Роза пустыни

Придя в покои брата, я не увидел Юнуса. Раскиданные подушки, сдвинутая мебель со своих привычных мест, закрытая дверь в спальню и гневно меряющий шагами комнату альфа. Явный признак вспышки ярости. Сначала я думал, что Демир оставил мужа в спальне. Решил оградить от злости. Вот только меня насторожили резкие косые взгляды брата в угол комнаты, около которого было громадное кресло. Видя злость, что бушевала в шейхе, я осторожно подошел к нему и отвел к окну. Мне несложно было заметить осколки битой посуды на полу и разорванные лоскуты одежды. В разум пробрались гадкие мысли о самочувствии супруга шейха. Неужели мое беспокойство было связанно с братом? Посмотрев Демиру в глаза я ничего не спрашивал. Живое пламя ярости еще полыхало в его очах. Любое слово для него сейчас было величайшим раздражителем и могло потянуть череду ужасных событий. - Ну что ты на меня так смотришь? - раздраженно спросил старший. - Просто хочу понять, что тебя так взбесило. Ведь это неспроста, я прав? Это связано с попытками тебя свергнуть или... - я сглотнул, поскольку брат не очень любит когда я приплетаю к его настрою омег, - с Юнусом? - С Юнусом, - и снова посмотрел в угол. Проследив за взглядом Демира я ужаснулся. Сжавшись в крошечный комочек, Сариа старался слиться со стеной. Он беззвучно рыдал, прижимая к себе левую руку. Его же красные красивые одежды, были сейчас сильно подранны и разорваны. Ни минуты больше не думая, я ринулся к омеге. Заметив движение в его сторону, он сильнее сжался, будто пытался исчезнуть. Присев рядом с наложником брата, я притянул его к себе. Сариа замер в тот миг, когда я принялся его осматривать. Разорванная одежда, синяки от сильной хватки брата, разбитая губа и сильный испуг. С презрением посмотрев на альфу, я помог подняться парню. Усадив его в кресло, я отправил суровый взгляд в Демира. К не покидающей мой разум тревоге добавилось еще беспокойство о "невестке". - Где Юнус? - В спальне. Он рыдал, когда я там его запер, но притих, как только кувшин полетел в дверь. - А Сариа? Чем он провинился? - Много чем! - прошипел брат и уже не мог остановится. Он говорил, не останавливаясь. И я, признаться честно, его понимал. Я понимал, почему Демир поднял руку на Сариа. Понимал, честно. Я не обвиняю омегу, он не виноват, что Юнус не успел предупредить мужа. Но только представив десятую часть того, что пережил мой брат... Я... Моя злость была бы не меньшей. Ведь если бы Демир распрощался из-за этого с рассудком, то даже воскресший Юнус не смог исправить ситуацию. Благо брат сильный альфа. Отвернувшись от меня, Демир подошел и открыл дверь, отделяющего его от супруга. Убрав преграду, альфа увидел сидящего на полу омегу. Юнус опустив голову и прикрыв ладошкой рот, тихо рыдал. Его тело содрогалось, но всхлипов не было слышно. Слёзы лились из его глаз. Он не смел поднять глаза на своего альфу, того кому полностью и безоговорочно принадлежит. Брат, со свойственной ему грацией дикого животного, подошел к Юнусу и одним рывком, без малейшей нежности, поднял его голову, заставляя смотреть прямо ему в глаза. Омега смиренно повиновался своему альфе. Красные от пролитых слёз глаза преданно смотрели на своего владыку. Демир присел перед ним и ласково, со всей нежностью, на которую он способен, погладил по щекам, разрушая при этом ауру безжалостного альфы и жестокого хищника. Омега начал ластится к ласкающим его рукам. В такой атмосфере, тихий голос брата, казалось, звенел. Пристально смотря в глаза супруга, Демир поклялся, что если Юнус снова надумает скрыть от него что-то важное, то не колеблясь, альфа самолично убьет его. И пусть после этого его ждут страшные муки в загробном мире. Он не колеблясь бы сделал это снова и снова. И не потому, что будет наказывать Юнуса, а чтобы прекратить эти слёзы и муки его громадной совести, что сокрыта в таком маленьком тельце. Смотревший с безграничной преданностью в его глаза омега согласился и поклялся собственной жизнью, что больше никогда от него ничего не утаит. Его голос даже не дрогнул, когда он это говорил. Наблюдая за этим Сариа чуть слышно сознался, что попросту испугался. Он боялся, что его обвинят в отравлении Юнуса. Ведь разбираться никто сначала не стал бы и Демир, в лучшем случае, быстро отдал его в один из гарнизонов, к закаленным боям альфам. Но даже и после того, как его оправдали, никто не имел бы такой огромной смелости, чтобы пустить под свой кров омегу, что побывала под полсотней альфа-самцов. Но даже если Демир и смилостивился над ним сначала, омега не был полностью уверен, что Юнус проснется. Выговариваясь, он не замечал как за ним наблюдали супруги. Он даже не обратил внимания, что я укрыл его пледом. Он просто смотрел куда-то в окно и говорил. И никто его не перебивал. Резко меня накрыла паника и я сорвался с места. Всё мое нутро кричало о беде, что случилась с Камилом. Я бежал, что есть мочи. Совершенно не обращал внимание на альф, что проходили мимо меня. Меня совершенно не интересуют их надменные взгляды и бестактные замечания в мою сторону. Мне, откровенно говоря, сейчас было плевать на всё и всех, кроме моего Камила. Ворвавшись в свои покои я посмотрел на Максуда, этого упертого слугу моей любви, и тихо спросил: "Где?" Омега только рукой показал в мою спальню и попросил не быть таким резким с ним. Я лишь хмыкнул. Я ничего не собираюсь ему делать. Только убедится, что с ним, моим драгоценным созданием всё в порядке. Я нашел Камила на нашей кровати. Замотавшись в простынь он что-то шептал, будто в бреду. При этом качался со стороны в сторону. Такой вид моей омеги меня здорово напугал. Подойдя к нему, я сел рядом. Но он этого даже не заметил. Лишь, когда я осторожно коснулся его щеки, Камил заморгал, и посмотрел на меня. Он перестал что-то шептать и качаться. Вмиг, его карие глаза наполнились слезами. Лишь одними губами назвав мое имя, Камил кинулся ко мне, вжимаясь в мою грудь и обнимая за плечи. Молочная кожа на его руках сейчас была холодна как лёд. Муж вжимался в меня и словно мантру повторял: "Я так испугался". Мельком глянув в кроватку, я не увидел там Селима. Он счастливо смеялся на руках нового кормильца находясь в комнате перед спальней. Крепко обняв омегу, я лег рядом с ним на кровать. Желание снова разжигалось во мне. Запах супруга сводил меня с ума, побуждая к активным действиям. Но вот только его вид... Как бы сильно я не желал Камила, я никогда не смогу принудить его к занятию любовью в подобном состоянии. Я же не зверь, каким меня пытаются изобразить длинные гнилые языки сплетников. Я не сразу обратил внимание на то, что перед глазами всё расплывается. Только когда не смог четко увидеть лица мужа понял, что что-то неладное. Я попытался подняться, но моя попытка не увенчалась успехом. Я просто упал на Камила, придавив его собственным телом. В голове начало шуметь и стало невыносимо жарко. Мой лоб покрылся маленькими каплями пота, которые заботливо стерли руки омеги. Но от этого не стало проще. Наоборот, место где он коснулся меня, неистово полыхало. Сказать хоть что-то у меня не получалось - из горла издавались лишь несуразные хрипы. Мое сознание медленно уплывало, оставляя после себя умиротворяющее забвение. Когда мое сознание вернулось, я ощутил громадную жажду. Хотелось не только пить, но и проникнуть в жаркое нутро моего супруга. Открыв глаза, я увидел брата. Демир устало тер переносицу. В последний раз я видел его таким, когда еще совсем маленьким болел и брат сидел со мной. В то время он приносил огромные книги с картинками и читал их. - Гершак, слушай меня внимательно, - вывел из воспоминаний голос альфы. - У тебя начался гон. Но не обычный. Из-за последних событий, что все пережили, он пройдет с некими осложнениями. Вот только мне не сказали какими. Поэтому, прислушайся к себе и ответь на мой вопрос. Только "да" или "нет". Согласен? Не смотря на брата я кивнул. Я старался сосредоточится на его голосе, но запах моего Камила... Он витает везде. Им пропитаны постельное белье, одежда, вещи в моих покоях. Даже воздух. Запах манит меня найти моего супруга и ублажать его, не выпуская из своих объятий. Он подталкивает меня, будто взывая снова и снова ласкать его идеальный стан, чтобы ощутить тот незабываемый и незаменимый аромат, что можно ощутить лишь в мгновенья страсти. - Согласен, - охрипшим, севшим голосом согласился я. - Ты сможешь провести этот гон с Камилом и при этом не причинить ему вреда? Я? Причинить вред Камилу? Это просто невозможно. Я даже не понимаю как можно причинить ему боль. Нет, нет, нет, нет. Это совершенно не реально. Как я могу причинить вред моему божеству, когда он свет моей жизни? - Не возможно... Я не причиню ему боли. Не говори ерунды... - я прикрыл глаза. Зверь внутри меня отчаянно искал столь желанное мною тело. О, боги! Как же я хочу сейчас обладать им, моим Камилом! - Ты помнишь, как вывихнул правую руку Камилу и в клочья разорвал плащ, что был на нем? Что? Это ложь! Я не мог причинить Камилу вреда! Я этого даже не помню! Это просто мелкая ложь! Ложь! Ложь! ЛОЖЬ! Но зачем Демиру мне врать? Но тогда... Тогда.. Тогда получается, что я сделал больно самому дорогому существу, что было у меня в моей короткой жизни. НО ТОЛЬКО Я НЕ ПОМНЮ ЭТОГО! Как я теперь могу прикасаться к своей омеге? - Вижу, что не помнишь, - тяжело выдохнул Демир. - Гершак, не беспокойся. Твой омега сильный и выносливый. Если он пережил гон со мной, причем не один, то твой и подавно выдержит. И брат, я разрешу Камилу провести этот гон с тобой. Ваше желание обоюдное и препятствовать я не стану. Только у дверей в покои, будут дежурить мои солдаты-беты. Если им покажется, что ты можешь навредить мужу, они заберут его и вы увидитесь после пиковых дней. Тебе понятно? Кроткий кивок головы и я замечаю моего драгоценного омегу в дверном проеме.