Роза пустыни

Мое пробуждение было болезненным. Грудная клетка жутко болела, да и живот ныл. Веки были тяжелыми и все перед глазами плыло. Дышать получалось рывками, и я не понимал, где нахожусь. Воздух казался раскаленным, а спину покалывало. Казалось, будто меня выкинули в пустыне. Но это не так. Смоченная в воде губка увлажнила мои уста. Эта спасительная влага стала для меня, тем нужным маяком в океане. Меня окутал приятный гул, что состоял из разных голосов. Я не мог разобрать, кто говорил, и слова что прозвучали. Просто понимал, что эти люди говорят и от этого мне становилось легче. Приятный шум был усладой для моих ушей и сознания. Один голос постепенно приблизился ко мне, и я ощутил запах рвотных масс. Мне хотелось отстраниться от него, убежать. Но он притягивал меня всё ближе и ближе. От этого мне становилось плохо. Голова раскалывалась, я пытался вырваться и убежать. Этот зловонный запах заставлял меня действовать. Будто шептал противным скрипучим голосом: "Поднимайся, открой глаза и иди". Постепенно я смог открыть глаза и видеть размытые очертания комнаты. Подняться же не получалось. Меня что-то держало. - Тихо, Камил, успокойся. Этот голос. Я когда-то давно слышал эту фразу. Когда был еще юн. Но кто, же мне её говорил? Резко распахиваю глаза и вижу перед собой Демира. Он выглядел уставшим и обеспокоенным. Начинаю учащенно дышать, пытаясь вспомнить, что случилось. В груди всё сжимается и... Гершак же умирает. Пытаюсь подняться, но тело не слушается. Я не могу подняться. Оно будто свинцом налито. С надеждой смотрю на шейха, но он лишь тяжело выдыхает, мотая головой. - Не мучай себя, Камил. Только себе хуже сделаешь. Помни, в тебе дитя... Гершака. - Что с ним? - скрипучим тихим голосом спрашиваю я. Альфа резко поднялся и подошел к окну. Только сейчас я заметил, что около окна сидел Юнус. Демир положил на его хрупкое плечо руку, ища поддержки. Ко мне же подошли Сариа и Хаку. Омега помогал геху. Хаку был удовлетворен моим состоянием приказав отдыхать. Развернувшись к посетителям, он начал их выгонять, сетуя на то, что сон для меня лучшее лекарство. На диво, Демир послушно развернулся и, подав руку супругу, собирался покинуть спальню. - Демир, стой! - остановил я его со слезами в голосе, - Что с Гершаком? - Завтра поутру он умрет. Хабиб был прав, Хаку смог лишь продлить его страдания. Но облегчить мучений брата я не могу. Ни руку на него поднять, ни приказать. Прости меня за это, если сможешь, - не оборачиваясь, ответил Демир и быстро оставил меня. Я же тихо зарыдал. Отчаяние в голосе Демира. Нет, я не хочу об этом думать. Не хочу понимать этого! Ночью я проснулся не сам. Я вынырнул из сна, будто меня толчком выкинули из сновидения. Резко открыв глаза, я увидел над собой склонившегося геха. Только сейчас в нем было что-то странное. Он смотрел на меня изучающе, будто принимал для себя какое-то важное решение. От пристального взгляда мне было тяжело дышать. Казалось, он пытается проникнуть ко мне под кожу. Лишь одним взглядом. Еле заметно кивнув своим мыслям, Хаку сказал мне: - Омой его слезами своими. Это облегчит его страдания и в иной мир он уйдет со спокойной душой. Слова альфы поразили меня. Его речь сейчас была другой, не витиеватой. Он протянул ко мне руки и помог подняться. Бережно придерживая за плечи, гех довел меня до выхода из комнат. Он шел медленно, постоянно поддерживая и говоря, что я должен дойти до покоев Гершака. Сейчас там никого нет, и я смогу спокойно с ним распрощаться и сказать всё, что пожелает моя душа. Только стоило нам переступить порог комнат, как альфа остановился. Взяв мои руки в свои, он посмотрел в мои глаза, и чуть слышно сказал: - Ты должен сам к нему дойти, Камил. Только перенесенная тобой боль поможет твоим слезам. Вымучено улыбнувшись, я опустил руки Хаку. Идти было тяжело. Все тело болело, будто иглами пронизано. Но я шел ведь если мои слезы помогут ему хоть как-то, то я буду счастлив. Смешно, как много нужно в таком случае для счастья. Сначала мы любим и счастливы от того, что наш любимый жив-здоров. Если болеет, то счастье для нас, если его ничего не болит, а когда умирает... Молишься, чтобы в иной мир он ушел без боли и страданий. С неимоверным усилием подхожу к дверям его комнаты. Стража без лишних слов открывает мне двери. Наверное, Хаку предупредил их. С усилием передвигаю ноги, подходя к кровати Гершака. Он не спал. С гримасой боли на лице, он пытался быть в сознании. Увидев меня, он вымучено улыбнулся и попытался поднять ко мне руку. Резко его лицо исказилось, и он опустил кисть назад. Сипло пробормотав извинение, он с громадной виной смотрел на меня. Я, близко подойдя к кровати, сел перед ним на колени, изучая его лицо. За несколько часов так лицо изменилось... Серая кожа, синюшные синяки под глазами, впалые щеки... Так больно смотреть на его страдания. - Спи спокойно, Гершак. Я здесь. Альфа вымучено улыбнулся, спокойно прикрыв глаза. Сейчас он выглядел таким юным. Совсем ребенок. "В свои 16 ты столько на себя взвалил. Взял на себя всю экономику Алшамина. Доказывал свое мнение взрослым альфам, что считали тебя несносным мальчишкой. Так рано стал взрослым. Совсем не имел детства. Ты так хотел меня защитить, помочь брату и в итоге потерял себя. Глупый маленький альфа. Мой глупый любимый альфа." По щекам катятся горькие слезы утраты. Стираю их и смотрю на свою влажную ладонь. Слова Хаку странной мантрой звучат в голове. Горько улыбаюсь. Немного подержав руку на весу, касаюсь мокрой от крови повязки. Немного шершавая ткань быстро впитала соленую влагу с моих рук. Быстро убираю руку, чтобы не делать ему больно. Надеюсь, гех не обманул меня. От пронзившей меня безысходности хочется кричать. Почему с ним так. Разве он заслужил такой жизни? Нет. Гершак достоин большего, вот только мой проклятый дядя, Хабиб, решил, что может, сравни богам, управлять жизнями. И по его решению я потеряю любимого мужа... По щекам снова стекают хрустальные слезинки. И я не могу их остановить. Они показывают всю тяжесть утраты. Поцеловав Гершака в лоб, я стер свои слезы и мокрой рукой отер его лицо. Как же тяжело прощаться с тобой, мой любимый. Мы были вместе так мало, но с тобой я многое осознал. Ты подарил мне надежду, а я, в своем неведение, погубил тебя, любимый. Снова стираю слезы со щек и влажной рукой снова касаюсь мокрой от крови повязки. - Я люблю тебя, мой Гершак. Мой истинный альфа. Склоняю голову и беру его руку. Она холодная. Растираю её, дышу, пытаясь согреть. Но ничего не меняется. Холодная кисть так и лежит в моих руках, совсем не согревшись. Но я не смею её опускать. Почему мне кажется, что если я опущу руку на холодные простыни, то потеряю с ним связь? Будто отрекусь от него, показывая, что все мои чувства и слезы чистейшая ложь и издевательства? Стираю его кистью собственные слёзы, целую длинные пальцы. Прижимаю руку ближе к груди и вдыхаю слабый запах кожи. Смотрю на лицо альфы и вижу, как его освещает луна. Луна. Холодная и прекрасная, как мой Гершак. Поднимаю взор на небесное светило, вспоминая легенду, что рассказывал мне Гершак. Интересно, а если я попрошу у богов, они помогут? Не отрывая взгляда от луны, начинаю тихо говорить, не понимая, что мной движет: - Боги, я вас умоляю! Оставьте жизнь моему мужу Гершаку. Я умоляю вас! Он так молод, только начал жить. Умоляю, пусть он живет. Прошу... Ради него я готов отдать почти все что имею. Умоляю вас! Резкий порыв ветра меня напугал, но я не опустил руку своего альфы. Он ворвался в комнату, окружая нас холодным ветром. Он завывал, окружая нас. Завывал, будто говорил. Завывал, будто выносил приговор. Резко все прекратилось. В мгновенье ока небо затянулось тучами. Луна скрылась, оставив после себя раскаты грома, что более напоминал слово: "Факат*".