Время подумать

Просыпаюсь утром от того, что медсестра ставит поднос с едой на стол. Да, тут даже самой не приходится куда-то ходить, поскольку медперсоналу удобнее, когда по коридорам кроме них никто не шастает. - Скажите пожалуйста, а как там девушка, которая ну это, которую со мной привезли? – только продрав глаза спрашиваю, пытаясь подобрать слова, уже выходящую женщину. - Дык, жива она, жива. Ночью операцию делали… Только эт, Валерий Витальевич пока не велел обнадёживать. Слаба она, очень. Медсестра договаривает и уходит. А я остаюсь тут. Вновь торчать одной, вновь с мыслями. Но главное, Ума жива, борется и да, она выживет. Обязательно. Вот закрадывается в меня эта уверенность, а я обычно не ошибаюсь. Хотя да, рано что-то говорить, остаётся только ждать. Риты рядом нет, она, скорее всего, в КТЦ. Эх, зараза она, так нагло, без предупреждения меня отрубила. Ну, не она, а доктор какими-то уколами, но ведь Кошкина не могла не знать. С другой стороны, нет смысла на неё злиться, наоборот, благодарить должна, потому что поспала нормально, ничего вроде как не снилось. - Вижу, проснулись… - От внезапного голоса вздрагиваю. Доктор, уже более свежий, стоит около двери. - Может, Вам к нам? У Вас хорошо получается незаметно заходить. - Шутить пытаетесь… Хорошо это. Как смотрю, Варвара Петровна Вас обрадовала… - Доктор замечает мой кивок и продолжает. – Только, Евгения Валерьевна, не сильно радуйтесь. Опасность не прошла и девушка может умереть в любой момент. Два дня после прошедших операций всё расставят на свои места. Я вновь киваю, прекрасно понимая, что да, радоваться рано. Но всё равно уверенность всё больше закрепляется в душе. Олеся будет бороться и в итоге встанет на ноги. Иначе и быть не может. - К Вам через полчаса зайдёт медсестра, отведёт в рентген кабинет. Надо убедиться, что с ногой всё в порядке и все осколки давно валяются в мусорном баке. Закончив, врач выходит, оставляя меня с завтраком и мыслями. Однако не успеваю я притронуться к еде, как он вновь появляется. Как-то, даже виновато смотрит на меня, на то, что я приступила к трапезе, а затем произносит: - Та женщина, которая к Вам приходила, уже ушла, я не успел ей передать, так что передаю Вам, - и он кладёт на стол достаточно весомый чёрный пакет, поясняя: - там ценные вещи с ваших разгрузок, а то мало ли, в суматохе затеряются, или выпадут, а потом ищи по всему отделению… Я в который раз за эти пару минут киваю, поскольку не красиво отвечать с набитым ртом и врач выходит. Теперь хоть занятие появится. Главное, чтобы вода не заляпала удостоверения. Хотя, они же были в специальном кармашке, герметизированном, на молнии. Так что с документами всё должно быть нормально. Вот только интересно, что с собой таскает Ума? Открываю пакет, в нём ещё два. Один более тяжёлый, скорее всего – мой, потому что там должны быть наручники. Да, обыкновенные, металлические, а не эти пластиковые, которые можно сломать. Быстро осматриваю содержимое, достаю удостоверение. Оно сухое, краска не потекла, значит, карман со своей функцией справился. Остальные вещи не представляют особо интереса, в отличие от вещей Олеси. Давно меня мучил вопрос, что у неё там, сейчас хотя бы ответ найду. Быстро доедаю завтрак, бесцеремонно открываю пакет и поочерёдно выкладываю всё на стол. Разбираться, что это, буду потом. Первым на стол ложится удостоверение, что вполне нормально, фотография в нём неплохая, звание сержант, подпись Пригова и печать. Дальше - интересней. Маленький плеер, смотанные вокруг него наушники. Музыкальные вкусы оценю потом, хотя судя по виду Олеси при первой нашей встрече, они у нас разительно отличаются. Далее следует маленький чехольчик, а внутри него, не за что бы не подумала: пара самодельных отмычек. Впрочем, это не то, чтобы ожидаемо, но всё же предсказуемо. Многие детдомовцы с такими вещами на «ты». Маленький складной ножик с гравировкой КТЦ, это обязательный атрибут, который заставил нас носить Пригов и, признаться, не прогадал, поскольку эта «зубочистка», так я обычно называю такие ножички, несколько раз крупно выручал. А далее на стол ложатся гильза, патрон и пуля. Что-то сомневаюсь я, что патрон этот как бы так, на всякий случай, если в обойме хватать не будет. Тем более, он от «ТТ», которых у нас и в помине нет. Так мало того, в нём просверлены две дырочки и в них всунута цепочка. Гильза… Уже старая, мятая… Не знаю даже, какое объяснение придумать… А вот пуля… Пуля уже побывавшая когда-то в какой-то жертве, странным образом сплющенная… Немного подумав, вспоминаю её название – экспансивная. Так, это ладно… Отодвигаю рукой и вновь запускаю её в пакет, откуда сейчас достаю что-то прямоугольное, покрытое полиэтиленом. Оказывается это несколько фотографий, местами помятых, но в довольно хорошем виде. Осторожно достаю их, начинаю рассматривать. На первой – молодая пара, мужчина очень похож на Уму, так что быстро делаю вывод, что это и есть довольно легендарный полковник Уманов, погибший много лет назад. Рядом, скорее всего, его жена и мать Олеси. Мои догадки подтверждаются второй фотографией. На ней какой-то праздник, скорее всего, день рождения. В центре – маленькая Олеся, перед ней торт. Сощурившись, считаю свечки: семь. В памяти тут же всплывает строчка из дела и слова Багиры, что мать умерла, когда ей было семь лет. Последняя фотография в пакете местами даже обгорела. На ней её отец с отрядом бойцов, рядом с ним ещё один статный мужчина, тоже полковник. Наверное, это и есть этот Сошников… Дальше смотреть что-либо желание отпадает напрочь. Хотя с этим желанием выпадает последняя вещь – самый простой, тоже слегка оплавленный, нательный крестик на самой простой верёвочке. Аккуратно складываю фотографии с пакетик, а затем всё это кладу туда, откуда доставала. Всё же по чужим вещам лазить не стоит, но это уже на будущее, потому то сейчас я налазилась, да так, что остывший чай в глотку не особо лезет. Зато чувство вины лезет с превеликим удовольствием. Вот что же со мной происходит? Да, я меняюсь, но этой парой слов всего-то не опишешь. Зачем всё это Ума с собой таскала? Ну, плеер ещё ладно, фотографии с крестиком – тоже, а остальное? Хотя… У неё вроде же были проблемы с местом жительства, особенно учитывая, что она раньше жила за городом, а после детдома, скорее всего, в казарме с бойцами, или же в общежитии при части. Наверное, она просто замоталась, забыла всё выложить. Да и вещи не бренчали, так что, видимо, с ними она свыклась. Стоп… Я на секунду задумываюсь, а память мне подкидывает нужное воспоминание. Есть же у Олеси шкафчик, стоит в самом углу. Почему не там? Хотя ответ прост. Негласная война. Почему-то получалось, что почти всегда в нашей комнате отдыха, где шкафчики и стояли, находилась я, а Ума, только завидев меня, тут же ретировалась. Я даже не знаю, как и где она умудрялась переодеваться в форму, а потом в гражданку. Хотя это, скорее всего, к Багире. Рита могла приютить новенькую. Наверное, так оно и было. И вновь эта война. Я даже рада, что ей пришёл конец, правда, лучше было бы, если бы финал был куда проще: сели, поговорили, все нюансы разъяснили. А не так, как сейчас: больница, реанимация и смерть за порогом. У каждого момента нашей жизни – своя цена, порой слишком большая. - Вы уже поели? Боже, их всех что ли учили тихо открывать эту дверь? В проёме стоит медсестра, та же, что приносила завтрак. Кажется, её врач называл Варвара Петровна… - Да, конечно. Дотягиваюсь до трости, медленно поднимаюсь и направляюсь к двери. - Тогда давайте на рентген. Я Вас провожу. - Только не надо на «Вы», очень прошу. – Как-то неловко улыбаюсь. Хоть мне уже за двадцать пять, хоть, бывает и выкают, не люблю этого. Уж лучше товарищ младший лейтенант. - Хорошо милочка. Медсестра идёт рядом, время от времени поддерживает за руку. Вскоре оказываемся в кабинете. Ещё пара минут, работает рентген аппарат, затем я уже в соседнем кабинете, жду, когда проявят снимок и подойдёт врач. - Смею обрадовать: осколков в мягких тканях нет, кость лишь слегка оцарапана. Так что через несколько дней можем Вас выписывать. К сожалению, эта новость даже не радует. Хочется быть тут, по крайней мере столько, сколько будет Ума. А она тут задерживается на несколько ближайших недель как минимум. Хотя радует то, что пару дней буду рядом. Надеюсь, она хотя бы в сознание придёт. Да, теперь я многое понимаю. Жаль, раньше не видела. В первую очередь не видела одиночества и грусти в глазах. Последнее, впрочем, замечала лишь Багира, с которой Уманова вела себя более открыто. Остальные же могли увидеть задумчивость, сосредоточенность, а мне «посчастливилось» и я увидела одиночество. А это именно то, что так старательно прикрывается маской колючки. И тот страх в глазах, когда она мне, истекая кровь, пыталась сказать про Кота, про её с ним отношения, про то, что он не в её вкусе, и так лихорадочна ищущая чего-то рука… Всё вылезает из прошлого. Хорошо хоть, я додумалась тогда её руку сжать в своей. Возвращаюсь в палату, ещё о чём-то размышляю и даже не замечаю, что уже полдня прошло, скоро обед. Только вот делать нечего. Даже книг нет, чтобы почитать, или там, журналов… Зато есть шахматы. Партийку что ли за двоих раскатать? Больше-то и занятия нет, поэтому я беру коробку с фигурами и умащиваюсь на кровати. За этим занятием пролетает время. Не скажу, что слишком быстро, своим чередом. Обедаю, снова играю. Затем на мобильник, который выуживаю из своего пакета, звонит Рита, спрашивает, как я, говорит, что вечером вновь приедет. Всё же разгрузка удобная, а этот карман – просто спасение. И документы целы, и мобильный – тоже. Порой отрываюсь, чтобы чуток посидеть в интернете, благо батарея хорошая, долго держит. Затем вновь играю. Ближе в восьми вечера приходит Рита, перед этим упрашивая доктора и заявляя, что всего-то на пару минуток, на что тот ей говорит: «полчаса и не больше». Кошкина везде своего добьётся. Заходит с пакетом, в котором, к моему удивлению – пара книг, зарядное и маленькая игрушка - собачка, под цвет овчарки. Последнему я более всего благодарна, а объяснением на остальные принесённые вещи служит фраза: - Я же сама лежала в госпиталях, знаю, что тут скука смертная. Улыбаюсь, Ритка – тоже. Оставшееся время мы болтаем о пустяках. Она хорошо умеет отвлекать, не зря одна из специальностей «психолог-переговорщик». Затем, уже перед уходом, я вдруг вспоминаю про пакет. Вновь ставлю его на стол, достаю своё удостоверение, а остальное прошу унести. Кошкина смотрит на меня, затем на этот пакет, запускает туда руку, достаёт ещё один, с первого раза тот, в котором вещи Умановой, быстро пересматривает, вытаскивает фотографии, крестик и её удостоверение, а остальное кладёт обратно. - Вот это ей отдашь, остальное будет ждать в шкафчике. – Коротко бросает она, затем направляется к выходу, говоря на ходу, - ты прости, что так быстро ухожу, но работа, да ещё и доктор сказал всего полчаса. Я завтра приду, если что – звони. И дверь закрывается.