***
POV Кэролайн
— Говори, кто тебя послал! Сейчас же! — крик зверя вырвался наружу. Какой-то вампир, имя которого я даже не удосужилась узнать, сидел на стуле в подвале, прикованный к нему железными цепями. Этот парень уже с самого утра выслушивает мои речи, но на вопросы отвечает лишь жалким мычанием. И каждый раз мне приходится либо бить его, либо поливать вербеной, чтобы хоть как-то вернуть сознание этого юнца из прострации в нашу вселенную. И опять в ответ слабое мычание и тихое «Не знаю». Я крикнула во весь голос и, схватив первый попавшийся кол, отмоченный в вербене, с подручного столика, вонзила его в живот «зеленого». Крик вампира резал уши, но я давно привыкла к таким «крикам души». Подойдя ближе, оперлась о подлокотники и придвинулась ближе. — Ну а теперь скажешь, кто тебя послал? — Я не знаю, ничего не знаю. Кто вы? — в голосе к страху и боли добавились нотки горечи. Мне казалось, что он сейчас заплачет от безысходности. — Не прикидывайся идиотом. Ты бежал ко мне с целью засадить кол поглубже в сердце, чтобы наверняка померла, но теперь будешь сам испытывать все прелести этого орудия убийства. — Я ничего не знаю. Прошу, отпустите меня, — жалкое протяжное скуление лишь развеселило меня. — Нет, — ответила я с довольной усмешкой на губах, — и не надейся. Я продолжала пытаться вырвать из этого парня хоть какую-то информацию. Но все безуспешно. На моей памяти даже самые сильные пленники не выдерживали столько пыток и, поджав хвосты, давали ответ на любой вопрос, как милые, а этот молчит, партизан чертов. За спиной послышался скрип двери, и в камеру заглянула знакомая макушка. — Кэролайн, оставь его хоть на пару минут. Нужно поговорить. Нехотя всё же пришлось отложить щипцы в сторону. Бросив кроткий взгляд на вампира, я двинулась к двери. Заперев на засов тяжелую дверь, я направилась вслед за Маэрсом вверх по дубовой лестнице. — Оставь ты его. Он все равно тебе ничего не скажет, — протянул Винсент, поднимаясь вверх. — И с каких это пор ты стал учить меня жизни? — спросила я, когда мы пересекли порог и оказались в гостиной. — С тех самых, как понял, что за тобой нужен глаз да глаз. И как ты только умудрилась выжить за эти пятьсот лет? — ответил Маэрс, даже не оборачиваясь. — Прожила ведь как-то и ещё столько же проживу без твоей помощи! — крик вырвался, а сдержать эмоции я не смогла и на этот раз действительно пожалела. Маэрс обернулся и, одарив меня взглядом, полным обиды и горечи, тихо про себя выругался, да так, что даже вампирский слух не помог разобрать услышанное. Трудно признавать, но в груди что-то защемило. Когда-то я называла это чувство совестью, но потом, казалось, забыла про это. Забыла, когда перестала ощущать уколы душевной боли и чувство вины. А сегодня вновь понимаю, что чувствую. Действительно, я переборщила, когда сказала, что и без Маэрса обойдусь. Мне следовало спасибо сказать, а вместо этого — накричала и огрызалась всё время, что он возле меня крутится. Я даже удивлена была, когда встретила его на улицах одного городишки, о котором знает разве что только Бог. Этот оборотень в который раз спас меня, помог, приняв деревянный кол на себя от того самого вампира, который сейчас сидит в подвале. А кол этот предназначался для меня. Мог умереть, но как бы я его тогда оставила, раненого и больного? Хоть на нем и заживает все, как на собаке, но он не бессмертен. — Прости, ляпнула, не подумав, — хоть я и извиняться не особо привыкла, но тут совесть заиграла и противно от самой себя немного стало. Маэрс легко улыбнулся и кивнул головой в знак прощения. — И всё же, Кэр, оставь его. От новообращенного толку мало, а память этого чиста, как стеклышко. Ты его быстрее прикончишь. Оставь. Я думала над его словами, но чего-то снисходительного придумать не смогла. «Зеленый» меня убить хотел, вместо этого покалечил Маэрса, информации никакой не дал. Но отомстить я обязана. Если сойдет с рук ему, то сойдет с рук другому, а за ним — следующему. И так всегда. — Чего ты за него заступаешься? Разве не он тебя чуть в могилу не свел? — мне хотелось знать правду. Хотелось истины. — Заступаюсь, потому что он так похож на него, — ответил оборотень спокойно, а потом добавил: — Похож на моего младшего брата. Этот вампир не виноват в том, что его загипнотизировали. Он не виноват в этом. Как и мой брат. Его пытали, пытались вытянуть из него хоть частицу информации, которой он не обладал. С каждым днем я узнаю Маэрса с другой стороны. Он говорил о своем брате, которого убили ведьмы в Новом Орлеане. Я не жалела его — скорее, уважала его стойкость. Многие люди после потери близкого сердцу человека начинают вести не самый порядочный образ жизни. Не отлипают от бутылки и косяка. Совсем не думают ни о себе, ни о других. А Винсент смог жить дальше даже после потери брата. — Мне нужно знать, кто желает мне смерти. Найди его — «зеленый» останется жив. Я сотру ему память и придумаю какую-нибудь сказку. Он заживет жизнью тихого вампира, — я приостановилась, а потом более настойчиво повторила: — Только если ты найдешь виновника. Понял? Маэрс кротко кивнул головой и, пожелав мне удачи, покинул небольшой домик, в котором мы обосновались на время. Коридоры этого жилья чем-то мне напомнили убранство домика в Италии, в котором я жила с первородными. Мы часто переезжали с места на место, поэтому мне довелось в столь юном возрасте увидеть прекрасные уголки мира. Но, сколько бы домов не видела, мне милее всегда был тот, в котором началось моё бурное детство. Именно в подвалах которого меня увидел Элайджа и в коридоре которого мы с Колом чуть не посшибали все вазы и статуи. Именно тот дом, в который мы больше никогда не возвращались. Хоть и была свободна все столетия, я никак не могла себя заставить вернуться на то место и посмотреть, что случилось с домом моего детства. Что-то тяготило душу. — Спасибо, Маэрс. Спасибо, что возишься со мной, — прошептала я на выдохе, хоть он и не услышит этих слов.***
POV Клаус
В последнее время я часто засиживаюсь на террасе, слушая рассказы брата, который сидит этажом ниже, и рисую. То Хоуп, то сестру, то Кэролайн. Как бы я ни хотел перестать писать портрет этой девушки, кисть, держа крепко карандаш, сама выводила знакомые черты. И противиться этому я не мог. Я получал истинное удовольствие, вслушиваясь в рассказы Кола, которые предназначались для ушей моей дочери. — А ещё она любила часто убегать к речке. Это было одно из её самых любимых мест. Туда даже я не ходил за ней, чтобы не потревожить её мысли, и лишь Бог знает, о чем она там думала, о чем мечтала. Я довольно улыбнулся, вспоминая неудавшуюся встречу, когда мне пришлось остановиться на берегу той самой реки. Тогда Кэр заметила меня, хоть и не показывала виду, надеясь, что я не заметил её. И если от этой мысли ей спокойней живется, то пусть так и будет. — Ты очень похожа на неё, Хоуп. Этот умный не по годам ребенок заливисто рассмеялся, а потом посыпались многочисленные желания Хоуп. Что она хочет познакомиться с Кэролайн лично; хочет, чтобы они были чуть ли не сестрами, потому что о таком друге можно только мечтать. Рассказы брата настолько вскружили Хоуп голову, что теперь и от меня она не скрывала своих желаний. Если бы Кэр сейчас была рядом с девочкой, то, несомненно, жизнь стала бы слаще. Сегодня был, на удивление, слегка прохладный вечер, поэтому пришлось взять с собой на террасу утепленную кофту. Наблюдая за жизнью в Новом Орлеане с высоты третьего этажа*, я старался больше не допускать стычек разных существ на улицах моего города. Лишняя кровь мне не нужна, тем более когда в этом городе живет и растет моя дочь. Что будет, если она увидит очередную драку между оборотнями и ведьмами или вампирами? Я знаю о прошлом матери Хоуп довольно много, знаю о её семье и знаю, что Хоуп принадлежит к этому клану оборотней кровно. Но я никогда не позволю ей быть привязанной к этим людям. Не после того, как Маршалл пожелала испробовать яда, который отобрал бы у меня дочь. — Кол, я замерзла. Давай зайдем в комнату, — я и сам ощущал холод, но продолжал сидеть на террасе в удобном кресле с папкой уже исписанных листов, с которых на меня смотрели три важных женщины рода Майклсонов. Может, пройдут годы, может, десятилетия, но Кэролайн вернётся к нам. Я сидел так долго, что не мог сказать точного времени. Засиделся до появления ярких звезд на небе и потом долго наблюдал за их красотой, за их сиянием. Лишь иногда переводил взгляд на улицы и слабо улыбался. Люди настолько мелки, что уже не замечают той красоты, что окружает их. Не замечают простой истины. Чего им стоит остановиться и приподнять голову, взглянув на небо и сосчитав пару-тройку звезд. Прошло столько столетий, но я до сих пор помню, какими яркими были звезды в моей родной деревеньке. Родители нам с братьями и сестрой запрещали выходить на улицу в темное время суток, но мы зачастую залезали на чердак и там из небольшого окошка наблюдали за сиянием звезд. Маленький Кол был проворнее всех и всегда занимал лучшее место, таща за собой Ребекку. А нам ничего не оставалось, кроме как пропустить их, ибо младшим мы давали все лучшее, что было возможно по тем временам. До смерти Хенрика они раз в неделю вылезали на чердак. Это было их тайной, о которой никто, кроме них, не знал. А после смерти Хенрика эта традиция перестала существовать. Семья Майклсон развалилась по кусочкам. — Если бы ты тогда не умер, если бы я повел себя умнее... Что бы могло случиться тогда? Стали бы мы вампирами? Дожили бы до этого времени? — я задаю себе эти вопросы каждый раз, когда смотрю на звезды. Послышались шаги за спиной, и мне прошлось отвлечься от своего занятия и обратить взгляд на вошедшего. Это оказалась Ребекка. Тепло улыбнувшись, сестра подошла ближе и, бросив мимолетный взгляд на Кэролайн, которая улыбалась ей с листа бумаги, положила руку мне на плечо. Через пару секунд на веранду зашел Элайджа, а за ним Кол. Мне пришлось встать, чтобы оглядеть братьев и сестру. Нечасто мы собираемся просто так. Может, случилось что? — Что-то с Хоуп? Или на улицах драка? Ребекка добродушно улыбнулась и покачала головой. — Ник, успокойся. Мы же семья, разве мы не можем просто так собраться, как в детстве. Разве не можем вновь провести время вместе, как просто близкие люди? Я долго не мог сообразить, а потом до меня дошло. Кто-то из них покопался в моих мозгах, когда я был отвлечен. Умный ход — застать меня врасплох, ничего не скажешь. — Если из вас ещё хоть кто-то покопается в моих мыслях, то я… — меня перебил младший брат, рассмеявшись в голос: — Подаришь нам кинжал на память, а чтобы мы его не потеряли, для надежности, засадишь в сердце? Знаем, проходили. Мне не оставалось ничего другого, как просто улыбнуться. Мои угрозы для них уже давно в прошлом. Я не хочу рушить уже устоявшееся между нами семейное понимание. Иногда понимаю, что чувствует Ребекка, когда говорит, что желает жить жизнью простого человека. И мы должны учиться жить так, как жили, когда были ещё людьми, когда были настоящей семьей Майклсон.