Роза пустыни

Я давно не видел моего любимого брата таким. Покрасневшие глаза, бледное лицо. Он наблюдал за своим наложником и о чем-то напряженно думал. Камил, в это же время, качал на руках малыша. Странно, но только в руках этого омеги мальчик успокоился и спокойно уснул. Но была одна вещь, которую я заметил в глазах омеги - страх. Наверное это бедное дитя что-то вспомнило из прошлого. Нужно будет разузнать. Еще немного покачав Селима на руках, брюнет положил его на кроватку, где укрыл одной из рубашек Ари. Переглянувшись с братом, я решил спросить: - Камил, зачем ты это сделал? - Малыш так быстрее успокоится. Мой папа так делал. Когда он должен был уходить на долгое время, то он давал нам с братом одну из своих рубашек. Запах от рубашки успокаивал нас. Было такое чувство, что он рядом,- с некой грустью ответил он. Умно, ведь дети всегда успокаиваются от запаха отца-омеги. Камил же подошел к Гершаку и сел перед ним на колени. Темно-синие одежды сейчас очень шли ему, особенно темно-синяя вуаль. Она только подчеркивала его светлую кожу. Сидевший в кресле брат оживился и рукой коснулся бархатной щеки своего омеги. Брюнет же прикрыл глаза и накрыв своей рукой руку брата, начал ластиться, как кошка. В миг мне показалось, что ничего не случилось, что не было никакого убийства, что мирно спящий малыш уже не сирота. Такой сладостный обман создала эта пара,сошедшая со старинных сказок. Всё же это было умное решение - отдать Камила Гершаку. Попрощавшись с ними, я ушел. Надоели мне эти нежности, ох как надоели. Да и нужно мне решить очень важные дела, дела связанные с ночным происшествием. Направляюсь в кабинет и отдаю указания. Нужно поговорить со стражниками. Пламя факела обворожительно. Его красные языки танцуют совершенно дикий танец, освещая пространство вокруг своими совершенными движениями. Они манящие и яркие, красно-желтые. Люблю огонь, ведь он и дает, и забирает жизнь. Совершенная стихия под стать мне. Лениво перевожу взгляд на каменную стену подземелья. На рельефных темных камнях лики пламени превосходны. Полностью разворачиваюсь и смотрю на каменные столпы. Эти могучие великаны соединены с потолком. Красивые стальные кольца были вбиты в них, придавая им красоты. Они были бы украшением любого зала, если не их истинное предназначение, ведь эти столбы в подземелье, где не только держат преступников, но и допрашивают людей. Сейчас на них висело шестеро стражников, которые отвечали именно за тот этаж на котором были покои нынче покойного Кайрана. Ответы мне совсем не нравятся. "Мы ничего не слышали, всё было тихо и спокойно" - ярая ложь. Они мне лгут. Мне, их господину, их шейху. - В последний раз говорю, или вы мне рассказываете всё как есть, или ваши головы, наколотые на пики будут украшать мой дворец. Снова разворачиваюсь и жду их ответа. Они молчат, но я ощущаю их сомнение. Эти глупцы колеблются. Думайте хорошенько, альфы, ведь пред смертью все осмысливают собственную жизнь. Снова разворачиваюсь к ним и с брезгливостью смотрю на их туши. Избитые, измученные, запуганные. Они прикованы к этим столпам и ждут своего часа. Печально, что такие хорошие охранники должны уйти из этого подлунного мира. Очень жаль. - Ну что? Каков ваш ответ? - складывая руки на груди, спрашиваю я. Стражники подняли голову и посмотрели на меня. В их глазах читались сомнение и страх. Они скоро всё мне расскажут. Всё до последней капли скажут. Подхожу к одному из них и беру его за подбородок. Он смотрит со страхом на меня и стискивает зубы. Боится, вот и правильно. Вдруг он плюет мне в лицо. Ударяю его по лицу и разворачиваюсь к палачу. Этот умелый бета только по моему взгляду понял, что нужно сделать. Взяв меч, он подошел к наглецу и, ударив в живот, потянул его к полу. Посмотрев на меня, бета лишь спрашивает, что ему отрезать. Я смотрю на палача, и тот всё понимает. Держа его правую руку за браслет кандалов, он одним резким движением отрубает запястье альфы. - Убей всех. Мне не нужны предатели, которые не могут признать собственные ошибки. Разворачиваюсь и иду к двери. Открываю дверь и почти выхожу из помещения. Последний удар нанесен, теперь ваш ход. - Подождите, шейх! Остановитесь! - закричал один из стражников. - Бей!- рявкнул другой. - Я всё расскажу! Направляясь к своим покоям, я всё думал о словах Бейя. А заказчики умны. Действовали через посредника, которого быстро нашли. Бедолага, всё так быстро рассказал. Со страху он даже рыдал. Дрожащим голосом говорил, что ему за это заплатил мой брат Гершак. Глупцы. Мой любимый младший брат никогда не пойдет против меня. Он ведь знает, что от его действий зависит не его жизнь, а жизнь его близких. Это неправильно - давить на слабости, но надежно. Вхожу тихо в свои покои и закрываю дверь. Смотрю на кушетку у окна, где сейчас мой милый маленький супруг отдыхает. Он был укутан в легкое одеяло. Такой милый и нежный мальчик. Странно, но к нему я не могу относиться так, как к другим омегам из гарема. Может это потому, что он мой "муж", а не "наложник"? Не знаю. Мне хочется его защищать и ублажать. Брат только усмехается и говорит, что со временем я всё пойму. Но когда придет это "со временем"? Сажусь на самый краешек кушетки и нежно касаюсь вьющегося шелка его волос. Такой юный и такой страстный. Камил его хорошо обучает. От очередного моего касания к волосам темные короткие реснички мужа начали подрагивать и вскорее он открыл свои дивные очи. - Демир? У Вас что-то случилось? Ох уж это его воспитание. Сколько времени уже прошло с момента нашей свадьбы, но он продолжает обращаться ко мне на "вы". Надеюсь, после течки это изменится. - Нет, малыш. Всё хорошо. Смотрю в глаза Юнуса и вижу нездоровый блеск. Касаюсь лба и ощущаю легкий жар. Температура так и не спала. Целую его в лоб и поднимаюсь с кушетки, чтобы дать ему попить воды. Подхожу к столу и, взяв фужер, налил из него воды. Вернувшись к супругу, я увидел его без сознания. Он трудно дышал. Уронив посудину, я начал трясти его, но это не помогло. Позвав слугу и приказав срочно привести ко мне лекаря, я продолжил следить за омегой. С каждым мгновеньем ему было всё труднее дышать. Внезапно он начал хрипеть и задыхаться. Я быстро повернул его голову в сторону и открыв рот, пальцами достал его язык. Юнусу стало легче дышать, но он так и не пришел в себя. Когда пришел лекарь, я перенес своего супруга на наше ложе и отошел в сторону. Я не покинул пределы спальни, только расхаживал из стороны в сторону. Пристально наблюдал за каждым движением седовласого беты, что лечил еще моего отца. Он отлично знал свое дело. Измерив пульс моего омеги и посмотрев его зрачки, он спросил меня лишь о двух вещах, сколько он так болеет и случались ли подобные приступы. После моего отрицательного ответа на последний вопрос Эльхан, а так звали того бету, скривился. Пристально посмотрев, на Юнуса, он чуть слышно сказал: "Значит будут. Его отравили." Какой же глупец тот человек, что решил позариться на мою собственность.