Семейные узы (Family Bonds)

Прошло ровно три часа, двадцать семь минут и двенадцать секунд с тех пор, как Гарри вошел в лабиринт; это Северус знал точно. Он чувствовал каждую прошедшую секунду, разрушавшую стены, возведенные им у себя в голове, чтобы удержать то подобие здравомыслия, которое у него пока осталось. Ну, и еще он, конечно, примерно каждые две минуты смотрел на часы. – Тебе нужно успокоиться, Северус, – посоветовала Минерва МакГонагалл, глянув на мастера зелий поверх собственных очков. Они двое составляли группу патрулирования восточной части лабиринта, готовой быстро предотвратить любые возможные попытки саботажа или обмана. – Я спокоен, честно, – заверил ее Северус, веря себе не больше профессора Трансфигурации. С начала задачи он пребывал в постоянной готовности, и уже час активно сопротивлялся подступающему сердечному приступу; ярко-красные искры, вылетевшие из лабиринта, его почти добили. Он почувствовал огромное облегчение вкупе с уколом вины, когда увидел, что из лабиринта выносят Флер; девушка получила травму головы и все еще была без сознания – мадам Помфри переправила ее в лазарет, но из-за характера ее травмы отказалась до обследования приводить ее в чувство, – но в остальном оказалась целой и невредимой. И она не была Гарри. Это, по крайней мере, значило, что его сын все еще пребывал в боевой форме, и что каждый сделанный им шаг приближал его к кубку и к завершению этого адского турнира. – Северус, ты был моим учеником, если помнишь; я легко могу сказать, когда ты лжешь! – настаивала Минерва. Северус чуть улыбнулся и пожал плечами. – Позволь мне попытку самообмана, – сказал он, снова переводя взгляд на высокие живые изгороди. – Поскольку я вижу, что ты терпишь неудачу, позволь мне попробовать чем-нибудь тебя занять, – предложила она, на что Северус прыснул. – Конечно, можешь попробовать! – его глаза по-прежнему тайком косили влево, в сторону лабиринта, как будто Гарри мог пройти сквозь ветки, чтобы только заверить его, что он в порядке, а потом вернуться к своей задаче. – Ты действительно беспокоишься о Гарри, – произнесла она. Северус улыбнулся первой настоящей улыбкой с тех пор, как Гарри вошел в лабиринт. – Конечно, – просто ответил он. – Я его вырастил, Минерва, – продолжил Северус, не ощущая больше той тяжести, которая наваливалась в последние годы, когда всплывала тема их с Гарри отношений. Он перевел на нее свой взгляд, их глаза встретились. – Я не мог бы – и не могу – любить его больше, даже будь он моим родным сыном. Мгновение декан Гриффиндора казалась озадаченной этим высказыванием, но вскоре вернула себе самообладание. – Хорошо, – заключила она и решительно кивнула. – Гарри прекрасный молодой человек. Я давно боялась, что в итоге он растворится в тени своего брата. Хотя прошлый год несомненно доказал, что я неправа. На ее признание Северус поднял бровь; не та она женщина, чтобы ходить вокруг да около, эта Минерва МакГонагалл. – Тут я соглашусь, – отозвался Северус, улыбнувшись несколько неуверенно – он еще не привык открыто говорить о Гарри, его стремление защитить сына было сильно как никогда, пусть даже головой он понимал, что тот не нуждается в защите, – но искренне. – Он и впрямь прекрасный молодой человек. – Как я уже сказала, прошедший год доказал, что мои опасения беспочвенны, – кивнула она сама себе. – Ни один ребенок не должен чувствовать себя затененным; особенно при таком таланте. Северус заметил, что в этот момент она разговаривает в основном сама с собой. На протяжении многих лет, которые он провел в качестве хогвартского преподавателя, он потихоньку узнавал обрывки прошлого Минервы. Он был рядом, когда умер ее муж, и он раз или два говорил с ее братьями. Кажется, у нее было трудное детство, насколько он понял; тем не менее, он слишком сильно уважал эту женщину, чтобы о чем-то ее спрашивать. Если она захочет поделиться – хорошо. Если она этого не сделает – ну, тоже хорошо. Северус и сам знал, что некоторые вещи бывают слишком личными, и должны оставаться таковыми; его собственное детство являлось несомненным примером. Из-за следующего поворота показались трибуны, завершился их седьмой за вечер обход. Зрители сидели на краешках своих мест, пытаясь разглядеть, что происходит внутри лабиринта; уже не в первый раз Северус задался вопросом, чьей это было гениальной идеей полностью скрыть все, что происходит внутри лабиринта, от аудитории. За весь Тремудрый Турнир только первую задачу можно назвать приятной для зрителей – хотя, конечно, легко сказать «приятной», он, например, все время был на грани инфаркта, – две другие вообще не предполагали никакого зрелища. Сначала озеро, теперь вот это; вторая задача хотя бы смягчалась временными рамками. Но через три с половиной часа с начала третьей задачи все начали потихоньку страдать паранойей по поводу того, что там внутри лабиринта творится, и в первую очередь мастер зелий. – Чья была идея скрыть третью задачу из поля зрения? – пробормотал Северус в пространство. – Министерства, я полагаю. На пасхальных каникулах Альбус встречался с Бэгменом и Фаджем по этому поводу. Они сочли, что если позволить аудитории видеть происходящее в лабиринте, вмешаться в задачу окажется проще. А так чемпионы просто сделают все возможное, – ответила Минерва, кивая Филиусу Флитвику, который вместе с Помоной Спраут только что закончил собственный обход западной части лабиринта. – По словам Альбуса, Муди во время встречи с этим согласился. – Муди? – переспросил мастер зелий. Он слышал о встрече, но раньше не думал, что она была по поводу третьей задачи; все-таки Фадж спрашивал совета Дамблдора по любому поводу. Но как в это встрял Муди? – Когда Аластор узнал, что встреча будет касаться третьей задачи, он настоял, что должен сопровождать Альбуса. Сам знаешь, какой он, могу поспорить, он был уверен, что на чемпионов нападут на глазах у всей школы! – воскликнула МакГонагалл, крылья ее носа затрепетали от подобного абсурда. Северус, который был не сильно склонен чувствовать себя спокойнее насчет безопасности Гарри только потому, что тут есть свидетели, выпустил своего внутреннего пессимиста на свободу; одно то, что тут есть зрители, не означает, что чемпионы будут в безопасности. И пусть то, что чемпионов не видно, спасало от угроз, исходящих снаружи лабиринта, это одновременно делало их более уязвимыми для угроз изнутри лабиринта. Пока мастер зелий шел к столу, предназначенному специально для патрулирующих третью задачу профессоров, у него в голове один за другим прокручивались ужасные сценарии; стол располагался перед трибунами, прямо напротив лабиринта, и был уставлен кувшинами с водой. Северусу требовался хотя бы глоток воды, в горле у него пересохло. Спустя три часа и тридцать две минуты после того, как его сын вошел в лабиринт, Северус Снейп откинулся за столом, пытаясь игнорировать раздававшиеся за спиной перешептывания толпы, строившей предположения на темы, что с чемпионами и где они сейчас, и потягивал воду в тщетной попытке успокоить свои нервы. Три часа, тридцать две минуты и десять секунд спустя стакан, который он держал, выскользнул из его пальцев и разбился об землю на осколки, когда Северус бросился к сыну; Гарри внезапно появился перед лабиринтом с Тремудрым Кубком в одной руке, другой крепко прижимая к себе своего близнеца. Толпа громко возрадовалась, снова и снова скандируя имя Гарри. Гул, яростный рев, все это почти выбило Северуса из равновесия, когда он приблизился к своему сыну. На лице Гарри была кровь, как и на вцепившейся в плечо близнеца руке; его одежда была порвана, а сам он выглядел грязным и помятым. Северус мог бы подумать, что это результат многих часов внутри лабиринта, ведь Министерство населило его Мерлин знает какими существами, если бы не выражение глаз сына. Гарри выглядел разбитым и испуганным, глаза потускнели, взгляд стал пустым. Что-то пошло не так, понял мастер зелий и побежал еще быстрее. Где-то позади он слышал голос Джеймса, зовущего Адриана и Гарри, но не обратил на него никакого внимания. Он подбежал к Гарри и упал перед ним на колени, так что их глаза оказались на одном уровне, осматривая его в поисках любых повреждений; и он обнаружил, много. Множество царапин и синяков, и рана – а ведь может быть еще, Мерлин, нет, неужели есть еще? – на боку, пропитавшая мантию темной кровью, которая уже залила ему весь бок сверху донизу и стекала на землю под ногами. Он неуверенно потянулся к своему сыну, как Джеймс упал на колени рядом с ним, выхватывая Адриана из рук Гарри, отчего младший сын пошатнулся; Северус осторожно подхватил его и прислонил к своей груди, его разум оцепенел от ужаса. По лицу потекли слезы, но у него не оказалось ни достаточного желания, чтобы их остановить, ни сил это сделать, даже захоти он того. – Адриан! – звал рядом с ним Джеймс, обретя дар речи. – Адриан, ты в порядке? Что случилось? – Гарри? – тихо спросил Северус, стирая несколько слезинок, выкатившихся из глаз сына. – Гарри, поговоришь со мной? В черные глаза уставились изумрудные, все еще лишенные каких-либо эмоций; зрачки были расширены, от шока или потери крови, Северус не мог сказать. – Мне так жаль, – пробормотал Гарри, а потом потерял сознание. – Гарри? – позвал Северус, проверяя у сына пульс и чувствуя, что готов удариться в панику. Наконец он нашел искомое и тяжело перевел дух, крепче прижимая сына к себе; нужно немедленно доставить его в лазарет. – Адриан, Гарри? – прозвучал над его плечом голос Лили. – Они в порядке? – Прочь с дороги! – раздался рядом с ним голос мадам Помфри. – Этих мальчиков нужно перенести в больничное крыло! Не нуждаясь в дополнительной поддержке, Северус выпрямился, осторожно поднимая сына на руки; Гарри был выше и заметно тяжелее, чем в последний раз, когда Северус его таскал, но это не имело ни малейшего значения. Адриан стоял рядом с ним, поддерживаемый своей матерью, а Джеймс переключился на своего младшего сына. – Снейп, я могу... – начал он, протягивая руки, чтобы забрать Гарри из рук Северуса. – Даже не смей, Поттер, – зарычал мастер зелий. Произнесено это было настолько убедительно, а глаза мастера зелий в это время смотрели с таким холодом, что от этого угрожающего голоса руки Джеймса просто упали по бокам и он отступил на шаг. – Что случилось? – спросил Сириус, как раз приближавшийся к двум подросткам, его собственный взгляд, что не удивительно, был обращен к его крестнику; он отметил, что Гарри пребывал без сознания, а Северус выглядел полным решимости пронести его через весь Хогвартс. Часть его хотела потребовать, чтобы мальчика передали Джеймсу, но выражение лица Северуса и память о том, что Джеймс снова повернулся сначала к Адриану – как делал это всегда, – заставили его прикусить язык. – Это сейчас не так важно! – прикрикнул Дамблдор, его властный тон перекрыл все усиливающиеся голоса с трибун, а глаза впились в кровоточащий порез на предплечье Адриана. – Адриана и Гарри нужно немедленно отправить в больничное крыло! Северус был абсолютно согласен. Переход до замка – больше похожий на забег, если честно – прошел как в тумане. Мастер зелий шел по пятам за мадам Помфри, МакГонагалл, Дамблдором и Поттерами. Адриан и сам был почти без сознания, так что у них пока не получилось выяснить, что именно произошло такого в лабиринте, что довело двух подростков до подобного состояния; Северус знал, что тут должно быть что-то гораздо худшее, чем скрывавшиеся в лабиринте монстры или чародейство. Он столько раз читал и перечитывал списки того, что будет в лабиринте, что выучил их наизусть; там не было ничего, с чем Гарри не смог бы справиться. И все же раны уверенно говорили об обратном. И он извинился, вспомнил Северус, чувствуя, как страх охватывает его все больше и больше по мере того, как кровь Гарри просачивается сквозь одежду. Про себя он просил Гарри, молился любому, кто мог услышать, чтобы с его сыном все было в порядке. Он пролетел по Парадной Лестнице все семь этажей до лазарета и, ворвавшись в двери, осторожно положил своего сына на кровать, указанную мадам Помфри. Адриан медленно опустился на соседнюю с Гарри постель, и медсестра стала быстро его осматривать. Кажется, у него было легкое сотрясение мозга, вдобавок к его ссадинам и ушибам, ему дали соответствующее зелье, а мадам Помфри тем временем переключилась на Гарри. – Борода Мерлина! – воскликнула она, срезав с торса Гарри уже не подлежавшую спасению одежду. От открывшегося зрелища Северус задохнулся, к его глазам подступили новые слезы. Какие-то каменные осколки впились в тело Гарри, его левый бок оказался покрыт ими почти полностью. Было много ран, и они все еще кровоточили, пока мадам Помфри носилась по помещению, собирая необходимые принадлежности. – Я не понимаю, – сказал Ремус, сумевший первым в помещении оправиться от шока. – С чем таким он столкнулся в лабиринте, что могло такое сотворить? – Уверяю тебя, в лабиринте не было ничего, – сказал Дамблдор, – ...что могло бы сделать... – Волдеморт, – перебил его Адриан, заговорив в первый раз с тех пор, как вышел из лабиринта, его взгляд устремился в потолок помещения. – Волдеморт вернулся, – он бросил в сторону своего близнеца единственный взгляд, прежде чем уставиться в никуда, чтобы не видеть раны Гарри. – Что? – спросил Джеймс, его лицо мертвенно побледнело. В ушах у Северуса отчетливо зашумело, он ощутил легкую слабость. Волдеморт воскрес. – Когда я был в лабиринте, я услышал крики и звуки дуэли... – и Адриан начал рассказывать, как он услышал бой Флер и Крама и как началась его собственная дуэль с чемпионом Дурмстранга. – Я поворачивался бросить красные искры, чтобы кто-то пришел и забрал Виктора, – пояснил кареглазый подросток, слегка поморщившись, стараясь не поддаваться головной боли, его голос был слегка невнятным, – когда кто-то набросил мне на шею кулон. Мне не хватило времени обернуться и посмотреть, кто это был. А в следующий момент я оказался на кладбище. – Кладбище? – переспросила Лили, которая выглядела испуганной и немного потерянной. Ее глаза метались от Адриана к Гарри и обратно и она вздрагивала каждый раз, когда мадам Помфри вытаскивала палочкой из ран Гарри каменный осколок, чтобы переместить его в принесенную для этого металлическую посудину. Звук, который издавал камень при столкновении с металлом, будет потом преследовать Северуса еще многие годы. Мастер зелий схватился за здоровую руку своего сына, он ни на мгновение не отрывал от него глаз, даже когда слушал историю. – Ко мне подошел какой-то человек, – продолжил Адриан, его взгляд слегка расфокусировался. – Он что-то держал в руках; какой-то сверток, как мне тогда показалось. Мне потребовалась почти минута, чтобы понять, что это был Червехвост. Лили ахнула, прижав руку к губам. Джеймс выругался, а Альбус кивнул, словно ожидал, что Червехвост как-то отметится в пересказе событий этой ночи. – А что было потом, Адриан? – спросил директор, его лицо выглядело усталым, как никогда прежде на памяти Северуса. Морщины на лбу казались глубже, глаза потускнели, а губы сложились в хмурую линию; сейчас Дамблдор выглядел старше своего настоящего возраста. – Червехвост застал меня врасплох и разоружил, он привязал меня к надгробию... на нем было имя: «Том Реддл»... Там был Волдеморт, он был похож на младенца... монстра... потом было какое-то заклинание и зелье. Червехвост положил Волдеморта в котел... он взял кости из могилы и порезал меня, а потом он... отрезал себе руку. – Голос Адриана сломался и ему пришлось на мгновение остановиться, пока он глубоко, на грани паники, вдохнул. Его мать утешающее гладила его по спине, молча заплакав вместе с ним. – И Волдеморт встал из котла... он хотел, чтобы я посмотрел ему в глаза, когда он убьет меня, и когда я это сделал, он наложил на меня Круциатус. Я потерял сознание, – сказал кареглазый подросток, его голос стал пустым, тело дрожало. Лили придвинулась ближе, чтобы поплотнее завернуть его в одеяло, ее пальцы прошлись по волосам на затылке сына. Зеленые глаза Лили оторвались от Адриана и повернулись к Гарри, взгляд еще больше потемнел. – А Гарри? Что случилось с Гарри? – произнесла она одними губами, голос ей изменил. Звон камешка, упавшего на металл, повторился, когда осколок, в котором Северус опознал мрамор, вылетел из раны Гарри и упал в посудину, последовав туда за палочкой мадам Помфри. Медсестра тщательно чистила рану, заливая ее желтым зельем, которое Северус определил как антисептик. – Когда я очнулся, он был там, – объяснил Адриан, а Альбус подошел к нему с обезболивающим зельем, которое Северус сварил для лазарета две недели назад; подростку, похоже, нуждался именно в этом, потому что он вздрагивал при каждом глубоком вдохе. – Это все как в тумане... я думаю, он отвязал меня и унес. Была пыль, и Волдеморт закричал, что Гарри не сможет сбежать от него, неся меня. Тогда Гарри сказал мне двигаться, прятаться за надгробиями, так мы и шли. Кубок был портключом... Мне кажется, так он туда попал? – Он остановился и, крепко зажмурившись, схватился за голову. – Голова кружится. Больно, – прошептал Адриан, тогда Дамблдор вручил ему зелье. – Выпей это, мой мальчик. Это поможет. – Адриан кивнул и взял у директора кубок. – Не спеши, – предупредил старый волшебник, и Адриан медленно сделал несколько глотков зелья. – Адриан, – привлек внимание подростка Сириус. – Ты помнишь что-нибудь еще? Как Гарри был ранен? Кареглазый близнец откинулся назад, на лежащие на кровати подушки. – Я не очень помню, – признался Адриан. – Внезапно появились Пожиратели Смерти, и Гарри сказал мне бежать к Кубку. Он сражался с ними. Был взрыв и я упал, – сказал Адриан, его глаза наполнились слезами, когда испытанный им страх вернулся в десятикратном размере, прорвавшись сквозь шоковую отстраненность, которая охватила его по возвращении в Хогвартс. – Через несколько мгновений появился Гарри, он поднял меня и призвал Кубок. Там был Волдеморт; он почти... он... – и Адриан сломался, содрогнулся в рыданиях, от них его тело затрясло. – Альбус, дай мальчику сонного зелья, – велела мадам Помфри, у нее у самой голос дрожал. Женщина была бледна, но продолжила ухаживать за Гарри, словно только поставленная задача мешала ей удариться в панику. Директор кивнул и достал палочку, чтобы призвать нужное зелье. Адриан медленно его выпил и вскоре провалился в наведенный магией сон, его дыхание успокоилось. – Как он мог вернуться, Альбус? – спросила Минерва со своего места в углу комнаты. Она опиралась на стену, губы ее дрожали. Кажется, именно ответа на этот вопрос все и хотели. Северус пригладил непослушные волосы сына, не заботясь о том, что находится в одной комнате с Поттерами; его храбрый мальчик, он в одиночку противостоял Темному Лорду и его Пожирателям Смерти, чтобы спасти жизнь своему близнецу. Он мог просто убежать, схватить Кубок и исчезнуть, мастер зелий знал это. Но он решил этого не делать, потому что Гарри, он ведь такой. – Похоже, он использовал какой-то ритуал, – произнес Дамблдор, падая на стул, освободившийся после отданного Адриану зелья. – Должно быть, это была могила его отца, но кроме того из произошедшего я больше ничего не могу объяснить. Того, что рассказал нам Адриан, для этого мало. Джеймс закрыл лицо руками, Лили тем временем тихо плакала рядом с ним. Ремус выглядел потерянным, а Сириус смотрел на своего крестника. – Гарри спас Адриану жизнь, – проговорил он. Взгляды всех людей в помещении упали на бессознательного подростка – кроме Северуса, который свой и не отводил – и застыли на нем, пока школьная медсестра накладывала заклинание, необходимое, чтобы магически зашить раны. – У Гарри сломано два ребра, – сказала мадам Помфри, быстро сморгнув, чтобы остановить слезы, но потерпела поражение, – несколько рваных ран, и он пережил серьезную потерю крови. – Она осторожно перевязала его торс, левитацией немного приподняв для этого над кроватью. – Ему будут необходимы кроветворные зелья, и пару дней стоит придерживаться постельного режима, и... Тут женщина расплакалась, тяжесть всего, сказанного в ее лазарете, наконец обрушилась на нее. Минерва подошла к ней и ласково погладила по спине, пытаясь успокоить. – О, Гарри! – позвала Лили, поднимаясь со своего места, чтобы встать рядом с кроватью своего младшего сына. Ее глаза на мгновение встретились с Северусовыми, прежде чем она отвернулась, чтобы пальцами мягко погладить Гарри по лицу. – Он будет в порядке? – спросил Ремус, пытаясь выбросить из головы все мысли о том, что Гарри, убегая прочь от Пожирателей Смерти, одновременно защищал своего брата. – С ним все будет нормально, – ответила мадам Помфри, утирая слезы, все еще бежавшие из ее глаз. – Ему нужно время, чтобы излечиться, хотя скоро мне надо будет его разбудить, чтобы он принял свое первое кроветворное зелье... Не успела она закончить свое предложение, как двери лазарета распахнулись и вошел профессор Флитвик, левитируя бессознательного Виктора Крама, за ним по пятам шел Аластор Муди. – Мы нашли его в лабиринте, – сообщил бывший аврор своим хриплым голосом. Его волшебный глаз перешел с Поттеров и преподавателей на Флер, спавшую в стороне, пока, наконец, не уперся в Адриана, который крепко спал под воздействием выпитого зелья. – Он потерял много крови и у него слабый пульс, – добавил Флитвик, устраивая чемпиона Дурмстранга на постели рядом с кроватью Гарри. Мадам Помфри снова засуетилась, а преподаватель Чар посмотрел на серьезные лица окружающих. – Могу я узнать, что произошло? Вскоре он пожалел о том, что вообще спросил. Он быстро оказался на стуле рядом с Ремусом. – А мы можем быть уверены, что Темный Лорд вернулся? – спросил Муди. Северус внимательно смотрел на этого человека, пока Дамблдор уверял его, что да, Волдеморт действительно вернулся. Может быть, это только паранойя, думал он, наблюдая за реакцией Шизоглаза на новости. Но в первую секунду после его вопроса о воскрешении Волдеморта, как раз перед тем, как Дамблдор обернулся на него посмотреть, выражение лица Аластора отразило нечто совершенно противоположное беспокойству. Скорее возбуждение. И, может быть, это действительно паранойя, но после того, что случилось в эту ночь, мастер зелий не был готов хоть что-то отдать на волю случая. Его взгляд не отрывался от бывшего аврора, когда тот приблизился к кровати Адриана. – И как же мальчишкам удалось сбежать? Тон был грубым, но, опять же, Аластор никогда не славился особой вежливостью. – Судя по всему, Кубок был превращен в двойной портключ, – объяснил директор. – Сначала перенес Гарри на кладбище к Волдеморту, а потом выполнил свою первоначальную задачу, вынеся его ко входу в лабиринт. Двойной портключ, думал Северус. Кубок был помещен в лабиринт только этим утром и прекрасно работал; Северус сам в этом убедился. И именно Муди поместил Кубок в центр лабиринта. Рука Северуса сжалась на палочке; этого совершенно не могло быть. Муди был аврором и страстно ненавидел Пожирателей Смерти и их Лорда. Он бы никогда не предал Дамблдора. Но мысль, что кто-то проник в лабиринт и поработал с Кубком, была столь же абсурдна. – Понятно, – произнес Муди, оба его глаза уставились на Адриана. В этот момент Гарри зашевелился, медленно приходя в сознание. Он открыл глаза и лишь вздрогнул, шевельнув левой рукой сильнее, чем позволяли его свежеприобретенные стежки. Он моргнул, его сознание все еще оставалось немного затуманенным; потом на него нахлынули вернувшиеся воспоминания. – Папа? – позвал Гарри, его голос задрожал и он сглотнул накопившуюся в горле желчь. Внезапный вопрос застал всех врасплох. Северус сжал руку Гарри, показывая, что он действительно тут, по его лицу катились слезы. Но заговорил именно Джеймс, испугав Гарри своим появлением поблизости. – Я здесь, Гарри, – сказал патриарх Поттер, стоявший рядом с женой точно напротив Северуса, сосредоточив взгляд на своем младшем сыне. Дамблдор тоже приблизился к зеленоглазому подростку, его глаза были грустными и определенно утратили свое вечное мерцание. Однако взгляд Гарри все еще оставался обращен к Северусу; мастер зелий кивнул – он понимал, что им потребуется немного побыть наедине, прежде чем они что-то скажут Поттерам и остальному миру, – и только потом Гарри переключился на своих родителей. Северус тихо вздохнул, заметив, как его сын снова вздрогнул от боли просто от того, что шевельнул головой, чтобы посмотреть на Поттеров, отчего у него закружилась голова. Насколько понял мастер зелий, Адриан еще не знает о том, что Гарри – настоящий Мальчик-Который-Выжил. А знает ли Волдеморт? Вполне возможно, заключил Северус. Может быть, настало время рассказать и всем прочим; тем не менее, сначала он должен будет поговорить с Гарри. Секрет, который хранится уже почти восемь лет – не та вещь, которую можно вот так походя выложить. Ремус и Сириус, единственные два человека, которые не склонились над Гарри, в основном потому, что все еще оставались на своих местах, были несколько ошеломлены. Лили и Джеймс слишком сосредоточились на Гарри, а Дамблдор последовал их примеру, погрузившись в собственные мысли, но за несколько мгновений между пробуждением подростка и тем моментом, когда развевающиеся одежды директора скрыли его от их глаз, Сириус заметил между Гарри и Северусом нечто странное. Гарри позвал своего отца, и хотя Джеймс пришел, мальчик смотрел только на мастера зелий, пока тот не кивнул, словно сказав Гарри, что все в порядке, можно обратить внимание на родителей. Анимаг-пес повернулся к Ремусу, чтобы поделиться своими мыслями, но понял, что в этом нет нужды: потрясенное выражение на лице друга и его остановившийся взгляд, устремленный на мастера зелий, убедил его, что оборотень тоже все видел. Чем бы это ни было. – Лазарет? – спросил Гарри, чувствуя легкую дезориентацию. Белый высокий арочный потолок не давал ошибиться, так что ответ Дамблдора только утвердил его в догадке. – Мы переправили вас сюда, как только вы вышли из лабиринта, – сказал директор своим ласковым голосом. – Адриан! – вскрикнул Гарри, его глаза попытались что-то разглядеть сквозь окруживших его людей в отчаянной попытке обнаружить своего близнеца. – Он здесь, – с трудом произнесла Лили. – Он сейчас спит, но благодаря тебе он будет в порядке, – она взяла Гарри за руку и мягко ее сжала, улыбаясь сквозь слезы. – Значит, он вам сказал? – спросил Гарри, его взгляд опустился на собственную забинтованную грудь. – Про Волдеморта? – Он сказал, – ответил Дамблдор усталым голосом. – То, что ты сделал для своего брата, было по-настоящему смелым поступком, мой мальчик. Гарри кивнул, но его плечи опали, как будто на самом деле он директору не поверил. Северус, конечно, это заметил, и ему захотелось, чтобы все просто-напросто исчезли из комнаты, чтобы он мог побыть наедине со своим сыном. Он переместился и встал в ногах кровати Гарри, дабы его сыну не приходилось сильно поворачивать голову, чтобы просто на него посмотреть; он хотел, чтобы Гарри знал, что он рядом, хотел, чтобы тот мог его видеть. – Кубок был портключом, – сказал Гарри, найдя глазами директора. – Я подумал, что он вытащит меня из лабиринта. Когда я в результате оказался на кладбище, я не сразу понял, что происходит. Когда разобрался, было уже слишком поздно. Он посмотрел через плечо директора на отца; он ничего не сказал, но Северус все равно понял. Глаза его сына кричали: «Мне жаль», – как будто это он виноват, что Волдеморт вернулся. Ярость вспыхнула у него в груди, и он в очередной раз поклялся, что увидит Волдеморта мертвым, предпочтительно после пыток. – В этом и было его предназначение, – согласился Дамблдор. – Кто-то наложил на него заклинание, сделав его двойным портключом. Гарри непонимающе посмотрел на старого волшебника; его голова еще не прочистилась, мысли оставались немного вялыми, так что, возможно, он просто не мог понять, как все могло так получиться. Кто мог иметь доступ к Кубку? Не успев себя остановить, он задал этот вопрос вслух: – Но кто мог это сделать? У кого был доступ? Гарри почти видел, как в голове Дамблдора завертелись шестеренки. Сначала растерянность, шок и, кажется, опасения, когда он пришел к некоему выводу, а затем решимость и чистый гнев. Зеленоглазый мальчик отстраненно подумал, что никогда раньше не видел сердитого Дамблдора. Ну, он об этом подумает, когда комната перестанет вращаться. – И правда, кто? – сказал Альбус, поворачиваясь гораздо быстрее, чем должен был позволить его возраст. И как раз вовремя, так как Аластору Муди почти удалось выйти из дверей лазарета, пока все смотрели на Гарри. Альбус вытащил палочку, но первым Муди настигло проклятие Северуса, оглушившее его, и тот сразу рухнул на пол. Мастер зелий потянулся за палочкой сразу же, стоило Гарри задать свой вопрос, и он на доли секунды раньше Дамблдора увидел, как Аластор отступает из помещения. Этого времени оказалось достаточно, чтобы действовать. – Ты с ума сошел? – спросил Джеймс, направляя свою палочку на Северуса. Минерва повторила его жест и Флитвик почти последовал этому примеру, но заметил, что Альбус тоже достал палочку, только направил ее на оглушенного бывшего аврора. Сириус и Ремус замерли в своем углу, тоже готовые вытащить свои палочки, когда Альбус заговорил. – Не сошел, Джеймс. Просто успел. И он взмахом палочки отлевитировал Муди на стул напротив кровати Гарри. Подросток в замешательстве смотрел, как на его учителе Защиты появились толстые веревки, привязывая его к стулу так же, как несколько часов назад Адриан был привязан к надгробию. По крайней мере, он думал, что прошло несколько часов. – Что это значит? – спросила Лили, а Северус призвал палочку из кармана Муди. – Муди единственным имел доступ к Кубку после прошедшего вчера вечером осмотра. Это сделал либо он, либо Альбус, а Альбус не пытался сбежать, – пояснил мастер зелий, положив палочку Муди на тумбочку у кровати Гарри. – Ты же не можешь всерьез думать... – начала Минерва, но ее остановило мрачное выражение лица Дамблдора. – Аластор? Работает на Сами-Знаете-Кого? – Нет, не Аластор, – произнес Дамблдор, приближаясь к привязанному к стулу оглушенному человеку. – Ты имеешь в виду, что это не Аластор? – спросил Ремус, они с Сириусом наконец подошли к кровати Гарри. – Кто это? – спросил Гарри, держась за разболевшуюся голову. Он же вроде не бился головой, верно? Такого он не помнил. – Тебе больно, Гарри? – спросил Северус, забота о сыне мгновенно затмила все прочие мысли и переживания. – У меня голова болит. Комната кружится, – невыразительным голосом поделился Гарри. – Вот, возьми это, – сказал Северус, призывая и переливая в кубок зелье красного цвета, а затем передавая его Гарри. Насколько Гарри мог понять, это было кроветворное зелье, и он отпил из кубка, мысленно поблагодарив своего всегда такого заботливого отца. Северус снова кивнул, а потом переключил внимание на возникшую проблему. Муди был не Муди? Как ни странно, некий смысл в этом присутствовал; мастер зелий прекрасно знал, что выдать себя за другого человека вполне возможно. Он только надеялся, что это не сулило ничего слишком плохого для настоящего Аластора, где бы он ни был. Про себя он надеялся, что самозванец использовал оборотное зелье; для него нужны свежие образцы человека, в которого хочешь превратиться, а это требует, чтобы Аластора держали живым. – Альбус, кто он? – спросил Сириус, повторяя вопрос своего крестника. Взаимодействие между Гарри и Северусом не прошло незамеченным, по крайней мере для него, хотя, кажется, остальное население комнаты – за исключением Ремуса – не обратило на это внимания. И все же под рукой была намного более серьезная проблема, чем добрый и заботливый по отношению к его крестнику Северус, поэтому он не стал заострять на этом внимание. Пока, по крайней мере. – Филиус, – окликнул Альбус вместо ответа; директор подошел к оглушенному волшебнику, его рука потянулась к внутреннему карману мантии, где тот держал серебряную флягу и единственный ключ на серебряном кольце для ключей. – Да, Альбус? – отозвался профессор Чар. – Пожалуйста, возьми это, – сказал тот и отдал ему только что найденный ключ, – и сходи в кабинет Аластора. Там ты найдешь его сундук; открой его. Боюсь, настоящий Аластор Муди будет именно там. – По-видимому, такая просьба встревожила крошечного профессора, но он все равно поспешил ее выполнить, покинув лазарет так быстро, как только его несли его собственные ноги. – Мадам Помфри, я считаю, нам нужно подготовить кровать. Если Вы закончили с мистером Крамом, не могли бы Вы позаботиться еще об одной? Медсестра кивнула, бледная, как привидение, потом взяла оставшееся кроветворное зелье и подошла к Виктору. Она всего на несколько мгновений привела его в сознание, чтобы он выпил свою долю зелья, прежде чем снова погрузить его в сон. Гарри уже чувствовал себя лучше, комната почти остановилась, но он предположил, что Виктор пробыл раненым дольше него; квиддичист, когда его привели в себя, начал бормотать что-то по-болгарски и держал глаза закрытыми, даже когда принимал выданное ему мадам Помфри зелье. – Альбус, скажи нам! – воскликнул Джеймс, теряя терпение. От его громкого голоса Гарри вздрогнул, голова снова закружилась. Однако рука Северуса мягко легла ему на плечо, от отцовского прикосновения парню полегчало, а Дамблдор вновь заговорил. – Северус, пожалуйста, принеси мне сильнейшее Зелье Истины, какое у тебя есть, а затем спустись на кухню и приведи домового эльфа по имени Винки. Вместо того чтобы уйти – мастер зелий не сдвинется с места от своего сына, не тогда, когда человек, который отправил его к Волдеморту, успешно притворившись бывшим аврором, находится в этой же комнате, большое спасибо! – вместо этого он позвал Минни, передав ей приказы Дамблдора. Домовой эльф сразу увидела на больничной койке своего молодого хозяина, слезы наполнили ее большие глаза; Гарри улыбнулся ей. – Я в порядке, Минни, – заверил он ее. – Ты можешь идти. Она кивнула и почти сразу вернулась с флаконом прозрачного зелья в руках. Она протянула его Северусу и снова исчезла, перед уходом снова бросив взгляд на Гарри. – Оборотное Зелье, – сказал Дамблдор. – В этом есть простота и блеск. Ведь Муди никогда ничего не пил, только из собственной фляжки, он этим хорошо известен. Конечно, самозванцу было необходимо держать настоящего Муди поблизости, чтобы иметь возможность продолжать делать зелье. А Аластор всегда гордился своим сундуком, в который он сам добавил отсек, просто чтобы держать в нем пойманных во время войны Пожирателей Смерти, когда не мог добраться до Министерства. – Дамблдор смиренно покачал головой. – По крайней мере, я надеюсь, что я прав в своем предположении. Но, думаю, среди волнений сегодняшнего вечера наш поддельный Муди мог забыть принимать зелье так часто, как это необходимо делать... раз в час... каждый час... Мы увидим. Им не пришлось долго ждать. На глазах у Гарри лицо человека, привязанного к стулу, начало меняться. Шрамы исчезали, кожа становилась гладкой; искореженный нос стал целым и начал уменьшаться. Длинная грива седых волос втянулась в кожу головы и приняла цвет соломы. Внезапно с громким клац отпала деревянная нога, на ее месте стала отрастать нога обычная; в следующий миг волшебный глаз отвалился от лица человека, а его заменил настоящий; вещь покатилась по полу, продолжая вращаться во все стороны. – Барти Крауч? – произнес Северус, его глаза расширились при виде якобы погибшего сына мистера Крауча. – Барти Крауч младший? Названный человек моментально удостоился нескольких капель сильнейшей сыворотки правды от Северуса, а потом Дамблдор вновь привел его в себя и допросил. Винки, прибывшая посреди допроса, умоляла Барти прекратить говорить; безрезультатно. Пожиратель Смерти рассказал о том, как он сбежал из Азкабана с помощью своей матери, которая умерла на его месте, как он жил с отцом, в течение многих лет скрытый от глаз. Он признался, что это именно он запустил в небо Темную Метку в ночь Кубка по Квиддичу; он также объяснил, как после этого его нашел Волдеморт, использовав информацию, полученную от Берты Джоркинс; ведьма как-то раз наткнулась на него, когда приносила какие-то бумаги в дом его отца. На самом деле, Крауч-старший наложил на нее чары памяти, чтобы защитить свою тайну; в целом, достаточно сильные, чтобы повредить ее память, но они не смогли помешать Волдеморту обнаружить, что Барти жив и по-прежнему верен. Барти признался, что это он ввел имя Адриана в Турнир, его конечной целью было привести его к Темному Лорду, когда придет время, таковы были инструкции. Он также рассказал о том, как в конце концов убил своего отца, всего лишь каких-то несколько месяцев назад – тут Винки расплакалась, – и как этой ночью перенес Адриана к Волдеморту. – Я знал, что Гарри первым доберется до Кубка, – признал Барти, его глаза ничего не выражали, он по-прежнему находился под воздействием зелья. – И поэтому я привел в действие План Б. Я создал второй портключ, кулон. Я вошел в лабиринт во время моего патрулирования, – Северус про себя выругался; этот человек захотел патрулировать в одиночестве, и его желание удовлетворили, ведь он был Аластором Муди, и вот как все обернулось, – наложил на Крама Империус, чтобы убрать Делакур с дороги и напасть на Адриана. План предполагал его оглушить, но Адриан победил в дуэли. Так что я подошел к нему сзади, накинул кулон ему на шею и активировал. Это сработало. – Минерва, не могла бы ты отвести мистера Крауча в ближайший класс? Держи его без сознания, если возможно, и постой на страже. Я пришлю к тебе Филиуса, когда он вернется. МакГонагалл, которая выглядела так, словно ей сейчас станет плохо, кивнула в знак согласия. Когда она направила палочку на Крауча, ее рука была тверда. Винки быстро отправили обратно на кухню, и во всем помещении воцарилось жуткое молчание. – Как мы могли не заметить? – вслух задался вопросом Сириус. – Это ведь Муди нас учил, меня и Джеймса. Как мы могли не понять? – Я даже не усомнился, а я знал Аластора гораздо дольше, чем вы двое, – указал Альбус. – Что же нам теперь делать? – спросила Лили, переводя взгляд с Адриана на Дамблдора и обратно на своего старшего сына. – Волдеморт придет за Адрианом. Он уже это сделал. Северус и Гарри переглянулись; им надо будет как можно скорее поговорить. Возможно, время пришло. – Мы будем ждать, – высказался Дамблдор. – И все? – спросил Джеймс, заводясь. – Мы будем ждать, что Волдеморт убьет моего сына? – Мы больше ничего не можем сделать! – сказал Альбус уверенным голосом. – Ты предлагаешь нам пойти поискать Волдеморта? Для начала мы должны сообщить людям. Я сам поговорю с Министром. Прежде, чем возникли новые протесты, вернулся Флитвик с бессознательным Аластором Муди. Профессору Чар рассказали о том, что произошло, и вскоре он снова ушел, чтобы составить компанию Минерве в ожидании прибытия Министра. План был готов: Дамблдор, вместе с Лили и Ремусом, поговорят с Фаджем, в то время как Джеймс и Сириус соберут группу авроров, чтобы привести их в Хогвартс. Северус проинформирует остальных сотрудников школы и разведет учеников по их гостиным. Гарри предпочел бы избежать последней части плана, пусть даже он понимал ее необходимость. Однако вскоре выяснилось, что даже останься Северус с ним, поговорить им бы не удалось: мадам Помфри была непреклонна, потребовав, чтобы Гарри принял сонное зелье и немного отдохнул. Гарри мало что мог на это возразить. Ему показалось, что прошла секунда, прежде чем его что-то разбудило; он растерянно огляделся. В помещении стало темнее, чем раньше, только горели факелы у дверей комнаты. Тем не менее, Гарри этого света было достаточно, чтобы все отчетливо видеть; он почувствовал, что кто-то потряс его, пытаясь разбудить. Однако помещение – если исключить остальных трех чемпионов, которые все еще лежали без сознания вокруг него и такого же спящего Муди – было пустым. – Гарри? – послышался в комнате голос его брата, прозвучавший откуда-то справа, вспугнув подростка. Затем Невилл снял укрывавшую его прежде мантию-невидимку, и из-под нее показался не только брат, но еще и Драко. Оба подростка откровенно испуганно смотрели на Гарри, их взгляды упали на его травмы. Некоторые из швов, похоже, за ночь вновь закровоточили, потому что на белой марле выступили небольшие красные пятна. – Вы чертовски меня напугали! – зашипел Гарри, его голос оставался достаточно тихим, чтобы не разбудить четырех других оставшихся в комнате пациентов. – Извини, – сказал Драко, все еще уставившись на раны Гарри. – Ты тоже нас напугал. – Я этого не планировал, уж поверьте, – пробормотал Гарри, пытаясь найти удобное положение на кровати, и поморщился, еще больше натянув швы. – Как вы добыли мантию? – спросил он. – Вытащил из сундука Адриана, – признался Невилл. – Как ты добыл это? – спросил он в свою очередь, с мертвенным выражением лица указывая на левый бок своего брата. – Это долгая история, – отозвался Гарри, задумчиво глядя на двух подростков. Как он мог уложить то, что случилось, в слова? Он все еще был наполовину убежден, что Дамблдор попросит у него его воспоминания о ночных событиях, едва мадам Помфри посчитает его достаточно здоровым, чтобы ходить, а ему тоже хотелось просто показать все Невиллу и Драко. И как он может сказать Драко, что Волдеморт вернулся? Что это будет значить для его друга? Гарри вздохнул; не существовало для этого никаких правильных слов, но он не имел права держать при себе такой секрет. Так что он рассказал им все, что мог, из-за Драко исключив только ту часть, когда Волдеморт обнаружил, кто на самом деле был Мальчиком-Который-Выжил. Гарри бы хотелось, чтобы настало то время, когда он сможет рассказать Драко все. Но теперь, с Волдемортом за спиной, как он посмеет подвергнуть своего друга такой опасности? Два подростка смотрели на Гарри в благоговейном страхе, пока мальчик в меру своих способностей описывал бой. Он рассказал, как тащил Адриана по кладбищу, пока тот не пришел в себя достаточно, чтобы бежать. В тот момент, когда он добрался до той точки, где выяснилось, что под маской Муди весь год скрывался Барти Крауч, Драко и Невилл оба сели на стулья, оставленные у его постели ушедшими Лили и Джеймсом. – Значит, он вернулся, – пробормотал Драко, опустив глаза. Невилл утешающее опустил руку блондину на плечо, слабо ему улыбнувшись. – Ты же знаешь, что мы все равно с тобой, верно? – спросил он, несколько неловко, но достаточно уверенно, чтобы донести свою мысль. Драко кивнул и Невилл похлопал его по плечу, не совсем понимая, что тут можно сказать, чтобы поправить положение. – Значит, ты спас Адриану жизнь, – сказал Драко, слегка меняя тему. – И для этого сразился с Темным Лордом и его Пожирателями Смерти. – Он раздраженно покачал головой, пытаясь выправить настроение. – Не могу понять, то ли у тебя комплекс героя, то ли просто тяга к самоубийству. – И то, и другое, – признался Гарри, тихонько посмеиваясь, держась при этом за бок. – Ой, – красноречиво добавил он. – Тебе больно? – спросил его брат, на его лице было написано беспокойство. – Только когда я смеюсь. Или дышу, – проговорил Гарри. – Мадам Помфри сказала, что ребра сломаны. Два подростка у его постели вдруг стали выглядеть довольно робко и по-настоящему обеспокоенно. – Не нужно было нам тебя будить, – пробормотал Невилл, а Драко, со своей стороны, кивнул. – Я рад был с вами поговорить, – заверил их Гарри, его веки отяжелели; он зевнул. – Надо дать тебе поспать, – сказал Драко, осторожно поднимаясь со своего места. – Я не сплю, – запротестовал Гарри, давя очередной зевок. – Как скажешь, – согласился Невилл, закатывая глаза. – И никаких смертельно опасных затей, пока нас нет рядом, чтобы тебе помочь, ты меня понял, Поттер? – спросил Драко, пряча за шуткой свое беспокойство. – Я постараюсь, – улыбнувшись, согласился Гарри, в то время как Невилл и Драко набросили на плечи мантию и помахали ему, прежде чем покинуть комнату. Гарри видел, как дверь в лазарет открылась и закрылась за ними, их шаги смолкли. Он собирался попытаться выгнать из головы картины встающего из котла Волдеморта и поспать еще, когда ему снова помешали. – Ты рассказал Малфою о мантии, – пролетел по комнате голос Адриана. Гарри повернул голову в сторону своего близнеца; Адриан на него не смотрел. Вместо этого его взгляд был прикован к потолку; Гарри бы подумал, что он спит, не заговори он с ним. – Да, – просто ответил он. – Почему? Гарри не упустил холодок в вопросе своего близнеца. – Драко мой друг. – Он сын Пожирателя Смерти, – сказал Адриан, переводя взгляд с потолка в сторону своего брата. Без очков он видел не так хорошо, но это не уменьшило беспокойства Гарри, когда ореховые глаза обратились в его сторону. Этот тон он знал: Адриан злился, а Гарри был не в настроении выслушивать его выступления. – Слушай, ты не должен с ним ладить. Это моя забота, – сказал Гарри, надеясь, что на этом разговор закончится. – Я хотел бы поспать, если ты не против. Я устал. – Спасая меня, я так понимаю, – проговорил Адриан, его тон стал еще холоднее. – Ты не должен был беспокоиться; я бы и сам прекрасно справился. Гарри пришлось на секунду замереть, чтобы убедиться, что он правильно расслышал слова своего брата. А это еще что такое? – Ты был привязан к надгробию, – указал Гарри. – Волдеморт собирался тебя убить. – Он это и раньше пытался. И я с ним разбирался, – отбил Адриан. – Я, а не ты. Я мог бы сделать это снова, тебе вовсе не нужно было тащить меня, как ты радостно сообщил Малфою, – выплюнул кареглазый подросток. – Меня тренировали больше, чем тебя. – Ты думаешь, это какое-то соревнование? – спросил Гарри, у него снова закружилась голова. Не надо ему всего этого. Не сейчас же. – Да ну? – удивился Адриан, в его голосе зазвучало обвинение. – Сначала ты скрываешь от меня создание Молнии. Потом ты летом сражаешься с Пожирателями Смерти. Потом ты участвуешь в Тремудром Турнире. Теперь это. Знаешь, мы с Роном говорили об этом; я просто не хотел в это верить. Но теперь ты приятельствуешь с Малфоем, пытаясь произвести на него впечатление моей мантией-невидимкой! Волдеморт вернулся, а ты подружился с Пожирателем Смерти! – О чем ты говоришь? – спросил Гарри, переживая странное сочетание страха и гнева. – Драко – не его отец! И какое отношение события прошедшего года имеют к сегодняшней ночи? – Тебе завидно, – заявил Адриан. Мысли Гарри застыли, ни одна четкая идея не могла пробиться сквозь них. – Мне что? – Тебе завидно. Сначала я не хотел в это верить, но теперь это очевидно! – воскликнул Адриан. – И ты пытаешься стать мной. Ты должен перестать это делать. Ты не я; это мне предназначено помочь выиграть эту войну. Отступись, маленький братец, или ты можешь пострадать. Гарри уставился на Адриана, в голове у него гудело. Часть его хотела закричать, хотел завопить, что это он Мальчик-Который-Выжил, что это он сделал все то, что приписывал себе Адриан. Часть побольше хотела убежать, найти уединенное местечко и выплакать все глаза от дикого расстройства и разочарования. Он рисковал своей жизнью ради своего близнеца. Снова и снова, последний раз был этой же ночью. Он так долго хранил тайну о том, кто он есть, просто для того, чтобы Адриан мог получить любую защиту, которая ему потребуется. И все ради вот этого? – Ты не знаешь, о чем говоришь, – прошипел Гарри, не отрывая глаз от лица своего близнеца. – Знаю, – вызывающе ответил Адриан. – И я говорю тебе остановиться. Ты мой брат, но я – Мальчик-Который-Выжил. Не забывай об этом. И Адриан повернулся спиной к своему близнецу, отвернувшись в другую сторону, а Гарри оглушенно замер в своей кровати, немые слезы катились по его щекам и на подушки. Он не заслужил такого; он хотел все рассказать своему близнецу. Он надеялся, что сделал все правильно. А теперь все, чего он хотел, это вернуться в Силбриф и провести там лето, даже не пересекаясь с другими Поттерами. Внутри него поднялся гнев, когда он повернулся, чтобы упереть взгляд в потолок. Адриан мог творить все, что ему заблагорассудится. А у него были другие заботы, поважнее закидонов его близнеца. Волдеморт вернулся; до сих пор загадка, как ему это удалось. Близится война. И Гарри поклялся найти в ней свою дорогу и пройти ее живым. В чем-то Адриан прав. Он был младшим братом; так о нем всегда и думали, запасной Поттер, даже для Волдеморта, до этой самой ночи. План, который он придумал, когда ему было семь лет, всплыл у него в голове; конечно, ему придется обратиться за помощью к отцу, но с этого уже можно начинать. Теперь направление его пути было выбрано; оставалось только его придерживаться.