***
Рассвет принес за собой привычный туман на улицы. Серым окрасилось небо, а солнце не пробивалось сквозь тяжелые низкие тучи. Рональд и Шарлотта шли рядом, иногда случайно задевая боком друг друга. Оба погруженные в свои мысли, оба растерянные и тихие. Портал был уже близко, оставалось только повернуть на другую улицу и зайти в заброшенную церквушку, когда прямо перед ними появился тот, кого они меньше всего ожидали увидеть, но в тайне надеялись, что для него еще не слишком поздно. — Алан! — воскликнул Рон, не сдерживая рвущуюся из груди радостный возглас. Он бросился к другу, крепко стискивая того в неуклюжих объятиях. — Рональд, — растеряно отозвался Хамфриз, не ожидая столь бурного проявления эмоций, — это правда ты, Рональд? — Да, да! Это я! Алан, Смерть тебя задери, как же ты нас напугал! — Нас? — удивился Алан, на что Рон лишь с улыбкой кивнул в сторону стоящей за ним Шарлотты. — Познакомься, это Шарлотта Ларкинз. Она первая помчалась тебя искать. Ах этот простой Рональд Нокс. В его исполнение, поступок Шарлотты становился какой-то пустяковой деталью. Но тем ни менее, она была рада, что все закончилось именно так. Она жива, жив и Алан. Сейчас, стоя напротив юного жнеца, Шарлотта жадно разглядывала его черты, сдерживая внутри жгучее желание подойти к нему и обнять точно так же, как это сделал минутой назад Нокс. Она пережила слишком многое за одну ночь, ради того, кого никогда не знала, и сейчас, смотря на Алана, ей казалось, что она увидела кого-то давно знакомого, родного, кто ушел так давно, а вот теперь, наконец, вернулся. — Мисс Ларкинз, — кивнул ей Хамфриз, растерянно улыбаясь. И Шарлотта не смогла сдержать ответной улыбки. — Где ты был? — живо спросил Рон, и улыбка быстро исчезла с бледного лица его друга. Жестом, Алан предложил продолжить путь до портала, попутно рассказывая о своем пребывании в лавке гробовщика, о том, как туда пришла Скарлетт и сказала ему, что ему следует делать дальше. — Как сбежала?! — воскликнула Шарлотта, теряя самообладание. — Этого попросту не может быть! Она же сидела на таком уровне, что… Она запнулась, не зная, как продолжить, выразить словами накатившую панику. Чудовище вырвалось на свободу. Какой силой оно должно обладать, что выбралось из такого охраняемого места? — Проблематично, — заметил Рон, пожевывая губу, — что теперь делать? — Нет… она… на нашей стороне. Рон и Шарлотта тут же устремили вопросительные взгляды на Алана. Сказать, что оба были удивлены — не сказать ничего. Шок, неверие, явный скепсис прослеживались отчетливо на их лицах. А еще они окончательно запутались. — Как такое может быть? — сухо, с нажимом в голосе осведомилась Шарлотта, прищурившись. — Действительно, — поддержал общее настроение Рон, живо покивав, — ведь она… ну, вы видели, что она сделала с мистером Сатклиффом? Да и какой она появилась в зале. О, Смерть, Алан, она же жнецов похищала! Как она может быть за нас? Алан долго молчал, замерев на одном месте. Его взгляд был устремлен в землю, он о чем-то думал, приходя к трудному для себя решению. Вздохнув, он посмотрел на своих спутников: — Это… сложно. Я и сам не до конца понимаю. — Передернув плечами, Алан двинулся дальше, переступая порог церквушки. — Идемте, я расскажу все, что знаю всем сразу.***
— Где Аланчик? — без приветствия, без прелюдий и общих выражений вежливости, вломившись в лавку и едва не снеся дверь, крикнул Грелль, не замечая, что хозяин стоял у полок совсем рядом с дверью. — О, какой популярный вопрос сегодня, однако, — посмеиваясь, заметил Гробовщик, аккуратно ставя глиняную баночку на пыльную полку. — Он ушел в Департамент. Услышав это, Грелль уже развернулся, чтобы не терять больше времени, а вернуться на работу, и доложить уже, наконец, всю обстановку, как окончание фразы нагнало его у самых дверей: — Как и сказала ему ваша дочка, мистер Сатклифф. — Что?.. — Грелль круто развернулся. Лента, стягивающая кроваво-алый хвост слетела, а длинные волосы разметались по спине. — А разве вы это не обсуждали? — удивился Горобовщик. — Она предательница! Дьяволица! — воскликнул Грелль, в мгновение ока оказываясь перед хозяином лавки и хватая того за плечи. Он тряс его, как игрушку, будто этот жест лучше доносил до собеседника информацию. Голова Гробовщика моталась взад-вперед, будто была приделана на веревочке. А еще Гробовщик довольно улыбался. — Правда? Странно… — задумчиво протянул Легендарный, даже не пытаясь остановить Грелля. Тот клацнул острыми зубами, и отошел на пару шагов. — Рассказывай. — Неожиданно твердо потребовал он. — Я знаю, что ты знаешь намного больше. — Хи-хи, да, это так… — протянул он, — Но… вы же знаете цену, да? — Ты что, издеваешься? — опешил от такого заявления Сатклифф. — Не понимаешь, что время поджимает? Если уже не поздно… — О, нет. Время есть. Его так много, как никогда. Впрочем… мисс Сатклифф сегодня достаточно позабавила меня, поэтому, будем считать, она оплатила за вас мои услуги. Сказать, что Грелля перекосило от обращения к его дочери — не сказать ничего. Он позеленел, на лице четко прослеживалось неприкрытое омерзение, а желто-зеленые глаза опасливо блеснули. — Около семидесяти лет назад, — начал говорить Гробовщик, будто не замечая настроения своего посетителя, — я был в Германских землях, и в дождливую ночь увидел демона, оставляющего корзинку с кричащим ребенком на перекрестке. Как я понял по тому, что эта особа быстро ушла, она не была заинтересована в дальнейшей судьбе этой корзины, поэтому, я забрал ее себе. Мерзкое хихиканье Гробовщика, можно было расценить за смысловую паузу, а Грелль оцепенел от услышанного. — И? Что было дальше? — с придыханием спросил он, когда дальнейшего повествования не последовало. Хоть он и видел ключевые моменты жизни Скарлетт, эта часть была для него новой. Пленка начинает писаться только в момент, когда человек начинает осознавать себя как личность, как самостоятельное «я», уже способное помнить и чувствовать. — А ничего, — просто ответил Гробовщик. — Я дал ей имя — Аннет, и оставил на пороге приюта. Он вспомнил, как Скарлетт называла ему это имя в камере. Но… как она могла его запомнить, если была новорожденным младенцем? Он озвучил свой вопрос, недоверчиво посмотрев на хозяина лавки. — Написал на руке, — просто ответил Гробовщик, повертев указательным пальцем перед лицом. Острый длинный коготь красноречиво выделялся на фоне бледного лица в обрамлении белоснежных волос. Грелля передернуло. Конечно, он и сам не отличался высокой моралью, а временами бывал жесток, но это… Нацарапать что-то на новорожденном… — Дальше! — потребовал жнец, решив для себя уже ничему не удивляться. — Как? А разве вы не знаете? — он снова хихикнул, спрятав руки в рукавах своей одежды, и, присев на гроб, уставился на Грелля невидимым из-под челки взглядом. — Она стала частью человеческого мира. Гробовщик хотел говорить и дальше, но Грелль жестом попросил его замолчать. — Что насчет Себастьяна? — А что насчет Себастьяна? — На что она пойдет ради него? — гаркнул он, теряя самообладание. — Как знать, — пожал плечами Гробовщик. — Думаю, она и сама не знает, что чувствует к нему. А вот Себастьян, кажется, ее любит. — Это шутка такая, что ли? — скривился Грелль. Зная ее историю, прекрасно осознавая роль Себастьяна в ней, он просто не мог поверить, что демон может любить Скарлетт. Нет, кого угодно, только не ее. — Ничуть, — спокойно сказал Легендарный, наклоняя голову вбок под неестественным углом. По комнате раздался звук хрустнувших позвонков, будто у жнеца переломилась шея, но, кажется, он не испытывал ни малейшего дискомфорта. Губы его расплылись в безумной лукавой улыбке. — Демон? Любит? Кого?! Ты хоть слышишь себя? — не унимался Грелль. За эти несколько дней он растерял все свои маски. И не просто растерял, они безнадежно треснули и раскололись. Он уже и сам не понимал, что было игрой, а что его истинным лицом. Все, что он знал сейчас — ему нужны ответы, и сейчас он испытывал злость потому, что этот жнец тратил его время. — Ну, он ведь не убил ее. Хотя мог бы сделать это еще очень давно. Думаю, он надеялся, что она совершит самоубийство, когда он бросил ее одну, а она не отчаялась. Завела семью и жила относительно счастливо. — Стоит спрашивать, откуда ты это знаешь? — ехидно поинтересовался Грелль, впрочем, в его интонации не было и намека на веселость и привычную ему беззаботность. — Хих, ну, разве я мог пройти мимо такого интересного экземпляра? — просто ответил Гробовщик, разводя руками. — Впрочем, вам, мистер Сатклифф, уже пора. А не то вы действительно опоздаете. Гробовщик взмахнул рукой и сильный поток энергии просто вышвырнул Грелля из лавки, а после возмущенного «Эй!», еще и захлопнул перед его носом дверь.***
Спирс не мог спокойно сидеть на месте. Ходя из угла в угол, нервно постукивая ногой, когда все же останавливался, начальник действовал Эрику на нервы. — Да сядь же ты наконец! — не выдержал Слингби, нервно дымя очередной сигаретой. Какой уже сегодня по счету? Сейчас они сидели в кабинете Скарлетт. После того, как оба жнеца перелопатили здесь все, вытащили все ящики, перевернули всю мебель и не нашли ничего, наступило то состояние тягостного ожидания, когда от них уже ничего не зависело, но исход еще только решался. Спирс замер на мгновение, бросив на друга хмурый взгляд, но, вымученно вздохнув, опустился на стул, стоящий сейчас где-то посреди комнаты. Устало оперевшись о собственные колени, Спирс сохранял молчание, чем тоже не мало напрягал Эрика. — Он не умер. Кто угодно, только не Сатклифф, — проворчал он, задумчиво вертя между пальцами тлеющую сигарету. Табак оставлял на языке странное послевкусие, обычно успокаивающее его, но сегодня это не помогало, а потому вызывало странное чувство тошноты. Недовольно цокнув языком, жнец поспешил затушить так и недокуренную сигарету, после чего все его внимание было приковано к Уильяму. — Как думаешь, зачем он ей понадобился? — бесцветным голосом спросил Спирс, глядя Эрику прямо в глаза. От такого тяжелого взгляда Эрика заметно покоробило, но он лишь покачал головой, решив для себя, что непременно выдержит этот взгляд, потому что именно сейчас Уильяму нужна его поддержка больше всего. Замкнутый в себе начальник не мог выразить словами то, что кипело в нем, переполняя его, но Эрик видел, как чувства готовы перелиться через край, потопить самого их обладателя в своей густоте, и Эрик понимал его, потому что тоже испытывал нечто подобное. — Откуда же я знаю? Черт этих демонов разбери. Меня другое волнует. — он ненадолго замолчал, после чего быстро заговорил, будто боялся передумать. — То, что Сатклифф мог заиметь ребенка от демона, я хоть с трудом, но могу поверить. Но вот накой этим демонам посылать этого монстра сюда — ума не приложу. — Может, она и не демон, — неожиданно встрял в разговор чей-то третий голос. Повернувшись к его обладателю, двое жнецов увидели стоящих в дверях Рональда и Алана. А с ними была Шарлотта Ларкинз, вся чумазая, со спутанными мокрыми волосами, треснувшими стеклами очков. — Алан… — растерянно пробормотал Эрик, боясь отвести взгляд и даже моргнуть. — Долго не было. — тут же взял он себя в руки, вернув голосу ворчливые интонации. Его бывший стажер лишь понимающе улыбнулся, виновато опуская голову, но тут же встрепенувшись, шагнул вперед, переступая порог этого злосчастного кабинета. — Кое-что произошло… Рассказ затянулся не слишком надолго. Жнецы сами обладали только урывочной информацией, но это не мешало им построить невероятное множество домыслов и вариантов. Но почти все, за исключением Шарлотты, которая воздержалась от дачи оценки происходящему, сошлись на мнение, что Скарлетт — всего лишь жертва обстоятельств. По этому поводу хотел высказаться Уильям, когда неожиданно дверь скрипнула и на пороге возникла знакомая фигура аловолосого жнеца в такой непривычной для всех одежде. Грелль замер, сильно удивившись увидев в этом месте такую делегацию, удивились и сидящие в кабинете, ожидая увидеть кого угодно, только не его. — Ты… Эрик удивлялся, как Спирс умудряется сохранять внешнее равнодушие, когда внутри у него все кипело, от переполняющих его чувств, но он едва ли мог скрыть блеска облегчения в глазах, когда в пришедшем он узнал свою главную головную боль. — Уилли, — растерянно отозвался Грелль, но быстро взяв себя в руки, прошел в кабинет, закрывая за собой дверь. — Что это вы здесь все делаете? — Хотим получить ответы. Давай, Сатклифф, расскажи нам о своем бурном романе с исчадьем ада, — ответил ему за всех Эрик, машинально потянувшись к карману за очередной сигаретой, но достав одну из пачки, он так и не закурил. — А не много ли ты хочешь? — огрызнулся в ответ Грелль, искривив рот в подобие усмешки. Не получилось. Получился какой-то хищный оскал, а угрожающий блеск в глазах говорил совершенно о другом, нежели, что он просто по привычке насмехается. Эрик рванул вперед, хватая Грелля за лацканы пиджака и с силой припечатывая к стене. — Ублюдок! Это все из-за тебя! Слышишь! Из-за тебя! — кричал он, вжимая Грелля сильнее в стену. — Ну давай, Эричка, прикончи меня… — прошипел в ответ алый жнец, неотрывно глядя в желто-зеленые глаза своего коллеги. — Избавь демонов от необходимости разрывать меня на части. Ну же, ты так долго мечтал свернуть мне шею — я к твоим услугам. — Ах ты! Эрик занес руку, сжав пальцы в кулак, желая ударить в эту напыщенную физиономию, раздражающая его столько лет, как неожиданно, кто-то схватил его сзади за локоть, удерживая руку. — Эрик! — твердо одернул его Спирс, потянув на себя от Грелля. Неопределенно фыркнув, Слингби оттолкнул от себя свою несостоявшеюся жертву злости, и еще раз бросив на Герлля уничижительный взгляд, вернулся на свое место. — А теперь, мистер Сатклифф, — вернув холодность в голос, сказал Уильям, обращаясь к Греллю, — мы все хотим услышать, наконец, эту историю. На этот раз всю и полностью. Грелль смотрел, вглядывался в лицо Уильяма ища хоть что-то, хоть малейшую зацепку, что ответила бы ему на волнующий его вопрос, но не найдя таковой, он обреченно вздохнул, поправляя одежду и проходя к рабочему креслу Скарлетт, которое было выдвинуто на середину комнаты, и шуганув оттуда Нокса, уселся в него сам. — Черт меня тогда дернул, не иначе, переспать с той бестией. Ну уж больно она была хороша… — мечтательная улыбка и внимательный взгляд в сторону Уильяма. — О том, что после этого появилась Скарлетт, я узнал одновременно со всеми… — Что? Неужели ты даже ничего не попытался раскопать о ней? — с явным подтекстом поинтересовался Эрик, но стоящая рядом Шарлотта шикнула на него, забывая о приличиях. Ей тоже хотелось услышать эту историю, и по иронии судьбы, лишь один Грелль мог поведать им это. А вот Грелль бросил в сторону коллеги насмешливую полуулыбку, и, сцепив пальцы в замок на животе и удобно вытянув ноги перед собой, перекрестив их, расслабленно продолжил говорить: — Отвечая на твой вопрос, Эричка — нет. Разумеется, нет. Меня не заботило кто она и что она. Если бы выпендривалась слишком много, мы разобрались бы с ней как женщина с женщиной. Но… — проигнорировав раздраженное фырканье и возмущенный вздох Нокса, Грелль прикрыл глаза, — на самом деле, я жалею, что не узнал ее раньше. Намного раньше, чем все это началось. Возможно, этого ничего не случилось бы, если бы я убил ее еще в колыбели. Что ж… Переходя к сути и опуская детали, на которые, увы, у нас нет времени, скажу, что здесь, в Департаменте, она пряталась от своей судьбы. Судьбы, где ей было уготовано стать ядом для Сиэля Фантомхайва, освободив тем самым ее хозяина — демона Себастьяна от вечного контракта с этим графенком. В кабинете воцарилась тишина. Каждый потрясенно молчал, не зная, что сказать, что вообще уместно было бы сказать. Что вообще все это значит? Грелль следил за реакцией всех и каждого по отдельности, наслаждаясь произведенным эффектом, но не дожидаясь реакции на свои слова, он, выдержав небольшую паузу, вновь заговорил. — Поэтому предлагаю найти Сиэля и привести его сюда, взять под защиту жнецов. Думаю, пока он находится один в благом неведение. Скорее всего, Скарлетт еще жива, но если это и так, то это ненадолго. У нас на счету каждая минута. Поэтому, давайте, шевелитесь, мои муравьишки, и поспешим! Грелль поднялся, похлопав в ладоши на последних словах, выводя всех из общей прострации. — Да, — первый взял себя в руки Уильям, — думаю, это будет самым уместным… Эрик, Грелль, займитесь этим. Приведите сюда Сиэля, остальным займемся позже…***
Его мир менялся со стремительной быстротой. Пора невинности закончилась, почти не успев начаться. Маленький ребенок в плену чужих амбиций, заложник собственного имени, он отчаянно боролся за каждый вздох, прекрасно осознавая, что последний будет отдан демону. Сиэль не помнил времена, когда был счастлив. Эти воспоминания поселились где-то на задворках памяти, мутнея с каждым прожитым годом. Хотя, казалось бы, ему не так уж и много. В его возрасте люди только начинали понимать, чего хотят от жизни. Уезжали в институты, покидая родные места, чтобы однажды вернуться, блеснув большими достижениями. Кто-то женился, кто-то влюблялся, кто-то только начинал переживать смуту в душе. Все это он пережил намного раньше. Все это сделало его тем, кто он есть сейчас. И вот, казалось бы, черта пройдена, ход на Небеса навсегда закрыт для него, навсегда потеряна, отринута человечность, больше не за что сражаться, не по кому горевать, и плакать тоже — нельзя. Теперь он демон. Хозяин могущественного порождения Ада. Навсегда. Ничто не может это изменить. Пока однажды в переулке он не увидел ее. Эту жницу нельзя было назвать красивой. Она была странной, странной вплоть до черт лица, до томительной бесконечности в изумрудных глазах. Жница, заявившая, что является дочерью того, на кого никак нельзя было подумать, что он может иметь детей. Дочь того, кто был опаснее всех демонов в своей безумной игре. И вот она пришла к нему в одну туманную ночь, как призрак, она возникла, атакуя низших сущностей, посмевших напасть на него. Она пришла к нему на выручку в то время, как тот, в чьи обязанности входило всегда защищать своего хозяина, был неизвестно где. Она обернулась, глядя на него с жалостью, с болью, словно мать смотревшая, как умирает ее дитя. — Сиэль? — спросила она, будто удивилась его присутствию здесь. Ее голос был низковат, никак не ассоциирующийся с женскими тембрами. И она была похожа на Грелля Сатклиффа, похожа настолько, насколько и отличалась от него. Сиэль смотрел на нее, сидя на пыльной дороге, зажимая рукой рану, оставленную когтями тех тварей, что сейчас лежали прахом возле ног этой жницы. — Да, — сказал он, вздергивая подбородок и возвращая выражению обычную надменность потомственного дворянина. А она… понимающе усмехнулась. — Прости меня, — сказала она, садясь перед ним на корточки, — если бы я только могла что-то изменить… Мне так жаль… Ее рука, обтянутая в кожаную перчатку, легла ему на плечо, как-то по-отечески сжав. От Скарлетт пахло кровью, пахло дождем и веяло холодом. Странная аура смерти, странная даже для жнеца, и эта горечь в глазах, оставили неприятный осадок в бывшем графе. Она исчезла так же неожиданно, как и появилась, будто растворилась в этом ночном тумане, будто была лишь видением. Но след синей крови этих тварей, что она убила, спасая его жизнь, остался грязным размазанным следом на его плече, как метка, как обещание, которому не суждено быть исполненным. Вокруг него все было странно: и исчезновения Себастьяна, и эти обвинения, о которых Сиэль не знал решительно ничего, и эта проклятая демонесса Эвелин, представшая перед ним однажды и мелькающая время от времени перед глазами, она поселилась в памяти как кто-то, кого следует обходить десятой дорогой. Такая же замогильная аура, как и у Скарлетт. Тот же разрез глаз и нависшее веко и тот же изгиб бровей. Но если не приглядываться к таким деталям, то Скарлетт вполне можно было принять за Грелля. К сожалению, этот жнец слишком многое сломал в нем, отнял последнее, что у него оставалось от семьи. Он бы узнал его из тысячи таких же. Его безумный блеск глаз запомнился Сиэлю, часто снившись после того инцидента по ночам. И вот сейчас он стоял на его пути, преграждая путь. Странно одетый, странно выглядевший, опустошенный, разбитый… Он говорил непривычным тоном, говорил непонятные вещи. — Ты должен пойти с нами. Мы защитим тебя… Все это казалось сном, кошмаром. Тот, кто не мог предать его — предал. А та, кто спасла его однажды, та, в чьих глазах он прочел обещание, должна стать его гильотиной. — Нет… — потрясенно прошептал он, неосознанно пятясь от двоих жнецов, пока лопатки не встретились с неровной поверхностью кирпичного дома. — О, Смерть, Сатклифф, да бери его уже и тащи! — воскликнул незнакомый русоволосый жнец с пышными бакенбардами, негустой растительностью на подбородке и странными косичками сбоку. Грелль не ответил, лишь досадливо цокнул языком, покачав головой. И этот жнец, выругавшись явно не на английском, подхватил бывшего графа, закидывая того себе на плечо. У Сиэля не было сил возмущаться, ровно, как и жаловаться на свое положение. Но уязвленная гордость, заставила его угрожающе зашипеть. К глазам прилило знакомое ощущение выходящей демонической силы. Слабой, но уже отражающейся в его глазах малиновым блеском. — Простите, граф, — ехидно протянул этот грубый жнец, — но времени нет. Думаю, демоны уже вас ищут. Так что, звиняйте, но вам придется немного потерпеть. А потом был ветер в ушах от быстрого бега, и ослепительно яркий свет, переносящий его в знакомую Библиотеку жнецов. И лишь на периферии, он заметил густую черную тень, как дым, потянувшаяся к нему, желающая схватить и утащить в адские бездны. Но то был лишь миг. Тень исчезла так же внезапно, как внезапно перед ним распахнули большие массивные двери, позволяя пройти в обитель жнецов.