — Что с тобой, Анлаф? Он резко вскидывает голову. И я вижу. Тонкий черный ободок по краю помутневшей голубой радужки. Две маленькие полосы, говорящие о больших проблемах. И я осознаю — оно поняло, что я его вижу. Я отскакиваю от короля, как от чумы, резко расчерчивая перед собой знак защиты. Я не маг, но система божественных знаков-оберегов срабатывает у всех, кто более менее силен духом. Короля, вроде как кинувшегося за мной впечатывает в трон. — Именем Света — тебе нет дальше хода! — выдыхаю я, завершая символ блокирования. Оно улыбается и встает. Черт! Признаю — на долю секунды удивление смогло завладеть мной, ибо раньше этот символ срабатывал у меня всегда. А потом перед глазами вспыхивает черный замок и сознание затопляет шепот. Когда-нибудь меня это убьет. И учитывая ситуацию это «когда-нибудь» — сейчас. Оно приближается, мерзко ухмыляясь. А я просто стою… Передо мной возникает фигура. И мягкий, спокойный как гранит голос повторяет: — Именем Света — тебе нет дальше хода, — резкий росчерк символа-блока. И оно замирает. Ухмылка исчезает, сменяясь гримасой злости, смешанной с упорством. Оно дергается, пытаясь вырваться. Дэниэл поворачивается ко мне. Между его прекрасных бровей появляется складка, взгляд мрачно-решительный. — Что с ним? — в эти три слова парень смог вложить все скрытое смятение мира, при этом исхитрившись говорить сквозь зубы. — Он одержим, — я делаю шаг в сторону, чтоб мне было видно дергающегося «короля». — Быстро, зови магов, пусть блокируют его, пока я не узнаю что да как. Дэниэл уходит так стремительно, что у его шагов проявляется звук. Распахнув дверь, он начинает отдавать приказы. Четко, кратко, громко. И только сжатые кулаки говорят о его истинном состоянии. Я подхожу ближе к монарху. — Кто ты? — в моем голосе звенит сталь. Оно лишь смеется в ответ. И этот смех вдруг выводит меня из себя. Мои глаза изменяются, но сейчас я не стараюсь их скрыть. Смотрю прямо на него, прямо в глаза, повторяю вопрос: — Кто ты? — сталь сменяется хриплостью. Смех обрывается, он опускает взгляд, но молчит. — Отвечай! — я срываюсь на крик. — Ты не мой хозяин, - оно, наконец, подает голос, слегка съеживаясь под моим взглядом. — Прости. Прости. Оно попросило у меня прощения? Серьезно? — Кто твой хозяин? — усилием воли блокирую удивление. — Не могу сказать, — он качает головой. — Не спрашивай, не могу. В комнату влетает тройка магов в белых одеждах. Несущие свет. При их виде что-то в глубине меня насторожилось и ощерилось. Не осознавая, что делаю, я делаю шаг между ними и ним. Они резко тормозят и полы их плащей по инерции спутывают им ноги. Появляется Дэниэл, видит эту картину и идет ко мне. Ох ты ж черт, сейчас что-то будет! — Анима, что происходит? — в его голос вернулась мягкость, но сейчас она больше похожа на спящую змею. — Дэниэл… — и что тут сказать? — Мне нужно, чтобы они его не трогали. Просто блокировали и все. Иначе могут быть большие проблемы. — Да кто ты такая? — неожиданно влезает один из магов, сем зарабатывает два убийственных взгляда от меня и Дэниэла. Но я-то молчать не буду. Пара шагов и я почти вплотную к нему. Свет в глазах уже угас, отдавшись легким приступом боли, поэтому я могу смотреть в его слегка мерцающие глаза без опаски: — Кто я такая? Я Кейтрия. Слыхал? — мой голос это большая смесь раздражения, презрения и высокомерия. — И я — единственный человек, кто сможет вернуть вашего короля без вреда для его психики. Хотите показать свою силушку? Вперед! — я отступаю в сторону. — Но потом не хныкайте, что ваш король — овощ! — Не трогать его. Просто начертите блок и все. Кто ослушается — повешу. Краткая речь Дэниэла, словно кобра в стойке, она производит на них больше впечатления, чем мой рык. Маги засуетились, бегая вокруг задергавшегося сильнее «монарха». Я бросила на него взгляд. На миг наши глаза встречаются, и в его читается что-то похожее на благодарность. Я отворачиваюсь. Нужно идти. Молча направляюсь к выходу. Рядом тут же организовывается Дэниэл: — С чего ты взяла, что его нельзя изгонять привычными методами? Продолжаю молча идти, мысленно решая, стоит ли ему рассказать. С одной стороны, если он будет знать, то дело пойдет быстрей, с другой — он может начать все делать по-своему и все испортить, а этого допустить я не могу. — Просто поверь мне, — я останавливаюсь и перевожу на него взгляд. — Ты можешь просто поверить? Секунду он просто смотрит на меня своим всепроникающим взглядом, потом медленно кивает: — Да. Но не подведи меня, Анима. Я улыбаюсь краем губ: — Мне нужен полный доступ. Везде и всюду, куда я решу пойти. — Вообще-то это проблематично. Но у тебя есть я, — Темный снимает с пальца золотой перстень с восьмигранным изумрудом и протягивает мне. — Если будут останавливать — покажи им этот перстень. Если и тогда не уступят – бей, они того заслуживают. Забираю перстень и ухожу, накинув плащ.***
Итак. Анлаф одержим, но одержим не просто призраком, а призрачным слугой. Значит, есть темный, скорее всего некромант, который контролирует его. После падения Цитадели темные сидят тихо и не вмешиваются в жизнь мира. Тот факт, что некий темный совершил нападение на самого короля говорит о том, что этот король ему чем-то сильно насолил. Найду темного, найду решение проблемы. Следуя логике, некромант должен быть где-то во дворце, точнее — где-то в дворцовой темнице. Ловлю пробегающего мимо слугу: — Где темница? Он некоторое время смотрит на меня круглыми глазами, потом указывает трясущейся рукой дальше по коридору. Отпускаю его ворот и иду дальше, пытаясь воскресить в памяти план дворца. На плутания по коридорам уходит где-то час. Если быть честной — я очень быстро справилась с хитросплетением дворцовых переходов. В темнице мрачно и сыро. Потемневшие камни, пара факелов на весь коридор (а ведь во дворце есть электричество!) Иду вдоль двух рядов пустых камер, заглядывая в каждую с небывалой надеждой. Но они пусты. Все. Моя теория трещит по швам. Громко и отчетливо. Где-то во дворце? Или вообще на другом конце света? Шансы на спасение Анлафа тают на глазах, как лед под жарким летним солнцем. Задумчиво оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, не пропустила ли чего. И тут о мой ботинок кто-то поцарапался. Дернувшись, опускаю голову. Крыса. Большая черная крыса со светящимися красными глазами. Зверек смотрит на меня, потом отбегает на несколько шагов и оглядывается. Пожимаю плечами и следую за крысой. Та добегает до стены и садится, глядя на меня. — И что ты хочешь этим сказать? — склоняю голову набок, вопросительно глядя на зверька. То, что этот зверек не совсем жив — даже не вопрос. Крыса смотрит на меня, потом на держатель факела. — Ты серьезно? Зверек склоняет голову набок и продолжает сверлить меня взглядом. Пожав плечами я нажимаю на кованный крюк. С легким шорохом стена уходит вниз и предо мной открывается еще одна камера, загражденная сеткой. У дальней стены на пучке потемневшей соломы сидит… нечто. В камере слишком темно (а учитывая закрывающуюся стены — пленник большую часть времени проводит в полной кромешной тьме) чтобы рассмотреть ее обитателя. — Скажи мне, сейчас день? — хриплый, низкий голос. Крыса пролезает сквозь сетку, подбегает к пленнику и взбирается ему на колено. Судя по легкому шевелению и ритмичное мигание света ее глаз — он ее гладит. — Да, — ловлю себя на том, что изо всех сил пытаюсь рассмотреть узника. — Осень? — Да, — и на том, что не знаю с чего начать свои вопросы. — Свет все еще правит миром? — Да. Между моим ответом и его следующим вопросом всегда есть маленькая пауза, словно он о чем-то думает, параллельно спрашивая. — И король Анлаф еще правит? Но тут я изменяю тактику: — А то ты не знаешь? — Не знаю, — его тон не меняется, все такой же слегка безжизненный. — Правит, — в моем голосе проявляется резкость. — Тогда… — он слегка заминается, словно решаясь. — Почему ты все еще на свободе? Пару секунд я просто ошарашено смотрю на темную фигуру, потом все же продолжаю разговор: — Ты меня знаешь? — Нет, — легкое шевеление, судя по всему — пожимание плечами. — Тогда почему ты решил что я… — А ты-то как, думаешь, сестра? Вот тут я реально впадаю в ступор. Сестра? — Что, прости? — обретя дар речи, хрипло вопрошаю я. Силуэт встает и идет к сетке, вырисовываясь из тени. И я, наконец, имею возможность его рассмотреть: черные спутанные волосы ниже плеч (скорее всего, отросли, пока был тут) и кудлатая борода, одежда превратилась в лохмотья, в которых еще угадываются штаны и рубашка. Ноги босые и грязные, в руках, увенчанных поистине когтями — крыса, поблескивающая краснотой мертвых глаз. Глаза же пленника не видны из-за отросшей челки. Пальцы худые, как и голые лодыжки… — Тебя вообще кормят? Замираю, осознав, что сказала это вслух. — Бывает, — он пожимает плечами. — Так почему ты все еще на свободе? — Так почему ты решил, что так быть не должно? — в мой голос возвращается резкость. — Потому что я — в клетке. До сих пор. Не думаю, что с момента моего заключения правила изменились. — О чем ты? — я слегка хмурюсь, пытаясь понять. — О-о-о, — он вдруг оказывается возле самой сетки, заставив меня рефлекторно отшатнутся. — Ты не знаешь! — Что? — делаю шаг вперед, возвращаясь на место и показывая, что не боюсь его. — Ты совсем ничего не знаешь… — положение его бороды изменяется, наверное, это значит улыбку. — Зачем ты пришла? — Чего я не знаю? — настаиваю я, автоматически сжимая кинжал на поясе. — Ничего ты не знаешь, — он снова пожимает плечами, похоже, это его любимая привычка. — Так зачем ты пришла? Секунду я взвешиваю свое дальнейшее поведение, потом все же ставлю жизнь короля выше своих интересов. В конце концов, я всегда могу вернуться и уже со спокойной совестью дожать молчаливого старикашку-интригана. — Король одержим. Твой слуга? — Тебе-то какое дело до светлого, сестра? — Давай-ка, я буду задавать вопросы, брат? — последнее слово я выделила особой язвительностью. — А ты будешь на них правдиво отвечать. — А что мне за это будет? Если быть честной, в первый момент я чуть не ляпнула «жизнь», но вовремя одумалась. Это настроит его против меня и плюс к этому, его жизнь не принадлежит мне. — Чего ты хочешь? — Посмотри на меня. Как думаешь, чего я хочу? — в его тоне тоже проявилась язвительность. — Я не могу тебя выпустить, — тут же предупреждаю я. — Да ладно? Неужели не поможешь, сестра? Куда катится мир?! — по мере его речи в голосе проявлялось все больше и больше сарказма, последнюю фразу он вообще закончил со смешком. — Ты бы попробовала. Вдруг получилось бы? — Я всего лишь наемник, у меня нет такой власти, — легкая ложь. — Ложь, — вторит моим мыслям некромант. — Твой перстень тебя выдает. Перстень? Я осматриваю руки. Точно, перстень! — Это не мой. Это… друга. — Украла? — Что? — праведный гнев вспыхивает как спичка. — Да как ты… — Да ладно? Кто в здравом уме отдаст знак главы тайной службы, такой, как ты? Я посмотрела на перстень. Ого, так Дэниэл отдал мне… Ого. — Такой как я? — пытаюсь уточнить. — Ага, — он отпускает крысу и та, выбравшись из клетки, убегает по только ему ведомым делам. — Ладно. Чего ты хочешь, только из того, что я могу выполнить? Некоторое время он молчит, явно решая, продолжать ли выпендриваться или уже хватит. — Обещай поговорить со своим «другом», — его тонкие пальцы проскальзывают меж прутьями сетки и сжимаются, привлекая внимание к поистине когтям. — Пусть пересмотрит мое дело. По нормальному пересмотрит, а не как обычно — «он темный, значит виноват». — Хорошо, — копирую его жест пожимания плеч. — Клянись, — он смотрит на меня блестящими угольками черных глаз, едва различимыми под волосами. Неожиданно я начинаю сомневаться в том, что он тут сидит за дело. — Я сама займусь пересмотром, если ты поможешь. — У тебя ж нет власти, — напоминает он. — На это моей власти хватит, будь уверен, — в моем голосе гроза, но она предназначена не ему. Уверенность, что он сидит тут ни за что крепнет, хоть я и не понимаю ее источника. Но картинка начинает складываться. Обычно темные сидят тихо. Обычно, если темный виновен, его сразу казнят. Обычно в королей не вселяют призрачных слуг. Их вообще в живых не вселяют. Он окидывает меня взглядом и кивает: — Хорошо. Что ты хочешь знать? — Слуга твой? — Да. — Отзови. — Только после… — Сейчас, — обрываю резко, без надежды на возражение. — Это условие моей помощи. Ты отзываешь слугу сейчас, а я пересматриваю дело. И если я найду хоть малейшую помарку в их доказательствах — ты перейдешь в нормальную камеру, получишь возможность привести себя в нормальный вид. Если я найду там большие помарки — подписка о невыезде или домашний арест до выяснения. Если найду доказательства невиновности — снятие обвинений и восстановление «доброго» имени. Но при последнем пункте мое условие: ты расскажешь что знаешь. Я говорю спокойно и взвешено, но слегка резковато — мой обычный деловой тон. Он слушает внимательно, не сводя с меня взгляда (хоть я почти не вижу его глаз, но взгляд чувствую четко — от него веет могильным холодом). Потом задает главный вопрос: — Кто сказал, что ты не обманешь? — А кто сказал, что не обманешь ты? — парирую я. — Мой отец воспитывал меня по правилам Цитадели. И главным правилом было: никогда не обманывай братьев и сестер, если на то нет действительно серьезной причины. В данном случае я не вижу причины. Считай меня своим зеркалом — обманешь ты, обману я. — Староват ты для моего зеркала, — хмыкаю я. — Но расстановка ясна. Вопрос только почему сестра? Я ж тебе во внучки гожусь! Его борода снова шевелится в намеке на улыбку, и он отступает в тень, словно сливаясь с ней. — Эй! Ты куда? — я делаю шаг вперед, фактически упираясь в сетку. Он возвращается с небольшим камешком на железной цепочке: — Покажешь слуге, скажешь «хозяин велел возвращаться» и призрак уйдет, — он просовывает амулет сквозь прутья, и я в который раз удивляюсь, насколько худы его руки. — Не подведи меня, сестра. Последнее слово он выделяет особой, хитрой интонацией. Забираю цепочку и наблюдаю, как он снова сливается с мраком, словно он сам — лишь тень. После чего нажимаю на рычаг и ухожу. Стена за моей спиной снова встает на место. Если он не виновен, думаю, тому, кто его туда засадил, сильно не поздоровится. Даже если это сам король.***
Вернувшись в тронный зал, я обнаруживаю несколько прискорбных вещей: Первая: Отсутствие Дэниэла в поле видимости. Вторая: Троицу магов, сосредоточенно шепчущихся перед абсолютно неподвижным «королем». Третья: Наличие у них некоторых амулетов, которых после моих условий быть у них не должно. Подкрадываюсь поближе и громко вопрошаю: — И что это мы тут делаем, господа маги? Личности, которые по идее должны были меня учуять еще при входе в комнату, так увлеклись обсуждением нарушения моих условий, что аж подпрыгнули от моего голоса. Но уже через миг на их испуганных лицах проявляется высокомерие. — Составляем план спасения Его Величества, — важно провозглашает тот, что постарше. — Не мешай нам, наемница. Последнее слово он произносит с ноткой презрения, явно думая, что если Дэниэла нет рядом, то я присмирею. И возможно я бы плюнула на все это и ушла, но тут есть аж несколько «но»: Первое: Плевала я на наличие или отсутствие Дэниэла Второе: Я не люблю, когда к моей профессии относятся с презрением. Особенно маги. Третье: Король мне нужен в здравом уме, да и как правитель он был довольно силен. Четвертое и довольно весомое: у меня кольцо Дэниэла. Да, плевала я на Дэниэла, но перстень весьма облегчает последствия моих последующих действий. Первый удар — говорившему в челюсть. Второй — при возврате, с локтя в живот стоящему справа. Третий — ногой отталкивающий в стоящего передо мной. Он делает несколько шагов назад, стараясь удержать равновесие. Четвертый — возвращаясь ко второму магу, еще не успевшему разогнутся, с колена в лицо (сломанный нос магия поправит на раз-два, так что пусть только попробует потом претензии выставить). Пара шагов и я рядом с оставшимся магом, сохранившим вертикальное положение благодаря стене блока вокруг пленника. Он как раз только успел поднять голову с загорающимися голубым глазами, как я наношу завершающий, пятый удар — с разворота подкованным каблуком в челюсть. Осматриваю получившуюся картину. Подхожу к первому и добавляю контрольный — резкий кулаком в скулу. Снова осматриваю результаты своих трудов и не могу сдержать улыбки. Три мага. Пять (не считая контрольного) ударов, пусть и в полную силу. Обычно магов сложно так легко вырубить. Но, похоже, сегодня день необычностей. То, что три светлых мага лежат на полу в бессознательном состоянии приносит мне неожиданное удовольствие. Словно я все ж попала камнем в соседскую собаку, гадившую на мои розы. Подавив ехидную усмешку, достаю некромантский амулет. Светлый блок тут же предупредительно мигает. Черт! И как я о нем не подумала? Кладу амулет на пол и подхожу поближе. Стена снова исчезает, о блоке говорят только линии мелом на мраморе. И эти линии светятся тем сильней, чем ближе я подхожу. Обычно линии не реагируют до тех пор, пока их не пытаются преступить. Если рядом нет темного. Но сегодня день необычностей — это уже факт. Ибо я-то не темная. В комнату входит Дэниэл. И тут же замирает, едва увидев живописную картину валяющихся магов и стоящей, как ни в чем не бывало, меня. — Анима, что здесь происходит? — он говорит как всегда мягко, но складка между его бровей делает его похожим на родителя, уставшего от каверз ребенка. — Они хотели угробить короля и посмели меня оскорбить. А так же не послушались. Ты сам сказал, кто не послушается – бей, они того заслуживают, — невозмутимо пожимаю плечами в лучших традициях некроманта. По его взгляду сложно судить одобряет ли он мое поведение или жалеет о своих словах. Все, что можно по нему сказать — это то, что он очень устал. — Ладно, — жалость и сострадание вообще-то не мои черты, но данного конкретного индивида мне становится жаль, и я перестаю трепаться. — Давай вернем твоего короля. Но, — тут же сама себя останавливаю. — У меня будет пара условий, и ты их выполнишь, согласен? — Каких? — кажется, что он сейчас согласится даже на прыжок с колокольни. — Об этом потом, — что-то мне подсказывает, что о вопросе некроманта нужно говорить не с Дэниэлом, а с самим королем. — Ты можешь снять защиту? За время разговора я уже подняла амулет и теперь задумчиво тёрла камешек пальцами. Ни о чем не спрашивая, и даже не возмутившись по поводу того, что король вообще-то не только его, но и мой, парень просто проходит мимо и разрывает линию. Слуга тут же оживает, но увидев меня, перестает дергаться. Показываю ему камень: — Хозяин велел возвращаться. Призрак пожимает плечами и из тела Анлафа начинает появляться серый туман, который тонкой струйкой втягивается в камень. Уже через пару мгновений он полностью исчезает, а король делает резкий вдох и распахивает глаза. Дэниэл тут же оказывается рядом. Что-то спрашивает, суетиться… Я же просто убираю камень в карман и пытаюсь найти, куда бы присесть да переждать этот всплеск заботы. Но выбор состоит только из трона. Признаю, пару секунд приглядывалась к данному объекту, но потом пришла к выводу, что сие есть уж слишком большая наглость. Потом вспомнила, что собираюсь делать дальше и поняла что восседание на троне — лишь капля в бушующем море. Результат — я сижу на королевском троне и с налетом иронии понимаю, что он до жути неудобен. Проходит несколько минут и Дэниэл успокаивается, успев рассказать что произошло. Кульминацией было мое имя. Анлаф тут же вопросил где же я. И они автоматически начали оглядываться по сторонам. И увидели меня на троне. И без всякой магии обратились в статуи. — У меня к вам пара вопросов, Ваше Величество, — мой голос подобен глыбе льда. Они отмирают. Первым подает голос Дэниэл (нарушая кучу правил): — Анима! — это прекрасное создание смогло вложить в это короткое слово все недовольство мира. Но Анлаф поднимает руку, призывая его к молчанию: — Для начала встань с трона, а то ведь подумают, что ты переворот устраиваешь, — он на диво спокоен. Узнаю того Анлафа, которого знаю. Значит, некромант не солгал. Резко встаю, отчего полы плаща издают громкий шорох, добавив моему движению угрозы, и отхожу от трона. Монарх молча садится на принадлежащее по праву место и переводит на меня взгляд: — Итак? — Предупреждаю, говорить правду и только правду, — своим истинно деловым тоном начинаю я. — Короли не врут, разве ты не в курсе? — он слегка улыбается, вызвав мой уничтожающий взгляд. И я уже была готова сказать не очень вежливые слова, как вмешался Темный: — Ваше Величество, извините, но можно мне поговорить с Кейтрией секундочку наедине? А Вас пока приведут в порядок. Король на миг задумывается, потом величественно кивает (учитывая его вид, величественность получается слабенькая). Дэниэл не очень вежливо, но очень крепко берет меня под руку и выводит из зала, на ходу дав указания слугам. А уже через пару минут мы оказываемся в большой комнате, по виду кабинете, по цвету — кабинете Дэниэла. Я оказываюсь свободна, когда мы достигаем центра комнаты. Темный (явно по привычке) обходит массивный стол из мореного дуба и упирается в него ладонями: — Анима, что ты себе позволяешь? — он говорит тихо и почти спокойно, но из его голоса пропала присущая мягкость. А ведь другой на его месте уже орал бы на полдворца (вообще-то другой еще в момент моего пребывания на троне мне бы голову отрубил за ту самую попытку переворота). — Это одно из моих условий, Дэниэл, — профессиональная резкость в моем голосе идет на убыль, не хочу ему грубить. — Мне нужно поговорить с Анлафом об одном очень серьезном деле. И от его ответов будет зависеть его дальнейшая жизнь. Я хочу разобраться в этом и имею свой интерес. Ты можешь либо помочь мне, либо не мешать, ибо я не отступлю, пока жива. У меня есть заказ, и я его приняла. Ты знаешь, что это значит. Он опускается в кресло и закрывает лицо руками. Потом делает резкий вдох: — Хорошо. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Просто… не говори с королем в таких интонациях. Это не хорошо. Преданный. Верный. Надежный. На самом деле Анлафу сильно повезло, что у него есть такой соратник. Он убирает руки и смотрит на меня. Красив. Хоть и уставший, но красивый. Где-то в параллельной вселенной я влюбилась бы в него от чистого сердца. Где-то в параллельной вселенной. — Попробую, — ответ честный, я и в правду попробую. — Что за дело заказ то? — он указывает на кресло с моей стороны стола. — Некромант, — я сажусь, мысленно отмечая, насколько оно удобнее трона.- Тебе нужно будет найти его дело и отдать мне. А после моего рассмотрения, если понадобится, организовать пересмотр. Ах, и дать мне полную свободу по поводу заключенного. — Заключенного? — удивление на его лице говорит мне о многом. — Свет, сколько же он там сидит? — слова срываются с губ раньше, чем мозг осознает всю ситуацию. — Ты о чем? — удивление сменяется непониманием. — У вас в темнице сидит некромант, — я бросаю на Темного взгляд, понимая, что реакция будет слишком бурной, поэтому тут же предупреждаю: — Прежде, чем я договорю, обещай, что ты сначала выслушаешь, а потом ничего без моего согласия не сделаешь? Дэниэл бросает на меня взгляд сродни «откуда столь глупые мысли, конечно, я буду паинькой», но я-то знаю, что его реакция будет не слишком… недоброжелательной по отношению к темному. — Итак, в закрытой камере в вашей темнице сидит некромант. И судя по твоей реакции — сидит дольше, чем правит Анлаф, а с ним и ты. А судя по камере — обвинения серьезны. Учитывая то, что он еще там — не доказаны на сто процентов. Это он послал призрачного слугу, — как я и ожидала, Дэниэл тут же вскидывается, но видя мой предупреждающий взгляд «ты обещал», подавляет желание вскочить и побежать убивать врага владыки. — Но лишь в ответ на свое заточение. У меня с ним контракт, Дэниэл. Я обещала ему пересмотр дела и, возможно, освобождение со снятием всех обвинений. И ты мне в этом поможешь, ведь так? — Он напал на короля, — Темный зло щурит свои прекрасные зеленые глаза. — Как минимум в этом он виновен и должен понести наказание. — А как ему еще было привлечь внимание? О нем же никто не знал, кроме тюремщика, который его и кормил то через раз! — мое возмущение не скрыть. — Это… — Дэниэл, — я обрываю его на полуслове. — Будь объективен. Некоторое время он молча смотрит на меня и в его кристальных глазах горит непокорность. Но потом разум берет верх: — Хорошо. Я найду дело, и мы с тобой разберем его по строчкам. Но если мы найдем там доказательства — я отправлю его на виселицу за покушение на короля. — Но если я права и он не виновен — ты уступишь, и отпустишь его. Без будущих подозрений и злопамятства, — тут же парирую я. — Согласен. — Ищи дело, — я встаю. — А я к Его Величеству потолковать. — Я с тобой, — тут же вскакивает Темный. — Да ладно, — я мило улыбаюсь. — Не переживай, я буду паинькой. У него вырывается нервный смешок: — Ты? И паинькой? Я должен на это посмотреть! — в уголках его губ снова кроется улыбка. Оскаливаю зубы в подобии улыбки, чем провоцирую настоящую с его стороны. И мы возвращаемся к Его Величеству королю. Анлаф встречает нас в сияющем величии своей королевской персоны. Белоснежная рубашка, белый камзол, белые туфли, все это едва не заставляет меня прищуриться от легкой рези в глазах. Его светлые волосы аккуратно расчесаны и уложены, корона теперь венчает королевскую голову, а не трон. Он чисто выбрит и умыт. Даже круги под глазами незаметнее. Украдкой бросаю взгляд на Дэниэла, отслеживая его реакцию. Темный явно доволен теперешним состоянием короля. — Мы весьма рады видеть тебя, Кейтрия, — манерно заявляет монарх, едва не заставив меня возвести очи горе и застонать. Но я сдерживаюсь, помня, что обещала Дэниэлу быть паинькой. — Ваше Величество, благодарю за аудиенцию, — я сгибаюсь в легком намеке на поклон. От Дэниэла приходит волна удивления (я не должна его чувствовать, не должна). В глазах же правителя намек на благодарность. Судя по легкому шевелению (восстановлению осанки и вообще принятию более ответственного вида) он тоже заметил парочку слуг, которые еще находились в зале. Они занимались своими делами, но уши навострены до предела. — Мы весьма рады, что состояние Вашего Величества улучшилось, — добавляю я. — И в этом твоя заслуга, как Мы узнали, — я удостаиваюсь величественного кивка. — Я лишь выполняла свой долг перед страной, — все силы уходят на сдерживание сарказма и не допускание его в голос. — Мы благодарны тебе за твою ответственность перед страной, — еще один кивок.– И милостью своей даем тебе право, просить чего пожелаешь. Дверь за слугами закрывается… — Конечно, благодарен, я ж тебе жизнь спасла, — сарказм проявляется в полной мере, но тут же сменяется деловым тоном (смягченным благодаря обещанию Дэниэлу). — А теперь я попрошу тебя ответить на пару вопросов. Ты не против? — Да уж, ты — паинька с большой буквы, — тихий комментарий Дэниэла достигает только моих ушей, вызывая у меня легкую улыбку. — Нет, с чего бы это? — Анлаф усаживается поудобнее, сбрасывая маску величественности. — Но это не в счет твоего «проси чего пожелаешь». Ты знаешь о некроманте в своей темнице? — О ком? — его брови уходят вверх. — Свет, да хоть кто-нибудь знает, что творится в этом дворце? — восклицаю я. — У вас в темнице сидит человек, а вы все даже не подозреваете об этом? Ты как дела отца принимал? — Нормально я их принимал! — в его голосе появляется намек на раздражение. — Я не обязан знать о каждой пылинке в огромном дворце! — Он человек, Анлаф. Человек, не пылинка. Человек, три года просидевший во тьме, сырости, холоде и голоде. Как минимум три года! — под конец своей речи я начинаю чувствовать, как изменяются мои глаза. Резко разворачиваюсь и буквально вылетаю из тронного зала. Старясь ни на кого не смотреть, скрывая свет, разгорающийся в моих радужках. Комната. Мне нужна комната. Каким-то шестым чувством я сворачиваю именно к определенной двери, оказавшейся кабинетом Дэниэла (почему не заперт-то?). Падаю в кресло и сгибаюсь, закрыв лицо руками. Шепот. Настойчивый шепот в голове. Вспыхивающие картины черного замка. Накатывающая из глубины боль. Боль, которая становится все сильнее, идя по нарастающей. Почему? Почему так сильно? Раньше ведь за свет в глазах я платила меньшим! Но боль все сильней. Все основательней, если можно так выразиться. В комнате шум –Темный мог не пойти вслед. Нет, Дэниэл, уходи, ты не должен это видеть! Боль все сильнее. Шепот все громче. Руки. Знакомые руки, охватывающие меня. И голос. Знакомый голос, но он слишком далеко, чтобы я смогла понять, что мне говорят. Я слышу лишь шелестящий шепот. Но не понимаю, что они мне говорят. Не понимаю! «Что вы хотите?» — хочется закричать мне, но челюсть сводит дикой болью. Губы на моем виске? Черный замок перед глазами. Мне нельзя кричать. Нельзя. Я в огромном дворце и на крик сбежаться все придворные. И начнутся вопросы. А потом придут врачи… Мне нельзя кричать. И тут все проходит. Просто исчезает, напоследок окатив хриплым «Будешь должна, сестра». Но это мне явно послышалось. Я открываю глаза. Наверное, это уже традиция, что открывая глаза, я вижу обеспокоенное лицо Дэниэла, красиво обрамленное темными волосами. Он сидит на полу. А я снова на его руках. Точнее — в его руках, заботливо удерживающих меня. — Знаешь, Анима, наверное, мне все же стоит знать, почему и что с тобой происходит, — мягкий-мягкий голос, улыбка в уголках губ. Но я не настолько ослаблена, чтоб на это купиться: — Знаешь, наверное, тебе не стоит знать обо мне такие подробности, — отвечаю тихо, боясь, что голос меня подведет. Я шевелюсь, и его руки разжимаются, позволяя мне встать. Точнее — попытаться встать. Но я тут же пошатываюсь, и они возвращаются, ложась на мои бедра. Удерживая меня в вертикальном положении, а заодно используя как точку опоры, парень поднимается на ноги, но руки не убирает, даже слегка притягивает меня спиной к себе. — Я все равно узнаю. Рано или поздно, — почти шепот у самого уха. — Возможно, — делаю уже более уверенный шаг вперед, разрывая наше соприкосновение. — Я иду в темницу. А ты — к королю. Скажи, ушла, чтобы не бросить в него нож. — Ты же знаешь, я не люблю ему врать. Поворачиваюсь к нему: — А ты и не соврешь, — интонация, с которой я говорю эти слова, заставляет его замереть. У меня ведь и вправду есть уверенность, что если бы я не ушла, я бы кого-нибудь убила. Скорее всего — Анлафа. Уже в пороге я оборачиваюсь: — И мне нужен ключ от камеры. Я хочу перевести его в более удобную. Темный молча подходит к столу, пару секунд роется в ящике, потом бросает мне связку: — Если тут его нет, ломай замок. — Спасибо. И я ухожу.***
В темнице, как и в первый мой приход, мрачно и сыровато. В коридоре сидит красноглазая крыса, но на этот раз она просто провожает меня взглядом. Нахожу нужный держатель и опускаю стену. — А ты быстро, — от его голоса меня слегка передергивает. В голове снова всплывает «Будешь должна, сестра». Но мне не могло не привидится. — Я добилась пересмотра дела, — начинаю искать нужный ключ. — Сейчас находят бумаги, но мне нужно поговорить с тобой. Ключ все не находится. — Ты нарушаешь свое же слово, сестра. — Мог бы и промолчать. В твою же пользу нарушаю, - да, я обещала ему перевод в другую камеру уже после пересмотра бумаг. — Нарушив однажды, нарушишь дважды, — спокойный, безжизненный тон. Я останавливаюсь: — Будешь умничать, оставлю там. Ответом мне служит тишина, которую я принимаю за согласие не умничать. Продолжаю искать ключ, потом плюю на это дело и начинаю искать поблизости чего потяжелее. Недалеко обнаруживаются то ли клещи, то ли больший разводной гаечный ключ… Три удара и замок со звоном ломается. — Ого, — безжизненность сменяется насмешкой. — И тебе за это ничего не будет? — На этот раз вопросы буду задавать я, — перехожу на свой деловой тон. — Нет настроения? — во мраке камеры происходит некое шевеление, и он начитает сплетаться из теней. — Сколько лет ты провел в этой камере? — парирую я. — Не знаю, там было темно. Я открываю дверь его темницы: — В каком году ты сюда попал? — О, это был чудный год! — он выходит из камеры, прикрывая глаза от света факелов. Некромант настолько худ, что похож на настоящий скелет. — Год четыреста девяносто шестой с падения Цитадели, — продолжает он. При упоминании Цитадели в моей голове снова вспыхивает картинка с огромным черным замком, но тут же исчезает, выгнанная шоком. Он просидел там четыре года. Свет, да как он вообще еще жив? Я прикрываю сетчатую дверь и возвращаю стену на место. Крыса вновь залезла ему на руки, поглядывая на меня алеющими бусинками глаз. Узник стоит, опершись спиной на стену, словно не уверен в своих ногах. — Выбирай, — делаю широкий жест, указывая на ряды камер. — А может, ты меня сразу в комнату для гостей переселишь? — в его голосе сарказм, но я чувствую и скрытую, очень хорошо скрытую надежду. — Не наглей, может я тебя, в конце концов, на виселицу отправлю, — замечаю я, делая пару шагов по коридору. — Выбирай, какая тебе по душе. Пока что это и будет твоей гостевой комнатой. — А местные власти весьма гостеприимны, — легкий смешок. Он огибает меня, медленными, неуверенными шагами подходит к одной из камер и поворачивается ко мне: — Коль мне предоставлен такой широкий выбор, желаю поселиться здесь. Молча отпираю ему выбранные «апартаменты» и впускаю внутрь. Темный придирчиво осматривается, после чего садится на один из двух присутствующих лежаков. Вообще убранство камеры поистине королевское: два лежака у противоположных стен (некромант уселся на тот, что слева), шаткий стол у дальней стены и даже унитаз присутствует (что для камер этого уровня весьма странно). Усаживаюсь на противоположный лежак, отметив, что покрывало на нем еще не распадается от одного прикосновения. — Итак, — перевожу взгляд на пленника. — За что ты здесь? — А ты-то как думаешь? — он опускает голову, слегка покачивая бородой. — Конечно за убийство. — А поподробнее? — усаживаюсь поудобнее, показывая, что разговор может быть длинным. — Все просто, как и во всех случаях с нам подобными — ты темный, а значит виновен. Из того, что мне рассказали на следствии — была убита тогдашняя фаворитка короля Меольфа. — Ах да, припоминаю, — я хмурю брови, роясь в памяти. — Но ведь ее зарезали? При чем тут ты? — А при том, что приехал я сюда не вовремя, — он влезает на лежак с ногами, опираясь о стену спиной, и поглаживает крысу. — Остановился у своего знакомого, человека широких взглядов, хоть и малых доходов. Ты ведь знаешь, что некоторыми свойствами владеет только темная магия, — он замолкает, задумчиво почесывая крысу за ухом. — Она как-то узнала, что в городе темный. Пришла ко мне ночью, просила помочь. Но я некромант. Не маг. Я пытался ей объяснить, а она кричала о власти и деньгах. Но все, что я мог ей предложить — одержимость, когда ты не чувствуешь боли, но и не имеешь власти. Она ушла, пообещав проблемы. Это бедный район и стены там тонкие. Никогда не знаешь, чьим ушам они служат в тот или иной момент. А люди разные. По моим предположениям все еще более банально — кто-то услышал, как она говорит о деньгах и решил, что ему они не помешают. В деле вы найдете показания соседей, подтверждающие мои слова и в то же время доказывающие вину — испуганные людишки поголовно предполагали, что я обиделся и разозлился на ее угрозы и прикончил девку. Король Меольф всегда недолюбливал темных (и сына тому же учил), а тут такая история… И вот я здесь. — Почему тебя не казнили? — меня весьма удивляет этот факт. — Ну, как я уже говорил, король недолюбливал темных. Он решил, что сначала я должен помучиться. Да и, думаю, в суде были бы проблемы с моим обвинением. А потом, как обмолвился ехидный тюремщик, король Меольф ушел к праотцам. Судя по тому, что я остался в камере — его сынок такой же, как и папаша. Но потом меня перестали допрашивать и вообще приходить. Просто оставили умирать за стеной. — То есть, как это перестали приходить? — мои брови поползли вверх. — А так. Тогда, когда тюремщик сказал о смерти короля, я видел живого человека в последний раз. — Но… — я замялась, пытаясь побороть шок. — Это было три года назад! Как ты выжил? — Благодаря ей, — борода снова шевельнулась в намеке на улыбку, он слегка кивает, показывая на крысу. — Когда я понял, что ко мне больше не придут… Она появилась очень кстати. Больная, раненая, она приползла сюда умирать. А я — некромант. Она таскала мне пищу, то, что находила и то, что могла протащить в щели. Жалкие крохи, но благодаря им я выживал и жив до сих пор. — Так, — я резко встаю, шурша полами плаща. — Твоя история весьма логична. Думаю, документы скоро будут, если уже не найдены. Я распоряжусь, чтоб тебе принесли немного поесть. — Ты так добра… хорошо, думаю, этим ты отдашь долг… — Что? — резко торможу уже в дверях и разворачиваюсь. Наверное, он улыбается: — Иди, сестра, тебе еще многое предстоит узнать. И он ложится, отвернувшись к стене и показывая, что более разговаривать не намерен. Да, я могла бы сейчас заставить его говорить. Рассказать мне всё, что я хочу знать. Но я одергиваю себя, говоря, что у меня еще будет время. И вот когда его будет достаточно, он расскажет мне всё. Всё, что знает. А передо мной стоят другие задачи. Поэтому я просто возвращаюсь к Дэниэлу. Надеюсь, он уже нашел документы. Решив не тратить время на поход в тронный зал с извинениями (или, что скорее всего, с криками) просто иду в кабинет Темного. Он снова не заперт и пуст. Усаживаюсь в кресло и оглядываюсь. Те же темные тона, только преобладает темно-коричневый. Много дерева — шкафы, пара небольших столиков на высоких ножках, огромный письменный стол в центре, пара кресел напротив, кресло с высокой спинкой для хозяина кабинета. Закидываю ногу на ногу. Придирчиво изучая аккуратный носок сапога. Ждать скучно. Как и расследовать всякие дела. Не люблю. Я люблю, когда все просто — есть цель, ее нужно уничтожить. Все. И никаких там поисков улик и малюсеньких деталей. В глубокой задумчивости забрасываю сложенные ноги на подлокотник соседнего кресла, распрямив колени, цепляясь за опору только левой пяткой. Ну, вот кто меня просил самой браться за это расследование? Поручила бы все это Дэниэлу. Он ответственен, честен (по большей части, если ложь не будет приносить благо королевству), не отказал бы мне и, что самое главное, у него врожденное умение находить те самые детали и мелочи. В этом у него определенно талант. Он идет по следу как идеально обученная собака, подмечая все и вся, вплоть до пылинок на манжетах. Особенно если действительно сосредоточится. — Анима, ты не могла бы сесть, как подобает? — мягкий голос — тонкий шелк. — Уже сижу, — шевелю только головой, повернув ее к нему. Он входит в комнату, пяткой толкнув дверь (ой, как не прилично ногами дверь закрывать). В его руках папка с бумагами. И скажу я, что бумаг этих не так много, как могло бы. — Анима, — легкий укор в глазах. — Это то, что я думаю? — убираю ноги, заслужив улыбку в уголках губ. Пару секунда смотрю на эти самые губы, прокручивая в голове воспоминания. Да, улыбка начинает прятаться там только когда мы одни. С чего бы это? — Да. Дело твоего некроманта, — он садится на свое место. И вот что получается: спинка кресла выше него и само кресло довольно большое. Результат — он исхитряется оставаться в тени среди потока света. Так же, как и когда он сидит в своем любимом кресле в комнате. Интересная привычка. — Ты уже прочел? — я сажусь прямо, переходя в деловой режим. — Да, — он кладет папку на стол и пододвигает ко мне. Пару секунд я смотрю на папку, как девица на паука, потом все же беру ее в руки. Прочитать все это? Свет, на что я согласилась? .. Бросаю папку обратно на стол: — Твое мнение? — Прочитай и все узнаешь, — кончики губ поднимаются чуть выше. Прищуриваю глаза, слегка склонив голову: — Мне кажется, или твои слова — очередное поучение? — А разве ты в них нуждаешься? — он опирается локтем в кресло, а подбородок кладет на расслабленные пальцы. Все это начинает меня утомлять. Игра слов. С ним, с некромантом… не люблю дворцы. Не люблю придворных. Не люблю… — Анима? Его голос вырывает меня из размышлений так резко, что я вскидываю уже опущенную голову: — Что? — Ты… не делай такое лицо, пожалуйста, — он снова принимает прошлую позу, подперев подбородок рукой. — Какое? — о чем он вообще? — Словно еще миг и ты выхватишь меч и начнешь убивать все, что попадется на глаза. — А что? Страшно? — не выдерживаю и в голосе проскальзывает издевка. — Не хочу с тобой драться, — он слегка пожимает плечами. — Хорошо, — я откидываюсь назад. — Так что ты скажешь о некроманте? — Скажу, что дело это… странное. То, как была убита жертва, то, как ее нашли… все это не похоже на работу того, в ком есть искра Тьмы. Они разбираются своими методами, а не каленым железом. — Но если все так очевидно… Дэниэл вскидывает руку, заставляя меня замолчать: — Тот, кто вел это дело, следователь Юрис Варис, находит этому объяснение. Он утверждает, что некромант Эриан Эл’Кар сделал так намеренно, зная, что тогда никто и не подумает подозревать темного. — Эл’Кар? — я едва не подскочила от звука его фамилии. — Он что… — Да, — парень кивает, оставаясь абсолютно спокойным. — Его род был одним из защитников Цитадели. Возвращаюсь в предыдущую позу. Эл’Кар. Один из пяти самых могущественных родов в мире темных. Извечные хранители Цитадели, защищавшие ее еще со времен воздвижения. Бесславно павшие на ее стенах, нарушив клятву, не сумев защитить свой дом. Этот род, как и остальные, был низвергнут и обречен на существование на краю бездны, где каждый шаг может стать последним. — Так, что ты думаешь? — задумчиво вопрошаю я после пары минут молчания. — Думаю, что тебе и моему кольцу стоит наведаться к этому следователю, — он наклоняется вперед, упирает сцепленные руки локтями в столешницу и слегка касается их губами. — И поговорить с ним как наемнице. — Ты имеешь в виду… — не могу поверить своим ушам. — Да, — он утвердительно кивает и указывает взглядом на папку. — Там на первой странице его адрес. Сейчас он уже не состоит на службе короля. Беру папку, нахожу адрес и встаю: — Солнце садится, мне нужно успеть разобраться с этим до сумерек. Я ухожу, порывисто хлопнув полами плаща. Мои шаги гулко раздаются в тишине коридора. Эта часть дворца необычайно тиха. Уже ближе к выходу меня ожидает гомон и десятки скрытых взглядов. Ох, как же я не люблю дворцы!***
Нужный адрес найден быстро. Довольно богатый район для следователя. Домик в два этажа невелик, как и весь участок, но ухожен и мил. Рядом — яркая клумба с цветами. Поговорить, как наемнице… Улыбаюсь правым уголком рта и проверяю наличие перстня на пальце — это должно быть весело. — Именем Его Величества короля, откройте! — грохочу в дверь кулаком, мысленно кривясь от собственных слов. Дверь резко распахивается, но я вовремя успеваю остановить руку, чем явно огорчаю открывшего, уже приготовившегося возмущаться по поводу удара ни с того ни с сего и неподобающего поведения королевской стражницы. Еще большее удивление приносит ему то, что перед его глазами вовсе и не стражница, а явная наемница. Но он не успевает возмутиться и по этому поводу — я хватаю его за галстук и вталкиваю в дом, на ходу прикрыв дверь. — Что Вы себе позволяете? — наконец выкрикивает он, когда я толкаю его на ближайший стул. Миг на оценку обстановки — комната пуста, дверь в соседнюю закрыта. В помещении стол, три стула вокруг (на одном из них хозяин), цветок на подоконнике, тонкий ковер на деревянном полу. На столе пусто, не считая маленькой вазочки с ромашками. — Юрис Варис? — в моем голосе гроза, пополам с раздражением. Перевожу взгляд на мужчину. Ему где-то под пятьдесят, коротко остриженные седые волосы, седые же, аккуратные усы, светлая кожа, отчего темно-карие глаза кажутся еще темнее. На нем бежевая рубашка в тонкую темную полоску, темно-зеленый, почти черный жилет, темно-коричневые брюки и черные туфли. — Да! Но что Вы себе позволяете? — он кипит праведным гневом. — Я хочу с Вами поговорить, — резким движением ставлю ногу ему на грудь (спинка стула упирается в стол, что не позволяет ему упасть). — О деле четырехлетней давности. Мой каблук в опасной близости к его солнечному сплетению. Малейшее неосторожное движение… — О каком деле? — он замирает, боясь пошевелиться, но голос не меняется, оставаясь таким же возмущенным. Ох, зря. Я же не настолько терпелива. Каблук нажимает сильнее, как бы предупреждая. — О деле некроманта по имени Эриан Эл’Кар. Припоминаете? — я говорю тихо, но мой тон не предвещает ничего хорошего. Я бы даже сказала, он предвещает много плохого. — Да кто дал тебе право… Каблук резко опускается на солнечное сплетение. Он падает со стула, сжавшись в комок и хватая ртом воздух. — Вопросы здесь задаю я! — мой тон полон презрения. Слегка пинаю его, заставляя перевернуться на спину. С его губ срывается легкий стон, и мужчина постепенно начинает восстанавливать дыхание: — Это… — он буквально хрипит. — Нападение… — Нет, — мои губы растягиваются в опасной улыбке. — Это допрос с пристрастием. А теперь, во избежание травм и увечий, четко и внятно, а главное правдиво, отвечайте на поставленные вопросы. И если я сочту ваши слова ложью… сидеть Вам в той же камере, что и некроманту. Согласны ли Вы сотрудничать со следствием? Некоторое время, он изучает меня, и в его взгляде явно читается высчитывание, а не стоит ли оказать мне сопротивление, а потом сказать, что это была самооборона при вторжении (наивный не поверил, что я связана с королем не только словами). Но потом… Потом его взгляд падает на мой (точнее Дэниэла) перстень… и тело расслабляется, а руки приподнимаются в жесте капитуляции: — Я расскажу все, что Вы хотите знать. Ну-у, так ведь не интересно! Надо было снять перстень, было бы веселей! Я молча делаю шаг назад, позволяя ему встать. Мужчина поднимается с пола, снова садится на стул, на этот раз приглашающе указывая на ближайший. Резким движением опускаюсь на стул, разметав плащ опавшими крыльями: — Я Вас слушаю. — Что конкретно Вы хотите знать? Легкая улыбка уголками губ: — Всю правду. Следователь бросает на меня взгляд, громко говорящий «И кто тебя учил вести разговор?» — Вы знали кто убийца? Настаивал ли кто-то конкретный на том, что нужно взять именно темного? Что лично ты думаешь по этому поводу? И почему никто не вспомнил, что в закрытой камере есть заключенный? — Вот, другое дело, — на миг на его лице проскальзывает улыбка, которая тут же сменяется ледяной серьезностью. – Да, я был почти уверен кто убийца, но доказательств было слишком мало. Да, был конкретный человек, который был абсолютно уверен, что это именно темный. Лично я думаю, что не стоит лезть в королевские дела. И я не знаю, почему так вышло — я ушел, не доведя дело до суда. — Кто? — в одно слово я вложила кучу вопросов. — Тогда в городе была банда, охочая до таких жертв. Их почерк слегка отличался, но все же… что-то подсказывало мне, что это их работа. Но тогда… — он замялся, стало видно, что он погружается в воспоминания. Тогда, в тот вечер, озаренный кровавым закатом, в кабинет королевского следователя, освещенный лишь настольной лампой, неслышно вошла фигура в черном плаще. Глубокий капюшон скрывал лицо, складки ткани — фигуру. — Я могу Вам чем-то помочь? — следователь отрывает глаза от бумаг, но складка меж бровей не разглаживается. — Думаю, да. Голос знакомый. Но гость говорит столь тихо, почти шепотом, что опознать его невозможно. Незнакомец садится напротив и на его руке, на миг бликует кольцо — родовое, древнее, но… слишком быстро оно скрывается в складках ткани, лишь дав понять, что пришедший знатного рода. Следователь закрывает папку с бумагами, которые изучал до того и сосредотачивает внимание на госте: — Я Вас слушаю. — Вы работаете над делом, — незнакомец говорит медленно, важно, чувствуя свое превосходство. — Оно связано с королем. — Возможно, — уклончиво отвечает стражник, чувствуя, как с каждым словом незнакомца на шее затягивается петля. — Я хочу помочь Вам. Хочу указать убийцу. Хочу открыть путь к высокому положению и благосклонности короля. — Просто так? — слова вырываются раньше, чем мозг закрывает рот. — Конечно же, нет, — гость не отрицает очевидного. — Вы будете делать то, что скажу Вам я. Это — цена моей помощи. — А если я откажусь? — осознав всю степень крепости петли, мужчина идет на риск. — Если я арестую Вас и всё расскажу королю? Незнакомец поднимается со стула и разводит руками снова лишь на миг блеснув кольцом: — Ваше право. Вот только арестовать Вы меня не сможете, а король никогда не поверит в слова простого человека против слов знати. Я предлагаю Вам почет и славу, высоту положения и богатство. Что Вас останавливает? Стражник поднимает взгляд: — Честь. — Честь — лишь слово. Просто набор букв. А деньги — реальны. И люди, которые будут кланяться при Вашем виде — тоже. — он начинает двигаться к выходу. — И только Вам решать, какой будет Ваша дальнейшая жизнь. Дверь со скрипом открывается. Стражник принимает решение. — Кто? — Темный. Глухой хлопок закрытой двери. Как гул топора опустившегося топора палача. — Ты согласился, — я произношу это вслух, понимая, что слова ударят его похлеще моего каблука. — Да, — он опускает голову, не в силах смотреть мне в глаза. — Тогда… что я мог сделать? Отказ значил бы смерть. А я не хотел умирать. — Взамен ты обрек на смерть другого, — я поднимаюсь со стула. — Скажи, только честно, имело ли вес то, что убийцей назвали именно темного? — Нет. Предательский ритм сердца. — Ты солгал, — я разворачиваюсь и подхожу к двери. — Если завтра я не увижу тебя на приеме у короля, кающимся от чистого сердца, я вернусь. Вернусь уже с обнаженным оружием. Я говорю спокойно и медленно, но в словах таится угроза, столь явная, что, кажется, если присмотришься — сможешь ее увидеть. — Без меня ты не сможешь доказать, что твой темный не виновен, — отчаянная попытка. Слишком отчаянная. — Без тебя я просто заберу его. — Врешь! Я просто ухожу. Я никогда не вру. В таких вопросах. Я уже поняла, что Эриан не виновен. И теперь, не важно как, но я вытащу его из тюрьмы. Даже если мне придется разнести этот дворец по кусочкам. Эти слова я повторяю Дэниэлу по возвращении. Мы сидим в его комнате, где я его нашла после долгих брожений по бесчисленным коридорам. Парень сидит в своем кресле, теперь уже меж двух потоков лунного света и его лицо надежно скрыто в тени. Но я чувствую его взгляд. — Думаю, тебе все же не под силу разрушить королевский дворец, — после недолгого молчания мягко произносит он. Я задумчиво поигрываю одним из подаренных ним ножей, и он явно осознает насколько опасно сейчас меня бесить. — Думаю, что если Анлаф начнет ерепениться — ты получишь возможность проверить свои выводы. — Этот темный… — легкая заминка. — Почему он так важен для тебя? Поднимаюсь с огромной кровати и одергиваю полы кофты: — Он не важен. Важен контракт, заключенный с ним. Я начинаю идти к двери, но как только оказываюсь в лучах лунного света, пошатываюсь от яркой вспышки картины черного замка и гула голосов. Мгновенно меня накрывает спасительная тень — Дэниэл. — Анима? Ты в порядке? Восстанавливаю равновесие и резкое «да» уже готово сорваться с губ, но я поднимаю глаза и вижу его лицо. Лицо, на котором просто громадными буквами написано беспокойство… — Нет, я не в порядке. И я валюсь на пол от приступа дикой боли. Когда это случилось впервые, я думала, что пропустила момент, когда меня ранили. Потом, когда боль начала нарастать, я думала, что умираю. Умираю как-то по-новому, необычно. А потом… когда приступы стали повторятся, когда боль стала приходить после нагрузки, когда я увидела, как изменяются мои глаза, когда я поняла, что двигаюсь быстрее, чем раньше… Я поняла, что со мной что-то не так. И что это может запереть меня в чертовой лаборатории. С момента, когда последний знахарь, к которому я обращалась, позвонил в больницу — я больше не доверяю докторам. С момента, когда Дэниэл увидел меня такой, какой я стала, я все чаще думаю, что возможно, есть человек, который попытается мне действительно помочь. С момента, когда я поняла, что он попытается мне помочь, я не могу допустить, чтобы он вмешивался во всё это.***
— Ты должна мне всё рассказать. Я открываю глаза, но вижу лишь балдахин. Традиция, по которой я вижу прекрасное лицо Дэниэла, нарушена. Он стоит у окна, спиной ко мне и одним Богам известно, как он понял, что я очнулась. Да, я снова упала в обморок. Нужно сваливать с этого дворца, пока не поздно. — Я тебе ничего не должна. Несмотря на резкий, неприязненный тон, я не пытаюсь встать с кровати. — Анима, так нельзя, — его голос полон горечи. — Пускай ты не доверяешь мне, но рассуждай разумно – то, что с тобой происходит — опасно. Тебе нужна помощь. Возможно, я ошибаюсь, но я – тот, кто сможет тебе помочь. Я все же поднимаюсь с постели, бросаю на него теплый взгляд (благо, он этого не видит, продолжая стоять лицом к окну): — Я благодарна тебе за попытки помочь, но тебе не стоит в это лезть, — я направляюсь к двери. — Моя жизнь только в моих руках. Я покидаю его комнату, ясно осознавая, что обижаю его. Что приношу ему боль. Я чувствую это. Но я просто не имею права втягивать его в эту историю, так как чувствую — ему это принесет слишком большие проблемы. Да и не сможет он мне помочь. Но, кажется, я уже знаю, кто сможет. И это знание беспокоит меня похлеще разочарования Дэниэла.***
— Эриан? Лежащий с закрытыми глазами некромант вздрагивает, как от удара кнутом, едва не подскочив. После чего я была удостоена не совсем приязненного взгляда из-под спутанных волос. — Что? — невольно делаю шаг назад. — Ничего, — он на миг опускает голову, скрывая лицо. — Просто уже слишком давно никто не называл меня по имени. И снова безжизненные интонации. И снова крыса, сверкающая алыми глазами. Я задумчиво изучаю его сгорбленную фигуру — словно побитый раб. — Чего пришла то? — его хриплый голос вырывает меня из раздумий. — Вот, — сквозь прутья решетки я протягиваю ему кулон с призраком. — Забыла вернуть. Старик встает и подходит ближе. Крыса остается на лежаке, мелко шевеля носом. — Не выходи сегодня на лунный свет, — тихо произносит он, и его тонкие пальцы смыкаются на камне. — Но если хочешь узнать… возьми меня с собой. Я замираю. Если хочу узнать… — Что ты знаешь? — я сжимаю пальцы на цепочке, не отпуская. — Достаточно, чтобы понять, что опасность слишком велика. Достаточно, чтобы понять, что еще пару месяцев — и погибнут люди. Мгновенный захват и я притягиваю его к прутьям, жестко схватив за руку и ворот… В миг, когда я прикасаюсь к нему, в моей голове буквально взрываются голоса. Изображение Цитадель вспыхивает ярким фейерверком, ослепляя. Я отскакиваю от него, как от чумы, врезаясь спиной в стену. Тут же опускаю голову, скрывая свет в глазах, и сгибаюсь от приступа боли. — Что-то случилось, не так ли? Что-то страшное, что-то смертельное? Но ты выжила? Я прав? Ты выжила, но что-то стало не так? Я чувствую дыхание Смерти рядом с тобой… Он говорит. Говорит слишком много. Слишком громко. Слишком… Отчаянный рывок — и я буквально убегаю от камер. От его хриплого голоса, от его слов, от осознания. Но это становится, наверное, самой большой ошибкой в моей жизни — я вылетаю в полосу чистого лунного света… Боль накрывает меня с головой, почти лишая сознания. Она поднимается из глубин, разливаясь по телу, проникая в кости, течет по венам, заменяя кровь. Я не кричу — челюсть свело, и всё, на что я способна, это сдавленный стон сквозь зубы, сменяющийся рыком. — Уходи в тень! — крик на грани слуха. Я бы и рада, но ноги больше не слушают меня. Это — ад наемника, когда твое тело перестает слушаться тебя, когда ты больше не можешь пошевелиться по своей воле. Чувствуешь опасность, но не можешь пошевелиться. А она неумолимо приближается… Резкий удар в бок, и я качусь по полу. Точнее — мы катимся. Я, и то, что меня ударило. — Неси ее ко мне! Едва верчение прекращается, меня подхватывают чьи-то руки. Знакомые до боли руки. Но внутри разгорается ярость безысходности. Я — беспомощна. Я не могу сделать простого движения, не могу открыть глаза. Моя жизнь зависит от кого-то. Не от меня. И это приводит меня в бессильное бешенство. Хочется разорвать оковы, сковавшие тело, но сил не хватает, совсем не хватает. И оковы всё крепче, все четче, все больнее впиваются в мягкую плоть… Знакомый говор. Знакомые слова, которые я не могу понять. Они льются… Откуда? Кажется отовсюду. И изнутри меня ему начинает вторить голос. Голос, который я слышу всё чаще. Они звучат в унисон, всё громче и громче… и вдруг всё замолкает. Абсолютная тишина накрывает мир и без того погруженный во тьму. Тук-тук. Тук-тук. Знакомый стук сердца разрывает эту тишину, словно глоток воздуха, дающий мне понять, что я всё еще жива. Источник звука так близко, что появляется пугающее ощущение, что мое ухо находится прямо возле сердца… — Анима… Знакомый голос. Голос, разбивающий страх вдребезги, голос, возвращающий меня к жизни. — Что с ней? Она очнется? С каждым словом, с каждым звуком, я возвращаюсь, идя на этот голос, как на свет в окружающей меня темноте. — Дэниэл… — полуслышный шепот. — Вот, она сама ответила на твой вопрос, — второй голос. Безжизненный, хриплый, холодный. — Анима! Я открываю глаза (так вот откуда эта темнота). Традиция возобновлена — первое, что я вижу, это склоненное надо мной, обеспокоенное до крайности лицо Темного Следопыта. Я снова лежу, наполовину втянутая на его колени. Он слегка шевелится, от чего его волосы приходят в движение, делая его еще более прекрасным. Но от этого движения я замечаю, что рядом есть кто-то еще. Мой взгляд тут же переключается на него, опознав Эриана. Старик стоит над нами, сложив костлявые руки на груди, а на его плече сидит крыса. Вот она приходит в движение, юрко спускается по нему на пол, пробегает по мне и садится мне на грудь, уставившись алыми глазами. — Что случилось? — тем временем вопрошает Дэниэл, не сводящий с меня взгляда (иначе уже попытался бы прогнать крысу) Хорошо хоть не «ты в порядке». — Я тебе говорил? — почти одновременно с ним подает голос некромант. — Заткнитесь оба, — шепчу я, не сводя глаз со зверька. Мне кажется, она что-то говорит. Мне кажется, что еще чуть-чуть, стоит совсем немножко сосредоточиться… совсем немножко… Худая до невозможности рука сгребает крысу: — И что это ты делаешь? — безжизненность сменяется недовольством, но у меня есть сильные сомнения, к кому именно он обращается. Словно возвращаясь из какого-то транса, я поднимаю взгляд, и снова вижу Дэниэла. Еще более обеспокоенного Дэниэла, в глазах которого стоит непреклонное требование ответов. — Я не знаю, Дэниэл. Я ничего не знаю. Я закрываю глаза, собираясь моргнуть… Но когда я их открываю, я вижу темный и уже знакомый балдахин. Черт, опять. Меня начинает раздражать эта постоянная слабость. Эти отключения на полуслове, эти срывы… Я больше не хозяйка самой себе. Я беспомощна. Я в Аду. Но что-то мне подсказывает, что на самом деле я еще плыву по Аразису — реке мертвых, реке, пересекающей Грань. И Ад еще впереди. — Когда-нибудь я запру тебя в клетке и буду пытать, пока ты не расскажешь мне всей правды и не подпишешь кровью разрешение помочь, —, но голос слишком мягкий, чтобы быть правдой. — Если ты все же сможешь запереть меня в клетке и сумеешь удержать до тех пор, пока я не сдамся, я собственноручно возведу тебе памятник как невиданному доселе человеку. Посмертно, — последнее слово я добавляю после пары секунд, дав ему возможность осознать собственную мощь, и обломав еще на взлете. Я не вижу его, но знаю, что в уголках его губ спряталась улыбка. В окно льется солнечный свет. Уже день… резко сажусь, взметнув одеяло: — Сколько? — Чего? — Дэниэл в своем любимом кресле, смотрит на меня своими кристаллически-зелеными глазами, в которых плещется удивление. — Времени? — Да почти полдень… — отвечает рассеяно, явно пытаясь понять происходящее. — Следователь приходил? Дэниэл встает, подходит к столу, берет какую-то бумажку, подходит к кровати и протягивает документ мне. Я буру его слегка трясущимися (с чего бы это?) руками и пробегаюсь глазами. Это признание. Это — показания Юриса. Вся правда о расследовании и подкупе. Заверена и подписана. Дрожание бумаги выдает факт, что листов два. Убираю первый. Герб Ворнора. Королевская печать. И слова, режущие реальность, устоявшуюся за последние пятьсот лет — «Сиим Мы, король Ворнора Анлаф Третий, объявляем некроманта Эриана из рода Эл’Кар, человека, имеющего в себе Искру Тьмы, невиновным и отпускаем его с извинениями и компенсацией, без права на дальнейшие обвинения». Вспышка радости по поводу выполненной миссии сменяется нарастающим страхом утерянной возможности. — Где он? — возможно в эти два слова я вложила слишком много паники. — Некромант? Получает компенсацию. Я подрываюсь с постели со страхом опоздать. Но меня тут же слегка поводит в сторону. Теплые руки тут же охватывают меня за талию, поддерживая, а спина толкается о грудь Дэниэла. — Он сказал, что будет ждать тебя у фонтана перед главным входом, потому как должен оплатить вашу сделку, — мягкий голос у самого уха, в котором скользит такой же мягкий смех. Ему весело от того, что моё сердце едва не остановилось от страха. Гад. Собрав оставшиеся силы, я перехватываю его руки и бросаю его через себя. Благо мы стояли боком к кровати, и моего мастерства хватило, чтоб его падение завершилось на мягкой перине: — С этого и надо было начинать! — раздраженно заявляю я, и чинно ухожу из комнаты. У ближайшего зеркала завязав свои серые волосы в ровный высокий хвост и приведя слегка мятые вещи в приличный вид, я спешу к фонтану, все же внутренне опасаясь, что он уйдет, так и не ответив на все мои вопросы. Солнечный свет бьет в глаза, ослепляя, но я все равно напрягаю зрение, стараясь найти темного среди людей, кружащий по небольшой площади. Но старика нигде нет. Я снова и снова пробегаю уже привыкающими к свету глазами по толпе, но тщетно. Его просто нет. И в этих попытках я все же отвлекаюсь на одиноко стоящего у фонтана парня, который мне кажется смутно знакомым. Мое внимание привлекает тот факт, что, несмотря на видимое отсутствие причин, люди обходят его стороной по большой дуге. Присматриваюсь внимательнее. Он очень худ, хоть дорогая одежда это мастерски скрывает. Слегка неровно остриженные волосы скрывают лицо с того ракурса, с которого смотрю я. Основное отличие от пестрой толпы — одежда черного цвета. Он держит что-то в руках и его внимание сосредоточено на этом «чем-то». И тут это «что-то» шевельнулось. И посмотрело на меня красными бусинками глаз. Крыса. Некромант. Он поворачивает голову, реагируя на движение зверька. Он — парень лет двадцати семи. — А я тебя уже заждался, — хриплый, безжизненный голос, не оставляющий сомнений. Так вот в чем была причина его смешка, когда я назвала его стариком, когда возмущалась по поводу «сестры»!!!