***
Когда в следующий раз на двери звякнул колокольчик, Гробовщик уже с порога встретил посетителей мерзким хихиканьем, постепенно переросшим в безудержный хохот. Себастьян нахмурился, видя старого знакомого в приподнятом настроение. Сложно сказать, о чем в тот момент думал высший демон, навряд ли вспоминал, когда в человеческую бытность хозяина, он унижался, прибегал к всевозможным хитростям, чтобы вызвать у этого самого жнеца точно такой же смех. Безумство Легендарного уже переросло в катастрофические масштабы, давно, бесповоротно, но ничуть не умоляло его недюжинной силы. Нелогичность действий, абсолютное отсутствие самосохранения делало Гробовщика опасным противником. Скарлетт, стоявшая прямо за спиной своего хозяина, вздрогнула, услышав этот безумный смех, не суливший ей ничего хорошего. Она перевела обеспокоенный, растерянный взгляд на демона, но убедившись, что раздражение демона направленно отнюдь не на нее, заметно успокоилась. — Ну надо же, какая встреча… — протянул Гробовщик, пряча нижнюю часть лица за широкими рукавами черной рясы. Он с интересом разглядывал Себастьяна, представшим перед ним в своей истинной сущности. — Думал, мы с тобой уже и не свидимся, а тут такое появление, да еще с каким эскортом… Гробовщик опять противно захихикал, странно пошатнувшись, а в следующую секунду, он уже стоял за спиной Себастьяна, схватив Скарлетт за плечо, откуда сгустками выходил черный дым. Малиновые глаза демона метнулись за движением противника, но к превеликому сожалению Себастьяна, жнец был быстрее, и, если бы тот желал, его слуга была бы уже мертва. Но вместо того, чтобы причинить кому-то вред, Гробовщик с нездоровым интересом разглядывал поврежденную конечность, что-то невнятно бормотал, довольно кивая и посмеиваясь. — А ты не думала отрастить себе новую? — буднично поинтересовался Гробовщик, чем весьма озадачил Эрдман. Она повела плечом, выдирая его из когтистых рук жнеца, и сделала шаг в сторону, не желая быть в досягаемой близости от этого сумасшедшего. — Она отрезана Косой Смерти. — бесцветно пояснила она. На этом она посчитала объяснение исчерпывающим, но Гробовщик по птичьи склонил голову к плечу, смотря на нее из-под своей длинной челки. — И что? — хихикнул он. — В чем, собственно, проблема? Скарлетт не нашла что ответить. — Хватит! — прервал светскую беседу Себастьян. Он резко развернулся в сторону Гробовщика, так, что плащ взметнулся за ним, сделав по воздуху дугу, и плавно опустился обратно за спину. — Я здесь не для того, чтобы играть в твои игры. Где Алан Хамфриз? В голосе демона отчетливо звучали угрожающе-металлические нотки. Глаза полыхали малиновым огнем, а от радужки по склере начинала расходиться чернота. Увидев это, Скарлетт отшатнулась, больно ударившись лопатками о выпирающий из стены гвоздь, кажется, повредив себе еще что-то, но сейчас она даже не обратила на это внимание. Такую злость своего хозяина она видела впервые, но отчетливо понимала, что сулит для нее затеянная ей игра, если Себастьян узнает правила. Если Гробовщик решит сделать ее интереснее и посмотреть, как далеко она сможет убежать от разгневанного исчадия ада. А с него ведь станется — он расскажет. На самого Легендарного жнеца вспышка гнева демона не произвела должного впечатления, к тому же, демон быстро сумел взять себя в руки и придать лицу спокойное выражение. Но вот сам Гробовщик будто изменился. Чуть склонив вниз голову, его губы растянулись в какой-то непонятной предвкушающей улыбке. Как заметила Скарлетт, отнюдь не безумной, вполне осмысленной, той, какой улыбались многие, когда что-то шло, согласно их плану и от осознания этого, они испытывали изощренное темное удовольствие. — Он был здесь, — совсем другим голосом ответил жнец, — но ушел. — Куда? — осведомился Себастьян. Скарлетт видела, как напряглись его мышцы, готовые к броску, он был готов к любому выпаду со стороны противника, ведь она тоже понимала, к чему такая перемена в поведение Легендарного. Понимала, что если завяжется бой, то они разнесут пол квартала, если не пол города. — В Департамент. Мечтательная улыбка снова вернулась на лицо Гробовщика, когда он подался назад, исчезая так же быстро, как появился перед демонами, чтобы в следующую секунду оказаться у прилавка. Себастьян уже развернулся в сторону двери, бросив перед этим Скарлетт короткое «уходим», когда довольный голос Гробовщика настиг их у самой двери: — Эй, мисс Сатклифф, подождите! У меня есть для вас подарок! Скарлетт застыла у двери и медленно обернулась, боясь узнать какой сюрприз ей был приготовлен. В руках Гробовщик держал чью-то аккуратно отрезанную руку, как раз ровно так, какой части не хватало у Скарлетт. Рука принадлежала явно не человеку, и не сущности внешне похожей на них. Рука была черная, с отходящими от локтевого сустава несколькими костяными наростами, напоминающее шипы. Пальцы были неестественно длинными, тонкими, заканчивающимися острыми когтями. Когда Гробовщик приблизился со своим «подарком» и развернул его той частью, которая предполагалось раньше крепилась к плечу, Скарлетт увидела, что внутри она полая. Там не было ни мышц, ни костей. Лишь висящие сосуды, как оборванные нитки, некрасиво висящие из некогда хорошего костюма. Увидев руку, Себастьян сделал шаг вперед, широким взмахом отгораживаю свою слугу от Легендарного жнеца. — Ты ведь понимаешь, что можешь ее убить этим? — спросил он, на что ответом ему было пожатие плеч. — Как знать. Тебя же это не убило, когда ты ею же ее и покалечил, — просто ответил Гробовщик. И не дав ничего сказать в ответ быстро заговорил, — а что? Она тебе дорога? Насмешка ощущалась в каждом его слове. Демон скривился. — Что за ерунда? Она мне нужна, и только. — Ну, тогда все нормально. До Скарлетт медленно стало доходить, о чем вообще велась речь. Перчатка… та самая, что лишила ее возможности летать, то самое оружие, которое едва не убило ее пятьдесят лет назад. Ее бросило в нервную дрожь от нахлынувших воспоминаний о пережитой боли и ужасе. Тогда она не видела, чем именно ей наносились увечья, да и если бы ей сунули эту «перчатку» прямо под нос, вряд ли тогда она смогла бы запомнить ее… Думая обо всем этом, потеряв связь с реальностью, Эрдман упустила момент, когда «перчатка» вдруг зашевелилась в руках Гробовщика, а тот с довольной улыбкой сумасшедшего ученого, выпустил ее из рук. В мгновение ока она преодолела несколько футов до замершей у стены Скарлетт. Дым из оторванной руки потянулся по направлению к летящей конечности, и уже через мгновение черная рука присоединилась к телу. Краем сознания, Скарлетт уловила движение со стороны своего хозяина, как он вскинул руку, пытаясь поймать летящий предмет, но тот ловко отклонился, кажется совсем и не меняя траектории движения и со всего размаху влетел в Скарлетт, по инерции, она сделала шаг назад, впечатавшись спиной в закрытую дверь. Еще долю секунды, она с удивлением ощущала, как дым заполняет полое пространство внутри этой «перчатки», а потом дикая, ни с чем несравнимая боль затопила сознание. Истошно заорав, она схватилась за черную кисть, пытаясь выдрать, отделить этот страшный предмет от себя. В том месте, где срасталась с ее кожей черная плоть все горело огнем. Дым внутри перчатки густел, затем и вовсе затвердел, образуя что-то целостное и конкретное. Свисающие «нити» внутри руки обвили эту новую конструкцию, крепко оплетая, срастаясь с ней. Проходящие по телу импульсы боли, опьяняли все сознание, лишали способности двигаться, думать и даже понимать происходящее. Неестественно выгнувшись дугой, Скарлетт вдруг рухнула на пол, извиваясь, будто одержимая, она вопила от дикой боли и ей казалось, что она умирает. Лишь леденящий душу смех сумасшедшего жнеца стал долетать до нее через пару секунд. Измученное сознание попыталось зацепиться за этот звук, потянуться в его сторону… Первой осознанной мыслью, пришедшей ей в голову — было желание сдаться, умереть. Потому что все, что она могла, все что она хотела сделать — уже исполнено. От нее больше ничего не зависит, и тут ей предстал такой идеальный шанс самоликвидироваться из этой игры. Придя к этому, осознав эту мысль, она почувствовала, как сознание начинает покидать ее, и как давно небьющиеся сердце будто стало засыхать. Но потом… В очередной раз выгнувшись и рывком бесконтрольно перевернувшись на бок, ее поймали чьи-то руки, настойчиво встряхнув. Голос… чей-то голос ей о чем-то говорил. Требовал… А потом в нее рывком ворвалась чужеродная огненная энергия. Она жгла, выжигала ее изнутри, разгоняя арктический холод, что тянулся от ее изувеченной руки, распространяясь по всему телу. Поэтому столь отличающаяся от ее собственной аура была невыносима для нее. — Не смей умирать! Я приказываю тебе! Властный голос, проникший в нее вместе с этой страшной аурой, наполнил ее, заставляя понять весь смысл произнесенного. А потом она ощутила, что больше никто не пытается ментально воздействовать на нее. Внутри все еще ощущался этот жар, но ощущался он как благоговейный глоток воды посреди жаркой пустыни. Уйдя из нее, он утянул за собой и боль, оставив лишь дикую усталость и опустошенность. Ей стало немного легче. И только сейчас она стала осознавать, кто вытянул ее из цепких лап смерти, кому она обязана за нежеланное спасение. Неловко дернувшись, она не учла, что сведенные судорогой мышцы, еще не до конца вернули себе способность нормально функционировать, а потому она едва не упала снова на грязный дощатый пол, но вместо ожидаемого столкновения с покрытыми плесенью досками, она ощутила жесткость доспеха хозяина, в которое она так неуклюже уткнулась. Боясь открыть глаза, она замерла, не зная, что сейчас сделать лучше. Но потом она к своему ужасу осознала, что вместо того, чтобы убраться на приемлемое расстояние, она вцепилась в демона, уткнувшись горящим лбом в его прохладный нагрудник. Все напряжение последних суток, вся ее боль, разочарование, усталость и страх вдруг прорвали толстые стены в ней, разорвали ту тонкую грань, что еще она могла величать своей гордостью, и совершенно бестолково Скарлетт закричала. Голова ее съехала вниз, упала на пол, стукнувшись лбом о пыльный пол. Скрючившись на полу, она разрыдалась, стуча кулаками по старым доскам, не заботясь, что может проломить их, не волнуясь, что ее слабости есть ненужные свидетели. Себастьян не пошевелился ни на миллиметр, молча наблюдая за истерикой своей слуги. Глупая девчонка. Наверное, это действительно больше, чем она могла бы выдержать. — Вставай, — холодно потребовал он, но добился лишь того, что она только затихла, будто осознала, что в комнате она находится не одна. Запустив руку в ее спутанные и грязные кроваво-красные волосы, он рывком поднял ее с пола, попутно поднимаясь и сам. Шипя от боли, Скарлетт инстинктивно потянулась к его руке, желая ослабить хватку, уменьшить эту боль. Ее сегодня было слишком много… слишком для нее… Дернув ее еще раз, он увидел, как в страхе распахнулись ее большие изумрудные глаза. От нижних слипшихся ресниц тянулись кровавые дорожки слез. Демону вдруг показалось, что этих пятидесяти лет и не было, а перед ним все так же глупая полукровка, влюбленная в него по самые уши, готовая не задумываясь умереть за него. Нет, отличие все же было. В этих горящих глазах напротив больше не было невинности, в них была расползающаяся чернота, что уже давно затопила ее, образуя внутри густую пустоту, способную затянуть всех вокруг. Ему вдруг стало мерзко. Противно видеть ее, омерзительно прикасаться, и ощущать ее так близко. Скривив губы, Себастьян оттолкнул ее от себя, и Скарлетт покорно сделала несколько шагов назад, будто понимая его внутреннее состояние. — Если ты еще раз посмеешь тратить мое время… — начал было Себастьян, но был грубо перебит. — О, какие у вас отношения, — прокомментировал Гробовщик, с плохо скрываемым интересом, наблюдая за представшей перед ним сценой, — неужели ты правда любишь Скарлетт, демон? — Что за чушь ты несешь? — сузил глаза Себастьян. Вся его поза говорила о том, что лимит его терпения уже исчерпан, и если Гробовщик не дурак, то на этом лучше было бы заткнуться и не испытывать судьбу. По крайней мере Скарлетт надеялась, что Легендарный это понимает. — Она мне нужна, не более. Своей интонацией он поставил точку. И развернувшись, уверенно направился на выход. — Поэтому ты и не убил ее, как только маленький граф стал демоном, да? — насмешливо бросил ему вслед Гробовищик. Они шли по улице, сохраняя молчание. За все время их пути ни один ни проронил ни слова. А что, собственно, было говорить? Алан Хамфриз в Департаменте, а Скарлетт больше не могла попасть к жнецам, посему теперь только ее сердце должно послужить последней данью ее хозяину. Себастьян шел впереди, и Скарлетт могла видеть его спину. Сбросив с себя личину дворецкого, он изменился, стал немного шире в плечах, казалось, что у него стало больше мышечной массы, волосы стали длиннее, и глаза заволокла пугающая черная глубина, и эта расходящаяся от него огненная аура силы и властности, более не сдерживаемая никакими ограничениями вызывала желание склониться перед его могуществом и следовать за ним туда, куда он укажет. Хотя, наверное, эти ощущения диктовались ей связывающим их контрактом. Наверное, кто-то другой испытывал бы рядом с ним дикий ужас и умер на месте от разрыва сердца… Скарлетт смотрела на него, но совершенно не могла понять, о чем он мог сейчас думать и куда вел ее. Наверное, он понимал так же хорошо, как и она, что единственной, кто подходил для совершения его планов — была она. Значит, это последняя ее прогулка, значит, он ведет ее на смерть. Скарлетт и не заметила, как губы сложились в тонкую линию, сдерживая подступающий к горлу судорожный вздох, но потом она усмехнулась углом рта, чувствуя правильность всего, что происходит. Так и должно быть. С самого начала она родилась для этого. Вот она — ее судьба, идет впереди, сопровождая ее к месту последней дани. Больше ничего не будет. Все закончится. — Скажите, — подала голос она, решившись озвучить вопрос, который мучил ее с тех пор, как они покинули лавку ритуальных услуг, — то, о чем говорил Гробовщик это… Себастьян не сбавил шага, внешне игнорируя свою слугу, но Скарлетт прекрасно понимала, что он слышит ее. — Почему вы не убили меня еще тогда? Демон скосил на нее недовольный взгляд, а Скарлетт, набравшись смелости, ускорила шаг, поравнявшись с ним, чтобы видеть по крайней мере его профиль. — А что? — усмехнулся он, — версия этого жнеца тебе не нравится? — Он — сумасшедший, — покачала головой Скарлетт, сжав пальцы ее новой «руки», — я хочу услышать правду. — И что по-твоему правда? — Себастьян остановился, и медленно, будто нехотя, повернул голову в ее сторону. Его глаза хоть и были нечеловеческого винного оттенка, но не горели, выдавая переполняющую демона силу. Скарлетт казалось, что она видела такие вот глаза в другой жизни, вечность назад. Хотя… Пожалуй, так оно и было. С тех пор, как он ушел тем утром, она больше не видела его хоть в отдаленно человеческой ипостаси. От неожиданности, она даже приоткрыла рот. Заметив ее реакцию, демон хмыкнул. — Правда, — продолжал он, — это то, что близко тебе, то, что ты можешь принять. С чем можешь смириться и жить, если тебе угодно. — Пожалуйста… — тихо попросила она. Прикрыв глаза, демон вздохнул, и вновь зашагал по вымощенной булыжниками дорожке. — Нет особой причины, — ответил он, — просто так сложилось. Но, как оказалось, промедление того стоило. О да, благодаря ее стараниям, его слуги получили Косы Смерти, напитались силой. Можно сказать, она подарила ему личную армию. Скарлетт уже и не помнила, для чего все это делала. Ей нужно было просто найти отравленную ею же душу. Только и всего. Мысль отомстить вампирам крепла в ней с каждым днем, отравляя ее душу, терзая и мучая, сводя с ума. И в какой-то момент, она будто впала в некое подобие транса. Тогда она плохо помнила, что делала, зачем. Ею двигала всепоглощающая ненависть ко всем, кто окружал ее, ко всем, кто смел смотреть на нее свысока, кто осуждал ее, шептался за ее спиной. Друг, враг — это больше не имело значения, все границы были стерты. Вот только у нее не было сил, и она не могла бороться. Она понимала слишком хорошо, что ей нужна сила, нужны рычажки влияния, доверие тех, кого она хотела убить. И она пошла к Королю вампиров, прося обучить ее управлять силой, что была скрыта в ней. Это было три года назад. А год назад, ее призвал ее хозяин, потребовав долг. Вот только у Скарлетт была альтернатива — отравленная душа, что прекрасно подходила для плана. Осталось только найти ее. Демон дал ей срок, пока он не достанет остальные составляющие. Ни днем больше. И вот теперь срок истек… И этим летом, когда она буквально нос к носу столкнулась в секретарском отделе с Греллем, ее будто выдернули из этого помешательства. И она поняла, что натворила. Это было страшно… Страшно и мучительно больно осознавать, что она стала тем, кем всю жизнь ее называли. Чудовищем. Отвратительным, мерзким существом. Она презирала сама себя. Она сама себе была противна. Что делать, как исправить хоть что-то… она не имела ни малейшего представления. Ей потребовалась неделя, чтобы составить более или менее четкий план, в котором имя ее хозяина и его планы не будут ею скомпрометированы. И только тогда она подала рапорт о переводе. — Я все еще жива…. — едва слышно сказала она и внезапно даже для себя сделала быстрый шаг вперед, преграждая демону путь. — Вы ведете меня к месту моей казни. — не вопрос — утверждение. — Я знаю, что уже не увижу следующую ночь. Поэтому, скажите, ответьте мне: хоть раз, хоть на краткий миг я была вам действительно важна, не как орудие, а как по-настоящему кто-то дорогой и нужный? Она затаила дыхание, ожидая ответа. Она не боялась ни гнева демона, ни насмешек, ни горячих обидных слов… Когда стоишь перед чертой, как-то все теряет значение. Вроде и дышишь, а кажется мало. Грязный прогнивший воздух, вдруг кажется особенно чистым и свежим. Когда-то она ощущала уже все это, когда ее вели среди гудящей толпы к виселице. Вот только сравнивая те ощущения и эти, Скарлетт могла с уверенностью сказать, что тогда, наверное, где-то глубоко внутри она ощущала, что это еще не конец. Сейчас же она осознавала и чувствовала, что силы ее на исходе. К превеликому удивлению, ни капли гнева во взгляде Себастьяна она не увидела. Его глаза были по-прежнему темные, ни намека на раздражение она не прочитала по его лицу. Он вдруг внезапно подался вперед, наклоняясь к ней, прикасаясь пальцами, обтянутыми в черную кожу перчатки, к ее бледной щеке. — Ты забыла кто я такой? — вкрадчиво спросил он, понизив голос. Он смотрел на нее совершенно спокойно, так, будто говорил с маленьким ребенком, за шалости которого просто нельзя сердиться. — Вы не даете мне забыть, — возразила Скарлетт, упрямо смотря прямо в глаза хозяина. — Но это не меняет мелочей, которые не могут не озадачивать. Вы погубили мою жизнь. Вы превратили меня в чудовище. К чему столько стараний? Это все равно бы не изменило сердца, что вам нужно. Демон недобро усмехнулся, резко выпрямляясь, перемещая руку в спутанные волосы его слуги. Подтянув ее к себе ближе, Скарлетт почти прижалась к нему, лишь вовремя выставленные руки, упершиеся в грудь демона, не давали ей коснуться его слишком тесно, Себастьян насмешливо протянул: — Ты хочешь знать, любил ли я тебя? — он сделал паузу, внимательно вглядываясь в ее лицо. Скарлетт ждала. Она ждала ответа на этот вопрос всю свою жизнь. Значит, нужно было прямо спросить? Все так легко?.. Он подался вперед, что расстояния между ними совсем не осталось, и теперь Скарлетт была прижата к его груди, беспомощно скользя пальцами по гладкой поверхности нагрудника. Его глаза были так близко, излучали сдержанное веселье с толикой любопытства, будто ему действительно было интересным, что она сделает в следующий момент, будто давал ей выбор. При желании, она могла отпрянуть от него, ведь держал он совсем не сильно, а могла… нет, Скарлетт не хотела думать, что она могла бы. Вариантов было слишком много, а поэтому все, что ей оставалось это тихо выдохнуть: — Да, хочу. Он склонился еще ниже, что даже кончики его волос упали ей на лоб и плавно скользнули по щекам. Глаза демона лишь на секунду сверкнули холодным огнем, прежде чем он слишком резко выпрямился, а его взгляд метнулся куда-то в сторону. — Давно ты там стоишь? — поинтересовался он у кого-то третьего. Ответом ему был тихий мелодичный смех, разносящийся зловещим эхом в предутреннем тумане. Скарлетт отпрянула, будто между ними ударили кнутом и с какой-то странной даже для себя ненавистью посмотрела в сторону поворота на другую улицу. Там, привалившись боком к стене, сложив руки на груди, стояла Эвелин. Демонесса тихо посмеивалась, наблюдая за открывшимся ей представлением. Ее глаза блестели в полумраке утра багряными огнями. — Неблагодарная маленькая дрянь, — нежно пропела она, в мгновение ока оказываясь перед дочерью и опуская тяжелые ладони ей на плечи. Ее довольная улыбка с обнаженными белоснежными клыками не предвещала ничего хорошего. Скарлетт хотела было вырваться, уйти от этого прикосновения, но хватка на ее плечах лишь усилилась. — Твой первый достойный поступок и он же против родной матери. Как жаль… Ее лицо приобрело печально-скорбящее выражение, как в умелой актерской игре. Подняв глаза к небу, она тут же их прикрыла, будто сдерживая непрошеные слезы. Хотя грудь ее мелко потряхивало от смеха. — Ты мне не мать. — с ненавистью прошипела она. Это чувство затопило ее, наполнило с головой. Желание убить, растерзать это существо перед ней было первостепенным. Ее глаза полыхнули зеленым огнем, заполняя все пространство склеры, как огни маяка они светились изумрудом, горели пламенем ненависти. Вовремя понявший ситуацию Себастьян, схватил свою сообщницу в последний момент, спрятав за собой, когда этот огонь переметнулся на демоническую руку, которую Скарлетт уже отставила назад для удара. — Успокойся! — угрожающий, не терпящий возражений приказ. Глаза Скарлетт резко потухли, а сама она с нескрываемым страхом растерянно смотрела на своего хозяина, будто спрашивая, что это было? — Откуда у тебя, позволь спросить, эта рука? — вкрадчиво спросила Эвелин. Ее лицо вновь стало застывшей маской, не выражающей никаких эмоций. Она стояла на месте, более не смея приближаться к дочери. — Подарок сумасшедшего жнеца, — ответил за нее Себастьян. — И она все еще жива? — удивилась демоница. Лицо Скарлетт перекосило от сдерживаемого гнева. Как легко она это произносит… И почему она до сих пор не может смириться, что звание матери у этой демонессы только номинально. Недовольно цокнув языком, Себастьян обошел обеих женщин и быстрым шагом двинулся дальше. Постояв с секунду, буравя мать тяжелым испытующим взглядом, Скарлетт резко развернулась, последовав за хозяином. — Ты хотел, чтобы я подумала над твоим предложением? — крикнула им вслед Эвелин. Себастьян остановился, впрочем, не оборачиваясь назад, ожидая продолжения. — Я согласна дать тебе свою силу. Давай нападем на Департамент.Заговор
17 августа 2016 г. в 22:40
В лавке гробовщика было тихо. Казалось, это мрачное, неприветливое помещение было отрезано от всего мира, стояло на отшибе жизни. Здесь было не слышно ни звуков с улицы, ни единого лучика света не проникало через грязные окна.
Алан сидел на единственной в этом помещении табуретке, боясь пошевелиться, потому как маленькое деннице было слишком ветхим и странно пошатывалось. Но сесть на гроб, как это делал сам хозяин лавки, Алан просто не мог. Такое отношение, пренебрежение даже, скажем, к атрибутам их Госпожи было, по мнению Алана, недопустимым, но со своими комментариями на этот счет он не лез, прекрасно понимая, что Легендарный жнец в курсе, что так делать не надо, но глубоко плевал и разубеждать его — дело гиблое.
После того, как Гробовщик напугал юного жнеца своим безумным диким смехом, он предложил ему присесть и съесть странное по форме печение, которое хранилось в банке с надписью «яд». Вежливо отказавшись, и нетерпеливо потребовав ответа той проблеме, что привела его сюда, Алан ждал.
Гробовщик широко улыбнулся и, попросив подождать, уплыл куда-то в другое помещение, оставив лавку на попечение Хамфриза. Но вот, прошел час, за ним другой, и Алан подскочил, исполненный решимости пойти на поиски хозяина лавки и еще раз потребовать свое лекарство. Вот только когда жнец уже сделал шаг по направлению к темной двери, за которой скрылся Гробовщик, колокольчик на двери звякнул, оповещая о прибытие клиента.
Среагировав на звук, Алан обернулся и так и обомлел, встречаясь с уставшим взглядом изумрудных глаз.
Он попятился от страшного ведения, но споткнувшись о злосчастную табуретку, упал, таки сломав несчастный предмет мебели.
Стоящая в дверях Скарлетт мрачно наблюдала за паникой жнеца, но не сделала ни единой попытки приблизиться.
— О, неужто сама мисс Сатклифф пожаловала? — услышал Алан донельзя довольный голос Гробовщика. Он появился, вошел в помещение совершенно бесшумно, будто все это время и стоял здесь. Да, и появление демона на своем пороге ничуть его не смутило. Алан переводил недоуменный взгляд с одного на другого, продолжая сидеть на пыльном полу, и соображая, что можно сказать. Что вообще надо говорить.
— Ты же должна сидеть за решеткой! — воскликнул он, когда, наконец, смог вспомнить родной язык. Он стремглав вскочил на ноги и в упор уставился на Скарлетт.
— Как видишь, уже не сижу, — сухо ответила она и прошла к кассовой стойке, на которую оперлась. Черный дымок из оторванной руки потянулся за ней густым облаком, оставляя в воздухе темный след.
— Сильно же тебя потрепал твой папочка, — с безумной улыбкой на распев протянул Гробовщик, внимательно рассматривая увечье гостьи из-под длинной челки.
Скарлетт бросила на него хмурый взгляд, но потом просто вздохнула.
— Это сделала моя мать.
Алан не поверил собственным ушам. Мать? Какая мать? Да и какая мать, вообще, могла сотворить со своим ребенком такое?
Будто услышав его мысли, Эрдман посмотрела на него, слегка улыбнувшись уголками рта.
— О, не смотри на меня так. Я сама не в восторге от своей семейки, но другой у меня нет — приходится мириться.
Она говорила это так, как какой-то пустяк, как-то, что совсем для нее ничего не значит. И Алан совершенно не мог понять ее отношение ко всей этой ситуации.
— Но как же… — начал было он, желая спросить ее больше об этой «матери», но она резко и твердо его перебила:
— Почему ты здесь?
— Мистер Сатклифф сказал, что здесь я получу лекарство от… — он вдруг запнулся, помотал головой, будто отгоняя какое-то видение.
— Умно, — сказала Скарлетт. — Но лекарства нет. Его попросту не существует.
— Тогда… почему он отправил меня сюда? — его голос упал на тон, глаза, блестящие нетерпением, вдруг потухли, становясь одной большой отчаянной глубиной. Скарлетт было жаль его. Жаль отнимать надежду, но врать или придумывать красивые легенды она не хотела. Сюда она пришла с другой целью и у нее катастрофически поджимало время.
— Спасти, я думаю. — просто ответила она. Вдруг оторвавшись от стойки и не твердой походкой подойдя к нему, она положила руку на его плечо и тихо, будто это был какой-то секрет, добавила. — Потому что отравленная душа, которую ищут демоны — в тебе.
Мир замер. А потом вдруг покрылся тонкой паутинкой трещин и разлетелся, когда по хрупкому мирку кто-то безжалостно ударил с ноги. Это казалось нереальным, ужасным и, главное, неправдой. И его болезнь, и все эти годы в безуспешных поисках лекарства, и смирение с неизбежным — все это показалось Алану сном, самым худшим ночным кошмаром, от которого он, наконец, очнулся. Поняв причины, мотивы, ему стало легче только на мгновение, а затем весь ужас от осознания того, что может быть куда хуже, чем сейчас, накрыл его с головой.
Алан пошатнулся, и не упал лишь потому, что когтистая рука Скарлетт больно вцепилась в его плечо, не давая рухнуть на пол.
— Беги, — услышал он четко отданный приказ. — Беги, что есть силы, не оглядывайся, не думай. Я не последую за тобой и если ты сделаешь так, как я скажу, то мы больше никогда не увидимся. Поэтому, слушай меня. Слушай очень внимательно и сделай все в точности, как я скажу…