— Демон… она
демон! — бубнил Рональд себе под нос, расхаживая по коридорам. Пока у него еще не было своего личного кабинета, потому что не было стажа, достижений и прочего чему Рон никогда не предавал значения, поэтому свой кабинет ему пока не полагался. Хотя сейчас он, пожалуй, был рад этому факту. Вряд ли он смог бы сейчас усидеть на месте. Он все вспоминал о своей тайной вылазке в Кёльн, этот совершенно сумасшедший сбор информации о матери Скарлетт… Его передернуло, когда он подумал,
что было бы,
если бы он сунулся к этой демонессе один. А ведь он хотел! О, Смерть Великая, ты уберегла свое дитя от страшной участи.
Но… Грелль? Сложно было поверить, что его бывший наставник, любящий мужчин, яркие тряпки и дешевый спектакль одного зрителя, в прошлом имел связь с женщиной, к тому же такой. Образ взбалмошного, жестокого и самовлюбленного жнеца с большим прибамбахом никак не хотел меняться на какой-то другой, такой, какой мог бы приглянуться демону. Хотя по рассказам более старших коллег когда-то Грелль был другим и тщательнейшим образом скрывал свои предпочтения, доверяя свои секреты только ненавистному по временам академии Уильяму Т. Спирсу, с которым сблизился после выпускного экзамена. Уж на чем сошлись эти двое, настолько не похожих друг на друга личностей, не имевших абсолютно никаких точек соприкосновения, оставалось только гадать. Но сейчас не это заботило Рона. Он вдруг вспомнил недавний разговор со Скарлетт, как горячо она убеждала его, что всю эту историю с отцовством она выдумала, пользуясь их внешней похожестью. О, как она распевала о своей любви к Греллю, непонятно кого пытаясь убедить больше в правдивости своих слов себя или же Рона. И едва не рыдала, когда говорила, что понимает, что у нее нет никаких шансов, и что, пусть хоть так она будет рядом с ним. У Рона даже защемило где-то в груди от жалости к ней. Ведь она была чертовски права в своем убеждении, что никогда не сможет добиться взаимности…
Да… Скарлетт переплюнула алого жнеца в актерском искусстве. У Рона даже никаких сомнений не возникло, что Скарлетт действительно так сильно полюбила такого, как Грелль, что опрометью помчалась подавать рапорт о переводе в их отдел. И плевать, что он нашел доказательства, что за год до предполагаемой даты рождения Эрдман, Грелль был в окрестностях Кёльна. Уж непонятно каким ветром его туда занесло, видимо, это было очередной внеплановой забастовкой против репрессий начальства или же еще неизвестно зачем, может, правда, по какому-то делу. К своему превеликому удивлению, Рон даже нашел очевидцев пребывания Сатклиффа в одном из небольших трактиров на окраине.
Опросив их, Рональд узнал душещипательную историю о том, как этот самый постоялец, не успев переступить порог, тут же попал в объятия самой красивой девушки, от которой этот мальчишка еще и нос воротил. Уж что произошло дальше, было непонятным, но их знакомство закончилось в номере этого самого юнца. Тогда никто не понял, что такая красивая девушка нашла в таком щупленьком, с сутуленными плечами, с аккуратно зализанным назад каштановым хвостиком и в нелепых круглых очках мальчишке. А потом и жена трактирщика поделилась воспоминаниями о том, как эта же самая девушка произвела на свет это красноволосое отродье, появившись на пороге их дома спустя почти восемь месяцев, она попросила о помощи, и ей не смогли отказать.
Так и появилась в этом мире Скарлетт, с первых минут своей жизни получившая клеймо дьявольского дитя. Ее мать даже не взглянула на новорожденную дочь. С трудом поднявшись и оправив заляпанные кровью юбки, она приняла сверток с дочерью. Сухо поблагодарив хозяев, она поспешила уйти, и на все уговоры остаться хотя бы до утра ответила решительным отказом. Больше никогда ее мать не появлялась в тех местах, как, собственно, и предполагаемый отец этой девчушки.
Сама же девочка время от времени мелькала на улицах города, чаще всего спасаясь от жестокости по отношению к ней приютских ребят. Или бежала с каким-нибудь сворованным кульком и пряталась по подворотням со своим уловом. И, видимо, сам черт был на ее стороне, потому что ни разу ее так и не поймали.
— Уж не знаю, что случилось с ее мамашей, — говорил Рону старик трактирщик, — но то, что якшалась с нечистой силой — факт. И хоть Инквизицию у нас отменили, людская молва все равно бы затравила. Вот и избавилась от девчонки и пустилась в бега. Лет через десять, — рассказывали трактирщики, — девчонка вдруг пропала. Наверное, померла. Туда ей и дорога.
Вспоминая все это, Рон пытался понять, умышленно ли Грелль дал ему такое задание или он и сам не знал, что дотошный Нокс сумеет раскопать подробности его падения? Зная Сатклиффа, Рон был уверен, что Грелль попросил его об этом, чтобы избавиться от него на какое-то время, чтобы не мельтешил перед глазами, вот и дал ему дело, лишь бы отвязаться. Наверное, ему бы и в страшном сне не приснилось, что Рон докопается до всех подробностей. Он и сам был не уверен, когда отправлялся в Кёльн, что его поездка прольет свет на эту историю. И уж тем более никто не мог подумать, что очевидцы тех событий еще живы. В ту пору им было не больше двадцати. И хоть сейчас они старики, которым не сегодня, так завтра придется умереть, события тех дней, когда они помогли родиться демону, они запомнили навсегда.
Рон тряхнул головой и, наконец, остановился. Подняв взгляд, он столкнулся с хмурым Эриком, что стоял прямо по коридору и неторопливо курил, с отстраненным интересом наблюдая за Ноксом.
— Мистер Слингби? — удивился Рон. — Что вы тут делаете?
— Дрова рублю, не видно? — огрызнулся жнец, и, выпустив колечко дыма, раздраженно затушил сигарету о стоящую рядом урну. — Ну, а ты, долго будешь себя казнить?
— Я не казню.
— Да, брось! Все мы видели, что ты бегаешь за этой сучкой. Но ты же не мог знать. Никто не знал.
— Да, — медленно кивнул Рон, потупив взгляд. Никто не знал. Никому даже в голову не могло прийти, что чудовище где-то рядом, что притаилось и ждет момента для броска, чтобы уничтожить все одним махом.
Но зачем?
— Вам не кажется это странным? — тихо спросил Нокс, подходя ближе к своему собеседнику.
Эрик удивленно выгнул бровь, ожидая продолжения.
— Что именно? — отозвался он, когда, кажется, Рональд совсем ушел в себя, глубоко задумавшись о чем-то.
— О Скарлетт. Все эти месяцы она ходила с кем-то на задания, добросовестно выполняла свою работу, никуда не лезла и ни с кем не ссорилась… Только с Сатклиффом.
— Сатклифф… — прорычал Слингби, сжимая кулаки. — Придушил бы голыми руками этого урода. Но Спирс его покрывает.
— За что?! — удивленно воскликнул Рон. Конечно, он знал, что между коллегами никогда не было дружеских чувств, но и открытой вражды не наблюдалось. Эрика раздражало поведение Грелля, считая его поведение не более чем показухой, он всегда не ленился чем-то поддеть аловолосого жнеца, на что тот незамедлительно отвечал парочкой красочных эпитетов и на том ссора заканчивалась. Но сейчас…
— Он знал!
Знал, что она демон! Он узнал это сразу, как только она заявила, что она его дочь! Ты понимаешь, что это значит?!
Рон побледнел. В голове сам собой всплыл рассказ о той красивой девушке, что ушла в дождливую ночь с младенцем на руках сразу же после родов. Тогда он думал, что ее мать была просто человеком, которая испугалась того, кем был ее ребенок. Но сейчас Рон начал понимать, что и тогда она была дьяволом. А Грелль с самого начала знал, кем была ее мать, и все это время покрывал ее.
Мир перед ним покачнулся, и он схватился рукой за стену, неверяще смотря на Слингби.
— Да-да. Не удивлюсь, что он помогал ей во всем, — безжалостно закончил свою мысль он, заметив реакцию Нокса на его слова.
Эрик нахмурился, отвел взгляд от шокированного новостью Рона и, сложив руки на груди, умолк.
— Я не верю, — прошептал Нокс, — не верю! Нет… Грелль он… он не мог, просто
не мог ей помогать!
— Парень, успокойся, — поспешил осадить его Эрик, не терпящий никаких проявлений истерик, а с этим мальчишкой случилось явно она, — ты просто не знаешь его так хорошо, как думал. Грелль способен на любую глупость, в том числе и такую. И существование Эрдман это подтверждает…
— Он
ненавидит ее! — горячо возразил Рон, припоминая сцену, свидетелем которой он невольно стал. — Он ни за что бы не стал ей помогать. Наоборот, он воспользовался бы
любой возможностью, чтобы избавиться от нее.
— Да ну? — явный скепсис сейчас прослеживался на лице Эрика. — И откуда же такая уверенность?
— Я… Скарлетт… — он запнулся, решаясь рассказать о том случае, но когда решился, не знал, какие слова подобрать лучше, — он поцеловал ее. — Вот так в лоб заявил он, опуская все подробности и акцентируя мысль на главном. Хотя нет, ни разу это не главное.
— Он сделал
что? — уточнил Эрик, потому что ему показалось, что он ослышался. —
Сатклифф поцеловал женщину? Мы говорим об одном и том же жнеце?
— Да! Я собственными глазами видел! Он хотел унизить ее, хотел растоптать ее чувства. А Скарлетт… она недавно сказала мне, что она ему не дочь, что просто влюбилась в него, и не смогла придумать ничего другого, чтобы быть к нему ближе.
Эрик выругался. Достав из кармана пачку и выудив из нее сигарету, он быстро чиркнул спичкой и затянулся. Этот Сатклифф… почему от него всегда одни проблемы? Почему он просто не может быть как все? Но, по крайне мере это его оправдывало. Он действительно мог и не участвовать в этой кампании, а просто выжидал удобного момента, чтобы сдать всех участников с поличным.
Черт, опять здесь что-то не сходилось. Геройство Сатклиффа это такой же миф, как и то, что он добросовестный работник, тогда… почему…? Скарлетт была демоном, и это был факт, но если она еще и настолько любила Грелля, что даже отказалась от хорошего укрытия в Отделе Секретарей и перевелась к ним и всячески пыталась навязаться ему, то это была катастрофа. Если он не отвечал ей взаимностью, она вполне могла что-то предпринять, что-то неописуемо ужасное. Грелль мог сдерживать ее только одним способом…
— Только не говори мне, что он с ней переспал, — устало попросил Эрик, вместе со словами выпуская густое облако дыма.
— Я не знаю. Может, и переспал, но… если он это и сделал, то только затем, чтобы она притихла на какое-то время, и он мог контролировать каждый ее шаг, не вызывая у нее подозрений, — неуверенно предположил Рон, сильнее хмурясь. — И если она
действительно не его дочь, — тихо добавил он. Нет, он не мог представить ситуации, в которой Грелль мог переступить через свою природу и уступить своим предпочтениям в угоду непонятным интригам. Конечно, он верил, что ситуация, которую он описал, могла бы быть, учитывая все обстоятельства, но… слишком сильно Грелль ненавидел Скарлетт, чтобы добровольно настолько сблизиться с ней, а тот поцелуй в коридоре… всего лишь случайность, попытка преподать ей урок.
— Уж не знаю, на что рассчитывал этот идиот, но его молчание меня настораживает, — после долгой паузы и второй выкуренной сигареты подытожил все эти домыслы Эрик. — Но теперь я понимаю, почему она хотела его убить.
— О чем вы? — спросил Нокс, не видя никакой связи между этим заявлением и темой их разговора.
— Ну, а ты подумай сам, — Эрик двинулся по коридору, сунув руки в карманы пиджака. Рон засеменил за ним, - что, если он столько времени обманывал демона, играя с ней в любовь, а потом выяснилось, что все это был хитроумный план, и на самом деле никакой любви нет и быть не может?
— Вы хотите сказать… хотите сказать, что она узнала?
Эрик кивнул.
— А теперь представь масштабы ее ярости? Демоны никого не любят, но, если все же влюбляются, считают, что объект их желаний, целиком и полностью принадлежит им. Проявление их любви — это выпить другого до дна. Демоны питаются не только душами, но и эмоциями, они могут пить жизненные силы и через близость… — Эрик вдруг умолк, пораженный внезапным осознанием.
— Поэтому Грелль выглядел так плохо в последнее время? — больше утвердил, чем спросил Рон, будто прочитал его мысли. Смерть великая! Она все это время, как суккуб пила из него жизнь, а никто об этом не знал! Но его начальник,
его начальник, при этом молчал, выжидая, но… чего? Он же должен был понимать, что его обман рано или поздно всплывет? На что он надеялся, решившись в одиночку противостоять такому чудовищу?
— Уж я не знаю, как эта дрянь затащила Сатклиффа в постель, но то, что это имело место быть неоспоримо. А он глупец, если решил, что, не посвящая никого в свои планы, сможет противостоять двум высшим демонам и их подручной. Он что, действительно так отчаялся, что подумал, что, сдохнув, сможет найти расположение Спирса?
— Спирса? При чем тут Спирс? — недоумевающе посмотрел он на Слингби, заглянув тому в лицо, обогнав при этом на шаг.
Эрик остановился, удивленно взглянув на собеседника, будто действительно был удивлен, что тот не в курсе сложных взаимоотношений между их начальником и Греллем, но потом только махнул рукой, мол, не важно.
— Тогда нужно рассказать об этом мистеру Спирсу! — заключил Рон, и замер, ища одобрения своего предложения у жнеца.
Слингби задумался. Да, это имело смысл. Может, поделись они своими предположениями, смогут помочь Греллю, и у него опять только изымут Косу, да сделают выговор с занесением в личное дело? Но все равно… какое-то непонятное скользкое чувство не давало Эрику покоя. Что-то все равно не сходилось, хоть и казалось таким идеальным. И, прежде всего, смущало то, что Скарлетт появилась без руки, в страшных увечьях, которые почему-то не заживали и казались слишком старыми, а на Грелле почти не было ни царапины, а кровь, что пачкала его одежду, судя по всему, принадлежала Скарлетт. Но как он мог одолеть демона без Косы, и оторвать ей конечность, что она не восстановилась? Почему никто не почувствовал вспышки ярости демона, когда она узнала правду? Эрик очень сомневался, что в тот момент ей было не наплевать, где порешить Сатклиффа…
— Да, думаю, стоит, — наконец, одобрил план Эрик.
***
— Алан! Эй, Аланчик! — услышал он приторно-слащавый голос Грелля за спиной. Хамфриз обернулся, дожидаясь, когда жнец его догонит. Обилие черных цветов на нем очень удивило юного жнеца. Такое привычное женское пальто, что все время висело у Грелля на локтях, потому что было слишком мало в плечах, теперь заменял черный строгий пиджак, в разрезе которого не было видно его серой жилетки, да и блузка была больше кремовых тонов, чем белых и расстегнута на несколько верхних пуговиц. Узкие брюки, подчеркивающие стройность ног, теперь были заменены обычными, классического покроя, а место батильонов на высоком каблуке — кожаные ботинки с удлиненными мысками. И длинные кроваво-красные волосы еще немного влажные после душа, были собраны в небрежный растрепанный от быстрой ходьбы хвост на затылке. Если бы не голос, он бы и не узнал его или подумал, что это Скарлетт…
Скарлетт… Слухи расползлись по Департаменту слишком быстро, и теперь только ленивый не знал, что так долго находился в одних стенах бок о бок с исчадьем ада. Но Алан успел проникнуться к ней искренней симпатией, его восхищала ее решимость и хладнокровие и готовность всегда протянуть руку помощи. Вдруг вспомнился их короткий разговор в коридоре, когда она в шутку спросила, не считает ли он ее демоном. О, как же это было опрометчиво отшутиться в ответ и не придать особого значения отсутствию очков на ней в тот день, но кто бы мог подумать? Хочешь скрыть правду — скажи ее, видимо, по такому принципу она и жила, тщательнейшим образом продумывая каждое свое слово и скрывая свою сущность за насмешливым тоном.
— А меня выпустили! — поделился новостью Грелль, когда нагнал его. Его желто-зеленые глаза искрились непритворной радостью, а знакомые много лет самовлюбленные искры, что блестели в лучах его ощущения собственного превосходства, вновь появились в его взгляде.
— Поздравляю. — Вежливо улыбнулся Алан, и хотел было продолжить свой путь до кабинета Эрика, когда неожиданно был пойман за руку, и настойчиво потянут куда-то в другой коридор.
— Я очень хочу поговорить с тобой.
Мне это нужно, — сообщил Грелль, таща недавнего стажера за руку и даже не смотря в его сторону.
— Почему именно я? — растерянно осведомился Хамфриз, лицезря перед собой спину жнеца. Какое-то время он пытался выдернуть руку из мертвой хватки Грелля, но быстро сдался и покорно последовал за ним.
— Не хочу видеть эти напыщенные рожи. Будут подначивать, говорить всякие гадости, а моя тонкая натура этого сейчас не переживет. А ты… ты не такой. Понимаешь, мне нужно с кем-то поделиться, иначе я с ума сойду, как мне хочется рассказать! Я
в одиночку поборол двоих дьяволиц, представляешь?
Алан не видел его лица, и хоть тон его голоса был такой привычный, каким он был всегда, до появления Скарлетт в его жизни, он все равно смог уловить проскальзывающие нотки напряжения. Но списав все это на волнение от пережитого, и справедливо рассудив, что Греллю действительно нужно выговориться, он покорно смирился, что на ближайшие пару часов ему точно не суждено сесть за отчеты.
Они пришли к пустому заброшенному кабинету, где, кроме старого пыльного кресла, да сломанного стола со стулом ничего и не было.
Отпустив руку Алана, Грелль нервно стал мерить шагами помещение, а сам Хамфриз, ожидая скорейшего начала эпичной саги о подвигах великого Грелля Сатклиффа с обреченным выражением лица уселся на стул.
Но неожиданно, Грелль оказался возле двери и, проверив, нет ли кого в коридоре, резко захлопнул ее, и повернул ключ в замке, отрезая любые попытки зайти или покинуть кабинет.
— Твой Шип Смерти, — заговорил Грелль резко изменившемся голом, — как ты получил его?
— Что? — растерялся от неожиданного вопроса Алан. — Какое это имеет…
— Отвечай, — потребовал аловолосый жнец. Скрестив руки на груди, он привалился спиной к двери, будто загораживал собой единственный выход. А Алан искренне не понимал, чего Сатклифф от него хочет и что за странные вопросы задает.
Но, это, в принципе, не было какой-то тайной, просто об этом неприятно вспоминать, поэтому, особенно Алан и не распространялся. Но Грелль выжидающе смотрел и, вздохнув, Алан рассказал, как именно получил это страшное проклятие.
После его рассказа повисла гнетущая тишина. Грелль, нахмурившись, смотрел куда-то в пол, а Алан ждал объяснений, зачем жнецу потребовалось это знание именно сейчас.
Но Грелль не спешил давать никаких объяснений, и потому Алан робко нарушил молчание:
— Скажите, зачем вам это понадобилось?
— О, все просто.
Я знаю, как тебе помочь.
Алан замер, боясь лишний раз шелохнуться, чтобы не нарушить такую приятную иллюзию.
— Не смотри так, — улыбнулся Грелль, отлипая от двери и делая шаг к нему, — ты услышал все правильно. Но, дело в том, что мне нельзя пока покидать Департамент, а лекарства у меня здесь нет.
— Где же оно? — едва слышно на вдохе спросил Алан. Он вдруг весь задрожал, перед глазами поплыло от напряжения и на какую-то долю секунды ему даже показалось, что давно остановившееся сердце забилось, как раненная птаха.
Выудив из кармана конверт, скрепленный печатью Департамента, Грелль протянул его счастливому Алану.
— Иди в Лондон в лавку Гробовщика, надеюсь, ты его помнишь. Он Легендарный жнец и помогал пожинать души во время недавнего пожара. Отдай ему это письмо, только не читай. Ты меня понял?
Алан быстро закивал. Все его сдержанность и отчужденность резко исчезли, уступая место счастливому сиянию глаз и неподдельной радости на лице.
Грелль ободряюще улыбнулся и отпер дверь. И Алан, с трудом подавляя улыбку, крепко держа обеими руками заветное послание, помчался по коридорам навстречу своей надежде.
Грелль задумчиво смотрел ему вслед, пытаясь прислушаться к себе, к тому, какие это вызвало в нем чувства. Лишь где-то глубоко внутри него щемилась жалость к этому юному, мечтающему добиться чего-то стоящего, жнецу. Грелль надеялся, что прочтя его записку, Гробовщик все поймет, и что-нибудь предпримет. Сидя в своей лавке, бывший оперативник страдал от скуки и хватался за любое мало-мальски стоящее дело. Вряд ли он не окажет содействие в таком-то деле. Это с тысячью процентной вероятностью его заинтересует.
Грелль усмехнулся своим мыслям, понимая, что идет ва-банк, что его план заведомо мог потерпеть полнейшее поражение. Что ж, сейчас от него все равно ничего не зависит. Пора было наведаться в Ноттингем и найти последний кусочек мозаики, чтобы картина сложилась до конца.
***
«Приветствую, мой дорогой любитель мерзких штучек! Знаю-знаю, о чем ты подумал, но выбрось из своей прелестной головки всякие глупые мысли и внемли! Дело важное. А еще до умопомрачения интересное. Помню, я обещал когда-нибудь подарить тебе самый лучший в твоей жизни смех, и, кажется, наконец (!), нашел способ. Итак…
Жнец, что принес тебе это письмо, отравлен Шипом Смерти. Он тот, кто нужен демонам. Позаботься, чтобы этот мальчишка никуда не сунулся и тихонько сидел под твоим теплым крылышком, пока я не дам добро на его возвращение. И настойчиво прошу, не позволяй ему ни с кем говорить, особенно с маленьким графом, разумеется, если тот надумает явиться. Ах, как я ревную. Этот мелкий тараканишка видит тебя чаще меня! Мое бедное девичье сердце разбито, душа страдает от мысли, что я самолично отправляю к тебе такую святую невинность, как наш Аланчик. Я знаю, что ты непременно решишь его развратить, окунуть в свой порочный мир, раздеть, уложить на стол и окрасить его в потрясающие алые тона, пока он не взмолиться прекратить! (О, я вся горю!) Но не забывай, что он — не я, таких женщин больше нет ни в этом мире, не в том. Помни об этом и просто запри его в гробу, опои, закуй в цепи… хотя, делай что хочешь, только чтобы ближайшие сутки он не появлялся в Департаменте. С любовью. Грелль».
Оглушительный смех наполнил небольшое помещение лавки ритуальных услуг. Этот дикий хохот, казалось, сотрясал стены.
Алан съежился, не зная, куда деть руки, которые ему вдруг показались слишком длинными, но глаза, будто его веки и шею зафиксировали только в этом положении, без возможности отвернуться, были прикованы к Легендарному.
Держась руками за стойку, царапая деревянную поверхность длинными черными ногтями, Гробовщик вдруг вскинул голову, посмотрев на Хамфриза из-под длинной белоснежной челки, довольно улыбаясь от уха до уха.
— Так, как, говоришь, тебя зовут?
