Романс

Их первый поцелуй Химчан, если честно, почти не помнит – они оба были слишком пьяны для того, чтобы запоминать происходящее, и гораздо более важным делом являлась транспортировка собственного тела домой, а не что-то вроде зажимания на лестничной площадке перед квартирой Ёнгука. Впрочем, Химчан помнит то, как живописно смотрелись на его толстовке странные пятна – то ли от пыли, то ли от штукатурки, – и как сложно было наутро скрыть воротником след от укуса на шее. Второй поцелуй выходит еще страннее первого – хотя стоит ли называть поцелуем то дурацкое соприкосновение губ, когда Ёнгук слишком неудачно повернулся к наклонившемуся над его плечом Химчану? Но именно тогда Химчан впервые видит, как краснеет, кажется, всегда спокойный Ёнгук, и сквозь смех обещает забыть об этом недопоцелуе, как о дурацком сне. Забыть, кстати, так и не получается. У Ёнгука, по всей видимости, тоже – после этого он начинает порой смотреть на Химчана слишком странным взглядом. Третий поцелуй не несет в себе совершенно никакого подтекста – у заболевшего не вовремя Химчана куда-то пропадает из аптечки градусник, и поэтому Ёнгук прижимается губами к его лбу, проверяя температуру. Кожа под губами слишком горячая, а сам Химчан сидит смирно, не отпускает свои вечные шуточки о том, что он слишком хорош для Ёнгука, и даже не протестует, когда его подталкивают к дивану и даже накрывают пледом. Засыпает он практически моментально, а Ёнгук задумчиво ворошит разномастные таблетки на столе, пытаясь понять, почему его губы до сих пор слегка горячие. В четвертый раз они снова пьяны – на сей раз меньше, чем в прошлый, – и снова целуются, стоя в темном закутке-комнатке клуба, куда пришли на день рождения Ёндже, их общего друга. Ёнгук подпирает спиной стену, запустив руки под свитер Химчана, а тот прижимается к нему всем телом и практически не дает сделать ни единого вдоха, целуя раз за разом. Но Ёнгуку все нравится – даже когда он начинает трезветь и осознает ситуацию в полной мере. Судя по тому, как смотрит на него Химчан, в своих чувствах они полностью солидарны. А в следующие несколько дней они не пересекаются вообще никак – Химчан думает, думает, и снова думает о происходящем с ними, и понимает, что ни Ёнгук, ни идея целоваться с ним (а то и делать еще что погорячее) не вызывают у него особенной неприязни. Это чувство одновременно и похоже, и не похоже на любовь, Химчан не может дать ему какого-то определенного названия, и поэтому просто решает дать Ёнгуку время на раздумья, прекрасно зная, что тот наверняка мучается тем же вопросом. Ждать приходится недолго. Ёнгук появляется на пороге его квартиры следующим вечером, держа в руке полупустую бутылку виски, но пьяным не выглядит – скорее, решительным. – Я не могу сказать, что люблю тебя, – говорит он вместо приветствия. Химчан кивает. – Зато я могу сказать, что хочу попробовать с тобой... – последнее слово он проглатывает, стушевавшись под внимательным взглядом. – И я хочу, – наконец отзывается Химчан, забирает бутылку, отпивает из нее, ставя куда-то в сторону, а потом целует Ёнгука – в пятый и далеко не последний раз. Почему-то Химчан уверен, что "пробовать" они будут еще очень долго. И наверняка счастливо.