Роза пустыни

После того как Гершак ушел я неосознано уснул. Снилось мне, что Гершак предо мной стоял и держал на руках светловолосого мальчика в зеленых одеждах. Они выглядели как отец и сын. И я понимал, что это правильно. Ребенок внешне был очень похож на Гершака. Мальчик отчаянно прижимался к нему, но посмотрев на меня, сразу протянул ко мне маленькие ручки. Смотря на меня большими медовыми очами, мальчик тихо прошептал: - Папа, папочка. Обними меня. Я взял его на руки и прижал к себе так крепко, как мог. Его сердечко так быстро стучало... Я целовал его в макушку, гладил по светлым волосам, что слегка вились. Я отчетливо понимал, что это мое дитя. Наш ребёнок. И на душе разлилось тепло. Моя мечта сидела у меня на руках и это стоило всех тех бед, что я пережил раньше. Ведь ради этого хрупкого малыша, я готов сделать всё, стерпеть всё. Лишь бы ему не угрожала опасность. Гершак сначала лишь наблюдал за нами. Казалось, альфа пытался запечатлеть этот миг в своем разуме и душе. Лишь со временем он подошел к нам и крепко обнял. И в этих объятиях, я понял что это и есть мое счастье. Единственное счастье, за которое я готов отдать всё что у меня есть, даже умереть. - Это Баха Гали Дави Джамал Заки Зухейр Масун Малик. Наше сокровище, - прошептал Гершак смотря прямо в мои глаза. Резкая боль в животе заставила меня проснутся. Открыв глаза, я пытался унять тяжелое дыхание. Посмотрев по сторонам я увидел слугу, Юнуса и Хаку. Кладу руку на живот и понимаю, что нет никакой боли, лишь неприятное ощущение от нанесенной раны. Но боль в боку была столь явственной. Я не понимаю. Почему мне показалась что кто-то снова ударил меня в живот? - Что такое, омежка? - подойдя ко мне спросил гех. Провожу по животе рукой не зная как это пояснить. Ведь боли уже нет, но такое чувство, что я теряю часть себя. Будто медленно умирает половина моей души, оставляя после себя лишь выжженную землю, что на веки становится мертвой. И от этого страшно и... безумно тоскливо. - Что-то с твоим альфой, - не спрашивал, а утверждал он. Улыбнувшись, гех покинул нас, громко хлопнув дверьми. Максуд переводил взгляд с меня на дверь и обратно, пытаясь понять что же случилось. Хоть лекарь и странный, но его слова заставили меня беспокоится. Юнус тоже не понимал, что происходит, но решил меня поддержать и хоть как-то успокоить. Он подсел ближе, в кресло что рядом с кроватью, и взяв мою ладонь в свои крепко сжал. - Не волнуйся, Камил. Все будет хорошо. Не бойся. Я кивнул и прикрыл глаза. Пытался восстановить спокойствие, но все было попусту. Волнение и беспокойство все нарастали и нарастали, разжигая страх во мне. И самое гадкое то, что я не понимаю почему волнуюсь. Причина того что меня гложет неизвестна. Но тоска и страх медленно росли во мне. Что же стало причиной? - Что Вас тревожит, господин? Я лишь пожал плечами. А что я мог сказать? Я ведь сам ничего не понимаю. Как так могло случится? Ведь не мог же мне приснится хороший сон и оставить после себя столь ужасные ощущения. Он был прекрасен. Наш ребенок. Гершак. Я не смог удержатся. Рассказал свой сон: о Гершаке, мальчика в прелестных одеждах, своих ощущениях. И желании чтобы наше дитя было похоже на беловолосого малыша. Это было бы прелестно. - А он ничего не говорил? - спросил Юнус. Глаза омеги блестели странным огоньком интереса. Похожие огоньки в глазах я видел и у Гершака, когда он занимался расчетами или проверяет разные договора. Тогда мой муж расцветал. Он с удовольствием рассказывал мне о том или ином документе используя непонятные мне слова, а потом терпеливо мне их объяснял. Хотя некоторые я уже знал, благодаря учителям, но я просил чтобы Гершак еще раз разъяснил уже ведомые мне термины. Это было прекрасное время... Гершак, когда же ты вернешься? - Он сказал, что это Баха Гали Дави Джамал Заки Зухейр Масун Малик, - с нежностью в голосе повторил я слова своего альфы из сна. - Странно, - сказал Юнус, прикрывая свой живот. Муж Демира, после того, как узнал, что потяжелел, очень бережно относится ко всему. Следит за рационом, выполняет все указания Сариа и Хаку. Осторожно ходит и тепло одевается. Даже пьет ненавистные и противные настои. Он делает всё ведь до смерти боится потерять дитя. Я его понимаю, но где-то внутри мне кажется, что эта сказка происходит не со мной. Что сейчас я проснусь и буду лежать на кровати в своих старых гаремных покоях. И тогда ко мне не подойдет мой любимый Гершак и не обнимет меня. - А что в этом странного, господин? - спросил Максуд. - То что эти имена значат "красивый, любимый, светлый, красиво невинный цветок хранимый правителем*". Будто описание одного из двух, что должны явится в Алшамине, если верить Хаку. А если это правда, значит у меня будет альфа, а у тебя омега, - Юнус улыбнулся, погладив живот. - Малик, красивое имя. - Что? - Я назову сына Маликом. Суеверные не захотят идти против того, кого еще в утробе выбрали правителем. А если им рассказать про сказку, то есть пророчество... Они не тронут наших детей, а с радостью будут готовы пожертвовать собой во имя их блага. - А мне предлагаешь дать ребенку семь имен? - спросил я, тяжело вздыхая. Юнусу было богами предначертано стать мужем шейха. Он ловко придумал, как прищепить любовь к сыну у народа. Юнус задумался, поднявшись из своего места. Расхаживая по комнате он прислонил указательный палец правой руки к своим пухлым устам. Было ясно, что это забавляет мальчика. Но пусть радуется, беременным нужны хорошие эмоции. - А пусть его назовет Гершак. Пусть он решит какое будет имя! На мгновение перед глазами предстала картинка счастливого Гершака, который в руках держал маленького мальчика, завернутого в песчаного цвета ткань и что-то говорил Селиму. Думаю Гершку понравится эта идея. Ведь у него не будет предрассудков навеянных сном, как у меня или Юнуса. Он чистым разумом назовет нашего малыша. Нашего цветочка. Внезапно входные двери распахнулись и в комнаты вбежал Хабиб с мечем наперевес. Немного порванные одежды, сбывшееся дыхание, и странный блеск в глазах. И это выражение лица... Я его уже видел. Моя голова резко заболела и я вспомнил тот миг когда убивали мою семью. Я вспомнил лицо одного из тех альф. Тот альфа, что убил отца, что разговаривал с ним, он же приходил в наш дом раньше! Отец в последний раз прогнал его. А через пару дней он вернулся и забрал жизни моих близких. "Айли"* - детский голосок больно резанул по ушам. Дядюшка... Мой дядюшка убил их. Он забрал их жизни и продал меня. Он сделал это специально, ведь отец не хотел ему что-то отдавать. Мой дядюшка... Хабиб. Из-за этого я его боялся. Страх окутал меня и я начал медленно подниматься с кровати, стараясь спрятаться от этого альфы. Боль была сильной, но я не мог остаться здесь. Не хочу быть здесь, мне страшно! Забывая о вуали тяжело встаю на ноги и немного шатаясь подхожу к халату неуклюже накидывая его на себя. Максуд подскакивает ко мне, пытаясь скрыть от альфы, но я ощущаю на себе его страшный взгляд. В моих ушах все еще стоит крик папы. - Визирь! - крикнул на альфу Юнус, - Что вы себе позволяете? - Юнус-хатун, к великому сожалению, но во дворце начался переворот. Вашего мужа хотят убить, а над вами надругаться, - со странной интонацией, от которой кровь застыла в жилах, поведал он. Юнус прикрыл рот руками, чтобы показать свой ужас, я же вжимаясь в стену, покидал спальню, в которой уже стоял визирь. Я видел как он наблюдает за мной. Взгляд Хабиба обжигал мою плоть не хуже раскаленного метала, что наградил меня меткой. Только металл своим жаром принес мне лишь боль и рубец на теле, Хабиб же свои взглядом только душу мучает. - Что?! Кто это? Кто-то пострадал? - забеспокоился омега шейха. Я же похолодел. Моя душа кричала о том, что Гершак в беде. И те слова геха... О боги! Неужели Гершака ранили и он где-то умирает не получив должной помощи? Мир закрутился перед глазами и я оперся на спинку кресла удерживая равновесие. Нет, нет, нет. Успокойся. Дыши глубоко. С ним всё в порядке. Даже если его ранили, то это не серьезно, он быстро поправится. Да только душа мечется загнанным зверем. Беспокойство не отпускает меня. Хватаю Максуда за руку и с силой сжимаю его кисть, всматриваясь в его глаза. Слуга побелел. Наверное, в моих глазах был лишь страх. - Гершака смертельно ранили. Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Гершак. Ранен. Он умирает. Мой альфа покидает меня... На глаза наворачиваются слёзы. Я обхватываю живот боясь за дитя. Почему? За что? за что? ЗА ЧТО? Почему за свое счастье я плачу столь огромную цену? Почему Гершак, столь юный альфа, должен умирать? По чьей прихоти? О, боги! Ответьте мне за что? Максуд подхватывает меня, пытается усадить в кресло. Юнус что-то орал. Кажется, он обвинял Хабиба во лжи. Как же мне хотелось, чтобы это была ложь... Только я понимал, почему я ощущал как умирает часть меня. Гершак, мой любимый истинный, покидает меня. Медленно отходит в мир иной. Мне папа говорил, что в истинных парах, супруги ощущаю друг друга. Я считал это сказкой. А теперь убеждаюсь в обратном в момент гибели моего любимого. - Отведите меня к нему. Я хочу его увидеть. Резко дверь открылась и в покои вбежал Демир. Хабиб развернулся и схватив Юнуса прижал к себе. Меч был прислонен к шее мальчика. Сам Хабиб с шальным взглядом смотрел на меня и Демира. Всю ненависть, на которую способен человек, визирь сейчас вложил в свой взор на шейха. Он также смотрел на отца в тот день когда убил его. - Осторожно, шейх, я могу нечаянно поранить вашего дражайшего супруга. А мне очень не хочется. - Отпусти его,- ледяным тоном приказал Демир. Хабиб гортанно рассмеялся. Внутри меня все похолодело. Этот смех... От него становится тошно. - О нет "шейх". Не сегодня. Демир, ты не можешь быть шейхом. Породой не подходишь. Ваш род - вшивые проходимцы. Когда-то силой захватили власть в Алшамине, скинув праведный род основателей, забив при этом почти всех кто к нему относился. Только выжил один омега с меткой цветка. Потом он вышел за благородного альфу, чьи потомки были визирями при захватчиках. И вот настало время вернуть все вспять. Сначала, когда умер твой папаша я подговорил нескольких альф от наложников на бунт. Они должны были перебить друг друга. Но вы с Гершаком живучие собаки. Тогда пришлось идти на крайность. Но вот беда, братец не хотел отдать мне Камила, хотя знал как я к нему отношусь. Убрать их не составило труда, а устроить всё, чтобы Камил попал к тебе в гарем было проще чем дышать. Как же мне хотелось раскроить твой череп, когда ты его брал, моего мальчика. А когда отдал его Гершаку, этому мальчишке... Мне тогда захотелось убить его. Ты не представляешь, с каким удовольствием я всадил ему в брюхо нож. О, боги! Как это было великолепно... Хотя я ему благодарен за малыша. Я замер. От гадких слов в душе всё холодело. Он убил стольких дорогих мне людей, оставил сиротой Селима. И все ради власти. Ради титула "шейх". Это гадко и мерзко. Опустив голову вижу перед собой вазу с фруктами. Около основания лежал искусный нож для плодов. Сильнее прикрываю живот руками. Как мне хочется спрятать тебя, лучик мой, от этого ужаса. Не понимая что делаю, я схватил нож и спрятал его в рукаве рубашки. Я защищу тебя, малыш. - И что, ты думаешь, что Камил простит тебя за это? Думаешь, что приласкаешь его в горе и он кинется в твои объятия? Ошибаешься. Он был, есть и будет супругом Гершака Аль Кернела, наследника Алшамина. И этого ты не изменишь. Хаку уже готовит противоядие. Ты проиграл. Твой бунт почти подавлен. Хабиб гортанно засмеялся и легко процарапал шею Юнуса пустив маленькую струю крови. - Гех лишь продлит его мучения. Его ничто не спасет. - Как и Юнуса? - тихо спросил я, но меня услышали. - Юнус умирал. Он умер и воскрес. Вам не удалось убрать его. Юнуса вырвали у смерти. Вы считаете, что если это получилось у Демира, то у меня не получится? - поднявшись с кресла спросил я. Я медленно подходил к нему пряча в одной руке нож. Идти было всё труднее, но я должен. Нужно защитить дитя. Нужно спасти Гершака. Когда оставалось лишь несколько шагов, я, пошатнувшись, начал падать. Хабиб, оттолкнув Юнуса, поймал меня. Очутившись в его объятиях, я воткнул нож в грудь альфы. Хабиб широко раскрытыми глазами смотрел на меня. Резко улыбнувшись, он прижал меня еще ближе к себе, загоняя нож по самую рукоять в свою плоть. - Камил мой, я люблю тебя, - прошептал альфа, разжав объятья и делая несколько шагов назад, - Для меня в радость умереть от твоих рук. Со странной улыбкой на устах, визирь Хабиб, убийца моих родителей и брата, отправился в другой мир. Туда, где его никто не побеспокоит. Туда, где он никому не причинит вреда. Я же потерял сознание, проваливаясь в спасительную пустоту.