Семейные узы (Family Bonds)

Тридцать первого июля Темный Лорд был зол, как никогда. Последние несколько недель он провел, ожидая, что Гарри Поттер сделает свой ход, чтобы страх заставил его оступиться, сделать какую-нибудь ошибку, которая даст возможность нанести удар, пока еще есть время. Однако этот выводящий его из себя мальчишка, похоже, в науке выжидать хорош так же, как и в дуэлинге. Он не высовывался и, если верить еженедельным посланиям, получаемым Люциусом от своего сына, постоянно находился вне Силбрифа – окаянный замок был скрыт чарами Фиделиуса, и Волдеморт был почти уверен, что ему придется пройти через Гарри, чтобы добраться до него, – возвращаясь только поздно вечером; Драко понятия не имел, куда подросток исчезает, заявляя в своих письмах, что Гарри сказал, что работает над новым проектом метлы. Если малфоевское отродье в это верит, то он попросту глуп, как и его отец, думал Темный Лорд, кипя от злости. Нет, Темный Лорд был уверен, что как минимум Снейп понял, что задумал Драко, и целенаправленно позволил ему оставаться в своем доме, вероятно, планируя потом использовать его в качестве источника информации. Хотя юный Малфой еще мог ему пригодиться, так что на данный момент Волдеморт решил не предпринимать никаких решительных мер ни по использованию мальчишки, ни чтобы избавиться от него. Нет, по крайней мере, пока не придет время открыто явить себя миру; после этого отродье станет для него бесполезным. В том-то и дело; он решил, что до поры до времени лучше действовать из тени, по крайней мере, пока он не доберется до пророчества. Конечно, для этого ему придется рискнуть попасть в Отдел Тайн, точнее, в комнату пророчеств. Он откинулся на спинку кресла, кругами потирая виски длинными паучьими пальцами. Отдел Тайн... еще одна вещь, которую он всегда хотел, которая славилась в самых темных уголках Министерства. Он всегда считал, что как только захватит полный контроль над Министерством, он найдет время пройтись по хранящимся там сокровищам, открывая их, это бы сцементировало его царствование как ничто другое. Прежде он считал, что неблагоразумно тратить слишком много времени, концентрируясь на нем, понимал, что определить его местоположение будет крайне сложно. Но то было пятнадцать лет назад, во время первой попытки захватить Министерство. Теперь же некоторым из его Пожирателей Смерти, пусть в основном они полностью его разочаровали, удалось подняться вверх по карьерной лестнице, заняв в Министерстве места, доступа к которым он прежде не имел. И благодаря им он знал, что как минимум Завеса все еще находится в Министерстве. И немногие, очень немногие знали о ее предназначении. Никто в стране, кроме него самого, он давно постарался в этом убедиться. Даже на континенте таких осталось всего двое, и вскоре их тоже не станет. Конечно, ему придется дать ход своим планам раньше, чем он изначально намеревался. Он самый могущественный волшебник своего времени, напомнил он себе, и не собирается повторять своих прошлых ошибок или ошибок волшебников до него. До своего падения Гриндевальду удалось взять под контроль большую часть Восточной Европы; в конце концов ему пришлось рассчитывать только на себя, и Дамблдор его одолел. Он уже опоздал понять тот момент, который почти привел Волдеморта к его собственной гибели, опоздал увидеть: нельзя доверять своим последователям. В конце концов, последователи Гриндевальда в страхе разбежались, они не искали его, когда он в них нуждался. Его Пожиратели Смерти будут верны ему, только пока он силен; ему же нужно нечто большее. Следует пересмотреть свои планы, учитывая действия мальчишки Поттера; может быть, достаточно будет выждать, пока он не возьмет Министерство под свой контроль. В прошлый раз у него не было возможности и времени на обыск Министерства с целью найти подступы к Отделу Тайн. Теперь же, когда его последователи глубоко запустили в Министерство свои когти, он посчитал, что, по крайней мере, может себе позволить залечь на дно, пока не назреет необходимость лично вмешаться в ситуацию. Сам он, конечно, не сможет избежать обязательного посещения Министерства, да он на такое и не рассчитывал. Но на этот раз все будет спланировано от начала и до конца. Его прошлое доказало, насколько разрушительными могут оказаться действия с бухты-барахты, и что недооценка врага может привести к гибели. Страна склонится перед ним, пообещал себе Темный Лорд, нет в мире ничего такого, чего бы он ради этого не сделал. А пока Волдеморт строил свои планы, решая, каких из его последователей следовало привлечь, чтобы надежно проникнуть в Министерство, в Силбрифе проснулся Гарри Поттер, широко распахнув глаза, когда под ним задрожала земля. Он сразу же потянулся за палочкой, но тут же обнаружил, что дрожит не мир, а только его кровать. Судя по всему, Драко и Невилл решили – безо всякой видимой причины, – что нет лучшего способа его разбудить, чем прыгать по его кровати и радостно скакать вокруг него. – Что за... – пробормотал он, беспардонно падая обратно на подушку и закрывая глаза, надеясь, что, если он какое-то время их поигнорирует, то его братья сами захотят уйти. – Ну уж нет, Вам не удастся снова заснуть, сэр! – воскликнул Драко и потряс черноволосого волшебника, вырывая его из сна. – Иди, подальше, – предложил Гарри, внутренне поежившись от того, насколько его теоретически строгая команда вышла похожей на скулеж. – Не-а, – ответил Невилл. Когда Гарри не встал, вместо этого прикрыв глаза рукой и изо всех сил пожелав своим братьям сгинуть – проклятье, он же устал, он все еще не полностью восстановился после отключения защиты Орбейна, и все, чего требовал от него его мозг, это еще сна, – кареглазый гриффиндорец решил проявить настойчивость: – Сегодня наш День Рождения! – пропел он, чем наконец-то привлек внимание брата. – Что? – пробормотал Гарри, протирая глаза, пока до него не дошло. Тридцать первое июля; и правда, их День Рождения! – А ведь предполагается, что ты жаворонок, – посетовал Драко, дразнящим тоном сообщая очевидное. – Я просто... Не могу поверить, что я забыл, – признался Гарри и помотал головой, пытаясь вытряхнуть последние остатки сна. – В любом случае, с Днем Рождения нас! – воскликнул Невилл, снова начиная прыгать. – С чего это именно мне такая побудка с утра? – спросил Гарри, осуждающе глядя на Драко. – У Невилла тоже сегодня День Рождения! – Комната Невилла ближе к моей, чем твоя, – расплывшись в улыбке, пояснил Драко. – К нему я просто завернул к первому. Он был... – они оглянулись и посмотрели на Невилла, который как раз умудрился с диким грохотом рухнуть с кровати, и теперь от того места на полу, куда он приземлился, в почти полной тишине донеслись раздраженные проклятия. – Он проявил несколько больше энтузиазма, чем ты, – закончил Драко, посмеиваясь над братом. – Я заметил, – легко улыбнувшись этой картине, оценил Гарри и спрыгнул с кровати. – И да, с Днем Рождения нас! – воскликнул он, помогая уже улыбающемуся Невиллу подняться на ноги, а затем притягивая его в объятия. Трое братьев спустились на кухню – после того, как Невилл и Драко согласились, что Гарри необходимо дать несколько минут, чтобы одеться, прежде чем вытащить его наружу, – в поисках завтрака и Северуса. Мастер зелий упростил им задачу, он ждал их на кухне, чтобы там же их и поприветствовать. – С Днем Рождения, Гарри! – обнимая сына, поздравил он. – И тебя тоже с Днем Рождения, Невилл. – Спасибо, папа! – ответил Гарри, широко улыбнулся и занял свое место за столом. – О, шоколадный пирог! – воскликнул он, совсем уж ослепительно улыбнувшись Минни, которая несла этот самый пирог к столу. – С Днем Рождения, хозяин Гарри! – сказала она. – С Днем Рождения, мистер Невилл! – Спасибо, Минни! – хором откликнулись оба волшебника, а Северус предложил отрезать им пирога. – Я не могу поверить, что тебе исполнилось пятнадцать... – пробормотал мастер зелий, изучающее глядя на своего сына. За последние несколько месяцев Гарри вытянулся, до роста отца ему не хватало всего нескольких дюймов, с приближением совершеннолетия пропорции его фигуры все меньше и меньше напоминали детские. И у Северуса постепенно стали возникать подозрения, что вскоре его сын еще и бриться начнет; он не пропустил эти косые взгляды, которые Гарри то и дело бросал на зеркало в гостиной, глядя на несколько черных волосков, которые начали расти у него на лице. – Когда-нибудь это должно было произойти, – указал Гарри, чуть ухмыльнувшись, а потом его перекосило. – Не верю, что мне нужно сегодня идти в мэнор Поттеров; Адриан тренируется все лето. Понять не могу, почему мы не можем отложить празднование Дня Рождения на несколько недель! Не то чтобы мы обычно делали что-то особенное, по крайней мере после того, как начались тренировки: только пирог да несколько подарков, вот и все! – Звучит захватывающе, – сухо прокомментировал Драко, проглатывая свою долю пирога. Когда они прошлой ночью вернулись из Орбейна, их ждало письмо. Лили написала им, чтобы сообщить, что празднование Дня Рождения начнется завтра в полдень, и что соберется вся семья. Не то чтобы приглашение, не то чтобы его представление об идеальном Дне Рождения, если уж на то пошло, подумал Гарри. – Ты же понимаешь, что выяснишь это на собственном опыте, – произнес Гарри, изумрудные глаза дразняще сверкнули, а его блондинистый брат вздохнул долгим вздохом человека, испытывающего истинные муки. – Ну, если так нужно, – картинно высказался он. Невилл, бабушка которого решила, что он достаточно вырос, чтобы проводить большую часть лета самостоятельно, и в результате уехала погостить к той своей подруге на юге Франции – Гарри никогда не мог и, вероятно, никогда не сможет сказать, что понимает, что именно творится в голове Августы Лонгботтом, – усмехнулся в адрес юного слизеринца. – Слушай, Драко, я тоже там буду. Не может же все быть настолько плохо? – спросил кареглазый подросток. – Популярные последние слова, – пробормотал Северус, глотнув свой кофе. – Спасибо за поддержку, папа, огромное, – бросил Гарри, улыбка с его губ так и не сошла. – Не за что, парень, – отозвался мастер зелий, ничуть не смущаясь и откровенно веселясь. На очевидное хорошее настроение отца Гарри улыбнулся еще шире; как будто мало было оторвать их от дальнейшего изучения Орбейна и их недавно обнаруженной подсказки о хоркруксах, идти на праздник, на который Гарри точно не хотелось тащиться, так еще и Дамблдор объявился прошлой ночью. Директор тоже собирался быть тридцать первого числа в мэноре Поттеров, и сообщил, что у него есть некое срочное дело, которое необходимо довести до сведения Северуса. Декан Слизерина готов был поспорить на всю свою коллекцию котлов, что «срочное дело» было как-то связано с восстановлением Ордена Феникса. Позавтракав, четверо волшебников разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться к празднику в мэноре Поттеров. Гарри несколько долгих секунд смотрел на свое отражение в зеркале, прежде чем позвал эльфа принести ему бритву; отправляясь в мэнор Поттеров, он должен выглядеть как минимум безупречно, так что, решил он, ему стоит побриться. Довольный тем, что порезался только трижды, и внутренне проклиная Невилла за его очевидный талант в обращении с бритвой – его гриффиндорский брат начал бриться прошлой зимой, и при этом он не расхаживал с таким видом, словно только что сражался с толпой Пожирателей Смерти и проиграл, – и Драко – за то, что у него такие светлые волосы, что ему еще несколько лет не нужно будет даже задумываться о бритье, – он вытащил палочку и исцелил царапины. Его наряд был тщательно подобран, кольцо с серебряным волком отчетливо виднелось на правой руке, сообщая о его статусе взрослого человека. Вскоре все четверо собрались перед камином, поглядывая друг на друга и ожидая, кто сделает первый шаг. Гарри вздохнул и умоляюще посмотрел на отца. – Можем мы оттуда поскорее уйти? – спросил он, надеясь на желанный ответ; Северус, который не думал, что сможет оставаться в одной комнате с разозленным Джеймсом дольше нескольких часов и не начать его проклинать, легко уступил: – Как только они начнут действовать на нервы, – заверил он своего сына. – Я бы предпочел, чтобы мы пошли в Орбейн, – пробормотал Невилл, высказывая вслух общесемейную мысль. – Я бы тоже лучше потратил время на продолжение наших исследований, – согласился Гарри; он поделился с Невиллом и Драко найденным в той книге, а Северус проработал свою теорию о том, почему Волдеморт выжил после той первой встречи с Гарри. Двум подросткам потребовалось некоторое время, чтобы самостоятельно переварить эту идею – Северус настоял, что они не будут читать описание самого ритуала, считая, что уже достаточно травмирован за всех четверых, – но их это не расстроило, стоило шоку отступить, как они споро принялись помогать в поисках дополнительных книг по этой теме, которые могли скрываться в собственной библиотеке Орбейна. Они обнаружили еще две, одна из которых оказалась огромным фолиантом, защищенным наложенным на него заклинанием, которое едва не сожгло Невиллу разом все волосы на голове, но едва успели начать их читать, как пришло время сна. А потом в конце концов пришлось начать ремонт замка, с которым самостоятельно им было не справиться. – Чем скорее мы уйдем, тем скорее вернемся, – высказался Северус, ободряюще улыбнувшись Драко, который казался бледнее обычного; тот факт, что блондин не так-то просто позволял себе демонстрировать свои чувства, не значил, что его не беспокоили постоянные оскорбления, которые он получал от прочих Поттеров. По крайней мере, там окажется еще и его кузен и, конечно, подумал он, отчего его улыбка стала шире, его семья тоже там будет. – Я надеюсь, что ты ценишь то, на что нам приходится идти ради тебя, Гарри, – произнес Драко, схватив горсть летучего пороха и бросив ее в огонь. – Поверьте мне, так и есть, – отозвался Гарри, первым ступая в зелено-голубое пламя; едва только он сформулировал желаемый пункт назначения, как мир завертелся. Из камина он вышел в мэноре, который в другой жизни мог бы быть его домом, и обнаружил, что скучал по нему. Мэнор был по-своему замечательным, просто в нем не хватало чего-то такого, что сделало бы это здание домом. И, отметил он, когда собравшиеся в гостиной люди обратили на него свое внимание, дело даже не в отсутствии приличной защиты. Именно по этой причине во время первой войны Поттеры были вынуждены покинуть это место: расположение мэнора было хорошо известно, и не существовало такой защиты, которая смогла бы заставить мир забыть о нем, тут даже чары Фиделиуса были бессильны. – Гарри! – окликнула Лили и бросилась обнять своего младшего сына одновременно с тем, как пламя за его спиной снова окрасилось бирюзой. – С Днем Рождения! – воскликнула она, явно не желая его отпускать; однако ей пришлось это сделать, когда из камина вышел Невилл и встал прямо за братом. – Спасибо, – вежливо поблагодарил Гарри, а потом указал на Невилла. – Ты не против, что я еще пригласил Нева и Драко? – Драко? – последовала ожидаемо недовольная реакция Рона. – Ты пригласил этого ублюдка? Кажется, Невилл был готов броситься вперед, но Гарри его банально обскакал. – Я считал, что это вообще-то мой День Рождения, Рональд, – произнес он льдисто-холодным голосом. – Мне как-то не приходило в голову, что я должен был сперва спросить твоего благословения. Он имел удовольствие наблюдать, как Рон от корней волос до самого ворота рубашки залился свекольно-алым цветом, мальчик задымился. – Конечно, ты можешь приглашать, кого хочешь, – сглотнув, заверила Лили, пытаясь разрядить обстановку. – И к слову о рождении, тебя тоже с Днем Рождения, Невилл. – Спасибо, миссис Поттер, – сухо ответил кареглазый мальчик безо всякой искренности в своем обычно веселом голосе. Оставшиеся члены семьи подошли к двум мальчикам, поздравляя их с Днем Рождения, многие обнимали Гарри, проявив заметно больше сдержанности, когда в комнате появился Драко. Гарри просто широко улыбнулся блондину, и Драко улыбнулся в ответ, решив игнорировать взгляды, которые бросали на него прочая мужская составляющая семьи Поттеров и один из Уизли. Несколько секунд спустя прибыл Северус, и совершенно не считаясь с любой враждебностью, направленной в его адрес, вежливо поздравил Адриана с Днем Рождения. Кареглазый близнец казался еще холоднее, чем был в начале лета, и Гарри ничего так не хотелось, как схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть. Но раз это был не вариант, он постарался разговаривать с ним через Гермиону, которая, судя по всему, все-таки была вполне готова с ним пообщаться. Минуло тридцать минут предполагаемого празднества, и Гарри уже мог сказать, что все это оказалось огромной ошибкой: Сириус и Ремус сидели в углу, молча посматривая на Северуса, словно до смерти хотели с ним поговорить. Лили оцепенела, видя, что двое ее сыновей избегают друг друга. Джеймс злился на все, что движется. Драко оживленно общался с Невиллом и Гарри, а потом и с Гермионой, временно шокировав девочку до безъязычия, а Северус с показным спокойствием пил чай, перетряхивая в голове всю теорию на тему хоркрукса. Мистер и миссис Уизли вместе с Фредом и Джорджем прибыли несколько минут назад, явив опухшие глаза с красными кругами. Как видно, Перси решил – с достойным Рона упрямством, как позже выразился Драко – принять в вопросе Волдеморта сторону Министерства. Женщина откровенно расплакалась, когда появился Дамблдор и принес весть о том, что позиция Министра осталась неизменной. Профессор МакГонагалл – которая прибыла вместе с Альбусом – отвела ее на кухню попить воды, а директор устало вздохнул. – Как Министр может до сих пор отказываться видеть, что происходит? – воскликнул Адриан, полный, по всеобщему мнению, праведного негодования. – Все признаки на лицо. – Да нет, не сказать чтоб, – отозвался Гарри, осторожно потягивая свой все еще слишком горячий чай. – Похоже, что Волдеморт предпринял достаточно мер, чтобы скрыть себя от тех, кто не желает видеть. Как всегда, самая большая победа дьявола в том, чтобы убедить мир, что его не существует*. Тишина, последовавшая за его словами, была именно тем, чего он ожидал от своей биологической семьи, которая упорно продолжала обращаться с ним как с несмышленышем, но это все равно его раздражало. – Именно так он и поступил, – наконец подтвердил Дамблдор, который сидел за обеденным столом напротив Гарри. – Волдеморт выжидает; с какой целью – мы пока не знаем. Не знаем ли, спросил себя Северус, научившийся не принимать слова директора за истину в последней инстанции. В конце концов, два года назад Альбус получил дневник. Насколько правдиво, что тогда он не знал, что это было; ведь даже он сам заподозрил... – Тогда что мы можем сделать? – спросил Ремус, он казался таким усталым, каким не бывал с того дня, как начал принимать зелье Северуса. – Есть несколько вещей, которые мы можем сделать, но сперва... – произнес директор, явно не желая начинать этот разговор в присутствии некоторых из собравшихся за столом людей, и вытащил из мантии стопку конвертов. Он дал по одному Рону, Адриану и Гермионе, как ни странно, нашлось по одному для Драко и Невилла – и откуда только старик знал, что Гарри притащит на буксире своих братьев, зеленоглазый подросток даже не представлял – и два для Гарри. Один из конвертов оказался его обычным хогвартским письмом, а другой нес на себе официальную печать Министерства; его баллы за СОВ по Арифмантике, понял Гарри, его сердце вдруг забилось быстрее. – Это... – подалась к нему Гермиона, уставившись на конверт в руках Гарри с плохо скрытой алчностью. – Результаты СОВ Гарри? – подсказал директор. – О, да, именно! Открой его, мой мальчик. Гарри не нужно было просить дважды; недрогнувшей рукой он сломал восковую печать и вытащил пергамент. Широкая улыбка на его лице рассказала Северусу – который следил, затаив дыхание – все, что ему нужно было знать. – Ты сдал, верно? – спросил мастер зелий, зеркально отразив улыбку сына. – Да знаешь, всего лишь Превосходно, – отстраненно поделился Гарри, а потом вскинул руки в воздух с громким: «Ой-е!» – когда Невилл и Драко попытались свалить его со стула на пол. – Конечно, именно, – произнес Северус, он ничуть не сомневался. Ладно, может быть, его параноидальная сторона и усомнилась, но... по крайней мере, головой он знал, что по преподаваемым предметам Гарри ушел далеко за рамки уровня СОВ. – Поздравляю, Гарри! – И это еще не все, – добавил директор, указывая на конверты из Хогвартса. Тогда Гарри, непонимающе вскинув бровь от того, что глаза Дамблдора, кажется, замерцали как-то немного слишком интенсивно, заинтересованно открыл конверт; там обнаружился его обычный список учебников, и тут, когда он уже собирался спросить, что он пропустил, из конверта выпал небольшой жетон. Нет, это значок, понял он с некоторым трепетом, на нем была четко выгравирована буква «С». – Вы назначили меня старостой Гриффиндора, профессор? – изумленно спросил Гарри, от потрясения на лице брата Невилла внезапно пробило на хи-хи, и Драко быстро последовал его примеру. Стало совершенно ясно, что Гарри даже не предполагал, что такое может произойти, несмотря на его оценки и общие успехи в магии, и выражение откровенного смирения на его лице стало тем воспоминанием, которое Невиллу захотелось сохранить и воспроизвести когда-нибудь потом, просто так, чтобы можно было периодически поддразнивать этим младшего брата. – Черт, нет, – прозвучал слабый голос блондинистого слизеринца, сопровождаемый тихим поскуливанием. Невилл понял, что это значит, еще до того, как увидел: там, на ладони его старшего брата, лежал еще один значок старосты. И когда потрясенные серые глаза встретились с перепуганными изумрудными, все, что Невилл мог сделать, это только упасть на пол от смеха. – Поздравляю, Гарри, Драко! – произнес Северус, огибая все еще смеющегося Невилла и подходя к Драко, чтобы мягко потрепать его по плечу, заставив наследника Малфоев слегка заалеть от похвалы, а затем обнял сына. Когда Гермиона тоже получила значок – тут уж ничего удивительного, – поздравления пошли по второму кругу; Невилл справился со смехом и подошел обнять своих братьев, радостно шепнув, что в конце концов это празднество оказалось просто кладезем компромата. Кто, судя по всему, решили совсем воздержаться от более искренних и менее скованных, чем первые, поздравлений, так это Рон и Адриан, которым втемяшилось дуться в дальнем углу комнаты; ореховоглазый близнец Поттер без особого аппетита копался в печенье, а Рон отказался даже смотреть на Гермиону, что уж говорить о Гарри и Драко. Северус, со своей стороны, почти лопался от гордости; он знал, что даже если Дамблдор не хотел, чтобы Гарри находился поблизости – в чем он его сильно подозревал, – сын настолько заслужил этот значок, что ни один ученик не смог составить ему конкуренцию. Да еще и этот СОВ, если уж на то пошло, напомнил он себе. – Мой маленький мальчик – староста! – прослезившись, воскликнула Лили. Гарри еле заметно закатил глаза; он уже давно не маленький, вот уж спасибо. Даже если забыть про статус взрослого, он был на добрую голову выше своего близнеца. Маленький... Ха! – Я не могу поверить, что ты так с нами поступил, парень! Староста, подумать только! – высказался Сириус, схватившись за грудь, как за смертельную рану. – А еще и Драко, моя собственная плоть и кровь! Это последнее драматическое восклицание привлекло внимание конкретной четверки волшебников в гораздо более благоприятном ключе, чем любая продемонстрированная ими прежде реакция; похоже, Сириус все-таки не забыл того разговора в Хогвартсе. Гарри ободряюще улыбнулся своему крестному отцу. – Вы его только не слушайте, – вмешался Ремус, чуть сдвигая Сириуса с дороги, чтобы поздравить двух ребят и Гермиону. – Вы все трое молодцы! – воскликнул Дамблдор, хлопнув в ладоши. – А теперь, юные джентльмены, мисс Грейнджер, – продолжил он, мягко улыбнувшись своим ученикам, – вы позволите мне ненадолго украсть остальную часть нашей компании? Есть несколько вещей, которые мне нужно с ними обсудить. Хотел бы я, чтобы это происходило не в такой день, но увы! Некоторые вещи не могут ждать. Гарри удержался от желания закатить глаза на это заявление. Он прекрасно знал, о чем Дамблдор хотел поговорить; в конце концов, вчера вечером его отец целый час – все, сколько они смогли выкроить от мозгового штурма по поводу хоркруксов – объяснял ему и его братьям, что такое Орден Феникса и как с ним обстоят дела. Видимо, сейчас, когда Министерство откровенно заявило о своей позиции по вопросу Волдеморта, восстановление Ордена стало единственным естественным действием. – Почему нам нельзя остаться, профессор? – спросил Адриан, карие глаза за очками сузились. Да, Адриан, а споры с Дамблдором сильно тебе помогут, с сарказмом подумал Гарри, заметив, как кипятится его близнец. – Боюсь, это очень щекотливая тема, но будь уверен! – попытался успокоить Адриана директор. – В скором времени ты о ней узнаешь. Не все, конечно, продолжил мысленно комментировать Гарри, играясь со своим свежеприобретенным значком, и его слегка передернуло: Невилл никогда не позволит ни ему, ни Драко забыть об их реакции на получение поста старосты. – Но... – Нет, Фред, – предостерег мистер Уизли. – А мы можем просто... – Джордж, твой отец сказал нет не просто так, – отчитала Молли своего сына. Рон попытался озвучить свои возражения, но был быстро выпихнут Гермионой из комнаты в сад; Адриан последовал за ней, все еще явно несогласный, а близнецы шли рядом с одинаково решительными лицами. Невилл и Драко пожали плечами, переглянулись с Гарри, который кивнул, сигнализируя, что он как все, и вышел из комнаты. Северус, который специально отстал от прочих на несколько шагов, кивнул сыну, дополнительного заверяя, что поделится потом всем, что им расскажет директор. Так что Гарри вышел из комнаты последним; Дамблдор словно бы с неохотой отпустил его, почти как если бы на долю секунды подумал его остановить, прежде чем открыл рот, дабы его выпроводить. Оставшиеся в гостиной волшебники быстро перебрались в кабинет Джеймса, Альбус всю дорогу шел впереди, уже заняв свое место истинного лидера группы. Северус шел в хвосте, сразу за Сириусом. Он ждал, что Альбус захочет как можно скорее затронуть насущную тему. Он ждал, что тот не захочет, чтобы при этом присутствовали дети. Он ждал, что директор усомнится, стоит или не стоит относить Гарри к тем, кого считает детьми. А вот чего он не ждал, так это что неподалеку от кабинета Джеймса его остановит Сириус. – Когда встреча закончится, мы с Ремусом хотели бы с тобой поговорить. Северус не успел даже кивнуть, как Сириус отвернулся и последовал в комнату за своим другом-оборотнем, так что ноги несли его на автопилоте, пока мозг обрабатывал услышанное только что. Если быть полностью честным с самим собой, то, что Сириус и Ремус захотят поговорить с ним о Гарри – он не мог придумать никакой другой причины, по которой эти два волшебника вдруг захотели бы с ним пообщаться, – пришло ему в голову сразу после охоты на Петтигрю той ночью почти два года назад. Но время шло, и Северус посчитал, что, что бы эти двое ни поняли про их с Гарри отношения, все давно забылось. Но, похоже, оба волшебника прекрасно все помнили, и теперь его снова посетила мысль, которая пришла ему в голову той самой ночью: может быть, в конце концов, Сириус Блэк не так уж и безнадежен. – Закрой дверь, Северус, будь добр, – попросил Альбус, и мастер зелий подчинился, снова сконцентрировавшись на данной встрече. Он не стал дальше беспокоиться по поводу того, что скажет Люпину и Блэку после этого первого военного совета; все-таки все зависело от их вопросов. – Значит, все начинается с начала, Альбус? – спросил директора Джеймс, набросив на всю комнату кое-какие щиты, призванные сохранить приватность. Северус мысленно приметил знакомые; в конце концов, некоторые из них, только в постоянной форме, конечно, можно было бы использовать на Орбейне. – Мы снова в деле? – Похоже, этого нам не избежать, – признал Альбус, его лицо стало серьезным. – Ордену пора вернуться. – Как ты думаешь, получится убедить Министра? – спросила Молли, с надеждой глядя на директора; для нее это было бы идеальным выходом, понял Северус, поскольку означало возможность примирения с сыном. – Фадж верит только в то, что его устраивает, Молли. – Чья бы корова мычала, мысленно прокомментировал мастер зелий. – Он не поверит, пока не увидит Волдеморта собственными глазами. – Ирония, имя твое – Дамблдор, подумал Северус, интересно, что потребуется, если не считать дуэли между Гарри и Волдемортом – он содрогнулся от одной мысли, – чтобы убедить директора, что он не прав в своей теории. – Кто сейчас в курсе? – спросил Джеймс, облокачиваясь на стоящий у окна книжный шкаф. – Все, кто находится в этой комнате, конечно же, – ответил Альбус, – как и все живые члены Ордена. Кингсли начал присматривать еще людей, которые могли бы к нам присоединиться; конечно, у него есть связи в Министерстве, но, сами понимаете, он не может так просто расспрашивать окружающих. – Хотите, чтобы я начал поиски среди авроров? – спросил Джеймс, оценивая свои шансы. – Скримджер может воспротивиться, – указал он, вспоминая своего заместителя, – но у меня есть на примете несколько кандидатов, если мне удастся его обойти. Северус тоже прикинул его шансы; Скримджер стал аврором лет за тридцать до первой войны; этот человек, без сомнений, был решительным, исполнительным и сильным волшебником... воплощенный идеал того, что Министерство желало видеть почти шестьдесят лет назад. Если бы не Джеймс, он бы стал Главой Аврората, с его гораздо более современным образом мышления, и они оба об этом знали. Они враждовали, и тот факт, что Скримджер никогда не сходил с диктуемого Министерством пути, только все усложнял. – Если сможешь сделать это незаметно, – сказал Дамблдор. – Дополнительные глаза в Министерстве могут помочь, прошлая война оставила нам меньше сторонников, чем я бы того желал, – завершил старый волшебник, его лицо потемнело. Краем глаза Северус уловил, как закаменела Молли. Она потеряла в той войне своих братьев, вспомнил он, пока Артур утешал жену в меру своих способностей. Вскоре разговор переключился на возможное пополнение и тому подобное, а потом был поднят вопрос о штабе. О Поттер Мэноре не могло быть и речи, да и Джеймс с Лили планировали переехать в свое лондонское владение, как только Адриан и Гарри вернутся в Хогвартс. Почти сразу Сириус предложил свой дом на Гриммаулд Плейс. Все знали, что он не используется, но даже спустя столько времени щиты прекрасно справлялись. – Там, конечно, нужно будет поработать, – предупредил их Сириус. – Мы все можем помочь, – предложила Лили. – Конечно, – согласился Альбус. – Пока Орден полностью не восстановлен, нам нужно будет проводить в штабе много времени, это так. Из Фиделиуса тоже получится хорошая мера защиты; конечно, я сам планирую стать Хранителем Тайны. Все покивали в знак согласия, а еще через полчаса разговоров было решено, что первая официальная встреча Ордена состоится в новом штабе через три дня. Вскоре Дамблдор закрыл заседание, сообщив, что ему нужно вернуться в Хогвартс и поработать над тем, чтобы донести информацию до всех доступных членов Ордена. Когда все вышли из кабинета, Ремус попросил Северуса остаться под тем предлогом, что у него был вопрос о новом Волчьелычьем, который он давно хотел задать. Под заинтересованным взглядом Джеймса Сириус шагнул вперед и быстро заверил патриарха Поттера, что он на всякий случай останется в комнате. Несколько успокоившись, Джеймс вслед за женой вернулся в гостиную. – Чем могу помочь, джентльмены? – спросил Северус, выжидательно глядя на двух других оставшихся в комнате волшебников. – Как насчет того, чтобы объяснить, что именно происходит между тобой и Гарри? – выпалил Сириус, как видно, он уже давно до смерти хотел задать этот вопрос. Ну, жесть, подумал Северус; он не собирался облегчать им задачу. – Ты о чем? – всего лишь уточнил он, сопровождая свои слова самым искренним непонимающе-невинным взглядом, какой смог выдать. На эту демонстрацию Сириус сощурился, но следующим заговорил Ремус. – Сириус хочет сказать, что вы двое, кажется, ближе друг к другу, чем Гарри к своему собственному отцу, – указал оборотень. Северус почти фыркнул: вот так оксюморон, мистер Люпин. – С чего вы это взяли? – спросил мастер зелий. – Мы не слепые, Снейп! – заявил Сириус. – Иногда я в этом сомневаюсь, – только и ответил мастер зелий, небрежно пожимая плечами. – Да что ты... – Сириус! – одернул Ремус своего друга, надеясь, что Джеймс не явится в комнату на шум. Когда дверь так и не открылась, он снова заговорил: – Все началось, когда мы начали преподавать в Хогвартсе, – рассказал Ремус. – Мы почти сразу это заметили. Сначала Сириус, а затем и я. А после всего, что произошло прошлым летом, после эмансипации Гарри, а потом еще и после Волдеморта... Ради Мерлина, да он же этим летом живет с тобой, а не в собственном доме! – воскликнул оборотень. – Джеймс и Лили говорили об этом с Дамблдором, и он посоветовал им пока не вмешиваться, но... – И они не имеют на это права, – дополнил Северус, как ни в чем не бывало. У них нет абсолютно никакого права на что бы то ни было. – Они его родители! – сказал Сириус. – А ты ему ближе, чем они; как, черт возьми, так вышло? – Иногда я и правда задаюсь этим вопросом, – пробормотал Северус, у него в груди разгорался гнев. Он не собирался отрицать, насколько они с сыном были близки; но он пока не чувствовал, чтобы они заслуживали всех ответов. Нет, пока они задают подобные вопросы. – Ответьте мне, а я отвечу вам. – Он повернулся к Сириусу. – Ты спрашиваешь, как так вышло. А я спрашиваю, как вы могли не замечать? Вы говорите, что впервые заметили наши с Гарри отношения два года назад. Так не стоило бы вам спросить себя, почему вы все заметили только тогда? Я растил его более десяти лет; а где были вы? Молчание, последовавшее за его вопросами, оказалось громче слов; оно было достаточно плотным, чтобы его можно было резать ножом, и тяжело давило на Ремуса и Сириуса. – Северус, мы... Но как бы сильно он ни старался, Ремус не смог продолжать свою фразу. Сириус, похоже, вообще отказался от попыток оправдать себя и вместо этого уставился в пол, его лицо покраснело от стыда. – Да, вот именно, – подытожил Северус и невесело усмехнулся. – Так что, джентльмены, сегодня я не буду отвечать на ваши вопросы. Но вот что я вам скажу: Гарри – самостоятельный человек, более зрелый, чем вы желаете то признавать. Он способен принимать собственные решения, и он будет принимать собственные решения независимо ни от чего, – сообщил мастер зелий. – Помните об этом. А теперь, джентльмены, нам пора возвратиться в гостиную, пока нас не хватились. И он, открыв дверь, вышел из комнаты, оставив Ремуса и Сириуса обдумывать то, что они услышали. Может быть, они не так уж и безнадежны, снова подумал Северус, но это не значит, что их ждет легкий путь; если они действительно захотят стать Гарри ближе, чтобы узнать его, им сперва придется стать достойными его. Пока шел этот разговор, Гарри развлекался, наблюдая за попытками Фреда и Джорджа подслушать совещание. Они использовали свое собственное изобретение – удлинитель ушей, как они его назвали, и наедине снова поблагодарили его за отданные деньги, которые сделали все это возможным; по-видимому, их мать все лето их доставала, пытаясь выяснить, почему они так энергично его благодарили на платформе, что сделало их пребывание в Норе интереснее, – но безрезультатно. Помещение было защищено, и защищено хорошо. – Понятия не имею, почему вы, парни, продолжаете пытаться, – сказал Невилл, его голос доносился до близнецов Уизли с травы, куда тот решил лечь и подождать окончания встречи. – А ты разве не хочешь знать, что там происходит? – спросил Рон, возмущенно и совершенно непонимающе взирая на выказываемое Невиллом равнодушие. – Хотим мы знать или нет – не имеет никакого значения, – отозвался Драко, приземлившись рядом с братом. – У вас нет шансов подслушать комнату, в которой проводит собрание Дамблдор; скорее всего, он наложил столько маскирующих заклинаний, что у вас уши загудят, если вы преодолеете дверь. – Ай, заткнись, Малфой! – выкрикнул Адриан, бросив на блондина убийственный взгляд. – Поостынь, – предупредил Гарри, решив, что его братья верно мыслят, и присоединившись к ним на траве. – Бьюсь об заклад, он все равно прикрыл комнату. – Бьюсь об заклад, что туда даже жук не пролезет, чтобы Дамблдор об этом не узнал, – поделился Невилл, на что его братья засмеялись, вспомнив одного очень особенного жука, который пожертвовал бы своей правой антенной, лишь бы просто послушать этот разговор хотя бы минутку. – Извиняюсь, своя шутка, – произнес Гарри, все еще посмеиваясь, когда заметил непонимающие взгляды, брошенные на него близнецами Уизли. – Я сдаюсь! – сердито воскликнул Джордж, убирая в карман удлинители ушей, и фыркнул, скрестив руки на груди. – Ага! – согласился Фред. – Не хотят они нам говорить? Ну и ладно, нам не интересно! – О, да, вам совсем не интересно, с первого взгляда видно, – прокомментировал Драко с широкой улыбкой. – Я думал, что сказал тебе заткнуться! – выплюнул Адриан. – Я думал, что сказал тебе поостыть, – заметил Гарри, все так же улыбаясь, даже если подумывал тут же проклясть своего близнеца. – Отвали, Гарри! – отбил Адриан, его лицо стало принимать интересный оттенок фиолетового. – С удовольствием, – согласился зеленоглазый близнец. – Как только разрежут пирог, мы с удовольствием вас покинем. – Ты что, не останешься? – спросила Гермиона, растерянно глядя на младшего из близнецов Поттеров. – Не-а, не могу, – сказал Гарри. – Мне еще много чего надо сделать, знаешь, метлы там спроектировать и всякое такое. Не сказать чтоб это было полной ложью, он представлял Нимбусу семейную модель Молнии, которую проектировал в прошлом году вместе с Версией для Ловца, немного поигравшись потом с хвостом. В конце концов, он должен соблюдать контракт. – Грядет война, а ты беспокоишься о метлах? – спросил Адриан; вот теперь точно, подумал Гарри, такой цвет лица не может быть нормальным. – Каждому свое, Адриан, – возразил Гарри. – Кроме того, ты же тренируешься. Я что, не прав? Глаза Адриана расширились, когда он вспоминал их разговор месячной давности. – Но, Гарри, ты же не можешь не понимать, что тебе тоже нужно тренироваться, – указала Гермиона, ее лицо посуровело. – Кто говорит, что я этого не делаю? – хмыкнув, уточнил Гарри. – Ты же ведь знаешь, что он выиграл Тремудрый Турнир, верно? – ухмыльнулся Невилл, встревая в разговор. – Я все никак не могу оправиться от статуи дракона, – пробормотал Драко. – Я все никак не могу оправиться от рыбьего хвоста, – засмеялся Невилл. – Что вы привязались к этому рыбьему хвосту, – возмутился Гарри, но вместо возмущения в голосе прозвучало тепло. – Мы никогда не позволим тебе забыть, как ты посчитал, что можешь ходить без посторонней помощи, когда в первый раз превратил свои ноги после купания в озере; ты сделал несколько шагов, споткнулся, упал на нас и все мы угодили в воду, – напомнил ему Драко. – Был январь, Гарри. Озеро почти полностью замерзло, Гарри, – проскулил блондин, а Фред и Джордж расхохотались на Гаррино раздражение. – Вы сами за мной увязались, – защищался Гарри. – Потому что боялись, что после превращения ты не сможешь устоять на собственных ногах, – указал Невилл. – Как оказалось, мы были правы. И он дал пять своему блондинистому брату, а Гарри застонал. – Идиоты, вы оба, – дружелюбно сообщил зеленоглазый волшебник. – Хм, возможно, – согласился Невилл. – Вы упали в озеро? – все еще посмеиваясь, спросил Фред, представив себе, как все это должно было выглядеть. – Я бы никому такого не рекомендовал, но да, – признался Гарри. – Можем мы прикрыть эту тему? – спросил он, тихо хмыкнув. Фред и Джордж переглянулись и вместо этого заговорили о Квиддиче, попробовав подключить к беседе в том числе и Драко, пока Рон и Адриан злились, а Гермиона пыталась втянуть их в беседу. Как бы там ни было, Гарри сдержал свое слово, и вскоре после праздничного пирога вместе с семьей покинул мэнор Поттеров. Лили, кажется, собиралась запротестовать, но Дамблдор, который вроде бы только из-за пирога и вернулся – или так он сказал, – удержал ее одним взглядом. Ну, подумал Гарри, Адриан так и остался идиотом, и теперь, когда сам он оказался старостой, он опасался, что их отношения станут еще хуже. Пока же никто не словил проклятия или кулака и никто не попытался принудить его провести остаток каникул в мэноре Поттеров. Если так посмотреть, все могло обернуться гораздо хуже. Как ни странно, мысль, что «все могло обернуться гораздо хуже», пришла и в голову Джинни Уизли, когда она впервые после ритуала инициации посмотрела на себя в зеркало. Фиолетовый оттенок, который она так боялась увидеть в собственных глазах, не был тем глубоким розовато-лиловым, который ее пугал. Вместо этого он был ближе к нежной сирени, тона аметиста, варьируясь в зависимости от расстояния до зрачка. – Не так уж плохо, верно? – спросила Эви, нерешительно улыбнувшись с дивана. Джинни вернулась вместе с ней и Микаэлой в гостевом домик, чтобы иметь возможность поведать ей необходимый минимум о Сестринстве и как там все бывает. Насколько она пока узнала, Орден Морганы, которым Сестринство и являлось, на самом деле был основан задолго до рождения самой Морганы. – Как так получилось? – спросила Джинни и, скрестив ноги, уселась на диван напротив двух ведьм; уже пробило два часа ночи, но она знала, что еще долго не сможет уснуть. Она чувствовала себя просто супер, была полна энергии и то и дело срывалась на внезапное хихиканье; как заверила ее Микаэла, через несколько дней это пройдет. – Все началось с ведьмы-королевы Айне**; она правила две тысячи лет назад, на острове, который теперь называется Ирландией. И хотя она была сильна, как и ее люди, она видела, что магия вокруг нее меняется. Рождалось все меньше и меньше ведьм, инстинктивно владеющих магией, какими изначально были все ведьмы, – рассказывала Эвелин. – Айне тоже была оракулом, и однажды в одном из своих видений она увидела, что пусть даже сама магия как таковая не исчезнет, останется та ограниченная магия, какой мы знаем ее сейчас, ведьмы с врожденными дарами станут редкостью. Вот так и родилась идея Сестринства. – Почему в Орден входят только ведьмы? – спросила Джинни. – Такие дары появляются только у ведьм. Это не делает нас сильнее, конечно, – пояснила Микаэла. – Мерлин был сильнейшим волшебником из всех, каких когда-либо видел этот мир, несмотря на Моргану, которая оказалась благословлена древними дарами, была сильна сама по себе и жила с ним в одно время. – Значит, было основано Сестринство, – подтолкнула Джинни. – Точно, – сказал Эви. – Конечно, до Морганы Сестринство так и не обрело того облика, какой оно имеет сегодня. Была война. Жестокая война, о которой мало что можно найти в книгах по истории, просто потому, что о ней не говорят. Смерть и боль заполнили земли, по которым зашагали армии королевы Медб. – Великая Война? – спросила Джинни, растерянно глядя на двух ведьм. – Разве это не просто сказка? – Нет, вовсе нет, – заверила ее Микаэла. – Вивиана***, одна из учениц Мерлина, влюбилась в него. Когда вместо нее он выбрал Моргану и женился на ней... – Вздох Джинни заставил Микаэлу хихикнуть. – Да, они поженились; интересный факт, верно? Во всяком случае, когда Вивиана об этом узнала, она уехала, обратилась к темным искусствам и поклялась разрушить саму землю, защите которой Мерлин посвятил свою жизнь. Она приняла имя Медб и с помощью артефакта собственного изготовления подняла свои армии мертвых. Мы очень мало знаем о том ее скипетре, который она использовала для управления своими армиями; некоторые говорят, что она вдохнула магию в дерево. Некоторые говорят, что это был камень. Как бы там ни было, даже нам не известно, что в действительности дало ей такую мощь. – Значит, она повела армию инфери? – спросила Джинни, побледнев от возникшей в голове картинки; конечно, она много раз слышала эту историю. Но тогда все только тем и оставалось: историей. Правда ли армии, пугавшие ее в детстве, действительно шагали по земле? Убивая без разбора, отравляя саму землю, по которой проходили? – Как такое можно забыть? – Такого не забыть. Но в то время мир был совсем другим; спустя годы история стала легендой, а легенда – мифом, погребенным под многочисленными вариациями прошедших событий. А потом все смешалось с маггловскими легендами об Артуре и, ну, в общем, ты понимаешь, о чем я, – пояснила Эви. – А какое участие в этом принимало Сестринство? – спросила рыжая девушка, пытаясь вспомнить все, что ее мать когда-то рассказывала ей как сказку. – Она вела в бой не инфери, не совсем их, – сказал Микаэла. – Конечно, все думали, что это именно они. Но эти люди – если их все еще можно было так называть – имели некоторые магические способности и не боялись огня; они отравляли землю, воду и воздух и их нельзя было просто так убить, если только не обезглавить. История звучала так странно, словно не от мира сего, так что Джинни наконец поняла, почему она в результате стала считаться мифом и не более того. – Но ведь как-то эту армию смогли победить, верно? – спросила Джинни, переводя взгляд с Эви на Микаэлу и обратно. – Конечно, – заверила ее Эви с яркой улыбкой. – Тогда леди Моргана собрала Сестринство, и неожиданно армия Медб столкнулась с драконами, великанами и самой отравленной землей. Как бы ни были прокляты ее люди, они все равно оставались людьми, и сирены погружали их в смертельный сон. Великий момент для Сестринства. Вскоре Мерлин и Моргана нашли Медб; они сражались и убили ее, ее тело упало с горы, где проходила их битва. Ее скипетр никто не нашел, и это к лучшему, я считаю. Никто бы не смог его использовать, даже если бы выяснил как. В тот самый момент, когда она умерла, призванная ею из-за черты смерти армия последовала за ней, и это был конец Великой Войны. – Но... если Сестринство имеет такую силу, почему оно не помогало в последующих войнах? – удивилась Джинни, подумав о том, сколько жизней можно было бы спасти хотя бы за последние несколько десятилетий. – Потому что мы не должны сражаться; после Великой Войны многие правители просили помощи Сестринства, пытались контролировать эту силу. Понимая, что такая мощь не должна принадлежать одному-единственному человеку, Моргана переместила наш Дом на север, в земли, которые сегодня называются Норвегией, – с широкой улыбкой рассказала Эви. – Там мы и остались, храня нашу магию, поклявшись больше никогда не участвовать в войне, если не будет нападения. Мы не панацея, Джинни; мы не можем вмешиваться в историю мира. Если начинаются войны, они должны закончиться без нашего участия. Сражайся мы в каждой войне, нас бы давно уже не осталось; мы не бессмертны, Джинни. Поступай мы иначе, и в конечном счете наша магия покинула бы нас. Молодым ведьмам, родившимся с дарами, стало бы не к кому обратиться. – Мы не воины... – произнесла Джинни вслух, чтобы попробовать эти слова на вкус. Она видела причину, она понимала. Неважно, каковы твои дары, хорошо направленное проклятие оборвет твою жизнь, вот и все. Нас только сорок три, вспомнила она. Так мало, чтобы сражаться в каждой войне. – Нет, – согласился Микаэла. – Мы хранители. Мы не ищем войн, мы не ищем славы или завоеваний. И в должное время, когда мы снова понадобимся, когда нас призовут, тогда мы выйдем вперед. Но пока мы пребываем в мире. – Так, – спросила Джинни, задумавшись, а есть ли где книга, где она могла бы побольше прочитать о Великой Войне, – а что такое Дом, если подробнее? – Дом – это место, где мы встречаемся, где мы учимся использовать наши таланты. Это не столько здание, сколько огромное ненаходимое горное плато в самой северной части гор Ютунхеймена***, – поделилась Эви. Заметив на лице Джинни полное непонимание, она добродушно рассмеялась. – Я покажу тебе эти горы на карте, прежде чем мы туда отправимся, обещаю. В любом случае, моя много раз прабабушка, королева Эйдис, которая тоже входила в Сестринство, полностью стерла плато со всех карт. Дом, возможно, самое секретное место на планете. – Ох... – вздохнула Джинни, это ее окончательно добило. – Ты привыкнешь к этому в конце концов, не волнуйся, – подбодрила Микаэла. – В Доме есть большая библиотека и комнаты, которые станут твоими на всю твою жизнь. Ты не обязана там жить, но можешь оставаться, сколько сама захочешь. – Это здорово, наверное, – высказалась Джинни, до сих пор пребывая в сомнениях, что ей обо всем этом думать. – Сестринством управляют три сестры, избрание которых происходит раз в десять лет. Сейчас нашими лидерами являются сестра Элфи, сестра Ли Линг и сестра Неха*5. Завтра ты с ними встретишься. Ну, – Микаэла перевела взгляд на часы, которые показывали уже три тридцать, – скорее уже сегодня попозже. – А сколько вообще есть разных даров? – спросила Джинни, пытаясь переварить всю полученную информацию. – Бывают оракулы, укротители, сирены, эмпаты – как Микаэла, кстати, – целители и нимфы. Сестра Неха обязательно все объяснит, как только мы доберемся до Дома, – закруглилась Эви. Джинни ошарашенно кивнула. – И я думаю, что нам пора расходиться, – предложила Микаэла. – Завтра будет сложный день; нам нужно будет отправиться портключом Домой, но сначала, – сказала она, чуть ухмыльнувшись Джинни, – мы должны уведомить хотя бы твоего брата. Он работает здесь, верно? Чарли? – Вот и все, – поняла Джинни, теперь голова у нее окончательно пошла кругом. – Как я могу выдать что-то подобное? Нет, Чарли, я не могу помочь тебе сегодня в заповеднике. Почему? Ой, я тут вступила в Сестринство и должна покинуть страну, чтобы со всеми встретиться, конечно же! К ужину не жди! Микаэла и Эви смеялись над ней, даже когда Джинни распласталась по дивану. Если честно, она как-то никогда не задумывалась, что она будет делать после того, как вступит в Сестринство. Интересное, должно быть, утро получится. – Мы поможем тебе все объяснить, не волнуйся, – утешила Микаэла, улыбаясь так, словно понимала чувства Джинни. Подождите-ка, как там Эви сказала, эмпат? Тогда, видимо, она действительно все прекрасно понимает. У меня голова болит, подумала Джинни и хихикнула. Ну и ладно. – А сегодня ты будешь спать здесь, – предложила Эви. – В этом доме есть еще две пустые комнаты, если я не ошибаюсь. Джинни, которая считала, что вряд ли сможет самостоятельно сдвинуться с дивана, не говоря уже о том, чтобы уползти к себе в комнату, согласно кивнула. Она последовала за двумя ведьмами вверх по лестнице, в комнату, которая на эту ночь стала ее, пожелала им добрых снов и рухнула на матрац лицом вниз, утонув в подушке. Завтра – сегодня – обещает быть интересным. _______________________ * Цитата, Шарль Бодлер. ** Айне (Эйне) – предполагаю, что имеется в виду королева фей (волшебства), богиня-матерь Дану, после падения клана Туатха Де Даннан превратившаяся в ирландскую богиню любви, плодородия, удачи в делах. До сих пор можно найти множество ее алтарей, да и ежегодный праздник в ее честь (что-то типа нашей масленицы) никто не отменял. *** Вивиана (Вивьен, Нинева, Нимуэ, фея, Озерная Дева, Владычица Озера) – персонаж легенд о Мерлине. По одной версии, она была его возлюбленной, которая, желая его спасти, заманила его в ловушку, заточив в башню. По другой – сразу был расчет и злой умысел. А дальше все измывались кто во что горазд и подгоняли историю под идеалы своего времени. Вообще, ранним легендам об Артуре очень свойственно женское коварство, перед которым влюбленные мужчины оказываются беспомощны и попадают в смертельную западню. **** Ютунхеймен – нагорье на юге Норвегии, к северо-востоку от верховьев Согне-фьорда. Самая высокая точка – гора Галлхепигген (2469 м), самая высокая в Скандинавских горах. В ландшафте преобладает горная тундра, по долинам рек – заросли березы, осины, рябины, куча ледников. *5 Предполагаю, что по национальности это немка, китаянка и индианка.