Бессмертный

Чем больше совпадали силовые узоры двух бессмертных колдунов, тем полнее становилась их способность ощущать и понимать друг друга, и тем меньше нужно было слов, чтобы объяснить тот или иной порыв, или желание. Это ощущение единения было совершенно потрясающим как для них двоих, так и для сторонних наблюдателей. Оно просачивалось наружу похожими жестами и интонациями, взглядами и теплом, направленным друг на друга, но при этом ни один, ни другой из пары ничуть не утрачивал своей индивидуальности и самобытности, они не становились одинаковыми, а скорее гармонично дополняли друг друга. Перемены, естественно, не укрылись от глаз бессмертных, с которыми они общались и вместе занимались поисками информации. Первыми их уловила, конечно, Касс и, окинув загадочным взглядом обоих, поинтересовалась: — Похоже, у вас дело продвигается? — Как видишь, — довольным тоном ответил Северус. — Это замечательно, — улыбнулась ведьма. — А мы тут кое-что нашли про Лабиринты. В общем-то, ничего нового, но наша работа позволила систематизировать знания. — И к чему вы пришли? — поинтересовался Гарри. — К тому, что эта конструкция на протяжении всей истории человечества имела сакральный смысл. Одно из толкований: жизнь каждого человека — лабиринт, в центре которого находится смерть, и, может быть, даже после смерти, прежде чем окончательно перестать существовать, человек проходит последний лабиринт, — рассказала Кассандра. — В некоторых культурах считалось, что в центре Лабиринта живет божество. В других — что прохождение лабиринта приближает дух человеческий к божественному просветлению. Но были и такие, где лабиринт был чем-то очень темным. По преданиям тех народов, в нем обитало величайшее зло и попадание туда было самым страшным наказанием, скорее даже казнью. Преступников отправляли в него еще и чтобы задобрить то зло, которое там находится, дабы оно не вырвалось наружу. Выход же зла из лабиринта, по представлению этих народов, являлся чем-то вроде христианского апокалипсиса, или скандинавского рагнарёка. — Интересно, — протянул Поттер. — А вы случайно списка ныне существующих лабиринтов не составили? — Мак работает над этим в маггловском мире, а я в волшебном, — ответила ведьма. — Оказалось, что обе цивилизации наплодили их в огромном количестве. Митос разыскивает в хрониках все упоминания о тех лабиринтах, которые вроде как были, но исчезли. — Одни мы ничего не делаем, — пробурчал Северус. — Почему не делаете? — удивилась Касс. — Вы вычленили информационный объект для исследования, это, зачастую, самое важное, что можно сделать. Мне понятно ваше нетерпение и желание принять более деятельное участие в затеянном расследовании, но, ты, Сев, ведь знаешь, что всему свое время. Закончите вашу притирку и присоединитесь. Думаю, к тому моменту, мы уже сведем списки и придет пора проверять теоретические выкладки на практике. Та беседа не давала Поттеру покоя и, когда он не был полностью занят чем-нибудь с Северусом, часами просиживал, над хроникой своего рода, кажущейся ему совершенно неисчерпаемым источником разнообразной информации. Фолиант, на вид, был явно гораздо меньше, чем должен был бы быть, учитывая то количество записей, которые в нем содержались и, зачастую, бывшему аврору казалось, что он не прочтет его целиком еще очень долго. Этот факт расстраивал сам по себе, но он еще и означал, что доступа к семейной библиотеке у него тоже не будет неопределенное время, что печалило, пожалуй, даже больше. В какой-то момент их с Северусом взаимопонимание дошло до состояния, что они стали достаточно отчетливо слышать эмоции друг друга, а не догадываться о них по миллиону косвенных признаков. Это было очень необычное и непривычное ощущение, и по-началу несколько напрягало обоих тем, что было очень сложно отделить собственные эмоции, от эмоций партнера. Но зельевар, решив, что окклюменция и для такой локальной эмпатии вполне применима, довольно быстро разработал методику как контролировать это явление и, научившись этому сам, научил партнера. Теперь оба они могли по собственному желанию “приоткрыться” и в полной мере разобраться с тем, что же чувствует любимый в тот или иной момент. Это стало огромным подспорьем в деле построения доверия, хотя и от бесед по душам они не отказались. Не однажды их обострившаяся чувствительность приводила к тому, что во сне, один обнимал другого, а просыпались они, занимаясь любовью. Сначала такие эффекты смущали обоих, но когда они перестали быть непривычными, смущение ушло, оставив лишь нежность и любопытство. — Трех пальцев мне, определенно, мало, — приподнимая бедра, промурлыкал Северус одной ночью. — Поменять их на другую часть моего тела? — с легким ехидством в голосе, поинтересовался Гарри, продолжая ласкать любовника и буквально купаясь в его эмоциях. — Это интересное предложение, — очень серьезно ответил зельевар и попытался сделать вид, что внимательно его обдумывает. Поттер же, убравший щиты и вслушивавшийся в переживания партнера, уловил, что тот словно бы колеблется и не может решить: стоит озвучивать свое желание или нет. — Но, кажется, это не то, чего тебе сейчас хочется? — спросил он, убирая руку и прижимаясь к разочарованно всхлипнувшему любимому. — Иногда я думаю, что обретенная нами эмпатия — зло, — пробурчал Северус и, повернув лицо к партнеру, задумчиво поглядел на него. На лице Гарри было написано ожидание и предвкушение, и зельевар сдался:— Ладно, ты прав. Мне действительно кое-чего хочется. Попробовать. Но… Гарри нахмурился, пытаясь расшифровать противоречивые эмоции, которые исходили от Принца и тот, уловив его сосредоточенность, окрашенную легким опасением, фыркнул. — Подыми щиты, — попросил тот. — Я хочу, чтобы ты послушал, что я скажу, а не попытался угадать или считать. Поттер прикрыл глаза и принялся отстраиваться от эмоций партнера. Этот процесс у обоих занимал некоторое время и пока Гарри был занят, старший бессмертный успел обдумать спонтанно возникшее у него желание и взвесить: стоит ли его озвучивать или нет. — Так что ты хотел сказать? — задал вопрос Поттер, закончив отстройку и укрепив щиты. — Ты знаешь, что такое фистинг? — вместо ответа спросил Северус. — Читал, — автоматически ответил Гарри, а потом глаза его округлились, резко потемнев. — Ты хочешь чтобы я?.. — выпалил он, смерив партнера крайне удивленным взглядом. — Хочу, — кивнул тот. Поттер тупо смотрел на него, пытаясь справится с изумлением. Сказать ему было нечего, настолько он был поражен предложением. — Но я не умею, — наконец, сумел произнести он, сам понимая, что приведенный довод выглядит крайне неубедительно. — Это не так сложно, — фыркнул в ответ Северус. — Только меня нужно будет подготовить. — Ты… знаешь, что и как нужно делать? — загоняя собственные всколыхнувшиеся эмоции в угол, спросил Гарри. Он решил, что разберется с ними потом, а пока послушает, что скажет партнер и попытается сделать из его рассказа выводы о том, насколько тот серьезен и с чего бы ему в голову пришла подобная блаж. — Знаю, — согласился Северус. — И умею… Я делал это со своими любовниками. Но, если тебе эта идея не нравится, я не настаиваю. — Зачем тебе это? — спросил Поттер после некоторых раздумий. — О, Мерлин! — простонал зельевар. — Ответ “просто хочется попробовать” тебя, видимо, не устраивает? — Ну, если другого у тебя нет… То я могу попробовать удовлетвориться этим, — пожал плечами Гарри. Теперь, когда эмоции не мешали, он припомнил все, что попадалось ему на глаза по обсуждаемому вопросу и в мозгу выстроился список проблем, сопряженных с этой сексуальной практикой, хотя весь этот перечень ничуть не мешал испытывать желание согласиться на эксперимент. Только вот мотивы возлюбленного, его предложившего, оставались туманны и это напрягало. — Мне нравилось это делать в доминирующей роли и, возможно, это желание доставить удовольствие тебе? — предположил Северус. — Возможно также, мне действительно просто хочется попробовать это действо на себе. А еще… В моих воспоминаниях… ты видел, что делал герцог и… мне нравилось, — наконец выдал он. Гарри вдохнул и медленно выдохнул: при напоминании о герцоге, в связи с этой практикой, перед его мысленным взором моментально всплыл Северус, явно наслаждающийся тем, что его мучитель грубо имеет его рукоятью кнута, которым только что сек. — Я не герцог! — глухо и решительно произнес бывший аврор. — А я тебя с ним и не путаю, — возразил зельевар. — Я знаю, что ты не он, более того, точно знаю, что ты на него ни разу не похож, не только снаружи. Я не предлагаю делать ничего такого силком. У тебя есть мое согласие отдаться тебе таким образом, а вот реализовывать его или нет… решать только тебе. Северус говорил, а у слушавшего его Гарри, сам собой складывался план действий. — Хорошо, — наконец, резюмировал он. — Я не против. Но. Действовать мы будем так, как решу я, — плотоядно сверкнув глазами, заявил он и, увидев, как партнер кивнул, улыбнулся, садясь на постели. — Подготовка… Это, как я понимаю, необходимость раскрыть тебя настолько, чтобы ты мог принять мою руку? — прагматичным тоном поинтересовался он, разглядывая собственную конечность и прикидывая теоретическую возможность целиком поместить ее в партнера. Представить получалось с трудом, но противоречий морально-этического плана идея не вызывала. — Верно, — согласился Северус, тоже садясь и с интересом глядя на озадаченного возлюбленного. Зельевару нравилось наблюдать за такими моментами, хотя они почти всегда проходили по очень похожей схеме: сначала тот удивлялся, потом некоторое время возмущался, следом он откидывал эмоции и начинал думать рационально и логично. Такой подход, возможно, минуя возмущение, практиковал и сам Принц, именно поэтому ему было и интересно наблюдать за партнером. — Прекрасно, — хищно улыбаясь, мурлыкнул Поттер и, решительно поднявшись с постели, куда-то ушел. Вернулся он довольно быстро и, усевшись обратно на кровать, кинул Северусу то, за чем ходил — силиконовую анальную пробку, которая в рабочей части была чуть больше его собственного мужского достоинства. — Это поможет в реализации твоего желания, — наблюдая за реакцией зельевара, сообщил он. — Логично, — согласился тот, оглядев предмет. — Я хочу, чтобы ты сам поместил ее в себя, — объяснил Гарри. — Ты сказал, что хочешь, и вот теперь я хочу убедиться, что это правда. Более того, я хочу, чтобы ты сам сменил ее на большую, когда поймешь, что это пора сделать, а потом на еще большую, и так до тех пор, пока ты не будешь готов. — Согласен, — кивнул Северус, после недолгих раздумий. — Что-то еще? — поинтересовался он с легким вызовом в голосе, но было видно, что он скорее подначивает партнера, чем недоволен происходящим. — Да. Ты будешь ходить с такими игрушками большую часть суток: спать, гулять, есть, читать, и так далее. Вынимать их можно только если наличие пробки помешает защитить свою жизнь, а также во время тренировок или другой сильной физической активности, для секса и для отправления естественных надобностей, — ответил Поттер и чуть напрягся, стараясь без эмпатии понять, что ощущает возлюбленный. — Это не настолько невинно, как то, что мы практиковали с тобой ранее, — констатировал зельевар, раздумывая над услышанным. — Но и твое желание, согласись, не может похвастаться целомудрием, — в тон ему ответил Гарри. — По моим ощущениям и представлениям, этот способ отдаться партнеру — квинтэссенция того, что можно обозначить словами “принадлежность” и “подчинение”. Или, на твой взгляд, это как-то по-другому? — Пожалуй, — протянул Северус. — Хотя, предлагая, я не думал об этом действии в таком ключе. Это был скорее порыв, чем долгие размышления, — признался он. — Общение с гриффиндорцем, пусть и бывшим, не идет тебе на пользу, — фыркнул Поттер. — Но, если ты решишь пойти на попятный - я пойму. — Не решу! — озорно сверкнув глазами, высказался Принц. Он чувствовал себя так, будто стал моложе лет этак на пятьсот и это ощущение было очень забавным. Ничего дурного или зазорного в намечающейся затее, пусть и освещенной с еще одной стороны, он не усматривал, воспринимая ее скорее своего рода приключением и чувственной игрой, от которых хотел получить все возможные удовольствия и ощущения. — Пусть будет так, как ты хочешь. Это будет даже интересно. — Я порчу благородного лорда, — с притворным покаянием в голосе, вздохнул Гарри. — Но удовлетвори мое неуемное любопытство: если тебя настолько раскрыть, то сумею ли я после этого доставить тебе удовольствие? — И сумеешь ли сам получать удовольствие, беря меня? — усмехнувшись, дополнил вопрос Северус. — Думаю, да. Есть несколько техник гимнастики для внутренних мышц. Я о них знаю и кое-что даже практиковал, правда не в таком объеме и не по причинам чрезмерной растянутости. Когда я жил на востоке, эту технику мне показывал один асаль. — Асаль? — переспросил Поттер, услышав незнакомое слово. — Это арабское словцо, означающее юношу-наложника. Дословный перевод “медовый мальчик”, — объяснил зельевар. — Если такой паренек обучен — он прекрасно владеет своим телом и вытворяет настоящие чудеса. Как-то раз, один очень уважаемый человек отдал мне такого вот обученного мальчишку в пользование на несколько дней. Отказаться было невозможно, а приняв, не воспользоваться столь щедрым подарком — глупо. Ну я и пользовался вовсю, тем более, что асаль оказался полностью в моем вкусе и тащился от боли и жесткого секса. Я с ним очень… по-разному развлекался, в том числе, и рукой трахал. А потом мне стало любопытно: как так — я только что его вот буквально кулаком поимел, а через несколько минут, он мой член принимает и при этом узкий, словно девственник. Ну я порасспрашивал. Мальчишка сначала делал вид, что моих вопросов не понимает, во что я, кстати, охотно верю: мой арабский в те времена оставлял желать лучшего, но через некоторое время я все-таки настоял на своем и он, краснея и запинаясь, поведал, как его обучали и что именно он делает. Я не поверил, стал проверять… Так вот, у него мышцы ануса настолько… тренированные были, что он мой палец до боли был в состоянии сжать. Гарри вздохнул. В таких вот рассказах полностью проявлялась сущность его возлюбленного: даже такие, казалось бы, простые вещи могли стать для него предметом интереса и подвергнуться исследованию. Кроме того, в эти моменты он ощущал себя мальчишкой рядом с древним старцем, настолько жизненный опыт старшего бессмертного превосходил его собственный, хотя, большую часть времени эта разница вроде как и не бросалась в глаза. — Эй, ты никак расстроен? — спросил объект поттеровских размышлений, выныривая из воспоминаний. — Я просто в очередной раз сопоставляю объем твоего и своего опыта, и проигрываю подчистую, — честно признался бывший аврор. — Это очень… странное ощущение. И не скажу, что оно мне нравится. — Со временем оно пройдет, — пообещал Принц. — Не думаю, что ты догонишь меня по количеству пережитого, у нас и вправду огромная разница в возрасте, но по знаниям и умениям — вполне можешь. Это неплохая база, а жизненный опыт дело наживное. Придет и он. — Считай, что успокоил, — вздохнул Гарри, отвлекаясь от своих переживаний. — Ну и заодно развеял часть моих сомнений. — И какие же остались? — поинтересовался Северус. — Я готов попытаться развеять и их. — Не нанесет ли этот вид проникновения вреда твоему здоровью, — ответил Поттер. — Зелья, любовь моя, способны на чудеса, — утешил любовника мастер в этой области знаний. — Я сделаю мазь, которая предохранит мое здоровье. — Ну, в таком случае, раз все оказалось так продуманно, то… — Гарри кивнул на пробку, которую все это время вертел в руках Северус, — ничто не мешает начать прямо сейчас. — М-м-м… — протянул инициатор затеи, а потом провокационно улыбнулся и потянулся всем телом. — Ты хочешь зрелища? — Глупый вопрос, ты не находишь? — поинтересовался Поттер и демонстративно занял наблюдательную позицию, переместившись к изголовью кровати, и запихав себе под спину подушку, чтобы было удобнее сидеть. Северус немного подумал, а потом, встал на колени на постель, повернулся к возлюбленному спиной и, нагнувшись, завел руку за спину. Откуда взялась смазка Гарри не знал, он лишь увидел, как партнер, выдохнув, протолкнул в себя сразу три пальца. Это было весьма порочная картина. Северус прогнулся, прижавшись щекой к постели и, опираясь на одну руку, другой со знанием дела ласкал себя, растягивая и явно получая массу удовольствий от своих действий. Зрелище было столь возбуждающим, что в какой-то момент Гарри поймал себя на том, что принялся поглаживать свое мужское достоинство. Северус же, явно увидев, какой эффект возымело устроенное им шоу, решил добавить масла в огонь и издал протяжный стон. Это-то и стало последней каплей для зрителя: он метнулся к любовнику и, отбросив его руку в сторону, набросился на его спину с поцелуями, постепенно спускаясь к раскрытой дырочке. Добравшись до нее, он подул, потом поцеловал вокруг, а следом принялся ласкать, чувствуя испытываемое любовником наслаждение и слыша, как тот издает низкое утробное рычание. В какой-то момент, ощутив, что еще чуть-чуть и желание попросту сведет его с ума, Гарри резко выпрямился и вошел в податливое тело сразу на всю длину, начав быстро вколачиваться в него, притягивая за плечи немного вверх и шипя: — Сладко, Сев, так… Северус прогнулся и сжался весь, вздрагивая и хрипя в тот момент, когда член любовника проезжался по его простате. Долго длиться это не могло и Гарри кончил в тесной глубине, сжатый конвульсиями северусовых мышц так, что даже яйца свои ощущал почти зажатыми в стиснувших их ягодицах. — А-а-а-а-а! — вскрикнул на одной ноте Северус и, содрогаясь, и сжимаясь еще больше, последовал за возлюбленным. Переведя дух, Принц поднялся с постели и утопал в ванную, ворча что-то на счет темпераментных молодых любовников, которые готовы заниматься любовью, а не войной, сутки напролет. Вернулся он оттуда минут через двадцать и когда растянулся на постели, Гарри заметил стопор пробки, красующийся между его поджарых ягодиц. — И как ощущения? — спросил Поттер, положив руку на задницу любовника и слегка нажав на игрушку. — Жить можно, — отозвался Северус, чуть хмурясь. Ощущения были противоречивыми. Он прикинул какими они будут, если ходить так долго и понял, что хоть к этому и можно привыкнуть, все равно это будет довольно ярко. — Садиться придется осторожно, да и ходить… скажем, неудобно.