Без тебя

Сознание включается резко и болезненно. Открываю глаза, удивленно смотрю на белый потолок небольшой комнатки. Где я? Похоже на больничную палату. Я дома? Пытаюсь вспомнить, что же все-таки произошло. Все мои попытки тут же отдаются болью в затылке. Вдруг меня словно пронзает током: а где Америка? В мгновение ока вскакиваю с кровати, сбрасываю с себя все провода и трубочки, кое-как выбираюсь в узкий коридор. Все тело болит, ноги ватные и почти не двигаются. Не важно. Давай, Ваня, не останавливайся. Нужно поскорее найти Альфреда или хотя бы Мэтью. В здании темно и тихо, лишь кое-где поблескивают тусклые лампочки. Интересно, который час? Наверное, уже середина ночи. Шагаю наугад по бесконечному лабиринту больницы. Черт, кажется, я окончательно заблудился… -Иван? Что ты здесь делаешь? Вздрагиваю от неожиданности. Оборачиваюсь и не верю своим глазам: -Альфред? Мои надежды разбиваются о его грустную, чуть виноватую улыбку. -Мэтью, где Фред? Отведи меня к нему. Вижу, что Канада мнется. Он явно должен мне что-то сказать, но не хватает смелости. Чувствую, что начинаю потихоньку задыхаться. Неужели?.. -Мне жаль, но… — тихо произносит он. Никогда не думал, что смогу так сильно испугаться. Ох, не к добру это. Хватаю Мэтью за плечи, резко встряхиваю. -Что с ним? Он же не… Чувствую, что от последующей фразы зависит уже моя жизнь. -Он в порядке, — облегченно выдыхаю. Надо же, а я уж было подумал… — физически. Однако психологический удар был слишком велик. Он никого не узнает и никого к себе не подпускает. Стараюсь дышать медленно и глубоко. Спокойно, Ваня, спокойно. Главное, он жив. Мэтью дотрагивается до моего плеча. -Идем, я провожу тебя к нему. Несколько мрачных коридоров. Входим в одну из бесчисленных палат. Альфред… Он смотрит стеклянными глазами на стену перед собой. Как только я подхожу к нему на расстояние двух шагов, Фред вздрагивает, отползает, отчаянно цепляясь за одеяло. -Ну-ну, успокойся, — мягко говорю ему. – У меня ничего нет, я не сделаю тебе больно -Кто вы? Не подходите ко мне! -Спокойно, это я, Россия. -Россия? – удивление в голосе. – Ты выжил? Так, он меня узнал. Значит это не амнезия. Делаю еще шаг к нему. -Не подходи! – истерично вскрикивает Альфред. И я замечаю, что смотрит он куда-то мимо меня. Хм, странно… провожу рукой перед его глазами. Ноль эмоций. Мои опасения подтверждаются. Чуть оборачиваюсь к Мэтью. -Сколько мы уже здесь? -Ну...с прошлой ночи, — задумчиво протягивает тот. -А Фред давно проснулся? -Около двух часов назад. А что такое? – канадец явно обеспокоен. -Просто я понял причину его страхов. Еле слышно переступаю еще на шаг вперед, легонько касаюсь руки Америки. -Ты же меня не видишь, правда? Альфред вздрагивает и съеживается еще сильнее. -Не трогайте меня. Вы не он…не Россия…не он -Почему ты так уверен? Ты ведь слышишь мой голос. -Ну и что? Все равно он просто не может быть жив. Потому что… — он осекся. Прижимаю Ала к себе. Сначала он дергается, пытается вырваться…а потом лишь тихо плачет. Пальцами перебираю его волосы, шепчу на ухо: -Глупый, я здесь, с тобой. Я жив, все хорошо. Все хорошо. Он слепо протягивает руки к моему лицу, проходится по скуле кончиками пальцев. -Это, и правда, ты? Мне страшно…мне так страшно, — произносит он сквозь слезы. – Где мы? Что случилось? Я ничего не помню после того, как уехал. Ничего. Вот и прекрасно. Надеюсь, и не вспомнишь. -Мы в больнице. Не беспокойся, я тебя не брошу. -Я хочу домой… — срывающиеся интонации, — пожалуйста, поедем домой! Поглаживаю его по щеке, осторожно стираю слезы. -Обязательно поедем, как только ты поправишься. Слышу тихое покашливание. Ах да, мы же не одни. -Ну я, наверное, пойду, — робко говорит Канада и выходит. Наконец-то мы остались вдвоем. -Россия, не уходи, мне страшно одному, — Америка прижимается ко мне, я чувствую, как он дрожит. Обнимаю его покрепче, накрываю нас одеялом. -Я буду с тобой. *** -Россия, можно мне посидеть с тобой? -Прости, Ал, я занят, — поспешно отвечаю ему. Передо мной снова куча финансовых отчетов. Доходы, расходы и прочая дребедень… У меня уже кружится голова от цифр. -Я знаю, — говорит Америка. – Я буду молчать. -Да разве же ты умеешь? – необдуманная фраза срывается с языка, о чем я тут же начинаю жалеть. Фред опускает голову и тихо произносит: -Теперь умею. Извини, я, наверное, пойду. Притягиваю его к себе, сажаю на колени. -Прости, я не хотел тебя обидеть, — легонько касаюсь его руки, — оставайся здесь, если хочешь. Или, может, хочешь чего-нибудь еще? -Иван, давай… — Америка на секунду замолкает, а затем утыкается носом в мое плечо и продолжает чуть слышно, — давай займемся сексом. О__О ЧТО???? У меня падает челюсть. Я не ослышался?? Обеспокоенно ощупываю его лоб. -Малыш, ты не заболел? Тот лишь качает головой. Приподнимаю его лицо, всматриваюсь в бездонные синие глаза. Интересно, что я хочу там увидеть? За эти месяцы физическое состояние Ала пришло в норму, однако зрение так и не восстановилось. Альфред слепо проводит рукой по моей щеке, чуть щекочет кожу едва затянувшимися порезами на запястье. Недавно к нему вернулась память. Никому ничего не сказав, он просто вскрыл себе вены. До сих пор не могу забыть, как обнаружил его в ванне с окровавленными руками. И слава Богу и Дьяволу, что его все же удалось спасти. -Давай займемся сексом, — настойчиво повторяет Ал. Я в ступоре. Даже не знаю, что ответить. Его очередная дурацкая просьба ставит меня в тупик. -Зачем? – только и могу выдавить я. Понимаю, вопрос довольно глупый, но я хочу знать причину такой просьбы. -Как зачем? – капризно восклицает Фред. – Для удовольствия, конечно. Неожиданно даже для себя отвешиваю ему звонкую пощечину. -Какого, к черту, удовольствия? Ты разве забыл, что с тобой сделали эти уроды? – я вне себя от возмущения. Америка точно тронулся умом, если просит о таком «для удовольствия». Ал весь дрожит от страха, прижимая ладонь к покрасневшей щеке. Беру его за подбородок, стараюсь говорить как можно спокойнее: -А теперь, мой хороший, будь добр, объясни мне настоящую причину. -Причина в том, что я так хочу, — тихо заявляет он. Как же меня все бесит! О каком желании идет речь? -Ал, я не понимаю, что за чушь ты несешь? Почему не хочешь сказать правду? У Альфреда на глаза наворачиваются слезы. -Пожалуйста, Иван, я больше не могу, — с трудом произносит он. – Помоги мне забыть, пожалуйста. Мне страшно, правда, страшно. Ага, все ясно. Это называется «клин клином вышибают». -Ал, милый, неужели ты веришь, что секс может тебе помочь? Он снова качает головой, вытирая слезы, и тихо говорит: -Нет, не секс. Любовь. Усмехаюсь. По-детски непосредственный, Фред умеет ужалить в самое сердце. -Послушай, — ласково, словно ребенку, объясняю ему, — для этого любовь должна быть взаимной. Нельзя заниматься этим без желания. И я не собираюсь спать с тобой, только чтобы ты забыл. Это не выход. -Ты меня совсем не хочешь? – разочарование в голосе. Тяжело вздыхаю. Неужели он до сих пор не понял? Я хочу его, хочу и тело, и сердце, однако не могу пока рассказать ему об этом. Боюсь, Америка неправильно расценит мои слова. Наша любовь слишком разная. Он все еще дитя. Рядом с ним я чувствую себя чересчур взрослым. Я должен сдерживаться, пока он не осознает какая его любовь ко мне: любовь к другу или все же к мужчине? Поэтому лишь говорю ему: -Сначала подумай, а хочется ли этого тебе самому. Перед тем, как спрашивать о моих желаниях, сначала разберись со своими. Да, пусть это прозвучало довольно жестоко, пусть мне самому больно, но все-таки... Если мы займемся сексом без любви, чем же я буду отличаться от тех, кто его изнасиловал? Америка проводил пальцами по моим губам, потом приближается к моему лицу. -А ведь я уже разобрался, — его дыхание щекочет кожу, чуть обжигает ее. – Я хочу стать твоим, принадлежать тебе полностью и безраздельно. -Меня не интересует частная собственность, — спокойно, равнодушно, чтобы не дрогнул голос, чтобы не выдать никаких эмоций. – К тому же я не умею любить подчиненных. -Тогда…полюби меня так, как считаешь нужным. Ну что за идиот?! Почему он никак не поймет? Впервые за долгое время я очень раздражен.. Мое самообладание покатилось к чертям. Когда играешь с огнем, есть риск обжечься. Сбрасываю Альфреда на пол, срываю с него одежду, впиваюсь в его губы грубым поцелуем. Он молчит, не сопротивляется, только дрожит. Приподнимаюсь, осматриваю его тело. Хрупкое, тонкое, совсем еще юное, кажется, его так легко сломать… Черт, да что же я делаю!!! -Прости, — вполголоса бросаю я, пытаюсь вернуть утерянный самоконтроль. Какая-то часть сознания твердит мне: «Вот он, обнаженный, растерянный, прямо перед тобой, Возьми же его!» Нет, Ваня, сохраняй спокойствие, нельзя все просто так разрушать. Но Ал хватает меня за руку. -Продолжай, прошу тебя! -Да как я могу продолжать? – срываюсь на крик, отчего Фред весь сжимается в комочек. – Ведь ты дрожишь даже от моих прикосновений. -Все равно продолжай, не останавливайся, — говорит он, все сильнее сдавливая мою руку. -Ты же знаешь, я не умею быть нежным. -Ну и пусть! Я все еще пытаюсь сдерживать себя, но желание захлестывает меня с головой. Легонько кусаю Альфреда за шею, рукой касаюсь его соска, с удовольствием отмечаю смущенный румянец на щеках. Оставляю влажный след от шеи вниз, чуть задерживаюсь на ключицах, целую впадинку между ними. Немного отстраняюсь, осматриваю результат своей деятельности. Америка дрожит, но, похоже, ему нравится. Освобождаюсь от ненужной одежды. Продолжаю распалять это маленькое тело. У меня вдруг проснулось желание довести его до слез, чтобы он плакал от желания, чтобы умолял не останавливаться, чтобы плавился под моими прикосновениями. Языком вырисовываю замысловатые узоры на его груди, спускаюсь все ниже, щекочу дыханием кожу на животе. Ал тихонько стонет в ответ. Целую по очереди каждый пальчик его ноги, свод стопы, внутреннюю сторону бедра. Америка явно хочет большего, но пока боится признаться в этом. Я терпеливо жду, подталкивая его к тому, чтобы попросить. Снова поднимаюсь к его лицу, завладеваю губами и как бы невзначай легонько задеваю напряженный член рукой. Альфред извивается, все его стоны тонут в поцелуе. -Еще, пожалуйста, еще, — его голос срывается от страсти. Впрочем, я и сам не в состоянии сдерживаться. Вспоминаю, что мы все еще в кабинете. Где-то у меня была смазка… Роюсь в ящиках извлекаю на свет тюбик с чем-то прозрачным и вязким. Шепчу Альфреду на ушко: -Разведи колени. Тот краснеет еще сильнее, но все-таки подчиняется проникаю в его пульсирующую дырочку сначала одним пальцем, а затем добавляю и второй. Какой же Америка милашка! Поцелуями собираю слезы с его лица, кусаю мочку уха. Фред часто дышит, повторяя лишь одно слово: -Еще, еще, еще… -Потерпи, малыш, будет больно, — говорю ему, поглаживая по щеке. Я не понимаю, что значит нежность, но все же не хочу причинить ему боль. Вхожу в Ала медленно и осторожно. Кажется, одно неверное движение – и он разобьется на тысячи осколков. Вижу, как по его подбородку стекает кровь из прокушенной губы. Не удержавшись, слизываю капельку, на языке остается явный привкус железа. Альфред обвивает мою шею руками и произносит совершенно спокойно: -Я не стеклянный. Давай уже, трахни меня. Ах так?! Дерзкий мальчишка. Переворачиваю его на живот, впиваюсь пальцами в бедра. Ну все, больше никакой осторожности! Хочу, чтобы он плакал, хочу стереть эту торжествующую улыбку с его губ. С силой толкаюсь в Альфреда, прохожусь языком вдоль его позвоночника. -Горячо, — стонет Америка, — пожалуйста, не… -Мне остановиться? – насмешливо говорю ему. – Ты же сам хотел этого, теперь не жалуйся. Продолжаю двигаться в нем, рукой ласкаю его член. Я просто уверен, что Ал скоро кончит. И правда, яркий ковер через несколько минут оказывается заляпан жемчужной жидкостью. -Что, уже все? – целую чувствительное местечко за ухом, самозабвенно вколачиваюсь в Альфреда все сильнее. Малыш уже почти кричит от наслаждения. Еще несколько толчков, и я кончаю прямо в него. -Ээ…Россия, может, пойдем на кровать? – робко произносит Америка. У меня приступ хохота. Надо же, мы оба только что кончили, а он еще может ясно мыслить. Чудеса! Беру его на руки, несу в спальню. В коридоре нос к носу я сталкиваюсь с Канадой. Мэтью изумленно смотрит на нас с Альфредом, но в чем дело я понимаю не сразу. -По-вашему, нормально разгуливать по дому в таком виде? – говорит паренек возмущенно. – Хоть бы постеснялись! -Если это так постыдно, — выдаю ему одну из моих фирменных улыбок, — почему же ты возбудился? Целую Ала, исследую языком каждый миллиметр его рта, краем глаза поглядываю на Мэтью. Его реакция превосходит все мои ожидания. Канада краснеет до ушей и убегает. Эх, какой же все-таки сволочью я иногда бываю. Америка бьется в моих руках и что-то неистово мычит мне в губы. Я отрываюсь от него, легонько целую в лоб. У Альфреда сбилось дыхание, он через силу произносит: -Ну…зачем ты…так с ним? Пожимаю плечами. -Потому что это забавно. Захожу в спальню, опускаю Америку на шелковые простыни. -Продолжаем? – нотки надежды в голосе. -Хм, что-то я устал. Может, закончим на сегодня? – обожаю дразнить его. Так приятно смотреть на это разочарованное личико. Глажу Ала по голове. – Не переживай. Все только начинается. Фред улыбается, касается пальцами моего члена. Затем наклоняется и обводит языком головку. Я несказанно удивлен. Оказывается, при всей своей неопытности, Америка достаточно развратен. Тот лишь подтверждает мои мысли, вбирая в себя мой член, причмокивая от удовольствия. Вспомнив, как развлекался со мной Германия, я содрогнулся. Однако сейчас Альфред доставляет мне поистине божественные ощущения. Пусть немного неумело, неловко, но он старается. Стираю слюну с его подбородка, дотрагиваюсь до заветного местечка, проникаю внутрь. Америка сдавленно стонет, но продолжает работать язычком. Все это выглядит так распутно и так желанно. Я больше не выдержу! Осторожно отстраняю Ала, плавным толчком вхожу в него. Он обнимает меня, покрывая поцелуями лицо. Ставлю засос на его шее. Как знак. Он мой. Никому не отдам. Мое сердце гулко бьется в груди. Или это его стучит так громко? Уже не важно. Подстраиваю свои движения под этот ритм. Чтобы поддразнить Америку, говорю ему на ушко: -У тебя там так мило хлюпает, когда я вхожу. Он мгновенно краснеет, проводит рукой по моей груди и резко дергает сосок. Усмехаюсь. И начинаю вбиваться в него все сильнее. Чувствую, что уже и мне не хватает воздуха. Внезапно Альфред с громким стоном выплескивается мне на живот, а потом и я сам кончаю в него. Без сил падаю рядом с ним. Давно у меня не было такой бурной ночи. Сознание медленно, но верно выключается. Прижимаю малыша к себе, осторожно целую в уголок губ. -Спокойной ночи, Ал. -Я люблю тебя. Люблю.