Без тебя

Несколько часов в пути. Несколько часов напряженного ожидания. Я дал Канаде четкие указания, что делать, если я не позвоню. Может, хоть Фреда удастся спасти. Я осознаю, что ничего хорошего ждать не стоит. Наконец, пребываю на место. Москва – владения Германии. С отвращением осматриваю свою бывшую столицу. Во что ее превратили немцы! Мало того, что из-за землетрясений материк пострадал, так теперь еще и эти педантичные зануды разрушили город до основания и построили на его месте новый. Решили посмеяться надо мной, оставив прежнее название. Целые улицы одинаковых серых домиков выводят из себя. Еду в машине, заботливо предоставленной немецкими властями, в дом Людвига. Остановка. Несколько дверей и коридоров. Останавливаемся перед дверью. Провожающий меня немец заталкивает меня внутрь комнаты, кое-как говорит по-русски «стой тут», а сам уходит. Слышу с другой стороны тяжелые шаги. И приторно-сладкий голос из-за спины: -А вот и вы, господин Брагинский. Добро пожаловать в Москву. Я не оборачиваюсь. И так понятно, что это Германия. После смерти его драгоценного Феличиано этот мужлан стал озлоблен на весь мир. Я не виню его за это. Когда погибли мои сестры, я тоже готов был убить всех вместе и каждого в отдельности. Но Америка остудил мою злость. Америка… -Где он? – спрашиваю ледяным тоном. Чувствую, как по его губам расползается усмешка. -Он немного занят. Резко разворачиваюсь, упираюсь дулом пистолета в лоб немца. -Говори, где он, или свои мозги потом будешь со стенки соскребать! Людвиг мерзко прищуривает глаза. -Опусти пистолет, Брагинский. Иначе вы оба не уйдете отсюда живыми. Идем, поздороваемся с твоим дружком. И снова череда коридоров. Неожиданно я различаю чьи-то стоны… -Мы пришли, — произносит Германия, распахивая очередную чертову дверь. Увиденное повергает меня в шок. Фред стоит на коленях, руки заломлены за спину и связаны. Во рту член Яо, в заднице – Франциска. Больше всего удивляет, что ему, кажется, нравится. -А вот и Россия собственной персоной, — Франция смеется, глядя мне в глаза, но тут же бьет Ала по заднице, — Работай, шлюшка, тебя еще никто не отпускал. Хочу перерезать ему глотку… -Что вы с ним сделали, ублюдки? -О, мы всего лишь накачали его опиумом, — Ванг выпускает изо рта колечко дыма. – Может, тоже хочешь попробовать? Направляю пистолет на Яо. Сейчас я хочу только убить их к черту. -Ну-ну, Ваня, к чему такая грубость? – причитает Франциск, но вдруг замирает на несколько секунд, а затем выходит из Фреда. Я вижу, как по внутренней стороне бедер Америки стекает сперма вперемешку с кровью. Адское зрелище. Кажется, меня сейчас стошнит… -Отпустите его! -Да-да, конечно, как только я кончу, я отпущу его, — смеется Яо. Это становится последней каплей. Пуля проходит в миллиметре от его лица. В следующий миг чувствую удар по голове. И сознание уплывает… Прихожу в себя от резких ударов по лицу. Пока я был в отключке, меня уже раздели и связали. Ну просто превосходно! Нехотя открываю глаза и тут же получаю в солнечное сплетение. Молчу. Мне приходилось испытывать боль и посильнее. Глаза слезятся, мешая рассмотреть, что происходит. Наконец кое-как удается внятно увидеть всю картину. Ванг курит у окна, Франциск вертится перед зеркалом (самовлюбленный придурок), а Людвиг избивает меня. А где Альфред? Не вижу его… Внезапно Франция просит Германию остановиться. Подходит ко мне, поднимает за волосы. А я смотрю в его глаза и улыбаюсь. Улыбаюсь той безумной, давно забытой улыбкой. Как же Франциска это бесит! Свист плети в воздухе. Жжение. Первый удар приходится на плечо и спину. На меня обрушивается град ударов. По рассеченной коже на пол стекает кровь. Она быстро остывает на кафельной плитке. Мерзко лежать в собственной крови. Наконец, Францу наскучивает это занятие. Он отбрасывает плеть. Пинок под ребра. Больно. Снова меня поднимают за волосы. -Ну что, Людвиг, как насчет трахнуть наше «великое государство»? – Франция издает противный смешок. Немец смеется в ответ. -Хорошая идея. Давай-ка, Ваня, отсоси мне. У твоего дружка хорошо получалось. Сжимаю зубы, до боли, до скрежета. Людвиг видит мои напряженные челюсти, снова смеется. И попросту зажимает мне нос. Знаю, что продержусь не больше минуты. Считаю секунды. Десять. Голова начинает кружится. Двадцать. Сердце бьется все медленнее и больнее. Тридцать. В груди все горит. Сорок. Я больше не выдержу. Сорок один. Сорок два. Сорок три… Жадно глотаю ртом холодный воздух. Франциск разжимает мои челюсти, проходится пальцами по зубам. Впихивает резиновое кольцо. -У бешенной собаки бывают острые клыки… Черт, не выплюнуть. Германия расстегивает свои брюки. Да…член у него внушительный. Когда он оказывается у меня во рту, становится противно. Головка достает до глотки, вызывая рвотные спазмы. Я задыхаюсь, давлюсь собственной слюной. А Людвиг дико улыбается, все резче толкаясь мне в рот. Пытаюсь не замечать ничего: ни затекших рук, ни слюны на подбородке, ни распухших губ. Плохо получается. Неожиданно Германия издает глухой рык и кончает. Черт, меня сейчас вырвет. Он не спешит вынимать свой орган. Он что, хочет, чтобы я это проглотил? Хотя, похоже, у меня просто нет выбора. Я просто не могу дышать. Делаю глоток. Часть спермы стекает по губам, капает на грудь. Людвиг отстраняется. Наконец-то. -Вот видишь, Ваня, все не так страшно, — Франция забирает уже порядком осточертевшее кольцо. Старательно проблевываюсь на его начищенные до блеска сапоги. Меня сейчас вывернет наизнанку. Удар в живот. Дыхание на миг перехватывает. Француз берет меня за горло и прижимает к стене. -Ты! – удар, — Испортил мне! – удар, — Новые сапоги! – удар. Мне не хватает кислорода. Но снова мои губы расползаются у сумасшедшей улыбке. Чувствую, что Франция просто кипит от ярости. Он швыряет меня на пол, рывком сдергивает с себя яркие штаны и… Больно, больно, больно… Он входит в меня без подготовки, буквально насаживает на свой член. Слезы выжигают влажные дорожки на моих щеках. Франция разрывает меня изнутри, словно хочет проткнуть насквозь. Вколачивается в меня, вдалбливает в пол. Как ни странно, это заводит. Эта бессильная злоба, с которой меня трахает Бонфуа. Он изменяет угол проникновения, доставляя еще больше боли. Сам не знаю почему, начинаю безумно хохотать. Кажется, крышу сорвало окончательно. Но ведь такое наслаждение смотреть в изумленные глаза немца, слышать, как бьется о пол выпавшая из рук китайца трубка, чувствовать, как напряглись пальцы француза на моих бедрах… И тут я замечаю Альфреда. Он сидит в уголке, стеклянным взглядом пялится на меня. Он похож на сломанную куклу. Я вижу, как он дрожит, вижу слезы на его щеках. Раскрошенные стекла очков валяются рядом. Как эти ублюдки посмели такое сделать с тем, кого я …люблю? Не прощу, никогда их не прощу… Ногти Франции впиваются в мою разодранную спину. Я устал сопротивляться боли. Я кричу, и это доставляет Францу несказанное удовольствие. Еще несколько толчков, и он бурно изливается в меня. Впечатление, будто меня наполняет раскаленная лава. Развороченный анус превратился в сплошную боль. Я даже не могу нормально кончить. Франция вытаскивает свой член. Его сперма течет по моим бедрам, капает на пол. -Нет, все-таки с мальчишкой было лучше, — разочарованно протягивает Бонфуа. – Он похож на Англию… Так вот в чем дело. Все что-то потеряли. Природа забрала слишком много жизней. В мире больше не осталось места любви и доброте. Германия не дает мне опомниться. Теперь он занимает место Франции. Неспешно и методично втрахивает меня в холодный пол. Вошел-вышел, вошел-вышел, вошел-вышел. Четкий единообразный ритм. Раз-два, раз-два, раз-два. Людвиг замирает. А я по инерции продолжаю еще несколько секунд: туда-сюда, туда-сюда… И снова вязкая жидкость на моих бедрах. Мне чертовски противно. И больно. Мой пах уже давно зудит от напряжения, однако кончить я не могу. Хотя бы потому, что удовольствия от такого секса я не получаю. Немец отходит. Снова Франциск. Людвиг. Франциск. Людвиг. Я устал. Сколько это уже длится? День? Два? Больше? Я не в состоянии даже стонать. Веду себя как резиновая игрушка: не сопротивляюсь, да и не помогаю. Не делаю вообще ничего. Они хотят затрахать меня до смерти? Горько усмехаюсь. Интересная смерть для такого как я. Начал жизнь с изнасилования, закончу им же. Монголия, Германия, Франция…кто еще? Странно, что Яо не принимает во всем этом участия. Вопросительно смотрю на него. Китаец перехватывает мой взгляд. -Не хочу пачкаться. Я смеюсь. -Что, боишься? Или уже забыл, как стонал, когда я тебя трахал? Франция и Германия не забыли. В моей стране даже дети знают, как я отымел их, когда пытались захватить меня. Может, потому они так злятся? Немец прижимает мою голову ногой в армейском сапоге к полу. -Закрой рот!!! В голосе явно слышатся истеричные нотки. В который раз ощущаю привкус железа на языке. Бесит собственная беспомощность. Фреду нужна помощь, а я ничего не могу поделать. Да и на помощь Канады уже надеяться бесполезно… Внезапно, крыша над моей головой проваливается. Я слышу несколько вертолетов, явно военных. Неужели Мэтью вспомнил о моих указаниях? Крики, суета, выстрелы… Ничего не понимаю. Последнее, что чувствую, это как Германия бьет меня по голове. Тишина. Пустота.