While I'm Still Here

- Это кошачьи зубы, сукин ты сын! Ты пытался продать мне четыреста фунтов кошачьих зубов?* Я схватился за живот, попутно стараясь расслабить мышцы, потому что его сдавило так, что я едва ли мог дышать. Мы ехали в гипермаркет, и Джерард не переставал цитировать Картмана, поэтому моё лицо наверняка было синего цвета. У него получалось просто идеально, точь-в-точь как в оригинале, и я уже чувствовал, как в моих лёгких заканчивается воздух, а по лицу стекают слёзы, исчезая на пересохших губах. Я отчаянно нуждался в кислороде, начиная задыхаться до неприятной сухости в горле. - Джерард, заткнись, - кое-как прохрипел я, утопая в новой порции смеха. - Но мааааам, - продолжил он писклявым голосом, - он нужен мне завтра! Но мааааам… в проекте написано, что нужен ковёр! Но мааааам, я тут играю в дикого-дикого Веста, мне с лягушонком Кольтом осталась еще одна сексуальная сцена с Сальмой Хайек… Я должен собрать их все, мама! Должен добраться до магазина игрушек. Мааааам, я должен быть первым, иначе люди не будут считать меня крутым! Я внимательно следил за его лицом и свободной жестикулирующей рукой, но слёзы, застилающие глаза, ухудшали картинку. - В последний раз, когда Баттерс здесь ночевал, я захотел сделать его фотографию и подарить его маме, но когда я фотографировал Баттерса, ему стало так жарко, что он стащил с себя пижамные штаны, а я споткнулся и упал, и приземлился ртом прямо на его пенис… а потом я вспомнил один анекдот, улыбнулся в камеру и показал большие пальцы… - О, это горячо. - Ага. Я надеюсь, что у нас произойдет нечто подобное, когда я принесу камеру к тебе домой. Я стукнул его кулаком в плечо, но он проигнорировал меня. Вот дерьмо, лучше бы я ничего не делал. - Джерард, не говори такие вещи, - мягко попросил я, поглаживая его руку, куда только что ударил, чтобы стереть ту боль, которую я принес ему или о которой, возможно, напомнил. - Я дежурный по коридору… и ты будешь уважать мой авторитет! Эм, мам… ты не могла бы сходить и записать меня на Паралимпийские игры, чтобы я мог обыграть всех инвалидов и получить тысячу долларов? Я любил его машину. Практически каждый день мы наматывали круги по нашему району, либо же отправлялись в парк – машина давала нам абсолютную свободу. Сегодня мы ехали в супермаркет, чтобы сделать покупки для его квартиры. Мы просто собирались набрать кучу долгохранящихся продуктов, потому что, по словам Джерарда, он хотел притвориться, что я переезжаю вместе с ним и мы разделяем первый совместный поход по магазинам. - Мне нравится твой смех, - спокойно сказал он. Собирающиеся тёмные тучи и резкий холодный ветер, будоражащий верхушки деревьев во всём Черри-Хилл, предвещали скорый ливень. Воздух моментально преобразился: он стал свежим и тяжёлым и словно пригибал вас к земле, стоило вам только оказаться снаружи. Ветви клёнов и дубов сначала лихорадочно шумели и танцевали на ветру, чтобы потом с облегчением сбросить охапки листьев. Я поднял стекло прежде, чем первые капли смогли бы проникнуть в салон и намочить обивку сидения. Наконец мы припарковались на стоянке супермаркета и направились внутрь под аккомпанемент мелкого моросящего дождя. Джерард был одет в бордовую рубашку, свободно накинутую на плечи поверх чёрной футболки, а также в эти мрачные чёртовы джинсы, которые были ужасно, невыносимо узкими. Он выглядел просто неотразимо, и я ненавидел его за естественный шарм и природную привлекательность. Независимо от одежды, он блистал каждый грёбаный день, потому что всё на нём смотрелось гармонично, благодаря шикарному телу с правильными пропорциями. Его волосы находились в постоянном сексуальном беспорядке, как будто он только что вышел из душа и не успел высушить их до конца. Единственные цвета, в которые он одевался – это белый, бордовый и чёрный, но даже такое скудное однообразие оттенков подходило ему идеально. Казалось, он с самого рождения был до совершенства красивым, и меня бесило, что он мог жить так спокойно, ни на секунду не задумываясь о своём внешнем виде. Он всегда держался непринуждённо, испытывал комфорт, не обращая внимания на обстановку вокруг себя. В какой-то степени я уже даже начинал ревновать, потому что ему было достаточно просто расслабиться, чтобы чувствовать себя уверенным на сто процентов. Я сходил с ума, когда он лишь небрежно проводил рукой по волосам, пропуская сквозь них пальцы, и уже в следующее мгновение на его голове красовалась идеальная укладка. На его лице практически постоянно мелькала эта игривая ухмылка, особенно когда с ним разговаривали девушки. Иногда в маленьких магазинчиках, куда мы заскакивали за мороженым, молодые кассирши флиртовали с ним так открыто и беззастенчиво, что я непроизвольно сердился и завидовал, поскольку Джерард буквально расцветал в такие моменты. Поэтому мне оставалось развлекать себя мыслями о том, что бы сказали его многочисленные поклонницы, узнав, каким лузером он был в школе. Чёртовым изгоем, одиноким фриком. Я ненавидел его ещё больше, когда он надевал солнцезащитные очки, потому что тогда я не мог угадать, куда были устремлены его глаза и касалась ли их мимолетная улыбка. Тогда я становился ещё большим собственником, что вызывало новые подозрения. Иногда я начинал сомневаться в его гомосексуальности, так как он никогда не посылал к чёрту этих куриц, постоянно к нему клеящихся. Вместо этого он сиял, как солнце, и выглядел таким счастливым и самодовольным, что я невольно приходил в полное отчаяние. Порой мне не хотелось болтаться с Джерардом, потому что я смотрелся нелепо рядом с ним. Казалось, он всегда знал, как правильно сидеть, как смотреть, что сказать и что сделать, поэтому я чувствовал себя последним идиотом, так как сам я постоянно путался в словах, краснел от одного его взгляда или вовсе плакал перед ним. Мне было жаль, что я не умел держаться на людях и не имел такой же идеальной внешности, как у него. Он будто был рожден, чтобы пылать этой аурой уверенности и источать сексуальное влечение. Я на самом деле поделил свой шкаф на секции. Несколько полок специально отводилось под «одежду для Джерарда». Туда входила пара чёрных брюк, которые я всегда надевал, когда мы куда-то выходили. Также у меня имелись запасные синие джинсы – как мне казалось, в них я выглядел достаточно хорошо. Кроме того было еще несколько футболок: красная, тёмно-синяя и две чёрных. Таким образом, я подстроил свой гардероб специально под Джерарда, чтобы соответствовать цветовой гамме его одежды и тем самым, как я надеялся, стать к нему хотя бы чуть-чуть ближе. Я знал, что обычно пары стараются копировать стиль друг друга, не в точности до последней детали, а ненавязчиво, словно у них это вышло случайно. Они дополняют друг друга и вместе выглядят гармонично. Про нас с Джерардом нельзя было сказать ничего подобного. Его тело было абсолютно пропорциональным, чего нельзя сказать о моём. Плотное широкое туловище и короткие ноги – вот, чем был я. Это в очередной раз доказывало правоту одной глупой теории, возникшей ещё в детстве: мои родители создали меня, выбрав случайные части тела и черты лица из подвернувшегося под руку каталога. Мес­тный ги­пер­маркет был ог­ромных раз­ме­ров, а те­перь, ког­да я при­ехал в не­го без ма­тери, он ка­зал­ся мне ещё боль­ше. Мы взя­ли те­леж­ку и дви­нулись в дол­гое пу­тешес­твие меж­ду бес­ко­неч­ны­ми вит­ри­нами и пол­ка­ми. Дже­рард шёл око­ло ме­ня, пос­то­ян­но спра­шивая о том, ка­кие хлопья я пред­по­читаю, с ка­кими овощ­ны­ми до­бав­ка­ми ем су­пы или ка­кие со­усы для пас­ты я люб­лю осо­бен­но силь­но. Он сно­ва под­нял эту дерь­мо­вую те­му об италь­ян­ских кор­нях. Я уже хо­тел пос­лать к чёр­ту и его са­мого, и его сте­ре­отип­ное мыш­ле­ние, ког­да он вдруг за­мол­чал и за­мер на мес­те, шаг­нув ко мне прак­ти­чес­ки вплот­ную. Сна­чала я по­думал, что он ре­шил утя­нуть ме­ня в быс­трое объ­ятие, что выг­ля­дело бы край­не не­лепо пос­ре­ди про­дук­то­вого ма­гази­на, но тог­да я по­чувс­тво­вал ру­ку Дже­рар­да на сво­ем жи­воте – он не об­ни­мал, а как буд­то при­дер­жи­вал, уве­рен­но при­жав ла­донь к ру­баш­ке. Я рез­ко по­вер­нулся, что­бы ода­рить его нах­му­рен­ным взгля­дом и ска­зать, что­бы он не ла­пал ме­ня на лю­дях, но мо­мен­таль­но всё моё вни­мание пе­рек­лю­чилось на пар­ня, иду­щего к нам навс­тре­чу. Ох, блять, нет. - При­вет, Фрэнк, как де­ла? - Оу, привет, Ривер. Я в порядке. А ты как? - Неплохо. Его взгляд упал на руку Джерарда, собственническим жестом касавшейся меня, и его улыбка тут же исчезла. На какой-то короткий момент я подумал, что понял намерения Джерарда; он стремился заставить Ривера… ревновать? Но это было ужасно глупо, потому что сейчас мы с Ривером не были даже друзьями. Тогда, быть может, он стремился защитить меня? Но… для чего ему выставлять напоказ наши отношения и делать вид, что мы вместе? Ривер был там в тот день, когда Мэтт пытался избить Джерарда. - Чем, парни, занимаетесь? – спросил он, всё ещё мельком поглядывая в сторону моего живота. Я отошёл от Джерарда, становясь напротив Ривера. - Мы закупаемся для нашей квартиры, - ответил я с лёгкой улыбкой на губах. Мне было трудно дышать. В тот самый миг, как появился Ривер, моё горло внезапно сдавило, и с каждой секундой становилось сложнее говорить. - Оу, как мило. Ну, то есть, круто. Потрясающе. Вы живёте вместе? Джерард перебил меня, прежде чем я успел открыть рот. - Пока нет, но скоро будем. Мы переезжаем в Нью-Йорк. - Реально, Нью-Йорк? Ничего себе, это серьёзно. Ну, я вас поздравляю? Эм… ребят, послушайте, с того дня, когда… в общем, я отстойно себя чувствовал всё это время. И я бы хотел извиниться за то, что тогда произошло. Хотя ты круто врезал Мэтту, кстати, - сказал он, поворачиваясь к Джерарду. - Разве вы не друзья? – спросил он. - По сути, больше нет… я не знаю. Мэтт и Колин… это не мой тип людей, понимаете? Особенно Колин. Он конченый придурок. Они, кажется, напрочь забыли, что я стоял рядом, ведя свою беседу и полностью исключая из неё меня. Но в то же время было довольно забавно наблюдать, как мой бывший друг общается с моим нынешним другом. - Тебе когда-нибудь говорили, что ты похож на Билли Коргана? Он мой герой. Я люблю его. Ривер рассмеялся. - О, спасибо. Думаю, я слышу это впервые. - А, ну в общем, да, ты похож на него, - ответил Джерард, возвращая улыбку. Эй, что за херня? Не улыбайся ему! Вы оба, по идее, не можете нравиться друг другу и так мило ладить. Вы оба, вообще-то, должны бороться за моё внимание, потому что эй, вы тут благодаря мне, на секундочку. - Ладно. Мне нужно идти, но мы ещё увидимся. До встречи, парни. Как только он ушёл, Джерард повернулся ко мне с шокированным выражением лица. - Это было странно. Он вроде хороший парень. - Ага, - не споря, пробормотал я, возвращаясь к полкам и их содержимому. Мы закончили, практически до краёв наполнив тележку овсяными, кукурузными хлопьями, банками томатов, овощей, быстрорастворимыми супами, соусами для пасты, крекерами и консервированными бобами. В моей голове вдруг мелькнула мысль, что не так уж мне и хотелось жить самостоятельно. Оказалось, очень удобно иметь под боком маму в качестве повара, знающую огромное количество рецептов и придумывающую собственные идеи для готовки, которые она словно брала из воздуха и никогда не просчитывалась. Стоя в очереди на кассе и взглянув на груду наших – его – продуктов, я внезапно ощутил приступ жалости к Джерарду и его будущей жизни. Я надеялся, что он не будет сидеть исключительно на полуфабрикатах. Выбор покупок испытывал недостаток в разнообразии, что подтолкнуло меня к некоторым вопросам. Например, мог ли он вести хозяйство самостоятельно? Я предполагал, что ему пришлось этому научиться, поскольку как-то раз он проговорился, что иногда вынужден готовить обеды и ужины для всей семьи. К тому же я знал, что, как только он заселится в квартиру, он обязательно докупит необходимые вещи. Да, он приобретёт всё, что необходимо. Он будет в порядке. И я тоже, когда начну жить с ним. Джерард вдруг толкнул меня и кивнул в висящее над кассой табло. "За покупки на сумму менее 5 долларов будет взиматься плата** в размере 35 центов. Благодарим за внимание". О, понятно. Там написано Фи. Он улыбался как идиот, на что я только закатил глаза и пихнул его в плечо. Наконец мы выложили продукты на ленту конвейера и продвинулись вперёд. - Я так взволнован, Фрэнки… - пробормотал Джерард, когда наступила наша очередь. - Я тоже. Я протянул ему тридцать долларов, чтобы он расплатился за покупки. Мне пришлось залезть в свой маленький тайник, где хранились сбережения ещё с Рождества. Я устал, что он постоянно платил за меня. Пришло время, когда это сделаю я. В попытке избежать зрительного контакта, я не поднимал глаз, пока он не вздохнул драматично и не одарил меня неодобрительным взглядом, слегка толкая в плечо, чтобы привлечь моё внимание. Возьми деньги, придурок. Я люблю тебя. Мне не нравились взгляды, которыми Джерард одаривал кассиршу. Это была неприлично молодая стерва, лет двадцати, не больше, с ярко-рыжими волосами, доходящими ей до подбородка. Даже самый невнимательный мог бы сказать, что её патлы были окрашены, напоминая со стороны цветной мелок. Лицо украшал ужасный пирсинг, и создавалось впечатление, что она случайно упала в ящик с инструментами. Я находил её внешность просто отвратительной. Она была похожа на цветной мелок, упавший в ящик с инструментами. На лице Джерарда застыло мечтательное выражение. Мне захотелось разбить парочку витрин или от души кому-нибудь врезать. Ёбаный кусок дерьма. Но ведь Джерарду даже не нравились девчонки? Или же нравились? Нет. Он сказал мне, что он гей. Я знал, что он был геем. Хренов ублюдок. Он соврал. Он объяснял, что ему приносит удовольствие водить девушек за нос, заставляя их думать, что он заинтересован, когда на самом деле он лишь играл. О да, очень, блять, похоже на правду. Не было ничего фальшивого в том, как осветилось его лицо, когда их взгляды пересеклись. Я был так невыносимо рассержен на него, что меня трясло от злости. Он притащил меня сюда для того, чтобы купить продукты для нашей будущей квартиры и притвориться, что я еду вместе с ним. Грёбаный сукин сын. Я уже не сомневался, что он взял меня с собой для того, чтобы заставить ревновать, чтобы ткнуть лицом в грязь, чтобы в лишний раз напомнить мне, что я навсегда застрял в этом жалком городишке. Если бы я действительно захотел закатить сцену, то я бы в ту же самую секунду рванул из магазина и побрёл бы домой пешком, что, возможно, заняло бы часа два времени, но меня это абсолютно не волновало. Единственная причина, по которой я ещё стоял тут, состояла в том, что я на самом деле не горел желанием вести себя как истеричка и мечтал хоть раз сдержаться. Я впился убийственным взглядом в них обоих. Джерард улыбался, глядя на пирсинг девушки перед собой, пока она не обратила на него всё своё внимание. Как будто он решил меня наказать за то, что я дал ему тридцать баксов. - Привет. Как дела? – спросила девушка. Бьюсь об заклад, она тоже курит. О да, Джерарду это определенно нравится. Вот только он уже занят. Грёбаный придурок. Чёртов идиот. Он мой. Он привёл меня сюда… - Всё отлично, куколка. Как жизнь? И ровно в этот миг моё сердце устремилось куда-то в горло, вызывая резкий приступ тошноты и головокружение, я был готов свалиться в обморок прямо там. Тело сразу стало в несколько раз тяжелее, словно в него закачали свинца, пока сердце вернулось на место, чтобы в следующее мгновенье бухнуть уже где-то в животе, сжавшееся и изъеденное кислотой. Я смотрел на него в абсолютном шоке. - Я в порядке, спасибо, - последовал восторженный ответ кассирши. Эти двое полностью погрузились друг в друга. – Нашёл всё, что искал? Он кивнул, не отрывая от неё взгляда, а на его лице снова расползлась обольстительная ухмылка. - Думаю, да. Его такое очевидное раньше женоненавистничество уже не было таким очевидным. Ох, ну ясное дело, что теперь он пытался их идеализировать. Он не ненавидел всех женщин в целом. Говоря откровенно, он даже очень им симпатизировал и вполне наслаждался вниманием, которое они ему уделяли. Я, блять, не переваривал его самого и его ёбаное очарование. Долбанный ублюдок. Моросящий дождь превратился в ливень к тому времени, как мы оказались на выходе. Я не удивился бы, если по радио уже успели передать штормовое предупреждение. Надо же, какое интересное совпадение. Будто вся моя злость обрушилась на землю вместе с дождем. Блять, ненавижу его. - Вперёд, к Бэтмобилю! Мы не можем терять ни минуты! Я нахмурился на его глупое заявление, но, будучи не сильным поклонником природных катаклизм, бросился к автомобилю, отчаянно нуждаясь в тёплом и сухом приюте. Большие ледяные капли падали на нас с небес с необузданным гневом. Мы врезались в машину, подгоняемые сильнейшими порывами ветра в спину. Наверняка со стороны мы выглядели как груда вещей, крутящаяся в барабане стиральной машинки. Бег во время дождя ни на долю не спасает вас, если вы стремитесь остаться сухими. Когда-то я даже вычитал, что при быстром перемещении в непогоду вы намокните ещё сильнее, чем при спокойной ходьбе. Дело в том, что капли летят под таким углом, что при беге вы только увеличиваете площадь соприкосновения воды со своим телом и избегаете этого, если продолжаете идти обычным шагом. Я совершенно забыл столь важную информацию, хотя в данный момент меня меньше всего волновали научные факты и прочая ерунда. Я просто хотел спастись от неистового дождя. Одно из самых неприятных ощущений по моему мнению – это оказаться полностью промокшим. Я не произносил ни слова, когда мы грузили пакеты с продуктами в багажник. - Ты би? – не выдержал я, обрушивая свой вопрос ровно в тот момент, как дверцы машины были захлопнуты изнутри. - Что? О, он решил прикинуться идиотом. - Ты, блять, би? – прокричал я. Он уставился на меня удивлённым взглядом. Ох, даже не думай, придурок. - Чёрт, нет. А что? - Ладно, тогда получается, ты обманываешь меня, когда называешь «куколкой»? - Обманываю тебя? Что за херня, Фрэнки. Что случилось? - Ты назвал её «куколкой». Ты назвал ту курицу «куколкой»! - Да. И что? Джерард продолжал смотреть на меня так, как будто я в очередной раз раздувал из мухи слона, и в моей претензии не было ни капли проклятого смысла. - Я думал, что это прозвище было только моим, - пробормотал я, отворачиваясь к окну. Я не мог больше выдерживать его недоумевающего взгляда. Я знал. Я, блять, так и знал. Все его якобы особенные прозвища, которые он придумывал для меня, ничего не значили. Ни одно его слово не было правдивым. Я жил во лжи, в море безжалостной лжи. – Иди к чёрту. Единственное, что заставило меня обернуться к нему, это полная тишина в ответ. Видимо он обдумывал очередное глупое оправдание или ещё что-нибудь. Джерард сидел с этим своим чёртовым извиняющимся выражением лица. Оно было очень хорошо мне знакомо. Поджатые губы, мягкий взгляд, испуганный сожалеющий вид. Я моментально пожалел о начатом разговоре. Блять. Я просто эгоистичный придурок, не желающий делить его с другими людьми. Даже если речь идет об обычном трёпе с кассиршей. Мы тронулись с места, не говоря ни слова, и направились к дому. Блять, мне хотелось сильнее прижаться к окну и просочиться сквозь стекло, потому что тяжёлая атмосфера, повисшая в салоне, лишала воздуха. Всего сутки назад мы помирились после глупейшей ссоры, инициатором которой был я, и теперь я снова делал это. Мы продолжали ехать, а я так и не смел взглянуть на него. Я пялился в своё окно, наблюдая за размытым пейзажем, быстро проносящимся мимо нас, как будто мы замерли на месте, когда всё вокруг стремилось вперёд. Я не выдержал тишины, я не справился с напряжением. Я не мог поверить, что опять сорвался, и не мог больше молчать. Мне не нравилось, когда между нами вырастала стена. Меня раздражали бьющиеся в стекло капли, которые добавляли несколько очков к моему меланхоличному настроению. - Итак, как выглядит квартира? Грустные глаза и поджатые губы без слов говорили о том, что он до сих пор был взволнован. - Ты больше не сердишься на меня? Я смотрел на него в течение нескольких секунд, прежде чем выдать ответ. - Останови машину. - Остановиться? Зачем? - Я хочу с тобой поговорить. Свернув с дороги на ближайшей разрешенной стоянке и припарковавшись, Джерард повернулся ко мне с обеспокоенным взглядом. Я поднял подлокотник, чтобы он не мешал и пересел еще ближе к водительскому креслу, оказавшись лицом к лицу с Джерардом. - Говорить «куколка» уже вошло у меня в привычку. Прости. Это имя только твоё, я не знаю как, просто… оно вырвалось само, потому что в последнее время я часто его использую. Квартира… - его голос звучал тихо и подавлено, - очень маленькая, со страшными белыми стенами и тремя огромными окнами. Одно в нашей спальне, другое в гостиной, а третье в ванной, так как все эти комнаты расположены на внешней стороне дома. Седьмой этаж, номер квартиры семьсот двадцать три, почти все полы покрыты бежевыми коврами. Она очень классная. И маленькая. Ты это хотел знать? Не отводя глаз от его лица, я склонил голову набок. - Назвать тебе настоящую причину, почему я не хочу, чтобы ты уезжал? - Да. - Два с половиной месяца не такой уж большой срок, но я столько времени провёл с тобой, что… я привык, что ты постоянно рядом. Я не хочу снова становиться одиноким. И я так боюсь, что ты встретишь кого-то ещё, кого-то другого… и забудешь обо мне. Я эгоист, знаю. Я хочу, чтобы ты вернулся за мной. Он опять уставился на меня своим чёртовым пронизывающим взглядом, полным неверия и шока. - Ты действительно думаешь, что я смогу забыть про нас? О том, что мы Бэтмен и Робин? Об единственном человеке в этом грёбаном мире, который искренне захотел стать моим другом? О концерте, на который я тебя позвал и о той ночи, которая была после? - Ну, я не знаю… - О всех тех моментах, когда ты плакал передо мной, а я обнимал тебя и успокаивал? О том дне, когда мы сидели на качелях и ты осмелел до такой степени, что засунул руки мне под футболку, чтобы полапать меня? О, да замолчи ты уже, блять. - Хорошо, Джерард, я понял… - О том, как мы однажды всю ночь смотрели Бэтмена и ты заснул с крошками от чипсов на рубашке, а потом я разбудил тебя, чтобы мы могли вместе встретить рассвет? О ловле летучих мышей? О наших комиксах? О моём лучшем грёбаном друге? - Но, может быть, ты встретишь кого-то лучше меня. - Советую тебе заткнуться прямо сейчас. Ты в курсе, сколько ты значишь для меня, Фрэнки. Знаешь, что? Это не тот случай, когда нужно разлучиться с человеком, чтобы понять, как он тебе дорог и близок. Мне действительно будет не хватать тебя. Его голос обволакивал моё тело до кончиков пальцев рук и ног, заставляя меня покрываться мурашками и улыбаться самому себе. Я смотрел на Джерарда с любовью, восхищаясь его таким добрым и открытым лицом. Внимательно изучая его подбородок, щёки, уголки губ, мне хотелось лишь одного – расцеловать каждый миллиметр его кожи. Идея казалась захватывающей; мне стало интересно, покраснеет ли он, как делал это я. Если да, то это будет означать, что я ему на самом деле нравлюсь. Я всегда краснел, когда он прикасался ко мне… - Можно поцеловать тебя в щёку? – спокойно спросил я, пристально вглядываясь в свою цель. Он кивнул, закрывая глаза и улыбаясь. Я мягко и неуверенно прижался губами к местечку чуть выше челюсти и задержался на пару секунд, как молитву шепча в голове одну лишь мысль: «Я люблю тебя». Даже если эти слова не были произнесены вслух, я надеялся, что каким-то волшебным образом они проникнут под его кожу через мои губы. Я пытался вдохнуть их в него. Повторив про себя своё тайное признание в последний раз, я отстранился. Я не отводил взгляда от его лица, мимолетно заметив легкую усмешку на его губах. Он не покраснел. Мы снова выехали на дорогу. Небо по-прежнему оставалось тёмным, а воздух влажным. Капли дождя оседали на стёклах, словно прозрачный бисер, чтобы уже в следующий миг быть смытыми сильными порывами ветра. Их заменяли новые капли. И так до бесконечности, снова и снова. Это действительно смотрелось потрясающе. Я с восторгом наблюдал за такой завораживающей картиной. - Я люблю летний дождь, - плавая в своих мыслях, произнёс я. - Я тоже, - ответил Джерард. Он протянул мне руку, но я настолько ушёл в себя, что не сразу сообразил, чего он хотел. Тогда я почувствовал его пальцы на своём запястье, которые задержались там на секунду, а затем скользнули дальше, обхватив мою ладонь. Ох. Джерард мельком посмотрел на меня и еле заметно улыбнулся, сжимая мою руку. - Я верю в тебя, - сказал он. Я перевёл взгляд с его лица на переплетённые пальцы и тесно прижатые ладони. - А я верю в тебя. Следующие несколько минут я сидел молча, изучая наши руки. Его рука, уверенно удерживающая мою, казалась такой нежной и хрупкой. Я накрыл её второй ладонью и, словно это был маленький ребёнок, аккуратно развернул, очарованный новым открытием. Вены на внутренней стороне его руки просвечивались сквозь тонкую кожу и стремились к длинным изящным пальцам. Я хотел вобрать в рот каждый и не спеша облизать. Его ногти были довольно короткими, и я не сомневался, что он их грыз; по-моему, он вообще получал удовольствие от любой возможности вонзить куда-нибудь свои зубы. Я держал его руку в ладонях так бережно и с таким трепетом, как будто она могла бы навсегда исчезнуть, разожми я пальцы хотя бы на секунду. Я положил это единое сплетение себе на ногу и медленно массировал его кожу, чувствуя сладкую негу, расплывающуюся по телу. Закусив губу, я поднял на него взгляд. Прямо сейчас я нуждался в этом, как в воздухе. Его рука была расслаблена, он полностью отдавал её в моё распоряжение. Ни напряжённых мышц, ни подрагивающих пальцев. В данный момент она была предназначена только для того, чтобы я мог за неё уцепиться. - Я буду заботиться о тебе, - произнес он. – Ни о чём не беспокойся. Я хотел расплакаться. Я чувствовал себя переполненным до краёв тем, что сейчас происходило. Я держал его за руку. Я любил его так сильно… я так отчаянно желал признаться ему. Я хотел прокричать каждое слово, которое не осмеливался сказать раньше, а потом залезть к нему на колени и целовать, целовать эти невыносимо мягкие губы. - Я тоже буду о тебе заботиться. * Сталкиваясь лицом к лицу с ледяным ветром, мы побежали к дому Джерарда. Невыносимый холод только добавил ощущения неприветливости его дома, я внезапно почувствовал себя словно в морге, где было страшно нечаянно чего-то коснуться, а запах смерти витал в воздухе и неприятной прохладой проникал под кожу. Я вплотную прижался к Джерарду и взял его за руку, свободную от пакетов с продуктами. Мы планировали сразу же подняться в его комнату, но оба замерли, когда проходя мимо гостиной наткнулись на Донну и Гэри, сидящих на диване и держащих в руке по бутылке пива. Но… разве Донна выгнала родного отца Джерарда не из-за того, что тот много пил? Я со страхом посмотрел на своего друга, пытаясь понять, затронула ли его представшая перед глазами картина. Он выглядел мертвенно бледным. Его брови были нахмурены, а глаза искрились гневом, когда он расцепил наши руки и сделал шаг вперёд. Остановившись практически у самого дивана, он прожигал взглядом родителей, которые едва ли сдвинулись с места. - Что вы, блять, делаете? - Мы смотрим кино, Джерард. Поднимайся со своим дружком в комнату и сидите там тихо. - Что вы, блять, делаете? – пугающе спокойным голосом повторил он. – Что это за хуйня в твоей руке? Разве не поэтому ты выгнала папу, мам? Потому что однажды ты зашла в гостиную точно так же, как я сейчас, и увидела его с бутылкой пива в руках? Ты обвинила его в том, что он алкоголик, и выставила из дома, как теперь оказалось, по ложной причине? - Джерард, давай не будем об этом говорить… - Нет, мама, давай поговорим об этом. Потому что я, блять, хочу знать, что даёт тебе право пить, если по той же самой грёбаной причине ты выгнала моего отца? Я в ужасе смотрел по очереди на каждого. - Эм, - пробормотал я, поскольку на меня никто не обращал внимания. – Я поднимусь наверх… буду ждать тебя в твоей комнате… Сжав губы, я взбежал по лестнице в его спальню и захлопнул за собой дверь. Меня это не касалось, я был лишним. Я испытывал неловкость, стоя там в разгаре ссоры и слушая то, что слышать не должен был. Это можно назвать их семейной тайной, и я не горел желанием нарушать её, пусть и был в курсе всего, что творилось у них дома, потому что Джерард рассказывал свою историю в мельчайших подробностях. Я не мог даже поиграть с его фигурками с целью отвлечься. Чтобы достать их, мне бы пришлось рыться в его коробках, а я не хотел копаться в уже сложенных вещах. Я не имел права доставлять ему ещё больше проблем. Я попытался просмотреть накупленные сегодня продукты, раскрывая пакеты и читая их содержимое по чекам, но не было никакой возможности игнорировать крики, доносившиеся снизу. - Какого чёрта он делает в твоей комнате, Джерард? Чем вы там вдвоём постоянно занимаетесь? - Мы собираемся упаковать мои оставшиеся вещи. - Тогда вали наверх, и чтобы не было слышно ни звука. Буквально через несколько секунд Джерард открыл дверь в комнату и со всей силой хлопнул ею, не обращая внимания на образовавшийся шум. Я медленно подошёл к нему, напуганный гневом, сочившимся, казалось бы, из каждой клетки его тела. Его грудь резко поднималась и опускалась, рот перекосила болезненная гримаса, а глаза едва ли не метали молнии из-за только что пережитых эмоций. Он не сказал мне ни слова, вместо этого пройдя через комнату и усевшись на пол. Я обнял его так крепко, как не обнимал никогда раньше. Мои руки обернулись вокруг него надежным кольцом, чтобы успокоить и спрятать от творившегося вокруг дерьма, потому что я всё, что у него было, и чёрт возьми, я не собирался оставаться в стороне. Я хотел, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Мы были лучшими друзьями и пообещали друг другу всегда держаться вместе. Дрожащий хриплый голос прервал мои мысли прежде, чем я успел сформулировать мысль. - Ты словно ангел, твоя кожа заставляет меня плакать… ты паришь в этом красивом мире как пёрышко… я бы хотел быть особенным… ты такой чертовски особенный. Но я неудачник, я никто… что, чёрт возьми, я здесь делаю? Мне тут не место. Я хранил молчание, позволяя ему открыть сердце, обнимая его и чувствуя легкую вибрацию в груди от каждого пропетого им слова. Его голос пронизывал холодом. - Мне плевать, больно ли это, я хочу держать всё под контролем… я хочу красивое тело, я хочу чистую душу. Я хочу, чтобы ты замечал, когда меня нет рядом… ты такой чертовски особенный, я бы хотел быть особенным. Но я неудачник, я никто. Что, чёрт возьми, я здесь делаю? Мне тут не место***. - Что ты поёшь? - Это Radiohead, Creep. Потому что я такой чёртов неудачник. Я откинулся назад, смотря в окно отсутствующим взглядом. Мрачное небо, затянувшееся тучами, было не способно привлечь внимание. Каким всё-таки ужасным оказался этот день… _______________________________ В следующей главе: - Ничего себе, твоя комната такая… пустая. Её едва ли можно было распознать. Игрушечные фигурки сложены в коробки, кровать разобрана, со стен сняты плакаты – тёмно-бордовые обои теперь явились на свет в своём первозданном виде. Не совсем та картина, которую я бы хотел наблюдать. Эта комната перестала быть комнатой Джерарда. Его вещи, его воздух, его личность, его запах, его жизнь – всё это исчезло. Она была совершенно пуста. И у нас с Джерардом есть только несколько дней, чтобы разделить в этой комнате наши последние совместные моменты. Единственное, что здесь осталось – это шкаф и матрас с парой одеял, небрежно брошенных сверху. Я лёг на импровизированную постель, больше не осматриваясь по сторонам с жадным интересом, как делал это раньше. Я уже скучал по фигуркам, плакатам и странным книгам. Каждая вещь сейчас ютилась на своём месте в коробках, которые были расставлены у дальней стены и ожидали дня, когда их погрузят в прицеп и навсегда увезут отсюда. Подойдя к самодельной кровати, он сел прямо напротив меня, не отрывая взгляда от моего лица. Я затаил дыхание, погружённый в гробовую тишину комнаты. В висках неприятно и громко стучало, во рту пересохло, и я боялся потерять последние крохи самообладания. Джерард сжал губы в тонкую линию, слегка нахмурился и только спустя минуту, наконец, заговорил. - Ты был для меня таким хорошим другом, и теперь я бы хотел поблагодарить тебя. - Оу, ладно… не за что. - Да, - на выдохе произнес он. - Ага… - повторил я, издав нервный смешок. Что-то витало в воздухе, такое, что… - Вау… это лето на самом деле выдалось удивительным. Мне было весело с тобой.