Семейные узы (Family Bonds)

Гарри мчался к конюшням; они являлись одной из немногих частей мэнора Поттеров, которая оставалась полностью пустой – по крайней мере, обычно, – поскольку Джеймс никогда не проявлял склонности к верховой езде. Как, в общем, и его дед, и Гарри был уверен, что несколько последних поколений не могли похвастаться этим увлечением; однако наличие конюшен при доме означало, что когда-то кому-то из семьи Поттеров нравилось держать лошадей. Гарри привык к пустым помещениям; он рос в Силбрифе, а затем пошел учиться в Хогвартс, подобное, как правило, меняет взгляд на то, как должно выглядеть большое крытое пространство и как могут существовать комнаты, не имеющие никакого видимого назначения. Тем не менее, он, как правило, держался подальше от конюшен мэнора, он терпеть не мог ауру заброшенности, которая над ними витала. Но на этот раз все было по-другому, и Гарри толкнул двери, распахивая их одним сильным движением; он вошел в помещение, осмотрелся и... замер. Было бы крайне трудно не заметить подарка Северуса; он стоял тут же, терпеливо ожидая приближения потрясенного подростка. Когда Гарри подошел ближе, он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы; жидкие серебряные омуты лишенных радужки глаз смотрели в его изумрудные, а шестифутовое* тело блестело эбонитовой шкурой. Два рога чистого серебра гордо росли на голове существа, нижний намного короче верхнего. Боевой единорог переступил, когда Гарри протянул руку и коснулся бархатистой морды. Странное тепло пробежало вниз по его позвоночнику и вошло во вздрогнувшего единорога; парень пережил то же ощущение, что и в тот раз, когда впервые взял в руки свою палочку. Внимание Гарри привлек мягкий свет, засиявший от бедра задней левой ноги жеребца, и он с трепетом наблюдал, как проявлялась его собственная эмблема, пылая серебром на темной шкуре. Единорог мягко опустил голову на плечо Гарри и подросток на автомате начал гладить длинную шею. На его губах появилась широкая улыбка, он вцепился в это существо; Северус заслужил за это крепкое объятие. И чертов подарок на День Рождения. К слову о Северусе, рядом с боевым единорогом парил пергамент, явно подвешенный в воздухе с помощью магии. Гарри неохотно отнял руки от шеи зверя и с улыбкой погладил его по носу. – Мне нужно это прочитать, – тихо сказал он, и единорог кивнул, плавно колыхнув своей гривой, словно все понял. Улыбка Гарри стала еще шире: скорее всего, так оно и было. Как Гарри и ожидал, записка оказалась от Северуса. Подросток утер слезу с лица и начал читать: Дорогой Гарри, С Днем Рождения! Мне потребовалось какое-то время, чтобы найти его, но я это сделал. Ведь я же обещал тебе, разве не так? В конце концов, они обнаружились на Аравийском полуострове, мы оказались правы на этот счет. Боевой единорог, которого ты видишь перед собой, подошел ко мне вместе со своим братом сразу же, едва я прибыл. Его брат, Кадар, теперь мой фамилиар. Но этот просто не сдвинулся с места; заводчики сказали мне, что эти единороги могут чувствовать призыв своих хозяев. А так как его хозяин не я, он, должно быть, почувствовал, что именно я был призван доставить его к тебе. Его зовут Гейт. Только не забудь скрыть знак; я знаю, что он появится. Ты заслужил это, в конце концов. С любовью, Папа. Гарри, утирая слезы с лица, оглянулся на единорога. Единорог аккуратно ткнулся носом ему в шею, сознавая, что его хозяина что-то огорчило. Гарри улыбнулся зверю и погладил его по шее. – Ты Гейт, – это не было вопросом; ему просто хотелось назвать единорога по имени; Гейт кивнул. – Я Гарри. И я знаю, что тебе это, наверное, не понравится – мне тоже не нравится, – но мне сейчас нужно скрыть эмблему; совсем ненадолго. – Он вытащил палочку. – Ты позволишь мне? – Снова кивнув головой, единорог развернулся, тем самым давая Гарри понять, что согласен. Гарри улыбнулся и ласково его похлопал. – Ты понятия не имеешь, что ты себе заполучил, мальчик, – поведал он единорогу и наложил заклинание; Гейт заржал, и Гарри почти показалось, как будто тот и правда все знал. Ему так и не удалось спросить что-нибудь еще, потому что его отвлекли приближавшиеся шаги и человеческие голоса. Похоже, наступал второй тур расспросов, и довольно решительно, насколько он мог понять по становившемся все громче звукам. Он лишь ласково улыбнулся Гейту и похлопал его по шее. – Наш выход, мальчик. Северус первым вошел в конюшню, улыбался он в точности как Гарри и казался настолько расслабленным, словно находился в своем собственном доме. Он был прекрасным образчиком полностью самодостаточного человека, откровенно и в кнат не ставившего то, что весь прочий мир – или окружающие люди – там себе думали. Гарри последовал его примеру и тоже всех проигнорировал, бросившись прямиком к мастеру зелий и заключив его в объятья. – Я так понимаю, тебе понравился твой подарок, – легкомысленно отметил Северус, отвечая на объятья. – Мне очень понравилось, Сев! А что, могло быть иначе? – спросил подросток, чуть отстраняясь, влажные зеленые глаза встретились со сверкавшими темными. – Спасибо, – сказал он и снова обнял Северуса. – Не стоит, Гарри. С Днем Рождения, – повторил мастер зелий. – Это боевой единорог, если не ошибаюсь? – напряженно спросил Дамблдор, отделяясь от общей группы, застывшей в дверях. – Его зовут Гейт, – ответил Гарри. – Я не могу поверить, что ты все-таки нашел одного! Северус приподнял бровь и ухмыльнулся. – Я нашел двух, – поправил он подростка. – Позже Алфи переправит Кадара, так что мы сможем взять их на прогулку. И угадай, что еще я узнал. – Гарри с интересом уставился на мастера зелий. – Они допущены на рыцарские турниры. Представляешь, каково это, участвовать на боевом единороге? – Думаю, будет бойня, – ухмыльнулся Гарри. – Это точно, – согласился Северус. – Но боевые единороги стоят целое состояние! – запротестовала Лили. – Гарри, конечно, не может принять... – Ерунда, – отмахнулся от возражений Северус. – Цена абсолютно не важна и, конечно, Гарри примет подарок. Я настаиваю. Джеймс попытался заговорить, но мастер зелий бросил на него испепеляющий взгляд, обрывая его порыв. – Это редкие существа, Северус, – проговорил Альбус. – В Европе их не видели уже многие сотни лет. Северус пожал плечами. – Я потянул за кое-какие ниточки, – с улыбкой посмотрел он на директора. – Кроме того, Гарри хотел такого с тех пор, как ему было семь. Вполне естественно, что я пожелал сделать ему такой подарок, когда их обнаружил. – Знаешь, ты гений, – заявил Гарри, снова подходя к Гейту и осторожно его поглаживая. – Я знаю, – бодро отозвался Северус. Челюсть Сириуса врезалась в землю, Ремус как раз всех догнал, слишком счастливый, чтобы найти слова, Джеймс вместе с тремя подростками смотрел на Гейта, а Минерва и Альбус в это время непонимающе переглянулись. – Значит, чего Гарри хочет, то Гарри и получает? – обеспокоенно спросил директор. – Да, в основном потому, что Гарри, как правило, редко чего для себя хочет, – невозмутимо ответил Северус. – А то, что он просит, он более чем заслуживает. После этого наступила почти полная тишина. – Ты заставляешь меня краснеть, Сев, – насмешливо произнес Гарри, оглянувшись со своего места рядом с Гейтом. Единорог выглядел полностью расслабленным, голова слегка склонилась, пока Гарри расчесывал воображаемый узел в его длинной гриве. – Есть одна вейла, которая сочтет это милым, – ухмыльнулся Северус. – Вейла? – переспросил Рон, вытаращившись на Гарри, который только смиренно покачал головой. – Я прям не знаю, уж чья бы тут корова мычала, – указал зеленоглазый волшебник. Все взгляды метнулись от него к Северусу. – Следы засосов, Гарри, – отбил Северус, и общий взгляд последовал за диалогом. – Следы когтей, Сев, – отбрил Гарри. – Туше, малыш, – признал мастер зелий, сделав вид, что не замечает удивленных взглядов окружающих. – Вейлы? – проскулил Сириус, глядя на Северуса. – Следы засосов? Следы когтей... – последнюю часть Лили прошептала, отчего Северус непонимающе глянул на нее. Он не стал комментировать ее реакцию, и не только потому, что изо всех сил старался избежать неловкого момента, а потому, что Лили говорила так тихо, что услышать ее мог только Ремус. Северусу потребовалось еще полчаса, чтобы убедить Гарри, что Гейт какое-то время проживет и без него – даже Гейту пришлось вмешаться и подтолкнуть того к выходу из конюшни, – постоянно отвечая на разные сыпавшиеся на него вопросы. Третий раунд допросов – пусть и в гораздо большей степени сконцентрировавшийся на Гарри – состоялся около двух, когда прибыли остальные Уизли, за исключением Джинни и Чарли, которые все еще пребывали в Румынии, и Билла, который только через несколько дней возвращался из Египта, решив взять несколько дополнительных отгулов, чтобы навестить свою семью перед Кубком Мира по Квиддичу. Уизли и Поттеры вместе с Ремусом, Сириусом и Гермионой достали билеты на финал, решив, что не важно, какие команды будут выступать; кто знает, когда еще Кубок будет проходить так близко к дому? – Так ты об этом говорил! – воскликнул Джордж, глядя на Гарри, как на своего кумира. – О чем я говорил? – непонимающе переспросил Гарри. – Достижения в Квиддиче! Джокер! – воскликнули они в один голос, и Гарри смутно припомнил разговор, состоявшийся два года назад, когда близнецы Уизли признались, что они мечтали начать собственный бизнес. Он ухмыльнулся. – Что ж, я такой. – Круто! – Но я все равно не играю ни за какую команду. Профессионально, по крайней мере, – напомнил им Гарри. – Пока нет; но я не знаю, чего еще ожидать, – пробубнил Сириус. – Точно, профессор Блэк, – поддержал Фред. Он покосился в сторону Северуса, словно тот являлся достаточным доказательством того, что мир перевернулся с ног на голову. – Пожалуйста, зовите меня Сириусом. Я больше не ваш профессор. – Зовите его Сириусом, – встрял Северус, глядя на них поверх своей газеты; его совершенно не интересовала первая полоса и статья о нем с Гарри, вместо этого он сосредоточился на странице о Кубке по Квиддичу. – Прочие из нас зовут его чем похуже. Подростки засмеялись над шуткой, прежде чем осознали, что ее выдал Северус; близнецы потрясенно переглянулись с Перси, который только что вошел в гостиную, где все и засели, а миссис Уизли и Лили, прервав свой приглушенный разговор, в открытую на него уставились. – Снейп, если ты скажешь еще хоть слово, мне придется... – Зарычать? – невинно спросил мастер зелий, отчего захихикал даже Рон, прежде от шока почти не дышавший. – Северус! – пораженно воскликнула Лили. – Ой, да ладно, Лилс! – заканючил Северус. – Грех было упустить такую возможность. – И Мерлин свидетель, ты не мог себе этого позволить, – прокомментировал Гарри. – Сириус, не зли его. Последний раз, когда кто-то это сделал, вышло не слишком хорошо. – Непонимающие взгляды окружающих заставили его развить мысль: – Помните то зелье, которое я испробовал на Локхарте на втором курсе? Его рецепт. Близнецы благоговейно повернулись к Северусу, который лишь усмехнулся. – Он был отвратительным мерзавцем и, по-видимому, я недостаточно сильно проклял его во время нашего поединка. – Так это и правда было специально! – воскликнул Джордж. – А с чего вы взяли, что я просто так согласился бы ему помогать? Еще одна прекрасная возможность, упускать которую было грешно. – Круто! – пробормотали близнецы. – Круто? Да это не-блин-вероятно что такое! – высказался Джеймс Сириусу. Окружающие отреагировали общим безмолвным кивком. Северус ухмыльнулся под прикрытием своей газеты, в полной мере сознавая, что подобная тенденция, вполне возможно, сохранится в течение следующего учебного года. Что, в сочетании с возможностью наконец-то учить так, как он всегда хотел, сделает ближайшие месяцы более приятными. Обед прошел довольно интересно, поскольку Северус разговорился – что некоторых как-то пугало, – Гарри рассказывал, как они выиграли рыцарский турнир – оставив все детали о Флер и Амели за скобками, не было нужды хвастаться по подобному поводу, да и невежливо это, – а остальные участники трапезы ели, словно пребывая в трансе. – Так значит, ты действительно хорошо управляешься с мечом? – спросил Рон у Гарри, когда тот закончил рассказывать о своих первых боях. – Достаточно неплохо, я бы сказал. – Казалось, он некоторое время над чем-то раздумывал, а потом воскликнул: – Ты знаешь, нам с Севом все равно надо провести дневную тренировку после того, как мы выгуляем Гейта и Кадара; может быть, вы захотите понаблюдать? – Меня устраивает, – заверил их Северус. На том и порешили, и через два часа, оставив двух единорогов в умелых руках Алфи и пообещав вернуться после тренировки, они отправились переодеваться для поединка. К большому удивлению зрителей, вскоре на заднем дворе мэнора их глазам предстали два волшебника, облаченных в средневековые наряды. – У тебя есть доспехи? – спросил Джеймс у своего сына, указывая на пластины, покрывавшие его плечи, правую верхнюю часть груди и правую руку. – Это только фрагменты, – поделился Гарри. – Обычно мы тренируемся в полной броне и в кольчугах, но сегодня мы решили поработать на скорость. – Но мечи затуплены магией и у нас есть щиты, – заверил Северус несколько разволновавшуюся Лили. – Если мечи затуплены, зачем тогда вообще надевать доспехи? – спросил мистер Уизли, чьи глаза светились любопытством. – Тупое железо не может порезать, но оно все еще может сломать кости, – с улыбкой протянул Гарри, отчего Гермиона и его мать задохнулись и обеспокоенно переглянулись с миссис Уизли. – Мы будем в порядке, правда, – заверил их Северус и напал на Гарри, который поднял свой щит и блокировал удар. Какое-то время они рубили и парировали, пока совсем не бросили щиты, а потом перехватили мечи обеими руками, и тогда их удары стали еще сильнее. Но как только Гарри нанес впечатляющий вертикальный удар, а Северус не менее впечатляюще увернулся, внезапно появилась Минни, а следом за ней Нагнок, собственной персоной. Два волшебника прервали свою тренировку и обернулись посмотреть на вновь прибывших. – Почему вы остановились? – спросил Адриан, абсолютно ошеломленный тем, что увидел. – Черт возьми! Вы хороши! – пробормотал Джеймс. – Это гоблин? – спросил Ремус, глядя на приближавшуюся пару. – Это Нагнок, наш финансовый консультант, – тяжело дыша, объяснил Гарри, с недоумением глядя на гоблина. – Который уже поздравил меня с Днем Рождения, так что... – Разве ты не просил его скорректировать тот контракт? – спросил Северус, выравнивая дыхание. Глаза Гарри расширились. Новая Молния! Как он мог забыть? – И оценить вероятность возможных инвестиций, – отозвался Гарри, плавно встряхнув мечом. – Не могу поверить, что я об этом забыл. – У тебя есть финансовый консультант-гоблин? – с легким благоговением спросил у сына Джеймс. – Вряд ли можно найти кого-то лучше, – невозмутимо ответил Гарри и подошел к Нагноку, поприветствовав его на Гоббледуке и поблагодарив Минни, что привела его. Гоблин ответил на приветствие и так же поздоровался с Северусом, прежде чем вступить в беседу с Гарри. Северус внимательно слушал, не замечая тишины, в которой звучал только этот происходивший перед ним разговор, пока та не была нарушена Лили. – Гарри говорит на Гоббледуке? – нервно спросила она. – Свободно, – подтвердил ей Северус. – Я начал учить его, когда ему исполнилось восемь. Кажется, это объяснение Лили больше взволновало, чем успокоило, и она готова была продолжить расспросы, когда Гарри прервал ее, обратившись к Северусу: – Мне нужно отдать Нагноку чертежи, и он хочет просмотреть со мной инвестиционный план, который с собой принес, – подросток бросил тоскливый взгляд в сторону конюшен и Северус усмехнулся: – Я пойду позабочусь о Гейте вместо тебя; ты сможешь зайти к нему, когда вы закончите. Гарри благодарно кивнул и повел Нагнока обратно в мэнор, а его семья направилась за ним, им было любопытно посмотреть, что происходит. Не то чтобы они что-то смогут понять, ухмыльнувшись, подумал Северус, все же Гарри, как правило, говорил при гоблинах только на Гоббледуке, ради практики и, скорее всего, из вежливости; если что и могло произвести впечатление на гоблинов, так это волшебники, которые знают и уважают этикет их расы. Взмахнув палочкой, Северус наложил на брошенные щиты и мечи заклинание левитации, велев им следовать за ним в конюшни. Развлекаясь воспоминаниями о событиях прошедшего дня и тихо посмеиваясь, он не заметил кое-кого рыжего, кто решил свернуть с полдороги и последовать за ним, а не за сыном. Он вошел в конюшни и осторожно сложил оружие на полу. Мелодичное ржание, на какое способен только единорог, заставило Северуса улыбнуться – Кадар потребовал его внимания. Он подмигнул черному жеребцу и начал избавляться от брони, аккуратно укладывая ее на землю таким образом, чтобы Алфи потом было проще все собрать. Когда последняя деталь – перчатка – оказалась на полу, он воспользовался моментом, чтобы изучить состояние своей одежды; льняная серо-голубая рубаха, которую он надевал, была серьезно пропитана потом. И в столь теплый летний полдень ношение такой брони принесло ему ощущение дикой жары. Он с улыбкой повернулся к своему боевому единорогу. – Если ты не скажешь Минни, я тоже не скажу. И сбросил свою рубаху, не замечая расширившихся зеленых глаз, которые уставились на него. Он бросил одежду на деревянный поручень и использовал заклинание, чтобы залить ее с помощью палочки небольшим количеством теплой воды, потом высушить, а затем направил палочку на себя, чтобы сделать все то же самое. Но когда горячая вода каскадом пролилась на его тело, мягкий вздох помешал ему бросить второе заклинание, а рефлексы потребовали от него развернуться лицом к возможной угрозе. И он так и сделал, направив палочку на краснеющую... – Лили? – Эм... Привет, – тихо пробормотала рыжеволосая женщина, а Северус, посмотрев на нее, мигнул раз, другой, а потом, посмеиваясь, опустил палочку. – Вот же гоблинское золото, Лили! – игриво воскликнул он, убирая палочку в кобуру. – Я тебя чуть не проклял! Как у тебя вышло так ко мне подкрасться? А и правда, задумался он, и решил, что это, скорее всего, произошло, когда он снимал свою броню, грохот в непосредственной близости от ушей мог замаскировать любые тихие звуки. А у Лили всегда был легкий шаг. Его следующая мысль была совершенно о другом. Его взгляд упал на рубаху, которая все еще лежала там, где он ее бросил, заставив его вспомнить, что он, вообще-то, был без верха. И мокрый. Он заалел и отвел взгляд от Лили, попытавшись объясниться, и тут обнаружил, что она медленно идет к нему, мягко ступая по деревянному полу. Ох, а вот теперь я ее слышу, обругал себя Северус. – Северус, – произнесла она, останавливаясь в нескольких футах от него, ее глаза, скользнув ниже, остановились на его загорелой матовой груди и задержались там на несколько мгновений, прежде чем вернуться к его лицу. Множество тревожных сигналов зашлись звоном и боем у него в голове, когда он увидел, что она покраснела еще сильнее. – Ты вернулся ко мне совсем другим, – улыбнувшись, обвинила она его, и он снова подумал – впервые за последние несколько лет – о том, как она была прекрасна, когда стеснялась. Но вместо того горячего желания, какое в прошлом вызвал бы у него такой взгляд, на сей раз эта мысль была только констатацией факта: Лили была прекрасна, когда улыбалась, и он был счастлив видеть ее такой, потому что считал ее своим другом. Вот и все. – Я не менялся, – сообщил он, улыбаясь в ответ. – Я просто решил, что пора бы мне уже становиться собой. Это, казалось, на мгновение ее остановило. – Значит, угрюмый, любивший подуться, а иногда и едкий мужчина был игрой? – насмешливо спросила она. – Для начала, я не дуюсь, – сказал он, изобразив высокомерие, его глаза блеснули при воспоминании о бесчисленных подобных разговорах в те времена, когда он был ребенком. – Как я уже тысячу раз говорил Гарри, я размышляю. Иногда. И, боюсь, я все еще очень едкий, по крайней мере, таково мое чувство юмора. Но угрюмый? – он выпрямился и вопросительно вскинул бровь, отчего она засмеялась. – Женщина, я никогда не был угрюмым! Я признаю, что был немного темпераментным, но и только. – Темпераментным? – переспросила она с широкой улыбкой. – Ну, да. И ты бы удивилась тому, что может сделать хороший удар полуторным** мечом по тренировочному манекену благодаря темпераменту, – заверил ее Северус. – Ты изменился, – настаивала она, снова оценивающе глядя на него. Он пожал плечами, стараясь не обращать внимания на ее взгляд. – Просто отпустил себя. За все, что могло измениться и воплотиться во мне, ты можешь поблагодарить Гарри, – тихо поведал он, наблюдая, как погрустнела ее улыбка. – Гарри, – прошептала она. – Вот и еще один сюрприз; он очень вырос, верно? – Это точно, – согласился Северус, снова удивляясь, как они могли так долго всех обманывать; для него было настолько мучительно очевидно, как Гарри взрослел с течением лет, и даже если он был единственным, кто знал, почему так, как же могло стать по-настоящему возможным то, что никто другой этого не увидел? Если бы кто-то потрудился присмотреться, у него не осталось бы ни единого шанса упустить такое. В том-то все и дело, прошла целая вечность, а никто и не потрудился присмотреться. – Когда я увидела его сегодня, я словно прозрела, – призналась она, глядя на свои руки. – Он совсем вырос, а я как-то пропустила это. – Она вернула зеленый взгляд, очи, оттенком схожие с нефритом, к темным глазам Северуса. – Но не ты. Знаешь, я, наконец, поняла, что в нем всегда было настолько другим. – Что? – тихо спросил Северус, сознавая, что Лили не разговаривала с ним так уже очень давно, с самой их ссоры, и даже до нее они никогда не обсуждали ничего настолько серьезного. – Ты, – произнесла она, показав на него, ее указательный палец слегка коснулся его живота, прежде чем она отдернула его от напряженных мышц, словно обжегшись. – Я замечала порой эти всплески, пока он рос: ухмылка здесь, понимающий взгляд там, его неприметность, и я всегда думала, что он больше похож на меня, не такой поверхностный, как Джеймс или Адриан. Когда он предпочитал оставаться в своей комнате, чтобы учиться, я думала, что это все мое влияние. Но теперь я вижу, что это не имело со мной абсолютно ничего общего; это был ты. – Она остановилась и усмехнулась. – Мерлин, он даже похож на тебя! Высокие скулы, черные волосы и все прочее! – в ее голосе послышался намек на отчаяние, на которое он постарался не обращать внимания. – Мне это говорили, – признался Северус. – Что? – Что мы похожи друг на друга; нас часто ошибочно принимают за отца и сына, – пояснил он; он знал, что, вероятно, не должен был этого сейчас говорить, но это было наиболее близким вариантом, когда он мог открыто позволить себе назвать Гарри своим сыном. Он больше не мог отказывать себе в этом. – Отца и сына... – пробормотала Лили, грустно улыбаясь. – Ты действительно заботишься о нем, верно? Северус, улыбнувшись, покачал головой. – Забочусь? – спросил он, посмеиваясь. – Гарри великолепен; совершенно великолепен! – сказал Северус. – Он добрый, зрелый, у него прекрасное воображение, а назвать его умным было бы невероятным преуменьшением. Он поглощает знания как губка, а потом просит еще, и да, может быть, я серьезно повлиял на него, и если это так, то это самое важное, что я сделал в своей жизни. Растить его было большой честью, Лили, и я никогда, ни одним своим достижением не смогу гордиться больше. Он вырос замечательным, ты так не считаешь? – Он притормозил и усмехнулся. – Он может проектировать гоночные метлы, он в мгновение ока может вспомнить каждую деталь, каждую кроху информации, которую он когда-либо выучил. И что действительно сбивает меня с толку, так это как у него это получается, при том, что он остается все тем же человеком, который забывает поесть, погружаясь в свои исследования. Так что, забочусь ли я о нем? – он посмотрел прямо в ее глаза и увидел стоявшие там слезы. – Лили, я люблю его, как своего собственного. Я чувствую, что так и есть. Никогда не сомневайся в этом. А потом она бросилась в его объятья, крепко вцепилась в него, спрятав голову у него на груди. В конце концов Северус прижал ее к себе, его руки успокаивающе выводили круги на ее спине, пока он пытался сам себя примирить с творившимся. В юности он несколько лет мечтал и тосковал по подобной сцене, но сейчас он ощущал лишь дискомфорт; для него это было слишком много и слишком быстро. И да, он понимал, что Лили, вероятно, чувствовала благодарность за то, что кто-то заботился о Гарри, пока он рос – и этого было слишком мало и слишком поздно, с горечью подумал мастер зелий, – но минули годы с тех пор, как они обменивались больше чем парой вежливых слов в знак приветствия. Он понятия не имел, как долго они так стояли, прежде чем она спросила: – Ты когда-нибудь думал об этом? – О чем? – он опустил голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Несколько скатившихся слезинок уже высохли, а она, покраснев, уточнила: – О том, что могло бы быть, если..? Его глаза расширились в шоке и он отступил на шаг назад; он боялся, что она подумает что-то в подобном роде, но никак не ожидал, что она вот так прямо спросит. Похоже, это был день сюрпризов. – А что «могло бы быть», Лили? – тихо спросил Северус. – Последний раз, когда мы разговаривали – действительно разговаривали, – ты кричала на меня – и, бог свидетель, у тебя были на то причины, могу я добавить, – а я, будь все проклято, пытался принести тебе извинения. Это было восемнадцать лет назад. До этого утра я даже не был уверен, что ты вообще меня помнишь, – добавил он в конце, стараясь обернуть все шуткой, но, похоже, она этого не приняла. – Ты думал, я забыла тебя? Северус, как я могла забыть! Мне было больно и... – Лили, – остановил Северус ее объяснения. – У меня было много времени, чтобы подумать об этом, поверь мне, и я хотел бы спросить тебя кое о чем, если ты не возражаешь. – Она просто кивнула. – На следующий день после того, как я назвал тебя... грязнокровкой, – он выплюнул последнее слово, укол от того промаха так и не смог полностью забыться, – я сделал серьезную ошибку, я признаю это. Но я извинился; Мерлин знает, сколько раз я извинялся, а ты только прогоняла меня каждый раз. Но Джеймс? Тот самый человек, которого, как ты утверждала, ты ненавидела за то, что он хулиган, встретив которого в школе, ты сворачивала в другой коридор? Ты простила ему все, вот так просто. Я был твоим другом сколько, восемь лет? Девять? Я не виню тебя за то, что ты предпочла его мне, мне просто интересно: почему ты так и не захотела меня выслушать? Попытаться простить меня? – Я... Северус, я не знаю, что сказать, – призналась Лили, ее голос стал хриплым, она готова была снова заплакать. – Мне было только шестнадцать и я была влюблена; я ничего не соображала, а Джеймс тогда тебя ненавидел. Думаю, в то время я бы ни в чем ему не отказала. Северус невесело усмехнулся и кивнул. – Я так и предполагал, – улыбнувшись, заверил он ее. – Мне просто нужно было это услышать. И это правда, подумал он, его мысли, наконец, свободны от этого последнего бремени. Конец сомнениям. – Но ты так и не ответил, – настаивала она. – Ты никогда не думал о том, что могло бы быть? – Честно, Лили? – спросил в ответ Северус. – Некоторое время назад я не мог думать ни о чем другом. И когда я впервые встретил Гарри, я готов был все отдать, лишь бы он и ты были моими. – А теперь? – спросила она, прижав руку к сердцу. Он закрыл глаза, пытаясь переварить то, что она предложила; он знал, что дела у них с Джеймсом в последнее время не очень, но, опять же, услышать такое от нее стало неожиданностью. – Я пережил это, Лили. Я вырос. Ты всегда будешь мне дорога, ты это знаешь, – пообещал он ей, взяв в ладони ее лицо. – Но ты замужем, а я счастлив жить своей жизнью, такой, какая она есть. Так что я не могу быть с тобой. И я не думаю, что ты правда этого хочешь; ты любишь Джеймса. Я тебя знаю. И теперь это было легко признать. – Я тоже выросла, Северус, – отозвалась Лили, покачав головой. – Может быть, Джеймс и я... – Лили, не надо этого, пожалуйста, – спокойно сказал он. – У вас с Джеймсом теперь общая семья. – А Гарри любит тебя, – настаивала она. – А Адриан? – спросил он, и она склонила голову. – Он нуждается в тебе, Лили. И ты не будешь счастлива без Джеймса, даже если прямо сейчас тебе так не кажется. Если бы десять лет назад кто-нибудь сказал ему, что однажды у него состоится такой разговор, он бы сразу доставил его в психиатрическое отделение Св. Мунго. И все же, вот он и вот она, и это все по-настоящему. – Как ты можешь быть в этом уверен? – настаивала она, ее хватка усилилась. – А как ты можешь? – бесстрастно ответил он. – Лили, мы не можем быть вместе. Но я хотел бы, чтобы мы снова стали друзьями. Как ты думаешь, мы могли бы попробовать? Нескольких секунд Лили всматривалась в выражение его лица, прежде чем улыбнуться печальной маленькой улыбкой; Северус мог читать в ее глазах. Что бы ни заставило ее так говорить, это было еще не все. Но сейчас, зная, что не сможет поколебать его мнение, она решила пойти на компромисс. И как это все еще обернется, подумал Северус, когда она кивнула. – По крайней мере, это в наших силах, – согласилась она. Северус улыбнулся и отпустил ее, схватил свою рубаху и оделся, быстрым заклинанием высушив свое все еще влажное тело. Он погладил Кадара по шее и заверил Гейта, что Гарри скоро его навестит, а Лили наблюдала за ним. – Наверное, нам пора возвращаться, – указал он, заметив, что солнце уже садится. – Гарри заинтересуется, где мы застряли. И, скорее всего, он до смерти хочет прийти и посмотреть на Гейта. – Спасибо, что подарил ему Гейта, – сказала Лили, ее глаза переместились на великолепного жеребца. – Я даже не знала, что ему нравятся лошади, уж не говоря о боевых единорогах. – Гарри полон сюрпризов, Лили, – загадочно поведал Северус, понимая, что время для величайшего сюрприза еще не настало. – Больше, чем любой другой волшебник, какого я знаю. – Я могу придумать одно исключение, – предложила Лили, глядя на него. – Не-а. Уж точно не я. Я довольно скучный, если узнать меня поближе, – провозгласил он, недостоверно изображая скромность. – Я серьезно в этом сомневаюсь, – ответила Лили, сверкнув глазами. – Значит, друзья, м-м? – спросила она, немного подумав. – Да, – заверил ее мастер зелий. – В таком случае... – она вытащила палочку и направила ее на Северуса. – Сейчас лето. Глаза Северуса расширились, когда он вспомнил давно похороненный случай с летним водным сражением на берегу озера у дома Лили. – Нет, Лили... – Но не успел он произнести больше ни слова, как в очередной раз оказался вымочен сверху донизу. Он спокойно посмотрел на нее, под ее хихиканье зачесывая пальцами назад свои теперь мокрые волосы. – Ты за это заплатишь, – сообщил он и плавно вытащил свою палочку, повторяя то заклинание, которым она в него запустила. В конечном итоге, они промчались всю дорогу до мэнора, и то, что стекало с Северуса, первым вошедшего в гостиную, залило весь пол. – Что с тобой случилось? – посмеиваясь, спросил Гарри, оказавшийся единственным, кто был в состоянии отреагировать на представшее им необычное зрелище. Северус заметил, что Нагнок отбыл, но Альбус – который до того уходил, чтобы как обычно разобраться с некоторыми неотложными школьными делами – вернулся и теперь потягивает чай. – Твоя мать слетела с катушек, – заявил Северус, заходя внутрь. – Она объявила войну, как будто нам снова четырнадцать. Она совершенно неисправима. Джеймс попытался что-то сказать, пока Адриан, Гермиона и все семейство Уизли старались расшифровать его последнее заявление, и тут вошла Лили, такая же мокрая, как и Северус. Гарри просто скрючило от смеха, в то время как Джеймс испуганно раззявил рот: – Лили? – Северус забыл упомянуть, что он ничем не лучше меня, – спокойно сказала она, улыбнувшись ничуть не раскаивавшемуся мастеру зелий. – Я никогда и не утверждал обратного, – отозвался Северус. – Но не я это начал. На этот раз. – Сказал человек, который зашвырнул мою сестренку в озеро, – невозмутимо отбрила Лили, в то время как Гарри пытался – неудачно – выровнять дыхание, а остальные лишь растерянно пялились. – Вы зашвырнули тетю Петунию в озеро, профессор? – спросил Адриан, на его лице стала проступать растерянная улыбка. – Она пыталась поцеловать меня, я запаниковал, – открестился тот, сурово посмотрев на заливавшегося смехом Гарри. – И это сработало, она никогда больше меня не беспокоила. – А что насчет того, что ты зашвырнул еще и Вернона? – поинтересовалась Лили. Северус лишь пожал плечами, а Адриан, Рем и шокированный Сириус присоединились к душевному хохоту Гарри. – Еще и дядю Вернона? – спросил Гарри между глубокими вдохами. – Почему ты мне не рассказывал? – Я боялся, что ты будешь смеяться так сильно, что задохнешься; я был неправ? – спросил он, а затем обратился к Лили: – И ты знаешь, что я плохо контролирую свои порывы. Кроме того, ты хоть видела этого Вернона? Лили с улыбкой покачала головой, а Гарри понимающе кивнул. – В чем-то ты прав, – сказал он, а Северус быстрым заклинанием высушил себя и Лили. – У тебя с Нагноком все в порядке? Что, он уже придумал новые способы пыток? – спросил Северус, даже не глядя в сторону Джеймса. Мужчине нужно понять, что он отталкивает Лили; Северус решил, что, хоть он больше в нее и не влюблен, она ему все же весьма не безразлична, и счел, что, немного подергав Джеймса за хвост, сможет открыть ему глаза на то, что Поттер творит. С другой стороны, а не возникнет ли из-за этого у Лили каких-нибудь ненужных идей? Ужас-то какой. – Ну, он говорил о той фотосессии в нижнем белье... – легкомысленно сказал Гарри, отчего Северус побледнел, а несколько челюстей встретились с полом. – О чем? – переспросил мастер зелий, его голос прозвучал немного выше обычного. – Мерлин, ну у тебя и реакция! – засмеялся Гарри. – Расслабься, Сев, я просто шучу. После повторного сурового взгляда и замечания: – Не смешно, – Северус приметил, что Гарри держал желтый конверт с его именем. Он улыбнулся. – Но он передал тебе что-то для меня. – Да, это верно, – признался Гарри, вручая ему упомянутый конверт. – Можно мне узнать, что там, или это правительственный секрет прямиком из Отдела Тайн? – спросил Гарри, вздернув бровь. – Собственно говоря, тебе можно об этом узнать, – решил Северус. – Все-таки это твой, как бы это сказать, следующий подарок? – Еще один подарок? – ухмыльнувшись, спросил Гарри, услышав, как его брат что-то растерянно пробормотал у него за спиной. – Нет, Северус, это слишком много! – заговорила Лили. – Ты даже не знаешь, что это, – отбился мастер зелий и подмигнул, открывая конверт, чтобы показать его содержимое. – Это что, контрамарки на Кубок Мира по Квиддичу? – пискнул с дивана сидевший там Сириус, расширенными глазами впившись в золотые билеты в руке Северуса; мастер зелий протянул один из них Гарри, который, оскалившись, кивнул. – А на что это похоже? – На контрамарки на Кубок Мира по Квиддичу, – протянул Ремус, ухмыляясь Сириусу. – Сев, ты лучше всех! – воскликнул Гарри и обнял его, на что Северус ласково растрепал ему волосы. – Думаешь, я не знаю? – Как ты их достал? – спросил Джеймс, глядя на билет в руке своего сына; имя Гарри было четко и изящно отпечатано на контрамарке. – Таких напечатали только сорок штук! – не сдавался патриарх Поттер. Северус ухмыльнулся; эти контрамарки были припасены для самых почетных гостей, и только для них, и позволяли бесплатно пройти на любую игру турнира. Все мечтали о такой, но каждый раз таких печатали совсем чуть-чуть. – Ну, технически, их было тридцать девять, – он обернулся к Гарри. – Фадж сказал, что с самого начала хотел отправить тебе одну, раз уж ты создатель метел, на которых летают все команды, но не мог распечатать контрамарки для всей твоей семьи. А когда я сказал, что собираюсь тебя сопровождать, он меня почти обнял, – от этой мысли он картинно содрогнулся, и близнецы засмеялись. – Этот человек сделает все для своей популярности, он такой. – А ты как такую получил? – спросил Сириус, практически истекая слюной на билеты. – Вообще-то я изобрел лекарство от ликантропии, спасибо большое, – указал мастер зелий, пожимая плечами. – И мне принадлежит приличная доля в нескольких квиддичных командах по всему миру, так что... – Тебе принадлежит что? – выкрикнули в один голос Джеймс, Сириус и Рон – последний тут же покраснел, а затем мертвенно побледнел от того, что осмелился подать голос. – Полезно знать, что ваши легкие в порядке, джентльмены, – сухо прокомментировал Северус, поморщившись от такой какофонии. – Северусу принадлежит часть Гарпий Гервена, Гейдельбергских Гончих***... – Надеюсь на еще один семидневный матч... – вставил Северус, ссылаясь на всемирно известную недельную игру между этими двумя командами. – ...и Софийских Стервятников, – закончил Гарри. – Софийские Стервятники? – ошеломленно переспросил Адриан. – Команда Виктора Крама? – выговорил Рон следом за ним, на его лице отразилось потрясение. – Единственного и неповторимого, – провозгласил Северус, игнорируя отвисшие челюсти взрослых и чуть усмехнувшись Ремусу, который посмеивался в углу. – Ты был весьма занят, Северус, – отметил Альбус, внимательно глядя на своего школьного мастера зелий. – Я всегда занят. – Он с легкой улыбкой повернулся к Лили: – Ты ведь отпустишь Гарри со мной на матчи, верно? Лили ответила на его вопрос своей солнечно яркой улыбкой. – Думаю, я могу это сделать. – Гарри триумфально рассмеялся. – Когда он закончит свои летние домашние задания... – Я уже закончил свою домашнюю работу, – поделился Гарри, а Северус усмехнулся. – Да ладно, Лилс! – воскликнул он, изгибая бровь. – Я работаю профессором в Хогвартсе, помнишь? Она улыбнулась, а Дамблдор тихо откашлялся, привлекая к себе внимание. – К слову о школьных заданиях Гарри, ко мне сегодня подошла профессор Вектор. Я думаю, ты догадываешься о причинах, Гарри. Мальчик застенчиво улыбнулся и кивнул. Он ожидал, что это всплывет в какой-то момент. – Гарри, а разве это не профессор Вектор преподает у тебя Арифмантику? – спросил Джеймс. – Что-то не так? Гарри широко улыбнулся. – Ничего страшного, Джеймс, – заверил его Альбус. – Всего лишь еще один приятный сюрприз. Северус улыбнулся Гарри, который подмигнул ему в ответ. – В марте профессор Вектор спросила меня, не хочу ли я на четвертом курсе посещать ее класс Продвинутого Изучения Арифмантики. Я согласился, но мне еще нужно будет пройти тест, когда вернусь в сентябре, – объяснил Гарри. – Но этот класс посещают ученики от пятого курса и выше, – слабо возразила Гермиона, а потом покраснела, когда Гарри ей улыбнулся. – Профессор Вектор тоже так сказала, – согласился он. – Но она думает, что мне скучно на ее уроках. Есть немного; ты удивишься, насколько арифмантика помогает с проектированием метлы. И это даже не было ложью. Дамблдор кивнул, его усы дрогнули от сдерживаемой улыбки. – Так чем же может обернуться раннее присоединение к продвинутому классу? – спросила Лили. – Я в этом году сдам СОВ по Арифмантике, а ТРИТОН на шестом курсе. Собственно, только и всего, – сообщил Гарри с озорной ухмылкой и отвернулся, собираясь спросить у Северуса что-то по поводу первого матча Кубка; этому не дано было случиться. – Только и всего? – спросил Адриан. – Ты будешь сдавать экзамен на СОВ на год раньше, и ты называешь это только и всего? – Да ладно, эка невидаль! – запротестовал Гарри. – У профессора Дамблдора было то же самое с экзаменами по Древним Рунам, не так ли, профессор? Альбус кивнул. – Все так, – согласился он. – Ой! – воскликнул зеленоглазый мальчик, вспомнив кое-что. – Раз Вы здесь профессор, если Вы не против, не могли бы Вы передать профессору МакГонагалл, что я возьму в этом году Древневедение? – спросил Гарри. – Я, конечно, могу отправить письмо, но... – Нет, все в порядке, мой мальчик, – согласился директор, похлопывая Гарри по плечу. – Я сам ей сообщу; осмелюсь предположить, она будет в восторге. Не многие гриффиндорцы выбирают этот предмет. – Это всего лишь час в неделю, мама, – пояснил Гарри, прежде чем его мать смогла что-то возразить. – И, я уверен, Гарри все вам об этом расскажет, – заключил Альбус, поднимаясь со стула. – А теперь, если вы не возражаете, могу ли я украсть Северуса на секундочку? – Мастер зелий кивнул, а Гарри попытался подавить небольшой укол страха. – Есть некоторые вопросы, связанные со школой, которые нам хорошо бы обговорить; остальной части персонала я уже сообщил. С облегчением вздохнув про себя, Северус тоже поднялся с кресла и вышел вслед за Альбусом, по пути передав Гарри – который как раз объяснял, что такое Древневедение, – что потом ему все расскажет. _______________________ * 6 футов = 1,83 м. ** Полуторный меч (longsword) – полутораручный меч, также известный как бастард, длинный или боевой. Средневековый западноевропейский меч, появившийся во второй половине XIII века и ставший популярным в XIV-XV веках, который удерживали в основном двумя руками, но при этом их вес и баланс допускал при необходимости одноручный хват (что мы и видим во время тренировочного поединка Гарри и Северуса). Длина обычно где-то 110см, из них сам клинок 90см. Длина рукояти может быть разной: где-то помещаются обе ладони, где-то лишь полторы. У этих мечей есть свои подвиды, но который из них у героев – неизвестно, так что не будем углубляться. *** Гейдельбергские Гончие – знаменитая в Германии команда по Квиддичу. Так же известна тем, что после проигрышного матча с Гарпиями Гервена капитан команды Рудольф Брэнд предложил капитану Гарпий Гвендолин Морган выйти за него замуж, за что получил метлой и провалялся с сотрясением. Кстати, именно эта игра и длилась семь дней – рекорд по продолжительности.