Пробуждение

      Я методично, с даже мне непонятным мазохизмом, меряю шагами комнату. Четырнадцать шагов туда, четырнадцать шагов обратно. Сначала я даже считал, сколько находил в километрах, но когда перевалило за второй десяток, бросил.       Я не видел тебя уже сутки. В принципе, 24 часа - это не так уж и много, но для меня сейчас это время кажется вечностью. Я ведь хотел поговорить - подбирал слова, репетировал, а ты даже не заглянул ко мне. Ватари прикатил мне столик с едой и сказал, что ты очень занят с японской полицией, и посоветовал мне отдохнуть. Ватари. Мне. Посоветовал отдохнуть.       Я с опаской обнюхал всю еду и напитки, которые он мне принес, на предмет наркотиков и снотворного, два раза обнюхал. И на всякий случай не стал есть.       За эти сутки я понял, что вода из-под крана - гадость, и что засохшие пирожные могут быть очень вкусными. Я хотел хотя бы понаблюдать за твоей встречей с полицией, но Ватари отключил все камеры. Четырнадцать шагов туда, четырнадцать шагов обратно. Довольно большая комната.       Ну что ж, господа вечно занятые гениальные детективы, раз вы не идете ко мне, то я сам напрошусь в гости.       Дергаю дверь - заперта. Ватари, Ватари - да я такие замки вскрывал еще в ползунках. Выкручиваю из стены в ванной крючок для полотенец, обдирая себе три пальца, и, через две минуты ковыряний им в замочной скважине, оказываюсь в коридоре. Полумрак и тишина. Нужная мне комната этажом ниже. Нахожу лестницу и перемахиваю пролет одним прыжком, а потом и следующий. Чувствую себя прекрасно - и не скажешь, что несколько дней назад я пускал слюни в частной психбольнице на правах вип-клиента. Все-таки старик не стал гробить мне здоровье и выбрал наркотики полегче. Дверь на этаж заперта. Закатываю глаза и достаю свою отмычку - она же крючок для полотенец. Я предусмотрительный. Надеюсь, саму комнату, где ты целыми днями сидел с полицейскими, взламывать не придется, но после щелчка замка все-таки убираю крючок в карман - на всякий случай.       Ступаю осторожно, медленно - не хочу портить сюрприз из-за скрипа паркета. На этом этаже свет горит ярче, и мне даже приходится слегка жмуриться, пока глаза не привыкают к освещению. Крадусь, едва сдерживая смех - заперли они меня, ага.       А вот и нужная мне дверь. До нее ровно четырнадцать шагов от лестницы - какая ирония. Прислушиваюсь и различаю голос Ватари. Замираю - а вдруг встреча еще не закончилась? Я ведь не знаю, вчера она была или сегодня, или вообще на два дня растянулась. Не думаю, что полицейские обрадуются увидев меня на пороге - я ведь придушил их Лайта, и плевать они хотели на то, что он это не просто заслужил, а прямо-таки сделал все от него зависящее, чтобы меня спровоцировать. Хотя кому я вру? Он меня не знает и вообще принял за галлюцинацию. А будь что будет - я собрался устроить сюрприз, и я его устрою.       Нажимаю на ручку двери, легонько толкая - не заперто. Спасибо тебе, Ватари, и на этом. Хотя я думаю ты просто не ожидал, что во мне найдется наглость заявиться в святая святых расследования дела Киры. Понеслась! - говорю я сам себе и распахиваю дверь.

***

Мне никогда раньше не приставляли к голове пистолет.        — Ягами-сан, вы думаете напугать меня?       Соичиро Ягами, гордость японской полиции и отец мертвого Киры, прижимает дуло своего табельного пистолета к моему виску.       Детективы разошлись, как только мы обговорили все моменты касательно дела Киры, а Ягами-сан выразил желание обсудить со мной за чашечкой чая свои идеи по реорганизации японской полиции. Он был немного взвинчен, и я решил, что неспешная беседа о чем-то, кроме преступлений его сына и богах смерти, может его немного отвлечь. Ватари отправился заваривать чай, а мы с Ягами замерли друг напротив друга.        — Вы хотели обсудить со мной реорганизацию, — начинаю я, но Ягами вскакивает со своего кресла и направляет на меня пистолет. Несколько раз моргаю и удивленно поднимаю бровь.        — Ягами-сан, я думаю, вам нужно успокоиться. Детектива трясет, и он хрипло командует мне «Встань», вытирая пот со лба свободной от оружия рукой. Поднимаюсь на ноги и непонимающе смотрю на Ягами. Он явно не в себе - глаза блестят, на лбу пульсирует вена, губы сжаты в тонкую линию. Не отводя от меня дула пистолета он подходит, становясь за мной, и прижимает оружие к моей голове.        — Ягами-сан, вы думаете напугать меня?        — Нет, Рюдзаки, — в комнату входит Ватари, — Я думаю напугать его. Поднос с чаем летит на пол, и я отрешенно смотрю на осколки фарфоровых чашек.        — Я не думаю, что Ватари боится оружия, — отвечаю меланхолично, смотря в сужающиеся зрачки Ватари, — Может вы объясните нам к чему этот спектакль?        — Закройте дверь, — отрывисто командует Ягами, и Ватари аккуратно прикрывает ее ногой, не сводя с нас глаз.        — Я не хочу никого ранить, — Ягами замолкает на секунду, и я чувствую, как усиливается давление на мой висок, — Но вы должны выдать мне убийцу моего сына!       Ягами почти кричит - боль от потери сына и осознание того, кем он был, сводят его с ума. Мне его даже жаль, но пистолет не дает мне сосредоточиться на сострадании.        — Ягами-сан, мы не можем выдать вам Рю, — Ватари пристально смотрит на детектива, а я пытаюсь понять, почему он назвал Бейонда именно этим именем, — Он на лечении в Америке.        — Не нужно мне врать, — Ягами начинает злиться, и я невольно поёживаюсь, — Вы привезли его сюда после похорон моего сына.       Слежка. Не верю, что Ватари не заметил слежку, но по глазам старика вижу, что он и вправду никакой слежки не видел. После похорон Лайта мы позволили себе немного расслабиться, да и следить за мной в том состоянии, в котором я пребывал до них - неудивительно проглядеть что-то.        — И что же вы собираетесь сделать с Рю, Ягами-сан? — это имя режет слух и напоминает о том, о чем я предпочел бы забыть, хотя имя Рюдзаки меня совсем не задевает.        — Воздать ему по заслугам.       В комнате устанавливается звенящая тишина. Я уверен, что Бейонд бы сейчас присвистнул и сказал что-то вроде «яблоко от яблоньки».        — Ягами-сан, — вкрадчиво начинает Ватари, — Я думаю, нам нужно спокойно обо всем поговорить. Рю не здоров и он не контролировал себя тогда, кхм, в камере с вашим сыном        — Тогда почему он не в психушке? — Ягами нервно смеется, заставляя меня вздрогнуть, а Ватари сузить глаза.        — Мы собираемся отправить его в закрытое учреждение, — Ватари пытается придумать правдоподобную историю, но я понимаю, как плохо у него это выходит. Ситуация накаляется, а я, вместо составления плана действий, занят разглядыванием пиджака Ватари и предположениями о том, что бы сказал Бейонд, увидев пистолет у моей головы.       Я слышу тихий скрип петель и резко вскидываю взгляд. Дверь распахивается и я вижу на пороге улыбающегося Бейонда.        — Бейонд, нет!       Последнее, что я успеваю увидеть перед тем, как на мой затылок опускается тяжелая рукоять пистолета, это удивленные глаза Ватари и твое побледневшее лицо.