POV Кэролайн
До сих пор нахожусь в какой-то непонятной прострации. Мысли неустанно бродят в голове и не могут толком собраться в кучу. Никто больше и пикнуть не решался; чего уж говорить о расспросах об удивительном поведении великого и ужасного Клауса Майклсона. Я подняла взгляд на гвоздя программы, и по спине мурашки прошли. Голубые глаза прожигали во мне дыру, и в них метались молнии. — Кэролайн, — обратился он ко мне, — тебе бы не хотелось найти мужчину, с которым проведешь весь остаток своих лет? — Но Ник! — Ребекка попыталась что-то возразить, но была резко остановлена. — Нет, я об этом как-то не задумывалась, — ответила я честно, немного задумчивым голоском, смотря на ошарашенную сестру. Не ожидала подобных вопросов так скоро. Возможно, они, таким образом, хотят от меня избавиться, но могли бы сказать это в глаза, и я бы всё поняла. Всегда ценила честность. — Девушка в твоём возрасте уже должна задумываться над этим, — продолжил Клаус. Он говорил это таким голосом, словно сам лично побывал в моей шкуре. Мужчина взъерошил свои волосы и мило улыбнулся. Как же чесались руки хорошенько ударить его по затылку, но жить целой и невредимой хотелось больше. — А о чём ещё она должна думать? Как будет внуков воспитывать в небольшой провинции, вспоминая о прожитых деньках? — Ребекка вышла из-за стола и стала размахивать руками во все стороны. Несколько раз чуть не попала по лицу одному из слуг, опрокинула поднос с красным вином. Сегодня определённо не мой день и все разговоры вертятся вокруг меня. Поэтому-то я и люблю кушать на кухне. Нервов больше сохраняется. Хотя, когда было иначе? Всю жизнь всё решали за меня. Что я надену? Что скажу старой даме благородного происхождения, у которой умерла собака? Где и когда я буду вести светские беседы о природе и литературе? Надоело. — Это не исключено, — ответил Ник сестре. — Эй! — воскликнула я, и всё внимание было сведено к моей персоне. — Может, я сама решу выходить мне замуж или нет? Да и вообще, Клаус, если захотел избавиться от такой обузы, как я, то ничего не имею против. Пожалуйста! — выплюнула я в лицо древнему вампиру и, приподняв подол платья, покинула гостиную. «Пора менять положение», — пронеслось в моих мыслях.POV Клаус
Кажется, я противоречу сам себе. Ведь хотел, чтобы Кэролайн увёз какой-нибудь иностранец, а когда выпал замечательный случай воплотить мечту в реальность, вспылил из-за какой-то чепухи. Но поведение и самоуверенность этого Броше вызвали во мне бурю эмоций. В голову не пришло ничего умнее, чем выставить за дверь нахала. Как только Элайджа смог пригласить его к нам на ужин? Мне казалось, что брата природа талантом распознавать людей не обделила. Кажется, ошибся. Я не видел другого выхода из сложившейся ситуации. Теперь следует тщательно обговаривать гостей, приглашенных на семейные вечера, чтобы подобное больше не повторялось. Кэролайн такими темпами сердечный удар свалить может. Человек как-никак. «Ты сам-то веришь в то, что думаешь?» — чей-то противный голосок в последнее время стал активно принимать участие в беседе с моим сознанием. Возможно, этот голосок именуется «Совесть». Надо заметить, давно не заглядывала. Порой я не могу разобраться, по какому пути следовать, и это жутко раздражает. Когда вышел из гостиной, ноги повели меня к мастерской. В последнее время стал часто браться за карандаш и рисовать портреты. Это словно релаксация для сознания и всего тела. «Может, завтра на охоту выбраться? Было бы не плохо».***
Уже который час брожу по лесу, но так ничего и не нашёл. Два раза наткнулся на диких косуль, но попытки поймать их не увенчались успехом. Здесь я веду себя исключительно как человек. Словно забываю о своей сущности и соединяюсь с природой. С трудом, но вспоминаю, каким был при жизни человеком. Элайджа часто говорит, что с каждым десятилетием что-то хорошее во мне умирает. Постепенно, понемногу разлагаясь, душа покидает тело. Человечность во мне исчезает. С самого утра, как только лучи солнца попали на моё лицо сквозь не задёрнутые шторы, я, плотно позавтракав одной из служанок, пустился в путь, оставив на столе в гостиной короткую записку. Помню, как Ребекка жутко волновалась, не наблюдая меня в доме с неделю. Потом пришлось ей более-менее теплым братским голосом объяснять, что отчитываться я перед кем-то не обязан и где я нахожусь, не должно волновать её. Зря я это сделал. Сестра была зла. Очень зла. Слух улавливает чей-то крик и дикое ржание лошади. В мыслях всё перемешивается. Страх коня я узнаю, даже будучи за милю от животного. До сих пор отчётливо помню страх в глазах моего любимого коня, которому Майкл отрубил голову. Сколько прошло с того момента? Уже точно и не помню. Ноги повели меня на вопль о помощи. Руки периодически отклоняли ветки, лезшие в лицо, в стороны, а с мыслей порой сбивал треск сухих палок под ногами. С каждым шагом крик становится всё отчетливее слышен, а в районе груди, там, где должно быть сердце, растекается какое-то непонятное чувство. Когда я дохожу до нужного места, быстро успеваю спрятаться за большим стволом многовекового дуба, чтобы трезво оценить всю сложившуюся ситуацию. Глаза быстро натыкаются на испуганное лицо Кэролайн, сидящей на коне, которого прижали к каменной стене несколько моих охотничьих собак. Я воспитывал их с тех пор, как их ещё щенками принесли в качестве подарка. Они ещё ни разу не подводили. Всегда загоняли жертву в ловушку. — Чёрт, — слетает с моих губ, когда слышу вновь раздавшееся дикое ржание, наполненное страхом и болью. Глаза мечутся из стороны в сторону, а в голове вновь и вновь повторяется фраза, произнесённая тихим девичьим голоском: «Кто-нибудь, на помощь. Прошу, спасите...». Вот только никто не придёт ей на помощь, пока я являюсь владельцем этих земель. В груди что-то щёлкает, когда вижу, как конь встает на дыбы и девушка, не сумев удержаться за поводья, отлетает назад, ударяясь о каменный выступ и сползая на землю. Я резко выбегаю из-за дерева и провожаю взглядом устремившегося в лесную чащу коня Кэролайн и погнавшихся за ним собак. Крепко сжав кулаки, подлетаю к девушке и, приподняв блондинистую голову, замечаю кровь на затылке. Глаза расширяются, а мозг переваривает информацию, и я начинаю понимать, что лежащая передо мной девушка - живой человек. Не вампир с мёртвым сердцем, а тяжело дышащее создание. Зубы разгрызают кожу на запястье, я подношу руку к губам Кэр и, лишь когда осознаю, что та делает слабые, неуверенные глотки, спокойно вздыхаю. «Как она вообще оказалась в этой части леса?» — проносится в моей голове. Замечаю, как Кэролайн перестаёт пить мою кровь, а её дыхание более-менее восстанавливается и сознание проваливается в волшебное царство Морфея. Подняв на руки девушку, я оглядываюсь и, запихнув все свои мечты об охоте подальше, начинаю продвигаться по дороге к родному особняку, в котором, возможно, Ребекка устроит взбучку всем нам.***
По просторной гостиной расхаживала злая блондинка в дорогом красном платье, периодически хмуря брови и резко разворачиваясь, бросая взгляд на парадную дверь. Сколько времени прошло с тех пор, как она ушла? Кэролайн даже на завтрак не спустилась; сразу же, как только проснулась, убежала куда-то. Кухарка же сказала, что не видела девушку ещё со вчерашнего вечера, что очень удивительно. Обычно она всегда спускается на кухню и помогает чем может. — Ребекка, успокойся. Ну что с ней может случиться? — сказал сидящий в глубоком удобном кресле Элайджа, перелистывая страницу какой-то старой, потрёпанной в нескольких местах книги. — Я просто волнуюсь. С ней могло случиться всё что угодно. Ты же знаешь Кэролайн. Она всегда ищет приключений, и эта черта характера досталась ей от самого буйного в нашей большой и дружной семье. Ребекка ещё раз сделала несколько кругов вокруг дивана, как резко остановилась, услышав шум на улице. Бросив заинтересованный и обеспокоенный чем-то взгляд на старшего брата, девушка собралась уж было подойти к двери, но не успела, и злосчастный кусок дерева, украшенный резьбой, резко отворился в сторону. В дверной проём влетел озлобленный на весь мир Клаус с бедной девушкой на руках. В глазах вампирши заплясали недобрые огоньки, и она уже собралась тереть ладони, произнося: — Ну всё, дорогой мой братец. Я очень и очень огорчена.