Пробуждение

       — Кхм, Рюдзаки?       Ватари? С трудом приоткрываю глаза — волосы заслоняют обзор. Пытаюсь поднять руку, но совсем ее не чувствую. Открываю глаза шире и вижу твое спокойное лицо напротив — ты спишь в моих объятиях. На секунду прижимаюсь носом к твоей щеке, вдыхаю твой запах и аккуратно высвобождаю из-под тебя затекшую руку. Ты переворачиваешься на живот и негромко что-то бормочешь в подушку. Улыбаюсь и глажу тебя по голове рукой, которую ты мне не отдавил.        — Рюдзаки.       Ватари ждет в дверях.       Неохотно встаю с дивана и выхожу за ним из твоей комнаты. Мы молча идем по пустынному коридору, и я всматриваюсь в напряженную спину старика. Нам предстоит тяжелый разговор.       Мы наконец добираемся до комнаты Ватари и садимся друг напротив друга — в полной тишине, нарушаемой лишь гулом компьютеров. Воспоминания о том, что я чуть его не ударил, заставляют опустить глаза. Ватари вздыхает:        — Нам нужно поговорить о тетради, Рюдзаки.       Тетрадь! И как я мог забыть? Главная загадка Киры, козырь, позволяющий ему убивать на расстоянии, зная лишь имя и лицо человека...        Поднимаю глаза и вижу легкую улыбку старика — он понимает меня лучше, чем кто-либо другой. Улыбаюсь ему в ответ, прося прощения этой улыбкой. Его взгляд теплеет, и я наконец восстанавливаю свое обычное сосредоточенное внимание, отодвигая все остальное на задний план.        — Итак, Ватари, - мой голос абсолютно безэмоционален, - Тетрадь смерти.       Старик одобрительно хмыкает и протягивает мне тонкую черную тетрадь — "Death Note" написано на обложке. Открываю ее и с интересом разглядываю ровные строчки с именами.        — Здесь все жертвы Киры-Лайта. А что насчет второй тетради?        — Рюук сказал, что ее больше нет в нашем мире.       Приподнимаю бровь.        — Рюук, Бог смерти, владелец этой тетради, - Ватари смотрит на меня абсолютно серьезно, - Обернись, Рюдзаки.       Медленно поворачиваю голову и вскрикиваю от неожиданности — за моим креслом стоит монстр с выпученными глазами и страшным оскалом. Сглатываю и немного неровным голосом интересуюсь:        — Вы Рюук?       Чудовище скалится в ответ, а Ватари подает ему спелое красное яблоко из вазы на своем столе — никогда не видел у Ватари яблок. Рюук съедает его за три укуса и жмурится от удовольствия, отчего выглядит еще страшнее.        — Я Рюук, Шинигами и владелец Тетради смерти.       Рюук посмеивается, а меня немного трясет. Когда Лайт рассказывал о Богах смерти я почему-то представлял их более похожими на людей.        — Мы поговорили с Рюуком, - Ватари делает паузу, - Пока ты был занят. Мы отдадим ему тетрадь и он унесет ее в мир Богов смерти. Все закончится, Рюдзаки.        — Это так, Рюук       Бог смерти переводит на меня свой безумный взгляд        — Определенно.        — А вы не могли бы рассказать нам о своем мире и о самой тетради?       Ватари протягивает Рюуку еще одно яблоко, которое испаряется так же быстро, как и предыдущее. Рюук рассказывает нам о своем прогнившем мире, в котором царит скука, и не растет вкусных яблок, рассказывает о правилах использования тетрадей смерти, и о том, что именно он записал имя Лайта в свою тетрадь.        — Мне было очень интересно с Лайто, - тянет он имя Киры, - Но теперь мне пора возвращаться.        — Не думал, что все так просто закончится, - бормочу себе под нос и протягиваю ему тетрадь.       Смотрю, как чудище покидает комнату проходя сквозь стену. Дрожь постепенно проходит и я понимаю, что не узнал и половины того, что хотел бы знать.        — Не беспокойся, Рюдзаки, я еще о многом его расспросил за эти дни, хоть он и не самый разговорчивый собеседник, но яблоки мне очень помогли его разговорить. Отчет уже на твоем компьютере.       Смотрю на старика с благодарностью и еще раз мысленно благодарю Бейонда за то, что остановил меня.        — Спасибо, Ватари.       Старик смотрит на меня с улыбкой, и я знаю, что все между нами наладится. Мне совсем не хочется портить момент, но я должен у него спросить.        — Ватари, ты должен дать мне слово, что больше не причинишь вреда Бейонду.       От улыбки на лице не остается и следа — Ватари весь подбирается, сжимает кулаки, но уже через пару секунд его руки расслабляются.        — Я постараюсь принять его, Рюдзаки. Я не причиню ему вреда. Но, Рюдзаки, - Ватари пристально смотрит мне в глаза, - Ты должен разобраться в себе.       Спокойно выдерживаю взгляд старика, киваю и поднимаюсь с кресла.        — Мне нужно его проведать, Ватари, он еще слишком слаб.        — Конечно, Рюдзаки, остальное обсудим позже.

***

      Я просыпаюсь от звука тихих шагов — не открывая глаз пытаюсь выровнять сбившееся дыхание. Мне страшно.        — Бейонд, ты проснулся.       Скорее утверждение, чем вопрос. Чувствую прохладную руку в своих волосах и облегченно вздыхаю. Переворачиваюсь на бок и смотрю на тебя снизу вверх. На тебе моя футболка с коротким рукавом — прищуриваясь скольжу взглядом по твоим рукам.        — Тебе идет синий, Эл, мне нравится.       Ты улыбаешься уголками губ и присаживаешься на край дивана. Прижимаюсь животом к твоей спине, обхватывая своеобразным обручем.        — Как ты себя чувствуешь, Бейонд? Прислушиваюсь к своим ощущениям:        — Неплохо, только есть очень хочется.       Ты протягиваешь руку и подкатываешь ко мне столик на колесах, заставленный пирожными и моим любимым клубничным джемом. Желудок жалобно урчит, и я принимаю сидячее положение.        — Поешь, а я пока решу несколько вопросов с Ватари. Бросаю на тебя осторожный взгляд и негромко интересуюсь:        — У вас со стариком все в порядке после того инцидента?        — Да, не переживай.       Ты смотришь как я, торопливо схватив банку с джемом, откручиваю крышку и протягиваешь ко мне руку, но она замирает в нескольких сантиметрах от моей щеки. Обеспокоенно смотрю на тебя из-под челки и сам прижимаюсь к твоей ладони. У тебя всегда прохладные руки — мне нравится.        — Эл, ты в порядке?       Ты несколько минут внимательно изучаешь мое лицо, не убирая руку и не произнося ни слова. Твои глаза подернуты дымкой и я не могу ничего в них разглядеть. Мне становится неуютно.        — Эл, что с тобой? Ты трясешь головой и убираешь руку от моей щеки.        — Все хорошо, Бейонд, кушай. Встаешь и ссутулившись выходишь из комнаты.       Провожаю тебя взглядом и понимаю, что то, что с тобой происходит, определенно тебе не нравится. Вспоминаю события прошедшего дня — или дней? Не знаю, я не следил за временем. Твои поцелуи, прикосновения, легкие объятия, как ты сказал Ватари, что не позволишь меня забрать. Ты даже не представляешь сколько счастья мне подарили эти слова! Может быть я нужен тебе не только как помощник в расследованиях, может я просто тебе нужен, сам по себе? Эта мысль настолько приятна, что я зажмуриваюсь и банка с джемом падает на мягкий ковер. Ты никогда не позволял себе проявлять такое количество эмоций, да их у тебя и не было наверное. Нет, ты состоишь не только из логики и процентных соотношений, но эмоциональным тебя назвать невозможно. Было невозможно — поправляю я сам себя и закусываю губу.       Я чертовски рад тому, что сейчас ты позволяешь себе эти чувства, но я не уверен, что тебя самого это устраивает. Вернее я уверен в обратном. Ты спокойно относился к моему поведению, ко всем моим выкрутасам, но сам никогда не пытался делать что-то подобное — уверен, тебе и в голову такое не приходило.       Когда же это началось, и что послужило толчком? Вглядываюсь в растекающийся по ковру джем, как будто в нем могут быть ответы на мои вопросы. Желудок напоминает о себе настойчивым урчанием и я со вздохом тянусь к пирожным. Мне нужно поговорить с тобой. Я еще не совсем понимаю, о чем конкретно должен с тобой поговорить, но я железно уверен в том, что разговор необходим. Я боюсь, что как только я окончательно поправлюсь, ты опять загонишь себя в клетку рационализма и расчетов вероятностей, или даже сделаешь это раньше.       Закрываю руками лицо и стискиваю зубы — я не могу потерять нового тебя, такого чувственного и близкого, я готов на все, чтобы не допустить этого. Вопрос только в том, что же мне теперь делать?