Роза пустыни

Уже неделю мой муж находится под арестом в своих комнатах. Уже семь дней известно, что я супруг Гершака. Обвинение в сторону моего альфы было неожиданным. Когда я услышал слова, порочащие имя Гершака я оцепенел. Ведь это была клевета. Он не мог такого сделать. Гершак не такой, его не интересует власть, коей обладает шейх, политика не является его страстью. И вот его обвинили, что он убил Кайрана. Не своими руками конечно, а чужими. Но еще большим шоком для меня были слова парня. Альфа, выйдя перед Демиром, встал на одно колено и, преклонив голову, попросил разрешение для своего супруга продолжать жить в одних покоях. На что старший ответил, что разрешает мне навещать его хоть каждый день и проводить с ним все свое время. Но на ночь оставаться мне запрещено. Ровно в 11 вечера я уже должен буду находится в выделенных мне комнатах. Я от чистого сердца благодарен Демиру, за то, что он разрешил Гершаку остаться в своих покоях. Только без разрешения старшего брата, младший не смеет их покидать. К нему приставили множество охраны. Они стоят не только перед его покоями. Охрана в каждой комнате, даже в купальне. Они не покидают нас даже во время моих посещений. Гершак мне говорил, что на ночь в комнатах вместо двух, четверо стражников. Меня также не оставили без присмотра. Ко мне приставили визиря Хабиба, того альфу, что во время праздника общался с Демиром. Он продолжает меня пугать, хоть и не сделал ничего плохого. Но как только я его вижу, или слышу его голос, мне становится страшно. Липкий испуг охватывает меня, и я вздрагиваю от каждого движения Хабиба. Положение заостряется еще в том, что приставленный визирь проявляет ко мне не здоровый интерес. Этот альфа всё время спрашивает меня о разной мелочи связанной с моей жизнью, пытается коснутся и делать мелкие подарки. Максуд даже это заметил. Он говорил, что один из евнухов видел, что Хабиб пытается подсмотреть, как я переодеваюсь. Да и я сам не раз замечал его пытки посмотреть под вуаль. Через два дня, совет из советников и шейха решит судьбу моего альфы. С каждой минутой мое сердце замирает. Мне страшно за Гершака. Да, он мой альфа, да он убил в детстве брата, но я свято верю, в его невиновность. И всей душой надеюсь, что его оправдают, только верится в это с трудом. - Господин, умоляю Вас, прилягте хоть на часок. Вы совсем себя изводите! - недовольно пробурчал слуга. В последнее время, Максуд уж больно сильно начал меня опекать. Всё пытался напоить меня успокоительным отваром, но пил я только воду и, то в присутствии Гершака. Сейчас разрадой для меня были лишь встречи с любимым и маленький Селим. Вот только малыш так же тоскует по Гершаку, как и я. - Я не хочу. Мне... мне страшно Максуд. Я боюсь, - сдерживая выступившие слезы, прошептал я. - Господин... Прошу Вас... - Нет. Тяжело вздохнув, Максуд приблизился ко мне и, взяв мои ладони в свои, вложил в них сложенный клочок бумаги. Я неверяще посмотрел в глаза слуги. Неужели это весточка от Гершака. Но как? Когда? Сжав бумагу, я приложил её к груди, мол боясь, что её могут у меня отнять. Хоть мы и виделись несколько часов назад, но душа тоскует по Гершаку. Мне не хватает его. Его крепких объятий, сильного властного аромата, что витает в комнате. Мне не хватает его тепла, зелёных очей. Я скучаю по нему. Благодарно кивнув, я развернул листок с посланием. Пробежав глазами послание, я расцвел в робкой улыбке. Мой муж грозил, что если я приду уставшим, то он меня накажет. Хоть мне и кажется, что он шутит, но я повинуюсь. Взяв спящего Селима на руки, ложусь вместе с ним на постель. Смотря как спокойно и сладко сопит маленький альфочка, я заснул чутким и тревожным сном. Утром я проснулся ужасно уставшим. Казалось, что я совершенно не спал. Эта ночь была ужасной. Мне снилось, будто Гершак был в своих покоях в свадебных одеждах, я стоял перед ним в черном одеянии и держал в руках золотой кубок, украшенный драгоценными камнями и гравюрами давних битв. Мой альфа подошел ко мне и своим приятным баритоном сказал, что с радостью принимает из моих рук смерть. Шок от увиденного сна на диво смягчил Селим. Малыш впервые сам поднялся на ножки и, простояв несколько мгновений, упал на свою мягкую попку, счастливо и звонко засмеявшись. Такой хорошенький. Посадив мальчика в кроватку, я решил одеться. Не хотелось сегодня обременять этим Максуда, да и синяки под глазами нужно было замазать. Облачившись в темно-синие одежды, я выбрал нужный крем и подошел к зеркалу. Осторожно открыл баночку, немного зачерпнул вязкой субстанции и аккуратно втер ее в кожу под глазами. Через несколько минут синяки пропали, и я со спокойной душой расчесывал волосы. Неожиданно двери в мои покои открылись, и в спальню зашел Хабиб. Я сначала опешил от такой наглости, ведь как без стука можно врываться в спальню замужнего омеги? Быстро прикрыв лицо широким рукавом, я с презрением посмотрел на альфу, потревожившего мой покой. - Покиньте мою спальню, немедленно! - строгим тоном сказал я к визирю, указывая второй рукой на выход. - Ну, что ты, Камил, - с улыбкой проговорил он, делая шаг ко мне. Я отступил на два. От его голоса в сердце зародился страх, а по коже прошлись мурашки. Я подсознательно боялся его. Не только вида, голоса. Даже запах этого альфы внушал в меня страх. - Уйдите немедленно. Сегодня я завтракаю с мужем. Уйдите, чтобы я мог надеть вуаль. - Зачем? Разве столь незначительная вещь, как открытое лицо может что-то изменить? Ведь я и так скоро увижу не только его. От такой наглости, буря злости поднялась во мне. Пусть даже не мечтает! Я принадлежу лишь моему Гершаку! Только он имеет на меня право. Теперь, только он может смотреть на мое неприкрытое лицо. - Убирайтесь! Немедленно! - Хорошо, но я пришел лишь сказать, что тебе придется завтракать одному. Через два часа будет суд. Его перенесли. Шейх, с полным составом советников, будут вершить судьбу твоего мужа. Шейх разрешил тебе присутствовать, но просил напомнить, чтобы ты соблюдал правила приличия. Если ты их нарушишь, до окончания суда тебя запрут в моих покоях вместе со мной. Закончив, он поклонился и вышел. Я же рухнул на пол. Зачем? За что? Неужто это плата за те дни счастья, что мы провели вместе. *** Зала, в которой собирались судить Гершака, находилась на террторрии дворца, но отдельным зданием. Оно было округлой формы. Потолок был одним громадным витражом со сценами суда над грешниками, сделанным искусным мастером еще столетие назад. В этом здании судили только людей с высоким положением в обществе. И каждое решение, что было вынесено в этом здании, непременно будет реализовано. Это самое жуткое здание в целом Алшамине. Только здесь для подсудимого всё заканчивается плачевно, еще никого не оправдали. И от этого мне страшно. Когда я вошел, то в центре зала уже находился мой Гершак. Мне хотелось к нему подойти, но визирь удержал меня, тесно прижав к себе. Было противно, но сделать я ничего не мог. Хабиб был сильнее меня, и сопротивляться ему было бесполезно. Вот только, мой надсмотрщик напрягся под взглядом моего альфы. В этих зелёных глазах плескалось что-то, что не поддается описанию. Будто он обещал старшему альфе все муки ада, причем, он сейчас же мог их устроить. Медленно в помещение приходили и другие альфы, занимая свои места. Все они громко обсуждали свои дела, создавая неприятный для слуха шум. Но мне показалось, что для этих двух альф это не имело и малейшего значения. Они продолжали свою маленькую войну, желая одним лишь взглядом подчинить оппонента. В залу последним зашел шейх. Заняв свое место, он медленно обвел тяжелым взором всех присутствующих. Советники сразу же замолчали, а Гершак повернулся к брату, перед этим мельком посмотрев на меня. Ему было тяжело, ведь Гершак был для него особенным братом. Тем, кто против него никогда бы не пошел. И Демиру это известно, хоть кто-то очень рьяно пытается убедить его в обратном. - Приветствую вас всех, советники. Сегодня, мы будем решать судьбу моего брата Гершака, - холодно начал Демир, после чего уставился на подсудимого. - Гершак, тебя обвиняют в убийстве Кайрана и его мужа. Что ты скажешь в свое оправдание? - Я не убивал их, - начал мой муж. - Ни своими, ни чужими руками. Всем известно, что я оплакивал их и, согласно воле Кайрана, воспитываю Селима. Я не мог забрать жизнь друга. Минуту стояло гробовое молчание. Было так тихо, что я слышал спокойное дыхание Гершака. Оно вселяло в меня уверенность, что всё будет хорошо, что его оправдают и найдут настоящего преступника. - Да о чем здесь думать?! Нужно казнить его! Немедленно! Еще не известно, не его ли рук покушение на Юнуса-ханум*! - забрюзжал один из альф-советников. - Тогда нужно провести расследование по этому вопросу, - флегматично ответил другой. - Что Вы такое говорите, советник Ракнут?! Советник Дукен прав! Нужно казнить мальчишку. Ведь его виновность всё равно будет доказана! Так зачем тратить ресурсы, чтобы понять очевидное! Гершака нужно казнить! И не как важную особу, а как простого бесхозного воришку с бедных районов! Что бы другим наукой было! - Это не по законам! - Зато покажет всем, что для шейха нет разницы кто ты. Если ты преступник, то уже не важно кто ты! Начался балаган. Все начали кричать. Каждый альфа пытался доказать другому свою правоту, свою точку зрения. Но в одном они были единодушны - Гершак должен покинуть этот мир. И никто не пытался докопаться до истины. Они все хотели лишь убрать преграду, которая им мешала добраться к власти. И плевать, что для этого нужно убить, по сути, ребёнка. Ведь этот ребенок опасен для них. Гершак слишком рано повзрослел. - Тогда пусть судьбу Гершака решат боги! - выкрикнул один из советников, а в зале воцарилась тишина. Мое сердце сжалось в плохом предчувствии, ведь не все советники чисты на руку. Многим не нравилось то, что Гершак контролирует всю экономику Алшамина, развязывая при этом руки старшему брату. Ведь так Демир мог полностью сосредоточится на политике. - И что же Вы предлагаете, советник Джарин? - потирая подбородок, спросил шейх. - Всем известно, что новоявленный супруг вашего брата, Камил-хатун*, бесплоден, - советник посмотрел на меня и гадко улыбнулся. Было ясно, что почтительное обращение ко мне имело совершенно иной смысл. - Поэтому я предлагаю, пусть судьбу своего мужа решит Камил-хатун. Если в течении трех недель, лекарь известит нас о том, что Камил-хатун носит под сердцем первенца, а выбранный нами лекарь подтвердит это, то Гершак будет считаться оправданным. Если же за указанное время, он не понесет - Гершака казнят. Закончив, альфа сел на свое место. Но я не смог сдержать своих чувств. Смотря на мужа, я не понимал, как он может быть таким спокойным? Ведь его казнят. Его казнят из-за меня. Из-за моей дефектности. Вырвавшись из цепких рук Хабиба, я выбежал к собственному мужу. Не обращая на недовольство советников внимания, я подбежал к нему и обнял, что есть мочи. Я не понимал, как можно быть таким спокойным, осознавая, что до смерти осталось каких-то 21 день. Гершак обнял меня и поцеловал в макушку. Прижимаюсь к нему, понимая, что именно я его смерть, но отпустить его не могу. И никогда бы не смог. Мое поведение вызвало недовольство многих, в особенности Хабиба. Этот напыщенный альфа быстро подскочил к нам и попытался оттащить меня обратно на мое место, но Гершак ему не разрешил. Он крепче прижал меня к себе, и с ненавистью смотрел на приставленного ко мне альфу. Советник отвечал моему мужу той же монетой. - Заткнулись все! - ледяным тонном рыкнул Демир. Вмиг все затихло. - Я решил, что Гершака могут оправдать лишь боги, а точнее его муж, Камил-хатун. Если в течении 21 дня лекари не скажут, что в нем зародилась жизнь, Гершака казнят. Если боги не оправдают тебя, мой брат, 22 день будет последний в твоей жизни. Ты сможешь провести этот день со своим омегой, а вечером тебе принесут яд. Ты умрешь безболезненно, а всему Алшамину объявят, что ты совершил грех самоубийства. Завтра на рассвете, у твоего омеги появится знак вершителя твоей судьбы. Я все сказал! Закончив, Демир покинул залу. У нас с Гершаком осталось всего лишь 22 дня. А после... Сжимаю пальцами тонкий шелк рубашки юного альфы. Если ему и суждено будет раньше времени покинуть этот грешный мир, то, по крайней мере, я уйду вслед за ним. Будто я - его истинная пара.