Сказочки

Может быть, дело в его руках. В тонких, музыкальных пальцах, обхватывающих стакан. В том, как он подбрасывает шейкер. Этот танец рук завораживает. Гипнотизирует. От него физически невозможно оторвать глаз. Уолтер пытается представить, какой будет на вкус кожа на его запястье. Солоноватой от пота? Сладкой от пролитого ликера? А руки продолжают плясать. Выжимают лимонный сок в один стакан, в другой погружают вишню. Третий украшают зонтиком. Или вся фишка в его глазах. Химик и предположить не мог, что такая яркая, небесная голубизна может быть закована в плен светлых ресниц. Что она может сиять сквозь полуприкрытые веки. Что одними глазами можно сказать всё. Что одним взглядом можно двигать континенты. Уолт мутно бормочет: — Еще, еще. Стучит пустым стаканом по барной стойке. — Нет, старпер, тебе на сегодня хватит. Бармен вытирает руки полотенцем, отбирает у него стакан, скептически поднимает бровь. — Ладно, посиди здесь. И он сидит. Превращается в предмет интерьера. Лампа, стул, вешалка, Уолтер. Ничего необычного. Так проходит несколько часов. — Старпер. Эй, старпер? Он мягко выплываает из сна, улыбается бармену. Шепчет: — Волшебство существует. — Да, и это тебе доказал абсент? Не завидую тебе завтра. У тебя будет самое жестокое похмелье в мире. Мне нужно бар закрыть, давай. Домой пора. — А я могу прийти к тебе потом? Ты такой красивый. — Да, да, конечно. Бармен стягивает его со стула, тащит в сторону двери. — У тебя такие глаза, я никогда таких не видел. — О чём ты? Они вываливаются на улицу. Уолтер даже трезвеет на секунду от яркости ощущений. От неба — чернильно густого, подсвеченного звездами. От разноцветия машин, стоящих на парковке. Его пробивает холодный пот. — Ты разве не видишь? — это получается почти что внятно. — Чувак, тебе надо проспаться. Где ты живешь? На следующий день Уолтер приходит в бар с кроваво-красной розой. Протянув ее бармену, спрашивает: — Какого цвета? Бармен делает глоток прямо из бутылки, кашляет. Качает головой. — Вот ты о чем говорил. — Какого она цвета? — Блядь. Прости. Нет. Уолтер сосредотачивается на нервно дергающемся кадыке. — Что значит «нет»? Роза падает на пол. Он тянет руку к лицу, к небесно-голубым глазам, но парень отклоняется. С каждой секундой в ушах всё сильнее шумит. — Она умерла, чувак. Она умерла и всё полетело к ебеням. — Но… но ведь… Бармен оглядывается, показывает коллеге, что выйдет на перекур. — Пойдем. — Не знаю, как это работает. Уолтер следит за его губами, тонкими, розовыми, обхватывающими сигаретный фильтр. — Честно, не знаю, чувак. Но у меня это было уже два раза. И… и сейчас этого просто нет. — Два раза. — Да. Кривая, грустная усмешка. — У тебя три соулмейта? — Прости, — выпускает дым тонкой струйкой. — Майк умер. И Джейн. Я не… Всхлипывает. Уайт кладет руку ему на плечо. — Можно я отведу тебя на свидание? — Можно, — хлюпает носом бармен. — Джесси. Меня зовут Джесси. Когда он падает на пассажирское кресло, Джесси долго смотрит на свое отражение в зеркале заднего вида. Он ничего не говорит. Не хочет обнадеживать Уолтера.