Ничего уже не изменить

      Если сказать, что у Тай-чан* с Ваном непростые отношения – значит, не сказать ничего. Девушка больше склоняется к определению «ужасные», хотя таковыми они кажутся, пожалуй, только ей. Многие могут рассказать о куда более худших жизненных ситуациях, Тайвань даже посочувствует, но теплота между ней и Китаем все равно не появится. Возможно, в этом есть и ее вина, но валить все на Яо куда удобнее.       Тай-чан давно не девочка, нуждающаяся в опеке. Она – сильная республика, способная за себя постоять. Только Ван это не понимает, по-прежнему считая ее чуть ли не младенцем, несмышленой сестренкой. А ведь она сильнее, вполне может подчинить его себе, стать независимой и уже самой диктовать свою волю… Но все это мечты, пока что неразрешимые. А их вечные споры лишь сильнее запутывают узел. Приходится закрывать глаза и искать компромиссы, чтобы не ухудшить все еще сильнее. Вроде бы получается, и Тайвань даже находит в себе силы признать, что все не так уж плохо. Но слово «ужасные» никуда не девается.       Китай весьма странный. Взять хотя бы его восхищение Китти. Или яростными воплями, если ему попадется однообразная еда. Разве не все равно, что ты ешь, если оно приносит пользу телу? Но Ван так не считает. Зато и готовит он так, что хоть сейчас пакуй чемоданы и переезжай на всю жизнь. Девушка, правда, так не делает, иначе это точно кончится плохо. По крайней мере, она точно не вынесет, когда вода в реке вдруг станет красной. Или если встретит китайца, разгуливающего по городу в пижаме. Или… Да список можно продолжать бесконечно, что раздражает Тайвань, которая и сама может похвастаться непривычными для других вещами.       Отдушиной для девушки является Япония. С ним можно и неторопливо прогуляться по берегу острова, и обсудить гадания, делясь друг с другом секретами, и обсудить костюм на ближайшую вечеринку, устраиваемую неугомонным Джонсом. Иными словами, заявляй, что у Тай-чан с Хондой идеальные отношения, не ошибешься. Она даже порой прогоняет от него приставучего Яо, не слушая возмущенных воплей по поводу недостойного поведения. Главное, что у нее с Кику все хорошо, а на поведение, такое же, как и обычно, можно не оглядываться.       Хотя бы не сейчас, когда раскалывается голова, бурчит в желудке и хочется просто закрыть глаза. А все проблемы пусть решаются сами. И экономические, и политические. Пусть у Китая не будет демократии, часть ее граждан так и продолжить умирать в тридцатилетнем возрасте. Пусть отношения так и застынут на привычном неудобном уровне, ненужные попытки сближения так и продолжатся. Тайвань подумает об этом потом, когда такая развитая страна, как она, сможет победить обыкновенную мигрень. И когда просмеется от неведомой иронии судьбы: такая, казалось бы, незначительная мелочь, а на ногах не устоять. Одной – нет. Но и менять что-либо неправильно.       По крайней мере, к Вану можно прийти и просто так, предварительно запретив говорить о возможностях развития их отношений. И экономических договорах. И вообще открывать рот – Тай-чан все равно не разберет ни слова. Не сейчас. Не в этот момент.       – От боли хорошо помогает иглоукалывание, – доверительно шепчет Яо.       – А от голода – твоя еда, – соглашается девушка, решая не сопротивляться и позволить позаботиться о себе. Она, в конце концов, это заслуживает.       Китай действительно ставит ее на ноги, будто вдыхая новые силы. По крайней мере, Тайвань не ощущает боли. Вряд ли подобное продлится долго, столько, чтобы девушка о ней забыла, но и отведенное время воспринимается как подарок. Ван не говорит ни о чем, что могло бы разозлить сестру, и они вполне удачно отдыхают. Разговор течет плавно, ни о чем, давая короткую передышку перед наступающими проблемами. Но об этом никто из них не думает. Не сейчас. Не в этот неожиданный момент, когда все вокруг кажется простым и понятным, когда можно ощутить тепло, возникающее от присутствия рядом другой страны. Китая.       Это странно. Для Тай-чан. И Ван тоже странный, девушка прекрасно об этом помнит. Но раздражение не захватывает ее с головой, дает несколько мгновений на раздумья. И снова начинает побаливать голова.       Проблемы напоминают о себе. Тайвань не знает, чем все закончится. По крайней мере, Яо ей не противен, точно. Но за все то время, что они были по разные стороны баррикад, девушка от подобного уже отвыкла. И нынешнее тепло действительно… ужасно. Странно.       А Тай-чан ненавидит странности. *Тай-чан – у Тайвани нет своего канонного имени, поэтому часто ее обозначают именно так.