А памяти тени все шепчут во тьме
— Ты не веришь мне, — некромант подает голос так неожиданно, что я аж спотыкаюсь. Мы идем по лесной тропе, протоптанной явно зверьми, а не людьми. Закат уже отпылал, сделав её в три раза опаснее. Со дня расставания с Авелем прошло лишь два дня. Два дня, наполненных попытками убедить меня в том, что я тоже темная. — Да, — никогда ему не вру. А смысл? — Тебе сложно принять сказанное мной, потому что тебя воспитывал Свет, — продолжает он, глядя прямо перед собой (что не мешает ему вовремя огибать ямы и корни). — Ты это только что заметил? — в моем голосе проявляется язвительность. Он останавливается так резко, что я едва не врезаюсь в него плечом. — Сегодня — первая ночь в этом месяце, когда ночное светило не озаряет небо, — он поднимает голову к небесам, затянутым низкими тучами, потом поворачивается ко мне. — Сегодня я докажу свои слова. А пока, давай найдем подходящее место. И он продолжает путь, словно не замечая моего замешательства и удивления. Что ж, посмотрим, посмотрим. Он выводит меня на небольшую (я бы даже сказала маленькую) полянку и тут же усаживается в центре, жестом приглашая меня занять место напротив. Крыса тут же сбегает на землю и скрывается в траве. — Закрой глаза. Расслабься, — безразлично заявляет некромант, когда я принимаю позу поудобнее. — Гипноз? — я не пытаюсь скрыть усмешку. — Нет, — он поднимает темнеющие глаза. — Путешествие. Наши взгляды встречаются… и я проваливаюсь во тьму. Туман. Белесо-серый, ватный, непроглядный. — Иди. Знакомый безжизненный голос. — Где ты? — я оглядываюсь. — Иди. И я иду. Иду сквозь туман, не зная куда. Просто иду, усиленно смотря под ноги, потому как в тумане не видно земли. На миг, подняв взгляд, неожиданно замечаю слабое мерцание. И шаг ускоряется. Всё это кажется смутно знакомым. Словно всё это уже было. Словно я уже шла сквозь туман… Высокая черная стена. Знакомое ощущение дома. Темная Цитадель! Протягиваю дрожащую руку, боясь подтверждения, надеясь на него. Знакомое стекло камня. В точности то ощущение, что уже было… когда? Когда такое было? Повинуясь некоему притяжению, я начинаю идти вдоль стены, скользя по ней рукой. Туман уже не вызывает настороженности. Он вызывает слабое мерцание камня, черным пятном уходящего ввысь. А вокруг тишина. Абсолютная тишина. Не звенящая, как часто бывает, а настоящая. Словно туман поглощает все звуки. Еще пара шагов и передо мной появляются врата. Громадные черные створки открываются… Это уже было. Было! Но как? Когда? Я иду вперед, пересекаю черту внешней стены, и в душе появляется ощущение… странное, новое ощущение. Словно одна часть меня вернулась домой, а другая стремится уйти. Но та, что чувствует здесь дом — сильнее. И она стремится дальше. Туда, где высокие башни, туда, где черные стены, туда, где раскинул свои ветви картас. И я иду, всё быстрее и быстрее, но когда из тумана появляется силуэт дерева — резко останавливаюсь. Стоит ли? Стоит ли идти туда, практически в объятья Тьмы? Но память услужливо подкидывает информацию о том, как это самое дерево уже дважды спасало мне жизнь. И я продолжаю путь, под всё возрастающую уверенность в сердце. У подножия картаса я снова прикасаюсь к стволу, ткнувшись в него лбом. — Здравствуй. Но на этот раз он не шелестит. Туман поглощает его ответ, продолжая держать меня в тишине. Это начинает раздражать. — Мы скоро увидимся, — провожу рукой по шершавой коре. — В реальности. Еще раз касаюсь его лбом напоследок и иду дальше. Туда, где уже открыты двери огромного замка. Туда, где по логике некроманта должны быть ответы на все мои вопросы. Величественное строение, столь часто видевшееся мне, сейчас сокрыто за белесой пеленой, такой плотной, что я не могу даже разобрать орнамент на двери, но сейчас это не важно. Что-то есть там, впереди. Что-то знакомое, родное. Или кто-то… Ускоряю шаг. Внутри здания пустынно. Власть тумана спадает, и звуки возвращаются, отчего мои шаги гулко отдаются от голых стен. Замок кажется… мертвым. Голые стены, высокие потолки, пол припорошенный пылью. Перехожу на бег, стрелой проносясь сквозь пустые залы, взлетая по отполированным мертвым лестницам… Вот оно! Широкая двустворчатая дверь, украшенная гербом Темной Цитадели. Резкий толчок и она распахивается, открывая моему взору огромный зал, в другом конце которого толпятся Тени. Не просто тени, отбрасываемые предметами. Нет, из предметов там только трон необычайной красоты. А вокруг него столпились тени людей. Черные силуэты кружат вокруг постамента, замирают, снова приходят в движение. На троне кто-то есть. Тонкая фигурка сидит, устало подперев лицо рукой. Черные длинные волосы, сами похожие на тени, скрывают лицо. Створки распахнутой мной двери со стуком касаются стен. И тени замирают, поворачивая ко мне свои безликие головы. Неожиданно на меня накатывает страх. От их взглядов (несмотря на отсутствие глаз, они всё же смотрят) по коже бегут мурашки. Хочется вздыбить шерсть на загривке и зарычать в ответ. Стоп! Какую шерсть? Тени оставляют трон, закрывая его своими фигурами, и начинают двигаться в мою сторону. Уши заполняет знакомый до боли (и это не красивое выражение, внутри действительно просыпается боль) шепот. Он нарастает по мере их приближения и постепенно затопляет сознание. Я падаю на колени, даже не осознав этого, сжимаю голову руками. — Прекратите! — срываюсь на крик в попытке заглушить этот непонятный шепот. Неожиданно они замолкают и расступаются. Фигура, сидевшая на троне, встает. Медленными шагами она начинает приближаться по коридору, созданному тенями. Я всё еще не могу ее рассмотреть, как следует. И тут передо мной буквально из ниоткуда появляется тонкая фигурка некроманта. — Стой! Еще рано! — он вскидывает руку, словно пытаясь выставить барьер перед идущей ко мне фигурой. Такой маленький и хрупкий, по сравнению с ними! Кажется, что стоит им только посмотреть на него, и он рассыплется в прах. И они начинают переводить на него взгляды… Но тут фигура останавливается. Пару секунд стоит неподвижно, изучая его взглядом, потом медленно кивает. И всё исчезает. Открываю веки, успев заметить, как истаивают черные нити, связывающие некроманта и меня. Он открывает светлеющие глаза и переводит на меня тяжелый взгляд. — Что это было? — спокойно спрашиваю я. Но под этим спокойствием скрывается страх. И шок. И злость. И… надежда? — Это была… — и он падает. Медленно заваливается набок, заставляя меня в долю секунды оказаться рядом: — Эриан? Парень слегка приоткрывает веки: — Я… немного посплю. И вырубается. Черт! Проверяю его дыхание и пульс – жив, но сердце бьется замедлено. Налицо признаки истощения магического резерва. Идиот. Укладываю его поудобнее, перетащив на покрывало, подкладываю под голову его же куртку, которую он снял перед «сеансом». Хорошенько покопавшись в памяти, я обнаружила, что по пришествии в себя его не мешало бы накормить. Хорошенько покопавшись в сумках, я обнаружила, что кормить его нечем. Разжигаю костер, потому как вокруг уже почти непроглядная тьма. Луны сегодня нет, так что с нами лишь свет звезд. С минуту испепеляю взглядом неподвижное тело, мысленно взвешивая, правду ли говорят, что всякие твари не нападают на темных, считая их себе подобными. А отсюда — могу ли я оставить его одного, дабы пойти поохотится. Да, вокруг темно, но куда деваться? Он мне живой нужен. Перспектива доверится слухам светлых о темных не радует. Начинаю чертить вокруг него защитные символы, потом вспоминаю, что в последнее время они у меня не всегда срабатывают (Эриан говорит, что так происходит от того, что я темная, а символы светлые). Пара секунд сомнений, с минуту — попыток вспомнить темные версии защитных рун, когда-то показанные некромантом… И я ухожу в ночь, успокоив себя мыслью «сам сказал, что я темная, не сработает — сам же и виноват». Лес встречает меня кромешной тьмой. После света костра тут еще темнее. Останавливаюсь, пытаясь дать возможность глазам привыкнуть к смене освещения. Но возможностей человеческого зрения явно слишком мало, чтобы увидеть достаточно для охоты. Черт. Пытаюсь вспомнить наставления (точнее поучения) Эриана по поводу моих сил и способностей. Ничего подходящего на ум не приходит, поэтому действую своим умом (ну, не совсем умом) — просто напрягаю все мышцы, делая перегрузку телу, вызываю в себе раздражение — и вуаля! В моих глазах зеленый свет, дающий мне прекрасное ночное зрение. Быстрым шагом направляюсь вглубь леса. Пока мои глаза такие, я могу воззвать к некоему чутью, которое безошибочно выведет меня к жертве. На сей раз это — заяц. Если честно — я не люблю охотиться. Убивать тварей - да. Убивать беззащитных животных – нет, это не по мне. Но мне нужно покормить некроманта и собственная выгода берет верх над жалостью. Быстрый взмах рукой и один из прекрасных ножей, подаренных Дэниэлом, находит свою цель. Мгновенная смерть. Думаю, он даже не успел почувствовать боль. Хотелось бы. Возвращаюсь к костру. Проверяю целость темного и расслабляюсь. Плата за привилегии не заставляет себя ждать. Накатывающая боль. Сцепляю зубы, в попытке сдержать крик. Раздражает. То, что я так часто проигрываю боли, то, что я падаю на колени, то, что так часто кричу, то, что я не могу контролировать свое тело. Я проигрываю сама себе, и это меня фактически бесит. И эта злость только добавляет силы боли, заставляя всё это идти по кругу. Точнее по нарастающей спирали. И на этот раз мне приходится справляться самой, без заветной помощи Эриана. Эта самая помощь, которая спасала меня последний месяц, сейчас играет отрицательную роль. Я начала отвыкать от того, что должна сама бороться. Что должна сама побеждать. Это печально, но сейчас мне абсолютно не до того. Все силы уходят на попытки унять боль. И постепенно она уходит. Так всегда бывает. Что нас не убивает, делает нас сильнее. Сегодня я почти победила — с моих губ сорвался лишь стон. Но и почти проиграла — сейчас я снова встаю с колен. Рядом на земле валяется добыча. Восстановив дыхание, я быстро его разделываю и прилаживаю жариться над костром. С приходом ночи начинает сильно холодать. То, что в конце ноября еще нет морозов — сильная неожиданность для этих мест. Но и такая прохлада (если можно так выразиться) уже не приносит удовольствия. Нужно утеплить Эриана, а то замерзнет за ночь. Нахожу в сумках свое одеяло и укрываю его. Заботливо так, словно родного (а то ведь потом еще и лечить придется, а вдруг еще и умрет?). По поляне начинает распространяться аромат жареного мяса. Лишнее привлечение хищников. Но… вдруг очнется? Неожиданно вспоминается еще один слух о темных: несущие в себе Искру Тьмы, словно магнит притягивают всяческих созданий ночи. Могу ли я лечь спать? Могу ли довериться светлым защитным знакам? Или мне всё же стоит использовать темные? Все эти вопросы роятся в голове, словно пчелы, но среди них есть главный: что это, черт возьми, было? Но пока некромант не очнется — не видать мне на него ответа. Печально, но факт. Нет, я, конечно, могу попытаться решить данную головоломку, но какой из кучи получившихся вариантов правильный — знает только Эриан. Крыса взбирается на грудь некроманта и начинает обнюхивать его подбородок, сосредоточенно шевеля усами. Как рассказал Эриан, она — не просто зомби, а тоже одержимая. А значит разумна. И иногда мне кажется, что она разумнее нас с ним вместе взятых. А еще мне кажется… что она иногда говорит. И что некромант ее понимает. Но после того случая в темнице он запретил ей говорить со мной. Мне так кажется. Где-то справа треснула ветка. Этот тихий звук заставляет меня мгновенно напрячься и взяться за оружие. Крыса тоже поворачивает туда мордочку и с секунду изучает темноту красными глазами, потом поворачивает голову ко мне… — Они здесь. Берегись. Словно легкий шелест шепота тоненького голоска… Показалось? Из темноты выходят шестеро. Псиголовцы. Человеческие тела, увенчанные собачьими головами. Оскаленные клыки, обнаженное оружие. Но отсутствие лат. Гончие господина Краля. За кем они пришли? Я не в ладах с этим господином, потому как отказалась работать на него, но темного могли просто заказать… Не важно. Они рычат и начинают подступать. Выбора нет — в моих глазах вспыхивает пламя и я прыгаю через костер, сделав кувырок в воздухе (благо костерок не такой большой). Приземляюсь, и с моих ладоней срываются два ножа, по рукоять входя в грудь двух посланников, тех что поближе. Толку от этого мало — они только разозлились, но удар их тормознул. Этой заминки мне хватает, чтобы оказаться над некромантом — выхватываю кинжал и меч и становлюсь в защитную стойку. Этот парень нужен мне живым. Но передышка окончена, они уже рядом, каждый занося оружие… и тут я понимаю, что не смогу отбить все их, просто не успею… Черт, нужно защитить Эриана! Не знаю, откуда это взялось. Просто на миг что-то внутри меня взяло верх над моим разумом и я, не совсем понимая, что делаю, с разгона вогнала меч в землю, выпуская то дикое желание защитить. С меча сорвалось легкое сияние, и по поляне пронеслась ударная волна, сметая врагов, отбрасывая их. Ох, ты ж, а я и не знала, что так умею. Точнее — я не должна так уметь. Блокировав удивление, я вхожу в боевой режим. Они поднимаются, скаля клыки, некоторые отвлекаются на почесывание ушибленных частей тела. Это мне на руку. Идти вперед? Значит — оставить Эриана беззащитным. Черт, ну почему он вырубился именно сейчас? Почему они нашли нас именно сейчас? Первый из них рядом. Взмах мечом. Но мой меч уже вынут из земли, и я принимаю удар на лезвие. Меня обсыпает землей, налипшей на клинке, но я вовремя закрываю глаза. Чем даю шанс противнику. Он делает простой тычок мне в живот, надеясь, что я не успею среагировать. Черта с два! Проворачиваю меч в воздухе и отбиваю его клинок в сторону. Резкий удар свободной руки — и кинжал в его сердце. Я не успеваю привычно уловить момент смерти, я не успеваю вынуть кинжал из его груди. Всё, что я успеваю, это звериным чутьем уловить движение сзади и попытаться уклонится. Попытаться. Удар, который должен был прошить меня насквозь, лишь располосовал мне левый бок. Хорошо так располосовал, основательно. Я четко почувствовала, как лезвие разрезает кожу и уходит вглубь. Потом пришла дикая, жгучая боль. Раньше она заставила бы меня упасть. Раньше я бы закричала, нет, я бы взвыла нечеловеческим голосом. Раньше я, возможно, потеряла бы сознание и, как следствие, умерла. Но два года нарастающей, всё чаще приходящей, дикой, буквально ломающей каждую косточку на щепки боли привели к тому, что я лишь развернулась к нападавшему и, используя силу разворота, рубяще ударила мечом. Он парировал, поставленным лезвием, направленным острием вниз. Нет, он думал, что парировал. Но боль придала мне сил. Боль разожгла огонь в моих глазах. Я смела его защиту, заставив его клинок не замереть в блоке, а начать движение к телу. Результат — его же меч воткнут ему в бедро остриём. Псиголовец воет от боли, но его вой отдается во мне музыкой. И на миг меня это пугает. А потом мне не до страха и самокопаний. Я делаю новое движение — убираю меч, и на смену правой руке приходит левая с даренным метательным ножом, который оканчивает путь в горле врага. Движение справа — блокирую, точнее — своим мечом изменяю траекторию движения его сабли (укол саблей?) и от бедра бросаю новый нож. Это лишь отвлекает его, но и дает мне возможность спокойно развернуть меч и вогнать ему в живот. Нападавший коротко взвизгивает и обхватывает мой клинок руками (рефлекторная и до жути глупая реакция). Резко приседаю и с разворота бью ногой в подбежавшего сзади, сбивая его с ног и заставляя завалиться на бок. Выпрямляю колени и наношу колющий удар, вгоняя меч ему в горло, чем буквально отрезаю ему в голову, но это не важно, так как пятый уже занес над головой свой боевой топор. Удар ногой от себя, распрямляя согнутое колено — и он отлетает. Но его место занимает другой. Он пытается захватить мою ногу, но я снова сгибаю колено, уходя от захвата, и резко делаю выпад мечом. Он уклоняется и отбивает мой клинок вверх, надеясь, что теперь снизу я буду открыта, но из-под уходящего меча ему в глаз прилетает нож. Пригибаюсь, пропуская летящий параллельно земле топор, проскальзывающий над телом падающего соратника. Резкий тычок мечом — и лезвие пробивает броню (слишком слабую в том месте), проходит чуть ниже ребер вверх и протыкает ему левое легкое. Псиголовец хрипя, заваливается на спину. Мне бы спросить, кого же все же заказывали, но у его губ уже кровавая пена. Ох, ты ж, не рассчитала. Я окидываю взглядом поляну на предмет опасностей… и валюсь на землю, крича от боли. От той самой, ломающей кости боли. Чернота ночи становится непроглядной. Нет, только не теряй сознание! Нет… — Как ты думаешь, почему она до сих пор не пришла в себя? Слишком безжизненный голос для подобного вопроса. Если быть честной, я слишком привыкла (что удивительно для столь короткого срока) к тому, что пробуждаюсь от мягкого голоса Дэниэла. Просыпаться от холодного, мертвого голоса некроманта это… хуже. Еще в полной мере не осознавая реальности, я в тысячный раз задалась вопросом, что именно привело к тому, что у столь красивого и молодого парня такой хриплый и безжизненный голос. То ли, что он некромант? Или то, что он четыре года просидел в кромешной тьме наедине только с мертвой крысой? Но потом реальность ударила меня серебряным хлыстом, едва не заставив подскочить на ноги. Собственно не подскочила я только от жгучей боли в боку, которая повалила меня обратно на землю. Воспоминания пробудились и хлынули весенним паводком: бой, ранение, некромант без сознания, тьма… — Почему я еще жива? — слова срываются с губ раньше, чем мозг успевает задаться этим вопросом. — Теперь, когда я понял всё, я могу ответить на твои вопросы, — Эриан сидит рядом, гладя пальцем крысу меж ушек. — Всё настолько просто, что я удивляюсь, как раньше не догадался. Но меня сбил с толку зеленый свет в твоих глазах. Теперь, когда я уже знаю, в чем дело, я понимаю… — Короче! — Ты оборотень. — ЧЕГО? — Ты оборотень, Кхира. Истинный или нет, я пока не понял, но скорее всего истинный, — его безжизненный тон усиливает впечатление нереальности происходящего. — Ну, знаешь ли! — я опять пытаюсь вскочить, но лишь хватаюсь за снова заболевший бок. — Это уже, ни в какие ворота! То ты заявляешь, что во мне тлеет Искра Тьмы, потом говоришь, что я имею какие-то там способности, а теперь я еще и оборотень! Ты хоть понимаешь, какой бред ты несешь? Я кричу. Громко, возмущенно, зло. Испуганно. Я боюсь, что он прав. Ведь тогда весь мой мир точно рухнет и обратится в прах. — Отрицание — естественная первая реакция на шокирующую информацию. Эта фраза, произнесенная еще более безжизненно, чем все остальные, заставляет меня заткнуться, но продолжить смотреть на него большими круглыми глазами. — Я скажу тебе. Но ты должна слушать меня. Слушать и воспринимать информацию. Отстраненно, словно и не о тебе речь. И когда ты поймешь, что мои слова логичны — попробуй осознать, что всё сказанное — о тебе. Я смогла лишь молча кивнуть. — Когда-то, очень, очень давно в чистую светлую кровь попала капля крови оборотня. Всего один союз, всего одно дитя. Но измененная кровь потекла по венам одной из веток чистого рода. Ее изначально было недостаточно для трансформации, потому как она попала в этот род уже разбавленной. Поэтому в семье никто и не знал, какой ген несут в себе его потомки. С каждым поколением кровь всё разбавлялась. Дети, раньше хваставшиеся поистине странной регенерацией, становились слабее. Так истории о странностях забылись. И вот родилась девочка, которая стала наемницей. Она взяла задание, которое было ей не по силам. Молодая, глупая девочка погибла бы, если бы не ее поистине удивительное упрямство, которое позволило ей дойти до картаса — древнего древа, хранящего поцелуй самой Тьмы. И дерево передало ей силу, заложенную в нем. Так в светлой появилась Искра Тьмы. Но она пробудила и призвала ту кроху оборотня, что всё еще хранилась в крови девочки. Так ее начали мучить боли. Поначалу слабые и изредка, но со временем всё сильнее, всё чаще. Стоило девочке напрячься, стоило начать работать в полную силу, как потом приходила боль. Потом девочка заметила, что напрягаясь, она становится сильнее. Но и боль потом сильнее. Потом пришел свет в глазах. Зеленый, а не желтый, поэтому девочка так и не смогла объяснить, в чем дело. И никто не смог. Зеленый — потому что кровь еще не пробудилась полностью, а глаза девочки — голубые. Так из голубого и желтого вышел удивительный зеленый. Со временем боль стала проникать в кости — это потому что они начинают деформироваться где-то на клеточном уровне. Силы их видоизменить — еще нет, но они уже начинают изменяться. Вскоре, мы сможем узнать, истинным ли оборотнем станет девочка, и какую форму несет ее кровь. Он замолчал, давая мне осознать сказанное и примерить на себя. И я честно пыталась. Я пыталась соотнести себя и осознание того, что такое, вообще-то, возможно. И да, мой разум понимал, что такое возможно. Но как только «возможно» перестраивалось в «возможно со мной» — я категорически отказывалась верить. Просто и бесполезно, глупо и неоправданно цепляясь за осколки своего мира, в котором я прожила эти двадцать лет, в котором я не была ничем, кроме человека, охотящегося на порождения Тьмы. И теперь я, получается, сама — порождение этой самой Тьмы. Сама… Монстр? «Ты же не считаешь всех темных монстрами» — напомнил голос разума. Да. Но я… оборотень? А разве оборотень не монстр? — Ты думаешь, что твой мир рушится. Этот голос зазвучал так неожиданно, что я едва не подпрыгнула. Ведь тогда, перед появлением псиголовцев, я была уверена, что мне почудилось. — Это не так, — продолжил голос, и я осознала, что он принадлежит крысе, сидящей на моем колене и глядящей на меня алыми бусинками глаз. — Не давай ему рушится. Собери осколки и скрепи их новыми взглядами. Собери осколки, Кхира. Всё не так. Рушится не твой мир, а иллюзии, в которых ты жила. Боль, с которой ты жила, теперь имеет объяснение и природу. Все вопросы теперь имеют ответы. Все загадки остались в прошлом… — Все вопросы кроме одного, — хмуро, жестко перебила я, — Как мне жить с этим? — Собери осколки, Кхира, — спокойно сказала крыса. — И воссоздай тот мир, в котором ты должна была жить изначально. Просто собери осколки и скрепи их снова. Так, как нужно тебе. Так, как должно быть. И крыса сбежала с моего колена и уселась на плече у некроманта. — Просто собери осколки, — еще раз повторила она и замолчала. Собрать? Да что тут собирать то? Осколки? Лишь пепел! Потому что уже нечего собирать! Или… есть? Ведь, несмотря на то, что моя сущность изменилась, сама то я не изменилась? Ведь я по прежнему не люблю бесполезного насилия, не люблю когда кто-то мной командует, не люблю жаркое солнце, не люблю персики и курагу… Люблю закаты и лес, люблю яблоки и мясо, люблю свое занятие — убивать тварей и как бы то ни было… — Я не могу быть темной, — я поднимаю взгляд на Эриана. — Я люблю убивать тварей, порождения Тьмы, и этим хочу сделать этот мир чуточку лучше. Как я, темная, могу этого хотеть? — Так вот какого мнения ты о нас? — некромант задумчиво поднимает взгляд ввысь. — Возможно, мне не стоило ее останавливать… Его фраза взмахом крыла бабочки рушит маленький камешек, державший память о том, что мне надо его хорошенько расспросить о произошедшем… — А вот с этого места поподробнее! — мой тон становится серьезным как никогда. — А толку то? — парень переводит взгляд на меня. — Ты же всё равно не поверишь. Ты не веришь моим словам. Не веришь фактам, говорящим сами за себя. Не веришь никому и ничему, кроме лжи, которую принесли тебе еще в детстве. Знаешь, я расскажу тебе всё. Покажу всё, что знаю, но только тогда, когда вся информация не уйдет в пустоту именуемую отрицанием. Но прежде, чем снова начать возмущаться и обвинять меня во лжи посмотри на свою рану и скажи, смог бы человек так быстро регенерировать? И он отворачивается ко мне спиной и ложится на бок, подложив мою куртку под бок. Дрожащими руками приподнимаю кофту, думая, что увижу повязки… Святые листья! Да она ж почти затянулась!! Заживление налицо, но кровотечение было сильным, судя по моему состоянию. Что ж это? — Ээээ… Эриан? Некромант переворачивается на спину и вопросительно (с легкой издевкой, как мне кажется) смотрит. — Что это? — спокойно спрашиваю я. Но за спокойствием скрывается натянутая тетива паники, готовая вот-вот сорваться. — Естественная реакция организма оборотня — быстрая регенерация, но медленная остановка крови. В отличие от, например, нас, некромантов, у которых сначала останавливается кровь, а потом начинается заживление, у вас, оборотней, заживление начинается сразу и оно уже, по мере восстановления, останавливает кровотечение. Да, я бы упала в обморок от такой заявки, если бы эти снова не были произнесены столь спокойно и безжизненно, как простое «Я сегодня выспался». Именно тон заявления и заставил меня прийти в себя. Спокойно. Молча, не шевелясь, даже не мигая, я наблюдаю, как края раны стягиваются, оставляя лишь сгустки крови. Моя одежда испачкана, я сама испачкана… Всюду кровь. Моя, врагов… Я осознаю это только сейчас, периферийным зрением ловя лежащие на земле тела. Это кажется странным. Тонкая фигурка некроманта, лежащего на земле, кажется еще одним трупом. Словно я окружена смертью со всех сторон. На миг появляется ощущение, что весь мир замер и только я всё еще в сознании. На долю мгновения меня накрывает страх, что так и есть… Вдох. Запахи бьют по сознанию серебряной плетью. Смерть. Всюду смерть. Сердце начинает колотиться с бешеной скоростью. Но тут легкое касание едва заметного ветерка вплетает в этот ужас запах. Запах живой, хоть и отдающий могильным холодом. Но живой. Мой взгляд снова фокусируется на ране. Еще чуть-чуть… кожа срастается, обдав напоследок легким зудом. Резко встаю: — Мне нужно… побыть одной. Быстрыми шагами я ухожу в утро, чувствуя, как роса проникает в обувь. Оставляя их за спиной. Оставляя все за спиной. В руке сам собой появляется меч. Выбрав место поровнее, становлюсь в боевую стойку. Мысленно рисую кучу врагов — ужасных тварей, с кучей клыков-когтей. Вдох. Выдох. Вдох. Понеслась! Нарисованные воображением твари нападают, и я начинаю двигаться. Ловя их движения, нанося удары, уклоняясь от лап и клыков. Постепенно сила, вкладываемая в движения, возрастает. И вот я чувствую, как в моих глазах загорается свет. Чувствую, как по венам растекается сила. Слева — движение. Резкий разворот, полная боевая готовность. Передо мной — псиголовец. Тот, что с пробитым сердцем. Его красные глаза горят тлеющими угольками… — Взять!! Хриплый, безжизненный голос. И псиголовец нападает. Его скорость — поистине огромна. Даже с уже горящими глазами я едва успеваю вскинуть меч. — Эриан! — напрягая все силы, откидываю одержимого на пару метров. — Ты убить меня хочешь? Некромант смотрит на меня и его глаза заволакивает тьма. Молча переводит взгляд на псиголовца. И тот снова нападает. «А как же слова о «мы все братья и сестры» — проносится у меня в голове, но потом мне уже некогда думать — Эриан оживляет второго. Потом третьего. Четвертого… Неужели я умру столь глупо? — вот что вдруг появляется в моем мозгу. Они кружат вокруг меня, выжидая удачного момента. Нужно действовать, иначе и в правду убьют. Мой взгляд, рыскающий в поисках спасения, цепляется за ветку над головой одного от противников. Что ж… либо всё, либо просто зарежут. Убираю меч, заставив их замереть от удивления. Собрав все силы, я делаю рывок вперед, пуская впереди себя ножи. Их лезвия впиваются в ноги противника, заставляя его упасть на колени. Используя его плечо, как трамплин, я прыгаю. Ухватившись руками за ветку, использую силу прыжка для того, чтобы провернуться и встать на нее ногами. Новый прыжок — и я на соседнем дереве. Парой движений поднимаюсь повыше и снова прыгаю. Такой способ передвижений почти недоступен человеку и я нещадно пользуюсь силой, именованной Эрианом «геном оборотня». Зная, чем мне это грозит. Но понимая, что иначе — я труп. Это продолжалось довольно долго. Сначала по деревьям, потом просто по земле, я бежала, скрываясь от противников. Позорно и бесчестно. Как не делала… уже очень давно. Теперь, стоя прислонившись спиной к какому-то дереву и переводя дыхание, я ловлю себя на том, что не могу поверить в предательство Эриана. Да, он темный, да, некромант, да, от таких, не жди ничего хорошего, но… Что-то не давало мне поверить, что он действительно хотел меня убить. — Так чего же ты хотел? — вопрошаю воздух, не надеясь на ответ. Но тут меня находит расплата. Боль, которую я ждала, но к которой так и не смогла подготовиться. — Ммм, — слабая попытка сдержать крик. Падаю на бок, свернувшись калачиком. Именно сейчас я осознаю, как привыкла к Эриану, к тому, что он забирает мою боль. «Это твои кости изменяются. И чем больше ты используешь свою силу — тем сильнее боль» — его голос эхом звучит в моей голове. Ты оборотень. Смирись с этим. Как? Как смирится с тем, что я теперь одна из тех тварей, на которых охочусь. «Пока что я не знаю, истинный или нет». Одна из тех тварей, которые живут за счет смертей других. Неистинная. Что если всё именно так? Что, если в новое полнолуние я пойду убивать, а потом даже не вспомню об этом? Как жить с этим знанием? Собери. Осколки. Сжимаю кулаки и поднимаю взгляд к небу. Собрать осколки? И снова шепот в голове, снова картина черного замка. Но неожиданно из невнятных голосов проскальзывает тихое «Иди… туда…» Что? Замираю, прислушиваясь к голосам. Нет, всё невнятно, язык не стал более знакомым. Но что-то подсказывает, что это мне не показалось. Что ж… мы всё равно шли в этом направлении…***
Через какую-то неделю я всё же добралась до печально известных Руин. Мое появление на месте останков Цитадели ознаменовалось первым снегом. Мило. Наличие белых порхающих пушинок пробуждает самые ужасные воспоминания в моей жизни. Белый-белый снег. Красные узоры на белом полотне. Но они тут же сменяются родными зелеными ветвями. И наплевав на снег, я быстрыми шагами иду к силуэту картаса. Но у его корней меня ждет вполне-таки неприятный сюрприз. Худой черноволосый сюрприз, поглаживающий алоглазую крысу, сидящую на колене. -Не думал, что ты сбежишь, — хриплый безжизненный голос. — Думал, ты будешь сражаться до конца. Он говорит спокойно, как ни в чем не бывало. Словно не посылал псиголовцев меня убивать. — Не тогда, когда против меня кучка одержимых, я ранена и за бой мне никто не платит, — в моем голосе раздражение и лёд. Он всё же переводит на меня взгляд: — Ты всерьез думаешь, что я тебя предал, — в его глазах осуждение. — Тогда… почему ты всё же пришла сюда? Моя рука, до того сжимавшая рукоять кинжала, сама собой опускается: — Мне голоса сказали. Вслух это звучит еще более сумасшедше, чем в голове. — И ты пошла за ними? Не могу сдержать взгляд, ясно говорящий что-то типа «нет, блин, я сейчас в столице». Вообще, то, что я не кинулась на него в момент, когда мои глаза его узрели — истинное чудо. Точнее – да, в глупости своей я всё еще не могу поверить, что он меня предал. — Эриан… — я пытаюсь посмотреть ему в глаза. — Зачем ты… — Дура, — некромант поднимается на ноги, пересадив крысу на плечо, чем снова заставляет меня схватится за оружие. — Я просто хотел показать тебе твою силу. Пробудить ее. Я знаю, что у тебя получилось создать ударную волну. Хотел, чтобы ты повторила ее, чтобы поверила в свои силы. Сжимаю зубы, дабы челюсть не отвисла. Это типа… урок был? — А ты сказать не мог? — сказать, что я возмущена, это глухо промолчать. — Не мог, — с ледяным спокойствием отрезает он. — Тогда ты бы не работала в полную силу, зная, что опасность не настоящая. Это моментально приводит меня в бешенство. Тот факт, что он использовал меня, подвергал смертельной опасности просто, чтобы посмотреть, получится у меня невозможное, или нет. В глазах вспыхивает свет… что-то изменяется. Это легкое изменение заставляет меня, уже готовую кинуться на некроманта, остановится. Что не так? Я замираю, сосредоточенно ища то легкое изменение, которое так сильно меня отвлекает. И тут до меня доходит. Рука сама собой взлетает к губам… О, Великие Боги, да у меня же КЛЫКИ!!! Губы Эриана слегка изгибаются в намеке на улыбку: — А я тебе говорил. — Ох, ты ж… — пальцы сами собой пытаются ощупать новое приобретение. Четыре острых и внушительных клыка — два сверху побольше, и два снизу поменьше — столь же реальны, как и меч в моих ножнах. Вот теперь я осознаю, что мой мир действительно рухнул, разлетевшись на тысячи тысяч осколков. Вот он — тот миг, когда ты закрываешь глаза, а открываешь уже совсем другим… существом. Я — оборотень. И теперь мне абсолютно бессмысленно это отрицать. Эриан говорил правду. И от этого почему-то еще хуже. От осознания реальности слов некроманта, от осознания того, что теперь уже ничего не вернешь, не скажешь «да ты сам-то понял, что сказал». Теперь всё. Истина проста и понятна, а от того не менее пугающа. Я — оборотень. Я — темная. Казалось бы, ну и что в этом такого? Я всегда спокойно относилась к тем, в ком горит Искра Тьмы… А такого в этом то, что мне с детства, с самых пеленок внушали, что я светлая. Мои родители были светлыми. Мои деды и прадеды были светлыми. Свет отзывался на мои молитвы, придавал силы моим Знакам. Так как же так могло получиться, что теперь я — исчадье Тьмы? — Кхира!! — судя по тому, что голос некроманта слегка повышен, он зовет меня не в первый раз. — Это не моё имя, — огрызаюсь на автомате, мысленно не отвлекаясь. — Это твоё имя, — настаивает он. — Это темная форма твоего имени. — Раньше ты говорил, что это просто уменьшительное от него, — ехидно замечаю я, все же переводя на него взгляд. Это позволяет мне заметить, что я нахожусь в сидячем положении (и когда только успела?). — Если бы я сказал тебе тогда полную правду, ты бы не приняла её, — он пожимает плечами. — Ладно. На самом деле всё не так плохо. Он садиться напротив на корточки и поднимает на меня спокойный взгляд: — Судя по тому, что ты смогла призвать клыки до полнолуния — ты истинная. А значит всё не настолько плохо, как могло бы. Искра Тьмы поможет тебе контролировать ипостаси, а гены оборотня дадут дополнительный контроль над другими подобными. Особенно если в тебе найдутся задатки альфы. Но тебе стоит научиться не просто убивать темных созданий, а контролировать их, подчинять и направлять, как это многие века делали несущие Искру Тьмы. И он снова завел речи о том, что темные на самом деле не зло, а очень даже защитники. И теперь, зная, что я одна из них, я впервые действительно захотела поверить его словам, путь они даже и ложь. Но они могут стать тем, за что можно уцепиться в рушащемся мире. «И ты снова построишь свой мир на лжи, дабы он в один прекрасный миг рухнул?» — вопросил меня внутренний голос. Я попробую воспринять те невероятные вещи, которые он говорит, и проверить их на деле. И убедившись в его правоте, только тогда я поверю ему. Такое решение помогло мне вздохнуть свободнее. — Так как я, по-твоему, должна контролировать несущуюся на меня тварь? — все же с легкой иронией вопрошаю я, в силу положения глядя на него слегка снизу вверх. — В силу твоей теперешней крови она уже изначально предрасположена тебе подчиниться. Просто воздействуй на нее. Поверь, что она что-то типа твоей собачки дрессированной. Но не любимой собачки, а сторожевой, которая реагирует на строгие команды и которую нужно держать в узде. — Да. Конечно. Собачка. С рогами-когтями-клыками. Ага, — я говорю спокойно, но за моими словами кроется легкая истерика. «Возьми себя в руки, тряпка! Собирай осколки» — гневно говорю я себе и, поднявшись на ноги, отряхиваю одежду: — Пойдем. Мне нужно туда. Куда это «туда» я и сама не знаю. Просто что-то тянуло меня дальше, за ветви картаса, за остатки стен замка, туда, где в видении Эриана стоял трон. — Помни, ты сама так решила, — неожиданно заявляет некромант, и, обогнав меня, направляется вперед. — Пойдем, я отведу тебя. Вскоре мы стояли на горе камней, ранее бывшей куском замка. Перед нами красовалась часть стены, по наклонной уходящая в землю. — И? — не выдерживаю я, с минуту простояв рядом с остановившимся парнем. — Слушай. И он прикрывает глаза, подставляя худощавое лицо ветерку. Пожав плечами, я повторяю его движения, пытаясь услышать хоть что-то. И вскоре приходят голоса. Они, сначала чуть-слышные, говорят всё громче и громче. Вскоре они уже не шепчут. Они словно молитву читают. И тут в них вплетается голос некроманта. Некоторое время он повторяет вместе с ними непонятные мне темные слова, потом вдруг меняет язык: — То, что было, не вернешь. Собери осколки. Построй всё заново. Время — тени. Смотри и увидишь, слушай и поймешь. Ты, рожденная в Свете, жившая в Свете, прикоснулась к Теням. Познай же Тени, познай Тьму. Иди дорогою, что уготована тебе и только тебе. Пойми мир. Прими истину. Знай, — тени живут не только в мире. Тени живут в тебе. Я распахиваю глаза и тут же вижу холодные глаза Эриана, стоящего теперь напротив меня: — Они ждут тебя. Ждут, когда ты будешь готова, — спокойно говорит он. — Пойдешь ли ты по пути, который сможешь пройти только ты? Или же останешься в мире иллюзий? Примешь ли правду или изберешь боль? Сейчас, стоя на пороге тронного зала, решай. Возглас «Что за бред ты несешь» замирает на кончике языка — за его спиной я вижу стройную темную фигуру. Это она! Она сидела тогда на троне! Она поднимает голову, но ее лицо все еще сокрыто тенью, и молча протягивает ко мне руку. От нее веет невиданной силой, несравнимой ни с единым существом, когда-либо виденным мной. Но она просто стоит и ждет, протянув ко мне просяще-приглашающую руку. — Пойдешь ли ты путем, что есть истинно твоим или останешься на пути, который привычен? — хрипло вопрошает некромант. Я перевожу взгляд на него, потом снова на ту, что стоит за его спиной. Она кажется такой… тонкой, словно является лишь призраком. — Я… пойду по своему пути, — на миг сжав кулаки, отвечаю я. Фигурка за его спиной прижимает ранее протянутую ко мне руку к груди и истаивает темной дымкой. Что это было? — Тогда тебе предстоит еще одно путешествие, — некромант на миг хмурит брови, потом его лицо снова становится непробиваемым. — Я отправлю тебя. Но что там будет — зависит только от тебя. Он разворачивается, проходит до более-менее ровного участка и садится, скрестив ноги. Я занимаю место напротив. — Дай руки, — он протягивает ко мне свои, ладонями вверх. Я молча повинуюсь. — И помни — на этот раз у меня не хватит сил, чтобы защитить тебя. Я киваю, и его глаза заполняет чернота. Мои веки сами собой закрываются… Я на пороге огромного черного замка. Дверь уже призывно распахнута. Я знаю этот путь. Чтож, пройдем его заново. И я снова иду по пустым коридорам, и снова мои шаги отдаются гулким эхом, еще больше усиливая ощущение безжизненности этого места. Мертво. Всё мертво. Створки тронного зала распахиваются, и я ступаю туда, где сидит Она. Кто она? Думаю, я догадываюсь. Трон окружен тенями. Но на этот раз они уже ждут меня, закрыв его собой. И снова шепот звенит в моих ушах диким гулом, порождая желание свернуться в клубок и зажать уши руками. Но в этот раз я не поддамся. Мои глаза полыхают зеленью: — Не вам решать. У вас нет надо мной власти! — с отголоском рыка заявляю я им, продолжая идти вперед. Они оглядываются на сидящую на троне и истаивают дымом. Я делаю еще пару шагов и склоняюсь в уважительном поклоне: — Я пришла на твой зов, — мой голос тих и спокоен. — Скажи же, зачем ты звала меня? В моем сердце страх, скребется черными когтями. Она может стереть меня одним помыслом, может забрать за Грань. Я в ее полной власти. И где-то в глубине души меня это бесит. Жутко бесит. Сидящая на троне молчит. Но я чувствую ее взгляд, даже не видя ее глаз. И не смею разогнуться, дыша через раз. — Ты… упрямая, — ее тихие слова похожи на шелест листвы на ветру. — Ты… сильная. Смелая. Жесткая…. И знающая, что такое смерть. Душа твоя крепкая, а дух — непокорный. И одна лишь мысль о несвободе вызывает гнев. Картас отдал Силу, вложенную в него мной, именно тебе. Именно ты смогла принять ее. Первая за пятьсот лет. Поднимись же и посмотри на меня. Я покорно следую ее словам, разгибаясь и поднимая взгляд. У нее смуглая кожа, черные глаза без белков и сжатые губы, темные, почти черные. Но она прекрасна. Непривычной, завораживающей красотой. — Ты — носитель Моей силы. Искра в тебе — сильнее других. Ты живешь, чтобы править. Править теми, кто уже долгие годы не имел крепкой руки. Править темной стороной мира, который считается светлым, — она встает, отступает на шаг в сторону и поднимает руку, приглашая занять ее место. — Так правь ими. Правь так, как считаешь нужным. Я дам тебе право самой принимать решения, но только в обмен на обещание не сворачивать с этого пути. Согласна ли ты? Тот факт, что она спрашивает моего согласия, лишь настораживает, заставляя задуматься и начать искать ловушку. Что-то не так в этой ситуации. Почему она — Великая Тьма, Зло мира сего, — спрашивает у меня согласия? — Самой… принимать решения? — переспрашиваю я, переводя взгляд с нее на пустующий трон. — Да, — она медленно кивает. — Я не буду вмешиваться. Всё будет так, как решишь ты. Мой взгляд возвращается: — Почему? — Потому что Картас отдал Силу именно тебе, — спокойно отвечает она. — Ты идеальна для этого трона. Это только твой путь. Мотивация, мягко говоря, слабенькая, но если призадуматься — выбор у меня невелик (если не говорить, что его просто нет). — Хорошо, — я делаю несколько шагов вперед и замираю перед троном, повернувшись к Тьме лицом. — Я принимаю твоё предложение. Но помни — решения буду принимать Я. Она слегка улыбается: — Да будет так. Тьма поднимает руки на уровень груди, и меж ними из теней сплетается диадема с черным камнем во главе. — Силою богини, руками своими, Я даю тебе Власть. Над людьми и зверьми, над птицей и рыбой, над всеми, в чьих сердцах горит Моя Искра. Теми, кто был. Теми, кто есть. Теми, кто будет. Правь ими достойно, помни истину, живи на темной стороне, не забывая света. Диадема опускается на мою голову. И сотня теней, появившись из ниоткуда, опускаются передо мной на одно колено, бормоча что-то на темном наречии. Я молча опускаюсь на трон. А в голове лишь «И как меня угораздило?». И как только я касаюсь его, от меня расходится волна, словно круг от брошенного в воду камня. И всё, чего она касается, меняется. И через пару секунд замок больше не мертв. Он всё еще звеняще пуст, но уже не мертв. И это вызывает у меня улыбку. — А теперь тебе пора. Эриан Эл’Кар, что заслужил мою благодарность, не всесилен. Она улыбается, и мир поглощает чернота. Я открываю глаза от того, что моим ладоням резко становится холодно — Эриан убрал руки. Его глаза светлеют, он устало улыбается: — Получилось. И падает без сознания. Опять.Отступление второе. На Грани
Я улыбнулся: — Получилось. И вырубился. Я отдал все скопленные силы на ее путешествие в иную реальность. Фактически, я отправил Кейтрию (или Кхиру, как называю ее я, и назовет любой другой темный) за Грань. А это — многого стоит. Но путешествие это увенчалось успехом. На сей раз она была готова и угроза свелась к минимуму. И теперь она наша правительница, коронованная самой Тьмой. А значит — Цитадель восстанет из пепла. Тьма обморока сменяется серостью, потом сумерками. В них я могу рассмотреть пустую комнату и окно, являющееся источником хоть и призрачного, но света. У окна… мгновенно склоняюсь в глубоком поклоне, ибо у окна стоит сама Тьма. Ее взгляд устремлен куда-то за предел моей видимости, и она не шевелится. Так проходит примерно минута. Потом я слышу ее тихий голос: — Не бойся. Ты не умер. Ее фраза заставляет меня облегченно вздохнуть, потому как именно это я и подумал, поняв, где нахожусь. — Я призвала тебя лишь на миг. В мире твоем не пройдет и вздоха, как ты вернешься. Она снова замолкает, заставляя меня разрываться между желанием спросить, зачем же я здесь, и страхом заговорить без разрешения. — Я дала ей корону, — короткая фраза и она снова на миг замолкает. — Но дать ей знания — твоя задача. Ты понимаешь, о чем я? Она поворачивает ко мне голову, но я всё равно не вижу ее лица. Оно скрыто тенями от падающего из окна света и ее волос. — Да, Госпожа, — тихо отвечаю я, боясь собственного голоса. — Хорошо, — она отворачивается, и картинка начинает тухнуть. – И, Эриан… Спасибо. Последнюю фразу… не уверен, слышал ли я это действительно или мне просто почудилось. Всё растворяется, и я снова погружаюсь в темноту. — Почему с тобой это происходит? Я задаю этот вопрос, как только Эриан открывает глаза, ибо меня всерьез интересует, какого черта он отключается после каждого, как он говорит «путешествия». Некоторое время он просто смотрит в почти черное небо, словно приходя в себя. Потом всё же подает голос: — Потому что это забирает все мои силы, — его голос еще более хриплый и до жути безжизненный. Он пролежал без сознания весь день и вечер. Если быть честной — я уже начала волноваться. А еще мне немалых трудов составило перетащить его на лежак из хвороста и моего плаща. Холодно ведь. А разжечь костер здесь оказалось вообще непосильной задачей. Пламя просто гаснет и всё. Крыса, до того сидевшая на его груди, подбежала и попыталась заглянуть в лицо. За что удостоилась поглаживания по спинке. И тихого «да знаю я, знаю». Говорит с крысой. Значит, мне тогда не показалось. Но почему я сейчас ничего не слышала? — Она… разговаривает? — решаюсь спросить. Некромант поворачивает голову ко мне и окидывает тусклым взглядом: — Да. И снова взгляд в небеса. Похоже ему сейчас не до разговоров. — Пойду, поищу нам что-нибудь на ужин. Я оставляю его созерцать небеса, поднимаюсь и ухожу. Где-то с полчаса побродив по окрестностям, терзаемая самыми разными думами, я, наконец, вспоминаю, что на этой территории почти ничего не водится. Оглядевшись по сторонам, замечаю, что рядом довольно высокий осколок стены. Шальная мысль осмотреть местность с такой высоты заставляет меня осмотреть стену в поисках возможности на нее подняться. Ну да, конечно, мне не могло так повезти. Стена — ровная поверхность без единой впадины и выступа. Черт, ну что ж мне так не везет то? Но упертость берет своё — обхожу ее вокруг, в бессмысленной надежде. Но мои поиски приводят меня к тонкому стволу ихсара — дерева, что гнется от тяжести, но как только сгибание и вес приходят в равновесие — срабатывает как натянутая тетива лука, сбрасывая тяжесть. Критично окинув его взглядом, прихожу к выводу, что в принципе, штука может сработать. Если использовать кроху силы, подаренной мне генами оборотня… надеюсь, я не свалюсь со стены от приступа боли. Итак, не попробовав — не узнаю. Слегка напрягаюсь, вызывая легкое свечение радужки, и, оттолкнувшись от стены для разгону, приземляюсь на ихсар. Дерево подо мной тут же начинает пригибаться к земле. Хор-рошо. Собираюсь, как пружина, ожидая толчка… и буквально взлетаю в воздух. Уже в полете до меня доходит, что силы толчка могло и не хватить, от чего меня могло впечатать в стену. Или я могла бы просто перелететь и долбануться об землю. Но нет, я приземляюсь ровно на середину вершины стены, присев на корточки и ухватившись за камень для равновесия. Плащ глухо хлопает, опадая. Пафосная поза вышла, но здоровье дороже. Встаю в полный рост и осматриваюсь. Походу то, на чем я сейчас стою — останки той самой, высочайшей башни, о которой до сих пор ходят легенды. Оправдывая свою репутацию, она, даже руинами, является самой, можно сказать, сохранившейся частью замка. Оттого и самой высокой. Вокруг — лишь осколки былого величия Цитадели. Собери осколки. В один миг эта фраза принимает совсем иное значение. Я осматриваю руины еще раз. Теперь повелением самой Тьмы это место принадлежит мне. И средь богов это факт. Но среди людей… Я резко, не думая о последствиях, спрыгиваю со стены. Каблуки глухо ударяют о камень, плащ громко хлопает за спиной. Я почти повторяю позу, в которой приземлялась на стене, но не так сильно сгибаю ноги. Точнее — движение вниз-вверх происходит за долю секунды. А уже через пару минут я нахожу некроманта: — Собирайся, мы уходим. Это фразу я произношу в нехарактерном для меня командном тоне (нехарактерность заключается в отсутствии при этом нотки раздражения, которая сменилась железной решимостью). — Чего? — Эриан смотрит на меня с непониманием. За мое отсутствие он успел сесть и даже найти что-то съедобное в рюкзаке, что сейчас и дожевывал. — Я сказала: мы уходим. Возвращаемся во дворец, — спокойно повторяю я. — Не понимаю… Зачем? — мои слова производят на него столь большое впечатление, что в безжизненном голосе даже появляется интонация удивления. — Это место принадлежит мне, — я поднимаю свою сумку и закидываю лямку на плече. — Но по всем документам оно является собственностью Ворнора. Я собираюсь забрать эти земли. И восстановить Цитадель. На миг в его глазах появляется радость от фразы «И восстановить Цитадель». Потом мозг осознает другую часть сказанного мной — «Я собираюсь забрать эти земли«… — И как ты собираешься забрать земли у короля? — его голос снова безжизненен, но я так и чувствую в нем сарказм и недоверие. На моем лице появляется улыбка: — Довольно просто и легко. А теперь пошли. Я разворачиваюсь и шагаю прочь, в сторону ближайшего портала. Через пару секунд за моей спиной раздаются и его шаги. Мы возвращаемся в столицу. Не думала, что это может произойти так скоро.