Бессмертный

Северусу ничего не оставалось делать, кроме как тоже уснуть, настолько крепко его держал в своих объятиях Гарри, который, даже погрузившись в глубокий сон, не желал отпускать его. Поэтому зельевар, призвав к себе плед и укрыв им себя и любовника, задремал. Впрочем, глубоким его сон не был, поэтому, когда Поттер проснулся, Принц моментально почувствовал это и разжал объятия, давая возможность выбраться из импровизированной постели партнеру, если тот пожелает это сделать. Но Гарри, в первые несколько секунд напрягшийся от непривычного ощущения теплого расслабленного тела рядом, быстро успокоился и по-новой закрыл глаза, не желая ничего менять. Немного полежав в тепле и уюте, он завозился и, привстав на локте, поглядел в лицо Северуса. — Я знаю, что ты уже не спишь, — сказал Поттер и зельевар, лениво приоткрыв один глаз, согласно кивнул. — Не сплю, — ответил он, ожидая продолжения. Ему было любопытно, начнет ли Гарри смущенно рассказывать, что он сожалеет о произошедшем и все в этом духе. Но тот, немного помолчав, глубоко вздохнул, а потом, потянувшись, принялся расстегивать пуговицы на рубашке зельевара. — А ты не горячишься? — спросил он, когда Гарри наклонился и, проведя носом по оголившемуся животу, поцеловал его в плечо. — Думаю, что нет, — ответил Поттер, немного подумав и принимаясь раздеваться. — Экий ты… решительный, — фыркнул Северус, усаживаясь и стаскивая с себя расстегнутую рубашку. — И что ты собрался делать дальше? — поинтересовался он, когда снятый предмет туалета отлетел куда-то в сторону. — Понятия не имею, — хихикнул Поттер, разглядывая оголившийся торс любовника. На нем самом к этому моменту оставались лишь трусы и они ничуть не скрывали возбуждения, которое волнами накатывало на бывшего аврора. Отчего вид Северуса вызывает в нем такие эмоции Гарри не знал, и не собирался сейчас разбираться с этим. Ему хотелось прикасаться к этому мужчине, нравилось чувствовать под руками его крепкое жилистое тело и гладкую теплую кожу, вдыхать запах, исходивший от любовника, а вовсе не анализировать происходящее. Единственной проблемой было то, что он не понимал: нравится это все его партнеру или нет, так как на лице Принца наблюдалась лишь благожелательная улыбка, да легкий интерес. Северус лежал на спине, закинув руки за голову и терпеливо дожидался того, что Гарри будет делать дальше. Зельевару не хотелось подталкивать ученика к более активным действиям, так как он считал, что в таких делах все должно происходить само собой, с полной отдачей отчета в происходящем всех участников. — Я никогда не был с мужчиной, — наконец-то признался Гарри, не сумев пронаблюдать изменений в реакциях любовника. — Ты это хотел услышать? А сейчас даешь мне возможность отступить, не уронив достоинства? — Именно, — подтвердил зельевар. — Вчерашнее, при желании, можно списать на неконтролируемый всплеск эмоций или еще что-нибудь в этом роде, но, если ты продолжишь сегодня, это будет означать, что ты принял решение о сближении и изменении статуса наших отношений самостоятельно. Я не хочу тебя ни к чему принуждать и могу дать тебе время обдумать свои порывы и желания. — Ничего не хочу обдумывать, — тряхнув головой, заявил Поттер. — Я и так слишком много это делаю в последнее время. Может быть, у меня думалка устала? — Подумать придется, Гарри, — мурлыкнул Северус, потягиваясь. От этого под его кожей заиграли мышцы и у Поттера от этого зрелища просто-таки перехватило дух. — Потому, что, если мы продолжим… то остановиться будет практически невозможно. То есть, не то, чтобы я прямо сегодня собирался овладеть тобой. Не в этом дело. Я про душевные отношения, а не про физиологические их аспекты. Ты ведь понимаешь, что все изменится, если мы станем близки? — А как же секс без обязательств и все такое прочее? — задумчиво спросил Гарри, чуть наклоняя голову вбок. — Это нам с тобой не грозит, — вздохнув, ответил Принц. — Я слишком долго ожидал этого момента и не пожелаю так просто от тебя отказаться. Тон его был донельзя серьезен и Гарри, безошибочно это почувствовал, убрал руки, уселся рядом с наставником по-турецки и попытался унять возбуждение, которое испытывал. Северус же продолжал спокойно лежать, не меняя позы и ждал. То, что внутри он был напряжен дальше некуда — снаружи было совершенно не очевидно. — Ты сказал, что слишком давно ждешь, — обретя способность мыслить ясно, заговорил Поттер. — Давно — это сколько? — Двадцать четыре года, — ответил зельевар. Гарри недоуменно поглядел на собеседника, а потом глаза его стали совершенно круглыми. — Двадцать четыре года назад я учился в Хогвартсе на пятом курсе! — выпалил он в полном шоке. — И уже тогда ты… — Положил на тебя глаз, — закончил за него мысль Северус. — Именно так. — Но ты ничего не говорил… — растерянно протянул Гарри, пытаясь переварить новость. — А что я мог тебе тогда сказать? — пожал плечами Принц. — Что я бессмертен и ты потенциально тоже? Что ты мне нравишься, а извожу я тебя потому, что придерживаюсь роли, которую сам выбрал? Уверен, ты бы не стал меня слушать, решив, что я сошел с ума. Но я умею ждать. У меня впереди вечность. — Вот уж точно… вечность, — пробормотал Поттер, пытаясь представить себе как сложилось бы все, если бы профессор Снейп подошел к нему на пятом курсе и вывалил на голову нечто подобное. — А почему ты говоришь это сейчас? — Потому, что ты стал старше на двадцать четыре года, — ответил Северус. — Я наблюдаю за тобой последние пять лет. Мы неплохо ладим друг с другом как наставник и ученик, да и как друзья тоже. Но теперь так сложилось, что наши отношения могут измениться, добавив еще и любовную связь, а я не хочу, чтобы дело закончилось парой-тройкой месяцев или лет бурного траха, а потом мы разбежались бы, став чужими. Я хочу разделить с тобой вечность, которая у нас впереди. — Вечность… — пробормотал Гарри, тупо глядя на наставника. — Это очень долго. Я не знаю, Северус… И ничего не могу обещать. Я не представляю себя даже через десять лет, куда уж там, через сто… Но… — Поттер надолго задумался, пытаясь все-таки представить себе себя через сотню лет, но дело оказалось совершенно бесперспективным. Хотя, он был вынужден себе признаться, что хотел бы видеть рядом с собой Северуса. Зельевар был первым человеком, который не раздражал его в мелочах, не пытался ограничить его свободу, не диктовал условий и не требовал невыполнимого. Крайние пять лет, прожитые именно с этим человеком, были, пожалуй, самыми счастливыми из всех, что прожил Гарри. До этой минуты он как-то не задумывался обо всем этом, но сейчас с удивлением осознал, что это именно так. Северус с неослабевающим вниманием следил за изменениями лица любовника и пытался угадать, к какому решению тот придет. Занятие было хоть и любопытным, но совершенно бесперспективным: Гарри иногда был до противного предсказуем, но, в то же время, был способен выкинуть что угодно в любой момент. — Я, правда, не могу обещать тебе вечности. Я ее попросту не представляю, — наконец, вынырнув из размышлений, признался Гарри. — Но я точно знаю, что сейчас мне хорошо рядом с тобой. Лучше, чем с кем бы то ни было до тебя. Может быть, мы договоримся, что будем вместе до тех пор, пока нас обоих это будет устраивать и не будем загадывать на века вперед? В конце концов, кто знает, может быть завтра, или через много лет, ты встретишь кого-то, кто покажется тебе лучше, чем я? Или мы изучим друг друга настолько, что станет просто неинтересно жить вместе? — Такой договор меня вполне устроит, — выдыхая, ответил его собеседник. Весь предыдущий разговор был инициирован им как своего рода тест на разумность и сейчас он радовался, что Гарри успешно прошел его. Это давало надежду на то, что перспектива у их отношений есть и Северус позволил дать себе волю, опрокинув Поттера на постель и принявшись активно покрывать поцелуями партнера. Гарри отвечал ему со всем пылом своего темперамента, ловя каждый звук, который издавал любовник и удивляясь, насколько его реакции на те или иные действия отличаются от привычных и предсказуемых. Инициативу он перехватывать даже не стремился, понимая, что опыта обращения с мужчиной у него нет и не желая портить партнеру удовольствие своей неумелостью, но это ничуть не мешало запоминать, что тот делает, чтобы иметь возможность со временем это повторить. Северус же обстоятельно изучал реакции нового любовника, прикасаясь то здесь, то там, целуя и покусывая иногда он действовал чуть мягче, иногда чуть жестче, проверяя, как отнесется к тому или иному воздействию Гарри, не остановит ли он, почувствовав боль от укуса или смущение, от того, что до него дотронулись где-нибудь в интимном месте. Но Поттер в ответ лишь постанывал и поощрял любовника к дальнейшему, не испытывая, кажется, никаких неудобств. — С тобой в постели гораздо лучше, чем с женщинами, — протянул Гарри, отойдя после оргазма. Он лежал, раскинувшись звездочкой на диване в чем мать родила, но прикрыться не стремился, решив, что стесняться, после того, что произошло несколько минут назад, в общем-то глупо. Северус лежал на животе рядом и болтал в воздухе ногами, с легкой усмешкой глядя на партнера. — Чем это со мной лучше? — прищурившись, спросил он. — Ты будто знаешь, чего мне хочется, — ответил Поттер. — У меня было такое впечатление, что ты знаешь это даже лучше меня. — Во-первых, у меня богатый опыт, — пожал плечами Северус. — А, во-вторых, я все-таки тоже мужчина и очень хорошо представляю, как я устроен. Секрет моего успеха, в общем-то, очень прост: слушая и ощущая тебя руками и губами, я представляю чего бы хотелось мне и пробую это реализовать. Если то, что я слышу, продолжает мне нравится — я действую дальше. Если нет — пробую что-то другое. — Так просто? — удивился Гарри. — Да, — отозвался Принц и, поднявшись, уселся на пятки. Гарри приподнялся на локтях и оглядел своего любовника. На теле Северуса не было ни единого лишнего волоска и это было очень странным, хотя и привлекательным зрелищем. Поттер почувствовал это, когда они ласкались, но слишком занятый собственными переживаниями не придал этому значения. Он протянул руку и провел пальцами по лишенному волос лобку партнера. На ощупь кожа была абсолютно гладкой и создавалось ощущение, что растительности там никогда и не было. — Нравится? — с легкой улыбкой спросил Северус, не пытаясь отстраниться и ничуть не удивляясь тому, что делал Гарри. — Необычно, — ответил тот. — Но интересно. — Привычка, — пожал плечами зельевар. — Я несколько лет прожил в очень жарком климате. Растительность натирала кожу, плюс там было очень мало воды, а поддерживать чистоту, когда шерсти нет — проще. — А где след от моего вчерашнего укуса? — спросил Гарри, продолжая пристально разглядывать нового партнера. — Регенерация бессмертного — отличная вещь. Даже если бы ты цапнул меня до крови, следа бы не осталось. Видишь же, на мне ни одного шрама, хотя я за свою жизнь получил немало разнообразных ран. Мелкие — затягиваются быстро и бесследно. От ран посерьезнее остается шрам, но и он проходит через несколько дней. Переломы срастаются за пару-тройку часов, а, если я недавно убил кого-то из бессмертных, то еще быстрее. — Я до сих пор не могу привыкнуть к этому, — поделился переживанием Поттер. — В саду поранился тяпкой, кровища хлещет, больно, а я вижу, как рана затягивается. Это было так… странно. На мне и раньше все довольно быстро заживало, но не с такой дикой скоростью. — Привыкнешь, — пообещал зельевар. — Мне несколько раз пришлось собственноручно ломать себе конечности, чтобы выбраться на волю из… ну, в общем, чтобы освободиться. Вот научиться сознательно ломать свое тело — сложно. — И теперь ты можешь спокойно сломать сам себе, скажем, руку?! — удивленно спросил Гарри, недоверчиво глядя на говорившего. — Могу, — кивнул Северус. — Это неприятно, инстинкт самосохранения все-таки есть и орет он как ненормальный, но этим можно научиться управлять. В общем-то не просто можно, а лучше бы научиться. — Не представляю, как этим можно управлять, — честно признался Гарри, попытавшись представить, как он сам себе что-нибудь ломает. — Со временем, если позволишь, помогу тебе этому научиться, — пообещал Северус. — Вообще, жить захочешь — не так раскорячишься. Так что не переживай особо. Пусть все идет, как идет.