Сказочки

Уолтер вваливается в клуб подобно косолапому медведю, неловкому и ужасно неуместному. Он и сам не знает, что забыл здесь, но это неважно, потому что его мозг разогнан коксом, и поэтому, лишь поэтому, он видит все вокруг так четко и так ясно. Словно это один из тех самых решающих моментов в жизни, которые остаются в памяти спустя десятки лет. Уолтер идет мимо парочки, сосущейся у стенки, погружается в дымное облако запахов. В клубе преобладают красный и желтый цвет, он оседает на коже людей яркими, сверкающими пятнами. Из-за интенсивности ощущений, мужчина на секунду даже забывает, зачем он сюда зашел. Но потом, когда барабанщик начинает гулко отстукивать ритм, схожий с сердцебиением, Уолтер вспоминает. Он слышал голос. Сильный, хриплый голос, поющий о пробравшейся под кожу любви. Мальчишка. Отчаянно юный, остролицый, глаза — голубые стекляшки. Волосы, кажущиеся белыми под изменчивым светом софитов, торчащие во все стороны, точно как иголки ежика. Глаза подкрашены черным, как и ноготки, но они отчего-то не придают агрессивности, а делают его похожим на уличного кота. Уолтер стоит в толпе, среди потных, танцующих тел, вряд ли сознающих, что для них сегодня поют ангелы. Ангел. Ему физически больно от красоты песни. Это как синдром Стендаля, когда человек, увидев красивую картину, падает в обморок. Это как быть в раю и аду одновременно, мучительная эйфория. Где-то на краю сознания бьется навязчивое «это же обычный гаражный рок, придурок». Уолтер впитывает в себя эту атмосферу: дым, сладкое облако удушливых духов, в которое он погружается, протискиваясь мимо накрашенных мужчин в платьях. Осыпающуюся с потолка побелку, пальцы солиста, гладящие стойку микрофона. Он не успевает понять, как это происходит, как группа уходит со сцены. Это наркотики, Уолтер знает, что они влияют на восприятие времени, но раньше он просто не понимал, каково это. Теперь он знает. Закрыл глаза, открыл — прошло полчаса. — Да я тебе говорю, ничего такого, мелкий, — пьяным голосом кто-то вещает за дверью гримерки. — Ты говорил, что завязал! — эмоционально возражает «мелкий». — Да ладно тебе, что ты бычишь, а? Ну вмазал, подумаешь… Звук удара, затем кто-то с грохотом врезается в дверь, так, что она сотрясается. Нервно дергается ручка, наконец, совладав с замком, «мелкий» вылетает из гримерки и врезается в Уолтера. Мужчина выдавливает глупо-неуместное: — Все в порядке? На него смотрят те самые полупрозрачные голубые глаза. — Нет. Парень трет багровеющую щеку, оглядывается, захлопывает дверь. Плюет себе под ноги. — У тебя есть тачка? — Да. — Отвезешь меня к берегу? И это сказано таким безнадежно усталым голосом, что Уайт может ответить лишь одно. — Конечно. *** Его зовут Джесси. Он пьет светлое пиво, курит ментоловые сигареты, нервно дергает ногами по привычке. Он ведь, помимо всего, умеет барабанить. Бросил школу в пятнадцать лет, потому что думал, что достоин чего-то большего. Его зовут Джесси. Он чист шесть месяцев, две недели и три дня. Ни героина, ни кокса, ни мета. Даже травкой не пыхает. Уолтер протягивает ему стакан кофе, садится рядом, устраивается поудобнее на одеяле, брошенном на мокрый, холодный песок. — Я это… сочувствую. По поводу работы. Это ж полная хрень, йоу. — Точно. — Чо думаешь делать? Тебе по-любому нужно будет на них в суд подать или чо там? Ты же, типа, соу-чре-дитель? Уолтер надеется, что наркотики еще действуют. Потому что, если это так, если это та жалкая понюшка, которую он занюхал вечером, то он не несет ответственности за свои чувства. За то, как он смотрит на мальчишку с птичьими повадками, на этого малолетку, не умеющего ничего, кроме как влипать в неприятности и выть в микрофон. Если Уайт все еще под кайфом, то он не виноват в том, что говорит. — Ты красивый. Джесси хмыкает, обхватив стакан длинными пальцами. Греется. — Херни не неси, а? — Я серьезно. Они сидят слишком близко для двух приятелей. Или как назвать двух людей, познакомившихся всего несколько часов назад? Факт в том, что они сидят слишком близко друг к другу и когда парень поворачивает голову, чтобы сказать что-то о рассвете, он почти утыкается носом в щеку Уайта. — Я пожалею, если не сделаю этого, — бормочет мужчина, прежде чем податься вперед и поймать губы Джесси.