Ты - мое отражение

      Дверь в кабинет Скарлетт распахнулась, и на пороге возникла фигура алого жнеца. Взгляд тут же метнулся к рабочему столу, за которым сидела девушка, что-то увлеченно записывая в отчет красивым пером какой-то экзотической птицы. Источником света в кабинете служила лишь одиноко стоящая лампа на столе, в темно-зеленом абажуре, отчего комната наполнялась соответствующими оттенками.       Заметив приход гостя, Эрдман подняла взгляд, окинув хмурым взглядом Грелля. — Думаю, ты понимаешь, о чем я хочу поговорить с тобой, — без приветствия перешел сразу к делу Сатклифф, проходя в комнату, не забыв при этом закрыть за собой дверь. — Догадываюсь, — со вздохом ответила она. Жестом она предложила ему стоящий напротив стул, и, дождавшись, когда гость сядет, отбросила в сторону перо и откинулась на спинку своего кресла. — Что вы хотите узнать? — Зачем ты солгала? — в голосе жнеца проскользнули угрожающие нотки, а обычные визжащие интонации уступили свое место чисто мужскому тембру. — Прошу прощения? — удивленно подняла бровь его собеседница. — Ты думаешь, что я идиот? — Грелль подался вперед, с негромким хлопком ставя обе ладони на стол и навис над жницей алой тенью. Его длинные пряди волос скользнули с плеч, падая на деревянную поверхность стола. Из-под тени, создаваемой ими, отчетливо было видно горящий отвращением и раздражением взгляд желто-зеленых глаз. — У жнецов не может быть детей. — Мне самой хотелось бы знать, как так получилось, — подбирая слова, нахмурилась Скарлетт. Грелль обреченно вздохнул, усаживаясь обратно. — Ладно, тогда, может, скажешь, кто твоя мать? — уж если девчонка не испугалась, оставшись с ним один на один, значит, нужно просто «подловить» ее на слове, тем самым добившись разоблачения, а внешнюю схожесть списать на шутки природы. — Я ее никогда не видела, поэтому не могу сказать, — почти виновато улыбнулась Эрдман. — С самого рождения я росла в приюте, недалеко от города Кёльна, имя, насколько мне известно, я получила там же… — Это все, конечно, очень занимательно и интересно, — перебил ее жнец, — но… все это никак не связано с тем, что ты назвала меня своим отцом. — Я знаю, — спустя почти неощутимую заминку ответила Скарлетт, — но какое еще может быть объяснение тому, что мы с вами настолько похожи?       Грелль лишь пожал плечами, сочтя уместным промолчать на эту досадную констатацию факта. Да мало ли, сколько может быть причин! И он обязательно пороется в литературе, чтобы найти ответ на это неприятное недоразумение. — Я наблюдала за вами все это время, — несмело продолжила жница, — и мне кажется действительно странным, что есть вероятность нашего с вами родства ведь… чтобы родить ребенка, нужна, как минимум, особь женского пола. — У меня были женщины, — фыркнул Грелль, оскорбленный до глубины души тем фактом, что эта нахалка думает, будто он не в состоянии соблазнить какую-то глупую женщину.       Грелль резко поднялся, принявшись мерить шагами кабинет, явно приходя для себя к какому-то очень важному решению. А ведь действительно у него были женщины. Очень разные, но все отличающиеся яркой индивидуальностью, выраженной в бросающейся в глаза внешности или же сильному характеру. Грелль вспомнил, что среди них была даже жница — секретарша Уильяма, но вряд ли она могла произвести на свет что-то живое, потому ее причастность к нынешней проблеме в лице Скарлетт Грелль отмел почти сразу. Второй кандидаткой была высшая демонесса, отличавшаяся крутым нравом и непостоянством. Она исчезла уже спустя неделю их быстрого, но бурного романа. У нее был очень необычный для демонов цвет глаз — темно-красный, почти бордовый. Грелль помнил ее блестящие черные волосы, словно тень, развивающиеся за ней на ветру. Именно такой она осталась в воспоминаниях Сатклиффа: живым воплощением ночи, так прекрасно сочетающаяся с его любимым цветом — кроваво-красным.       Он коротко взглянул на Скарлетт. А ведь в этой чертовке было что-то неуловимое от нее! И к своему ужасу он осознал, что это не просто маленькая проблемка, которой Эрдман казалась ему раньше, а настоящая трагедия в жизни Грелля. Если кто-нибудь узнает о том, что он сблизился с демоном, да еще каким-то непостижимым образом смог завести ребенка, рожденного все тем же демоном, — одним увольнением он точно не отделается.       На заметку алый жнец взял для себя, что покопается в библиотеке в поисках ответа: могут ли вообще у жнеца и демона рождаться дети и, что из этого будет следовать. Скарлетт же пока о своих догадках, Грелль счел уместным не сообщать.       И хоть он так часто кричал, что хочет детей, что ни разу не задумывался так ли это. Ведь вся жизнь Грелля был хорошо продуманный спектакль ради достижения одному ему известных целей. И вот в его жизни пошло что-то не по плану, и что с этим делать жнец уже не знал.       Но, кажется, Скарлетт вовсе не хотела мешать уже привычному течению его жизни. Что-то подсказывало Греллю, что появилась она в их отделе лишь из желания познакомиться с ним и обрести в нем родную душу, которую, судя по всему, ей в жизни не хватало. И даже то, как она бросилась защитить его от удара Себастьяна, прекрасно понимая, что противник во много раз превосходит ее силой… все говорило о том, что доставлять хлопот она ему не желает.       Когда Сатклифф добрался до своего кабинета, он твердо решил для себя: попробовать стоит… ***       Следующие пару недель они не встречались, если не считать случайных столкновений во время обеденного перерыва, которые за это время так ни разу у них не совпало. Скарлетт по-прежнему работала в их отделе, но уже на постоянной основе. Отзывы о ее работе были самые положительные, Грелль частенько слышал, как имя его дочери звучит в разговорах все чаще и чаще. Многие хотели бы познакомиться с ней поближе, но Эрдман была слишком нелюдима и ограничивала все общение с коллегами лишь рабочими отношениями. — Ну, Скарлетт, скажи, что мне сделать, чтобы ты согласилась пойти со мной на свидание? — услышал однажды алый жнец разговор Скарлетт с Рональдом Ноксом. Девушка захлопнула книгу воспоминаний, в которой она безуспешно пыталась что-то найти, и бросила на Нокса торопливый усталый взгляд. — Боюсь, ничего, мистер Нокс, — с вежливой улыбкой ответила она, — я не думаю, что нам стоит переводить наши отношения на другой уровень. — Почему? — удивленно и даже возмущенно спросил жнец. Самолюбие было уязвлено дальше некуда. Пожалуй, это первая женщина, что посылала его настолько открыто. — Хм, — сделала вид, что задумалась она, — возможно, потому: что не вижу в этом смысла. Не расстраивайтесь, Рональд, — добродушно улыбнулась она, заметив улетучившееся настроение собеседника, — уверена, вы не останетесь без женского внимания на эти выходные.       Грелль хмыкнул, наблюдая, как Эрдман уходит, оставляя Нокса в самых расстроенных и уязвленных чувствах. Сам же Грелль на ее месте, скорее всего, начал бы шумно возмущаться, в духе того, что такая замечательная женщина, как он, не может пойти с такой серой посредственностью на свидание, как Нокс.       Скарлетт же была другой. Скорее, она могла быть дочерью Уильяма, ведь по характеру она была совсем как он, если не считать живого блеска в глазах, вместо холодной отчужденности. Да и на эмоции она не была скупа. В конце концов, факт пришлось признать. Она действительно могла быть его дочерью. — Уилли! — с радостным воплем алый жнец повис на шее своего начальника, который к удивлению вовремя не смог заметить приближение красного пятна. Да еще бы заметить, если одно красное пятно уже сидело на диване напротив. Это было внеплановое собрание небольшой группы жнецов и их секретарей. На повестке дня стоял вопрос о недавно участившейся активности вампиров к югу от Лондона. Ведь если вампир пьет кровь человека, он забирает себе его оставшееся года жизни, воспоминания и даже душу, так что в отчетах жнецов появились досадные пробелы, которые начальство выше требовало немедленно ликвидировать. — Диспетчер Сатклифф, — невозмутимо поправив очки, холодно начал Спирс, — я попрошу вас занять свое место и держать себя в руках. — Ну что ты такой скучный, — обиженно протянул Грелль, незаметно проводя кончиком носа у основания шеи Уильяма. Краем глаза жнец заметил, как исказилось от отвращения лицо Скарлетт, и как она поднимается со своего места, уходя в другой угол, где обзор будет не таким открытым. А в следующую секунду Грелль летит туда же от мощного удара враз удлинившегося секатора. Падая, жнец почувствовал, что сломал пару пустых стульев, а потом до его сознания вдруг дошло, что кто-то помогает ему подняться. — Хороший же вы начальник, мистер Спирс, — услышал он голос Эрдман совсем рядом. Подняв голову, он увидел, что именно она помогла ему встать, — если не можете контролировать своих подчиненных и из-за собственного бессилия смеете столь жестоко наказывать…       Повисла тишина. Каждый смотрел на Скарлетт, словно на самоубийцу, посмевшую перечить Спирсу, ведь даже Грелль при всей его взбалмошности и эксцентричности ни разу не посмел пойти против слов и действий Уильяма.       Сам же начальник отдела в удивлении поднял бровь, хоть внешне во взгляде осталась все та же холодная невозмутимость. Скарлетт по-прежнему стояла рядом с Греллем, держа его под локоть, но уже обеими руками, будто обнимала его за руку и искала в этом жесте поддержки. — Тогда, может, мне следует его уволить? — спокойно, будто ничего не произошло, спросил Спирс, а Грелль тихо ахнул, не ожидая подобного поворота событий. — Уволить вы его, конечно, можете, — в тон ему ответила она, — но с вашей стороны было бы абсолютной глупостью терять столь талантливого работника.       Отвечать было нечего. Что скрывать: Грелль действительно был талантливым жнецом, при желании способный выполнять работу за троих, если бы не его ужасный характер, временами просыпающаяся чрезмерная жестокость и постоянное отлынивание от бумажной работы. — С моей стороны было ошибкой брать женщину на должность оперативника, — не сдался Уильям, — я дал вам шанс проявить себя, но решение осуждать действия начальника не совсем верное. — Уилли, — попытался вставить свою лепту Грелль, но Скарлетт не сильно и незаметно для остальных пихнула его в бок, призывая молчать и предоставить ситуацию ей. — Я не думаю, что мои слова это осуждение начальства. Скорее осуждение действий Уильяма Т. Спирса, что явно перегибает палку в общении с другими.       Уголки рта приподнимаются вверх, глаза блестят предвкушением победы. Она отпускает руку Грелля и уверенно приближается к Спирсу, беря под локоть, точно так же, уже его. — А еще я думаю, что больше не стоит говорить об этом. Как вы, верно, заметили, я — женщина, и мне очень неприятно видеть подобные сцены.       Ее милая, немного виноватая улыбка обезоружила Уильяма совсем, и даже те аргументы, что он мог привести в свою пользу, вдруг куда-то делись из головы. Но Спирс, не был бы Спирсом, если бы так легко сдавался. — Я не замечал за вами неприязни к подобным сценам. Помниться, на прошлой неделе, вы, мисс Эрдман, в первых рядах наблюдали за дракой стажеров в столовой. Или я не прав?       Улыбка тут же сползает с лица девушки. Она хмурится и с едва слышным вздохом отходит от Спирса, но тот перехватывает ее запястье, силой заставляя остаться на месте и посмотреть на него.       Грелль неосознанно подается вперед, к своему удивлению, желая лишь убрать руку Уильяма от Скарлетт и спрятать ее за собой от гнева начальника. Но осознав эту мысль, алый жнец замирает на месте, так же как и все, ожидая конца представления. — Тогда почему вдруг вы решили заступиться за диспетчера Сатклиффа, хотя, как мне кажется, не питаете к нему особого уважения? — он не повысил ни голоса, в глазах не было заметно ни гнева, ни раздражения, но почему-то по спине Скарлетт все равно пробежал предательский холодок.       Жница одергивает руку, делая шаг назад. Она смотрит на Спирса без малейшего страха, а ее зеленые глаза вспыхивают в свете отраженных лучей светильника. — Потому что родителей себе не выбирают, — зло выплюнула она, — и если вы посмеете еще хоть раз даже пальцем его тронуть, поверьте, я не посмотрю на то, что вы мой начальник. И это всех касается.       Громко заканчивает она, оборачиваясь к невольным зрителям, и окидывает их предупреждающим взглядом, будто говорит это каждому по отдельности, после чего почти бегом покидает помещение.