***
Знаете, все те дни, которые я провела в особняке Майклсонов, принесли мне лишь положительные эмоции. Я забыла обо всём окружающем мире. Лишь изредка вспоминала, что меня, вампиршу с пятисотлетним опытом, держат в огромном особняке, как маленькую девочку. Ночные кошмары стали сниться намного реже, что, несомненно, радовало. Ко мне больше не прибегали Кол или Ребекка посреди ночи и не отвлекали от кошмаров. Я словно начала новую жизнь и стала заново изучать каждого Майклсона по отдельности. Ребекка. Когда-то я считала её своим идеалом во всем. Для меня, на тот ещё момент семилетней девочки, первородная была наподобие матери, но вскоре стала чуть ли не родной сестрой. Она терпела все мои детские шалости и выходки, лишь иногда ругая за непослушание, от которого я не избавилась до сих пор. Кол. Тот, кто скрашивал мои скучные будни и вносил в них разнообразие цветов. Он дарил всегда удивительные подарки на любой попадавшийся под руку праздник. Я забывала про толстые и тяжёлые книги Элайджи в библиотеке или гостиной и бежала в сад или на протекающую недалеко от дома речку в компании любимого старшего братишки. Элайджа. Пожалуй, единственный, кто хоть пытался вбить в мою голову знания. Благодаря его стараниям во мне воспиталось упорство. Гордость я приобрела от жизни в семье древних вампиров. Клаус. Вампир, которого я боялась, а, когда немного подросла, недолюбливала. Нет. Это не была жгучая ненависть. В те времена в его обществе во мне бушевали раздражение и недовольство, но я послушно молчала, ибо частички страха оставались. Если я носила фамилию Майклсон, то считала своими родными лишь Кола и Ребекку. Они избавили меня от голода на холодных улицах. Они заставили меня забыть о попрошайничестве. Боль от их предательства и глубокая рана на душе слишком долго не заживали, но потом я простила их. Как всегда прощала брата за то, что тот не упускал возможности скинуть меня в речку во время очередной вылазки из особняка. Как всегда прощала сестру за то, что та постоянно пыталась нацепить на меня кучу юбочек, корсетов и сделать из меня настоящую юную мисс Майклсон. Я сейчас в который раз брожу по опустевшему особняку, пока взгляд не прихватывает одну из картин. Пальцы тянутся к полотну, и я провожу подушечками по немного шершавому от масляной краски рисунку. Я всегда поражалась этому искусству и умению гибрида переводить всё на холсты и бумагу с такой невероятной точностью. Я стою перед картиной и смотрю как завороженная на знакомый пейзаж. Я никогда не обращала внимания на стены коридоров, постоянно опустив голову и быстро продвигаясь к своей комнате. Но теперь я медленно прохожу по ковру, стараюсь ступать как можно медленней. На губах замирает улыбка, а в глазах застывает восхищение. Я многое видела за свою долгую жизнь, побывала в старинных замках Англии. Словно и сейчас оказалась в одной из таких каменных крепостей. Как несколько веков назад. Тишина возвращает меня в те времена. Тихие, почти неслышимые всхлипы доносятся до моих ушей, и я, проклиная всё на этом белом свете, несусь в сторону комнаты несносной волчицы. Как я могла забыть, что это создание осталось в особняке. Ноги несут меня, но я мигом перехожу на вампирский бег, и за считанные секунды преодолеваю нужное расстояние, и влетаю в комнату к Маршалл, чуть не срывая дверь с петель. Я никогда не бывала в этой комнате, да и сейчас не особо рада, но желание помочь всем, кто страдает, с каждым днем разрастается всё больше. Эта волчица вся в слезах сидит в кресле и крепко сжимает какую-то склянку в пальцах. Её живот уже достаточно округлился. Я быстро пробегаюсь взглядом по комнате Хейли и по самой девушке. Её слёзы ручьём текут из глаз, и она не сразу замечает меня. За её взгляд, когда та заметила меня, я была готова многое отдать. Она смотрела на меня, как маленький беззащитный кролик смотрит на удава. Волчица переводит свой взгляд и долго смотрит на свои руки. И словно по команде откупоривает крышку и медленно подносит к губам горлышко. Её плечи содрогаются, а тело девушки просто трясётся. Мне показалось, или она что-то прошептала себе под нос? Даже я со своим вампирским слухом ничего не разобрала. Во мне что-то щёлкнуло, и я, быстро полетев к Маршалл, еле успела выхватить этот дурацкий флакон с какой-то жидкостью. — Совсем сдурела? Меня наградили удивлённым взглядом и попытками вернуть склянку, но я отошла на несколько метров от кресла. Волчица, утирая слёзы ладонями, всё же пыталась дотянуться до меня, но все её попытки я оставляла безуспешными. — Сиди смирно! — я рявкнула на неё и, видимо, произвела нужный эффект, раз девушка села обратно в кресло и схватилась руками за голову. Я поднесла к носу злополучный флакон и пару раз вдохнула запах. Эта жидкость мне прекрасно знакома. Волчий аконит — яд, смертельный для оборотней и гибридов. Этой волчице определенно жить надоело. Если кто-нибудь из Майклсонов узнает об этом, а они обязательно узнают, то Маршалл убьют на месте. — Яд. Если надеешься, что всё это замнётся, то хочу тебя огорчить. Об этом узнают, чтобы в следующий раз ты сотню раз подумала, прежде чем взять в руки аконит. — Дай мне его сейчас. Всем лучше станет. Я усмехнулась, но уже закрытый флакон сильнее сжала в руке. Эту вещь я приберегу для более подходящего случая. — Маршалл, ты, видимо, забыла, что носишь ребёнка Майклсонов. Так вот, хочу напомнить. Этот ребёнок появится на свет, даже если ты будешь ходить по Новому Орлеану с просьбой поддержать тебя в столь тупой идее. Этот ребёнок не должен расплачиваться за твои грехи. — Тебе-то какое дело до этого? — её тихий голос в повисшей тишине отрезвил меня и заставил задуматься. Я не знаю, почему так взбесилась, узнав, что Хейли хочет избавиться от ребёнка. Может, потому что у меня самой никогда не будет детей, которых я люблю. Всегда хотела дочку и подарить ей всё, что она пожелает, а эта волчица хочет избавиться от такого маленького лучика света. Я вряд ли смогу понять её. — Я лишь выполняю то, что считаю нужным. Когда ребёнок родится, делай что хочешь, а сейчас изволь не показывать свой характер. И переставай реветь. Ты оборотень, а не сопливая девчонка. Всхлипывания стали постепенно затихать, а сама девушка задремала. Я постаралась как можно аккуратнее перенести её на кровать, при этом в мыслях покрывала всеми известными неприличными выражениями. Если она оборотень, это ещё не означает, что беременность будет проходить по-другому. Стоит позвать Бекку, и мы вместе проведём ей воспитательный курс. Что за люди пошли? Я оставила эту непутёвую и пошла в общую гостиную, прихватив пакет крови. Уселась на диван и принялась медленно потягивать из трубочки любимую алую жидкость. После того случая, когда Клаус меня напоил своей кровью, я стараюсь не отходить от графика и принимать кровь, чтобы подобного больше не повторилось. Мне стало как-то стыдно от того, что гибрид увидел меня в таком виде. Я поднесла флакон с волчьим аконитом к глазам и стала гипнотизировать этот яд. — Если сначала сказать обо всем Клаусу, — начала я рассуждать вслух, — то от волчицы и мокрого места не останется, а проучить её нужно. Элайджа отпадает, ибо в гневе он тоже страшен. Знаю. Видела. Кол тоже не вариант. Ладно, расскажу всё Бекс, а там-то мы и разберёмся… — Что ты хочешь мне рассказать? — от неожиданно раздавшегося со спины женского голоса я поперхнулась кровью и закашляла в надежде, что капли крови не попадут на ковёр. Я обернулась и увидела довольную Ребекку с пакетами из разных бутиков. Если честно, то я думала, что сестра придёт куда позже, ведь шопинг затягивает с головой. Я мило улыбнулась в ответ и кивнула головой, предлагая вампирше присесть напротив меня. Даже не знаю, как деликатнее подойти к этой теме. — Бекка, я сегодня тут бродила по коридорам и услышала, как кто-то так жалостливо рыдает, что мне стало больно на сердце, — говорила я, театрально прикрыв глаза и положив руку на сердце. — Ну же, продолжай. Я замолчала, а через пару секунд просто показала сестре флакон с аконитом. Меня поняли не сразу, на что мне пришлось закатить глаза и передать первородной яд. Понюхав его, она сначала, если это вообще возможно, побледнела, а потом отдала мне флакон обратно. — Вы бы за ней тщательней следили, если вам, конечно, нужен этот ребёнок, — я говорила уже на полном серьёзе. Обе мы понимали, что это не простая забава или игра, от этого зависела жизнь нашего племяши. Если бы Хейли выпила этот яд, то мы бы вряд ли сидели здесь сейчас, а если бы и сидели, то выслушивали самые изощрённые методы пыток персонально от Клауса Майклсона. — Кэр, спасибо. Блондинка обняла меня так крепко, что мне показалось, что несколько моих рёбер хрустнуло. Я Ребекку хорошо понимала в этом вопросе. Послышался хлопок входной двери, но я, даже не оборачиваясь, поняла, кто вошёл к нам, слегка пританцовывая и отбивая ботинками какой-то ритм. — А кто это тут меня не пригласил в свой круг добра? Кол уселся рядом с нами и обнял нас с Беккой. — Как в старые добрые времена, — прошептал он, переводя взгляд с Ребекки на меня и обратно. Я вновь почувствовала себя частью этой семьи, и от этого на губах расплывалась улыбка. Словно я вновь обрела семью.Глава 17
8 июня 2014 г. в 11:47
— Она была совсем молодой, — старшая ведьма ковена стояла ближе всех к гробу.
Женщина относилась к этой девочке, как к родной дочери. Её смерть добавила седины к волосам старшей. Тело девушки уже давно приобрело бледный цвет. Губы давно потеряли ту сладость. Скромное классическое платье скрывает глубокую ужасную рану. Одна из девушек читает прощальные слова на латыни, а после того как заканчивает, крышку гроба надёжно закрепляют, прикручивают винты и тело погружают в землю.
Сегодня на удивление хорошая погода, но она не может заглушить ту страшную боль, которая покоится в груди каждой присутствующей ведьмы. Рэйвен стояла позади всех и что-то шептала себе под нос, опустив голову. Мыслями она была отдалена от этого кладбища на несколько сотен километров.
«Одной ведьмой больше, одной ведьмой меньше. Мир не рухнул», — крутилось в голове брюнетки.
Смерть, пусть и не кровной сестры, не отдавалась болью в сердце. Девушка не проявила и капли жалости и сожаления, когда узнала о зверском убийстве. Вся жалость ушла вместе со слезами воспоминаний о смерти родных. Кэролайн никогда не слышала от ведьмы слов сожаления и скорби.