Свет во тьме

Волшебник не ответил. Он молча смотрел на короля, склонив голову набок, и этот взгляд раздражал Утера. В нем не было ни капли почтения, лишь любопытство... и страх. Страха было недостаточно, это было заметно. Ни один крестьянин, ни один рыцарь, даже принц не осмеливался так смотреть на короля. Так не смотрела даже Моргана, знавшая, когда нельзя пересекать черту. Но этот мальчишка... он не ответил, когда к нему обратился король, не продолжил стоять со склоненной головой, он откровенно рассматривал правителя. Оценивал. Опять. Утер ощутил еще более сильный прилив раздражения и рявкнул: - Изволь отвечать, когда с тобой говорят! - Здравствуйте, Ваше Величество, - немедля отозвался Мерлин, и Утера могло бы порадовать немедленное исполнение приказа, но... Он поморщился. Тон мальчишки был наглым, насмешливым. Словно реакция короля была именно такой, какой он ее себе представлял. Словно Утер не дотянул до какого-то уровня, и это было вполне ожидаемо. Но делать было нечего - сцепив зубы, владыка Камелота продолжил: - Итак, ты знаешь... о нашем родстве. - Знаю. - Будешь говорить, когда тебя спросят, - жестко продолжил король и скривился. - Видят боги, я ничего об этом не знал. И предпочел бы никогда не знать. А ты? Рот Мерлина чуть приоткрылся, а в глазах промелькнуло что-то смутно похожее на боль, но, тем не менее, он кивнул. - Я тоже. - Не забывай о должном обращении. Мерлин позволил себе улыбнуться, прежде чем послушно добавить: - Сир. Утер искоса взглянул на юношу и тут же отвернулся, прикрывая глаза. Это не походило на разговор отца и сына. Все шло наперекосяк. Но, быть может, это знак? Судьба подает сигнал о том, что нужно все оставить, как есть? Он ничего не чувствовал по отношению к этому мальчишке. И что бы ни говорил Артур, они никогда не станут родными. Не поворачиваясь к сыну, король добавил: - Иди. Я сниму с тебя все обвинения, забуду, что ты маг. Но ты будешь изгнан из Камелота навсегда. Он остановился, ожидая ответа, но его не последовало. - Я делаю это только потому, что ты - мой сын. А я не могу поднять руку на свою плоть и кровь. Ты будешь помилован, но тебе придется уйти, - Пендрагон помедлил. - Ты мне чужой, так же, как я тебе. Это единственный выход. Он ожидал, что мальчишка тотчас кинется к двери и поспешит убраться, услышав о помиловании. Мерлин, однако, не двинулся с места. Утер нерешительно обернулся. Юноша стоял на прежнем месте, опустив голову и кусая губы. - А как же другие? - проронил он. - Другие? - Вы помиловали меня, а как же другие волшебники? - проговорил брюнет. - Друиды? Невинные жертвы ваших деспотичных законов, те, которые родились с магией и ничего не могли с этим поделать? - Да как ты смеешь?! - вспылил Утер. - Я помиловал тебя, а ты, мальчишка, берешься судить меня? - Вы должны помиловать всех, - потребовал Мерлин. - Отменить этот жестокий закон, из-за которого страдают люди! - Ты забылся, мальчик, - угрожающе прошипел король, делая шаг к волшебнику. - Это вы забыли, - горячо воскликнул маг. - Забыли, что магия бывает и доброй! Вспомните, я спас вас и вашу подопечную! - Ты... - Утер не нашелся, что сказать. - Ты... Ты останешься жить только потому, что ты мой сын, а не потому, что твоя магия... - Что моя магия послужила добру? - с вызовом бросил Мерлин, отшатываясь назад, так как Пендрагон слишком приблизился. - Вы думаете, что я должен быть благодарен за сохранение своей жизни? Вы ошибаетесь! Мне стыдно! Стыдно, что я жив, пользуясь благами, недоступными другим! Жив, пока мои братья погибают под топором вашего палача, сгорают в огне вашего костра! - Единственный твой брат - Артур, - отрезал Утер, и тут же закрыл рот рукой, испугавшись, словно сказал вслух то, о чем навсегда следовало забыть. - Да, он - настоящий брат, - помедлив, кивнул волшебник. - Но вы мне не отец! - Не смей так говорить, - жестко сказал Утер. - Но вы сами прогоняете меня, - тихо, но твердо возразил Эмрис. - Вы никогда не были моим отцом и не хотите им стать. Лучше бы я был сыном какого-то пропойцы или разбойника. - В самом деле? Это лучше, чем быть сыном короля? - Это лучше, чем быть сыном такого короля, как ты! - не задумываясь, выпалил Мерлин. Пощечина все же настигла его. Рука у короля была тяжелая, и Мерлину пришлось вцепиться в спинку стула, чтобы устоять на ногах. Он приложил ладонь к лицу и опустил глаза. Пендрагон прикрыл глаза, мысленно приказывая себе успокоиться, и повторил: - Мы друг другу чужие. И очевидно, ты ненавидишь меня. Не получив ответа, он пристально взглянул на сына, но не стал торопить его. Через некоторое время Мерлин сказал притворно безразличным тоном: - Нет. Но вы ненавидите меня. - С чего ты взял? - Вы ненавидели мысль о том, чтобы жениться на крестьянке, моей матери. Вы даже не трудились узнать о ее судьбе после того, как выгнали, - продолжил темноволосый юноша. - Вы ненавидите волшебников. И теперь, когда вы знаете о том, что я волшебник, и о том, что эта самая крестьянка, которую вы вычеркнули из своей жизни, родила ребенка, вы ненавидите меня. Вы ненавидите дворцовые волнения и нарушение порядка, а я, несомненно, одно из них. Все было спокойно в вашей жизни до моего появления. Таким образом, единственное, что вы чувствуете - это ненависть. Но вы знаете, что моя казнь убьет мою мать, и только из жалости к ней отпускаете меня, - горько закончил Мерлин. Утер удивленно вздохнул и вгляделся в лицо волшебника. Тот поднял глаза - ясные, спокойные, печальные, и король едва не отшатнулся - настолько в этот момент Мерлин напоминал свою мать. - Я не ненавижу тебя, - невольно мягким тоном произнес правитель, когда молчание стало слишком уж тягостным. - Просто... это слишком неожиданно. Мне кажется, я никогда не привыкну. - Мне тоже так кажется, - эхом отозвался Мерлин. Он отошел в сторону и опустился на пол возле камина. Утер направился в другую сторону и сел на стул. Через несколько минут раздался голос брюнета: - Не бойтесь, я не причиню вам вреда. - Что? - Вы же не спускаете с меня глаз, - пояснил Эмрис, не поворачивая головы. - Но вам нечего опасаться. То, что я волшебник, не значит, что я желаю вам зла. Утер предпочел промолчать. За окном на город опускалась ночь, а Артур все не шел открывать дверь, и короля это начинало беспокоить. - А ты можешь... отпереть дверь заклинанием? - поколебавшись, решил он спросить у мага. Мерлин, все это время так и сидевший спиной к нему, посмотрел на дверь и как-то странно засопел. - Конечно, - голос, каким было сказано это одно-единственное слово, не понравился Утеру, но он молчал. Мерлин встал, медленно побрел к двери, взглянул на нее и произнес пару слов на неизвестном наречии. В следующую секунду дверь отворилась. Не говоря ни слова, маг хотел было выйти, но владыка Камелота, движимый непонятным порывом, крикнул: - Мерлин! Волшебник медленно повернулся и обреченно произнес: - Да, сир? Теперь Утер понял, почему его голос звучал так странно. Выражение лица брюнета было несчастным, глаза покраснели, а по щекам неслышно катились слезы. Пендрагон нахмурился. Он был равнодушен к слезам на лицах незнакомых людей, Артур разучился плакать еще в детстве, а слезы Морганы его раздражали или волновали - в зависимости от настроения. Сейчас же он не понимал, что чувствует, но знал - это надо прекратить. - Перестань, - хмуро сказал он. - Мужчина не должен плакать. Тем более, если это представитель королевской крови и мой сын. - О! - воскликнул Мерлин, хрипло рассмеявшись и ожесточенно вытирая слезы кулаком. - Представитель королевской крови! Ваш сын! Вот как вы заговорили, Ваше Величество! Боюсь, вы что-то путаете! Я простой крестьянский мальчишка и к тому же маг! И не вам мне указывать - вы испортили мне жизнь! - Что ты несешь? - бросил король. - Вы выкинули мою мать из дворца, как ненужную вещь! Знаете, как относятся в народе к женщине, родившей вне брака? Знаете, что ожидает в маленькой деревне ребенка, родившегося без отца? Не знаете? А я вам скажу: ничего хорошего! - крикнул волшебник. - Публичное осуждение и презрение, перешептывания за спиной - вот на что они обречены! Вы издали этот ужасный закон, и я - я, как вы говорите, ваш сын - рос в страхе и ужасе, что меня казнят за дар, которого я не просил, и который мог стать моим проклятием! Я не всегда мог контролировать свою магию, и наши соседи - люди, с которыми прожила столько лет моя мать, и с которыми я вырос - готовились донести на меня охотнику на ведьм, потому что со мной вечно творились странные вещи. Я, которого вы называете вашим сыном, вынужден был уйти из родной деревни и прийти сюда, в Камелот, где было еще опаснее. Но идти мне было больше некуда - здесь жил Гаюс, единственный друг моей матери. И не говорите, что вы не виноваты в том, что у меня не было нормального детства! Я не хочу замков и роскоши, я не претендую на то, чем владеет Артур - я говорю лишь, что даже не зная меня, вы делали все, чтобы у меня не было того, что есть у простых людей. - Закончил? - холодно спросил Утер, отводя ладонь, которой закрывал глаза. - А теперь иди, умойся и попроси у Гаюса какую-нибудь настойку, чтобы успокоиться. Мерлин улыбнулся сквозь слезы и покачал головой: - Вы так ничего и не поняли, правда? - Я понял, что девятнадцать лет назад должен был предохраняться, чтобы не сталкиваться с трудностями общения с тобой, - устало сказал Пендрагон. Мерлин широко распахнул глаза и сделал два шага назад. Неумолимые глаза отца смотрели на него, не моргая. В следующую секунду волшебник рывком распахнул дверь и побежал по коридору. Он был зол на себя, за то, что раскрыл рот, на Артура, за то, что тот притащил его сюда, на Утера, за то, что тот не отдал приказ убить его, а предпочел более изощренную казнь - пытку словами. Зачем это ему, за что?! Волшебник мчался вниз по ступенькам, не замечая ничего вокруг, и очнулся лишь тогда, когда чуть не сбил кого-то по пути. Подняв глаза, он смутился, увидев перед собой леди Моргану. - Миледи, - неловко пробормотал маг. - Мерлин, - улыбнулась девушка. - Что ты здесь делаешь так поздно? Я только что заходила к Гаюсу, думала, ты уже спишь. - Я все это время был у короля. - Судя по тому, что тебя не вернули в темницу, все уладилось? - Нет, миледи, - горько проговорил волшебник. - Все стало только хуже. Тут только Моргана заметила, что он выглядит усталым, а голубые глаза подозрительно блестят при свете факела. Мерлин выглядел так, будто стремился поскорее оказаться у себя в комнате и запереться там, спрятавшись от всего мира, который из радостного вдруг превратился в мрачный и ужасно несправедливый. Сама не понимая, что на нее нашло, Моргана наклонилась и поцеловала юношу. *** - Отец? - белокурая макушка показалась в щели открытой двери, и вслед за ней в комнату протиснулась вся голова принца. - Да? - рассеянно бросил Утер, поворачиваясь к сыну. - Ты поговорил с Мерлином? - требовательно спросил Артур. - Да. - И как? Взгляд старшего сына был пронзительным, и Утер, утомленный тревогами дня, предпочел сдаться, чем увиливать от вопросов. - Не очень, - признался он. "Ты ужасный отец" - прицокнул внутренний голос. - Я так и понял, - сухо прокомментировал Артур. - Ладно, отложим это на потом. Ты собираешься сказать Моргане, что она твоя дочь? - Посмотрим, - протянул король, увиливая от прямого ответа и желая закончить неприятный разговор. - Советую поспешить, - все так же сухо продолжил принц. - И у меня есть причины давать такой совет. Пойдем. Он быстро повел отца через длинный коридор, вышел на лестницу и указал вниз. Старший Пендрагон наклонил голову и обомлел. Там, внизу, через какие-то два этажа, его дочь целовала его же сына.