John Williams — Somewhere in My Memory https://vk.com/audios115755283? album_id=21578908&q=john%20williams%20somewhere%20in%20my
Люси. 12:22 Хм… Маленький? Нацу. 12:22 Возможно. Смотря, относительно чего Люси. 12:22 Относительно человека. Нацу. 12:26 Да Люси. 12:26 Тебе потребовалось больше трёх минут, чтобы написать «да»? Люси. 12:26 Он живой? Нацу. 12:27 Стрекоза забила трёхочковый в мои волосы овсянкой. Надо передать Ёжику и Пчеле, что Стрекоза недовольна рационом Нацу. 12:27 Да. Люси. 12:28 Ёжик давно это говорил, но Пчела скорее засунет вас в мусорный пакет, чем перестанет кормить Стрекозу кашей Люси. 12:28 А-а… Животное? Нацу. 12:28 Я рад, что не на месте Стрекозы. С такими Пчелой и Ежом повеситься впору. Нацу. 12:29 Нет. Люси. 12:30 Стрекоза в этой семейке самый вменяемый человек. Помнишь случай с великой ангиной 2022? Люси. 12:30 Робот? Нацу. 12:30 Как такое вообще возможно забыть? Ёж был настолько невменяемым, что нам с Лебедем пришлось подсыпать ему снотворного! Нацу. 12:31 Да… Люси. 12:33 Ага. Ёж в отключке, Пчела носится, будто её кипятком ошпарили, Лебедь и Пингвин ржут, а Касатка пытается как-то всех утихомирить. И только Стрекоза с красными щеками, укутанная в десяток одеял, смотрит на всех, как на придурков. Люси. 12:33 Из Звёздных войн? Нацу. 12:34 И ты, с вином в руках, невозмутимая и абсолютно спокойная Нацу. 12:34 Черт! Да. Люси. 12:35 И ты, громко ржущий и снимающий всё на телефон Люси. 12:35 Из третьей трилогии? Нацу. 12:37 Благодаря моему таланту попадать в самый пик всех позорных моментов наших друзей, у нас с тобой есть куча компромата. И только скажи, что тебе это не нравится! Нацу. 12:39 …да… Люси. 12:40 Я скажу тебе больше. Это основная причина, почему я вообще до сих пор с тобой. Люси. 12:40 ХА! BB8! Нацу. 12:41 Это больно вообще-то /драматично смахиваю слезу и ухожу под donʼt speak/ Нацу. 12:41 ЧЁРТ! Я говорил, что я тебя ненавижу? Люси. 12:45 /голосом Кларка Гейбла/ Не уходи, кошечка Люси. 12:46 И я тебя люблю, дорогой:) — Вы такие придурки, вы в курсе? — прокомментировал ситуацию Грей, сидящий напротив него, отчего Нацу отвлёкся от телефона, посмотрев на друга, и улыбнулся ещё шире. — Завидуй молча, Фуллбастер. Грей закатил глаза. — Вам уже под тридцатник, а ведёте себя как дети малые. Нацу послал Люси смайлик, отложив телефон, и демонстративно отпил стоящий перед ним глинтвейн, помахав другу леденцом в красно-зелёную полоску. Сидящая рядом Робби задорно рассмеялась, активно махая ложечкой, отчего остатки овсянки разлетелись по сторонам. Он сделал несколько больших глотков, наслаждаясь разогревающим конечности теплом, и демонстративно громко причмокнул, посмотрев на Грея. — Когда возраст означал превращение в серьёзных и скучных старпёров? — проговорил он, вытерев лицо Робби салфеткой. — Кто вообще очертил какую-то глупую грань, переступив которую мы должны сразу же напяливать очки, брать схемы для вязания и покрываться плесенью перед камином? Разве это не рушит волшебство отношений? Обыденность, серьёзность… Всё это… Скучно! Отношения без смеха — гиблые отношения. Робби рассмеялась, громогласно заявив: «ДА!», и только одному богу было известно, к чему именно относилась её реплика. Нацу обвёл взглядом оживлённую кофейню, наслаждаясь моментом. Слепяще-белым снегом, который воздушным одеялом накрыл Нью-Йорк; ароматом хвои, мороза и лёгкого шлейфа кофе и корицы, еле заметного, словно прекрасная незнакомка, исчезнувшая в толпе. «Fairy Tail» был маленькой рождественской сказкой, затерявшейся в снегу, в красно-зелёном одеянии из украшений и переливающимися огоньками гирлянд, веточкой омелы над дверью и шапочками Санты у персонала. А ещё, конечно же, голосом Джорджа Майкла, доносящегося до ушей трепещущими душу словами Last Christmas. Робби, пьющая какао и доедающая овсянку (которую они принесли вместе с собой в контейнере, чтобы не получить нагоняй от Леви), восторженно смотрела по сторонам, протягивая маленькие ручки в сторону бариста, похоже думая, что они то ли рождественские эльфы, то ли дети Санты. И Нацу смотрел на девочку с неприкрытым обожанием, тихо вздыхая. Когда-нибудь ему бы хотелось иметь своего ребенка, чтобы каждое Рождество дарить ему сказку. А уж он постарается, чтобы его дети верили в Санту, Зубную Фею и во всё то, что делает детство волшебной и сказочной порой. И если будет требовать того случай, он вызовет Люси на дуэль! Потому что дети должны верить в Санту! Из мыслей о бое со своей девушкой за веру в бородатого старика, Нацу вырвало фырканье Грея, который одарил его скептическим взглядом. — А что ей подарить, ты придумал, философ чёртов? …и волшебство тут же было разрушено самой больной в последнее время темой. Нацу отодвинул от себя стакан, тяжело посмотрев на друга, который, совершенно не скрывая веселья, смотрел в ответ. — Тебе обязательно было портить мне настроение? Грей с готовностью кивнул: — Да. — Ну ты и говнюк, — вздохнул Нацу, откинувшись на стуле и прикрыв глаза. Рождество всегда было для него больной темой. Нет, он любил Рождество, и каждый год с детским восторгом ожидал волшебную пору подступающего праздника… Тёплые уютные свитера и урчащий Хэппи в ногах, рождественские комедии и гоголь-моголь с корицей. Песни со звоном колокольчиков, которые каждый раз пробуждали в нём шестилетнего ребёнка, который мечтал покататься в санях у Санты. Каждый год он старался максимально окунуться в праздничную суету, потому что, если честно, этого так не хватало в обычные дни. Рождество было удивительным и волшебным временем в году. Любимым, если уж говорить на чистоту. Но ложка дёгтя была и здесь. — Я совершенно не умею выбирать подарки! — воскликнул он, страдальчески посмотрев на Грея и Робби, надеясь, что они оценят весь масштаб катастрофы. Грей не оценил. Только хмыкнул, продолжив пить свой глясе (как будто ничего другого не мог выбрать под Рождество). Зато несколько человек обернулись на его голос, а мужчина за пару столиков понимающе кивнул, всем своим видом выражая солидарность. — Вы-то уже привыкшие. Тебя не удивить набором трусов с персонажами СтарТрека… — …э, я их люблю! — вставил Грей. — …но Люси-то — нет! Я и не хочу, чтобы она привыкала. Для неё мне действительно хочется сделать что-то особенное, потому что… знаешь ли, Бариста задал высокую планку. Выступление в Центральном парке… — …Плю… — …кофе… Ну, и вроде как я помог ей определиться с жизненным выбором и реанимировал задыхающегося Романтика, — на последних словах он непроизвольно выпрямился, чувствуя неприкрытую гордость, но тут же поник, поняв всю абсурдность происходящего. — Чёртов Бариста! Ненавижу его! Не мог, что ли, обойтись ободряющими сообщениями? Нет, надо было выпендриться! Показушник. Грей скривился. — Ты ведь осознаёшь, что о себе говоришь? — Да! — Ты придурок, — констатировал Грей, закатив глаза. — В чём проблема? Будь Бариста! Нацу лёг на сложенные руки, пристально смотря за карамельной тросточкой, которая затерялась глянцевым кончиком в глинтвейне, вздохнув: — Если бы я мог. Это уже наше третье совместное Рождество, а я каждый раз как слепой котенок. Люси считает это очаровательным, а мне… Я каждый раз чувствую себя разбитым. Не могу выбрать подарок любимой женщине! Самое смешное, что меня как будто переклинивает! Я никогда не смогу подарить что-то, что не от всего сердца… Но в этом и проблема, — Нацу перевёл взгляд на друга, и уголки его губ медленно приподнялись, хоть глаза совершенно не улыбались. — Моё сердце молчит.(Happy Christmas!) (Счастливого Рождества!) I wrapped it up and sent it Я завернул и послал тебе With a note saying С надписью: «I love you» I meant it «Я тебя люблю!» И это так
— Подарок женщине — это головная боль, бро! Купишь что-то дешёвое — «ты меня не ценишь»! Купишь что-то дорогое — «что ты опять натворил?». И ведь каждый раз что-то не то! Цвет не тот, размер не тот, «и вообще, зачем мне набор кастрюль???». Не, ты слышал? Что за идиотский вопрос! Чтобы готовить! — Мой самый большой подарок моей жене — это поездка к её родителям! Дорогая, три дня в обществе твоего отца, который поглядывает на фамильный Кольт каждый раз, как видит меня, — это самое большое проявление любви! — Не думаю, что женщине так уж и важно, что ей подарят. В большинстве случаев им всегда важнее внимание, чем сам подарок.
— Какие проблемы, Нацу? — вздохнула Дженни за три дня до Рождества, продолжив методично покрывать ногти лаком. Они с Хибики только недавно съехались, и в их большом пентхаусе всё ещё громоздились нераспакованные коробки. Сама же Реалайт, кажется, не находила в этом проблему, только изредка поглядывала на тонкое обручальное колечко и мечтательно вздыхала. Кто бы сказал Нацу тремя годами ранее, что такое вообще возможно, он бы громко рассмеялся. Но посмотрите на них. Дженни была одной из девушек, к которой он мог спокойно обратиться за советом, и это показалось ему вполне логичным, учитывая, что Люси и Дженни в чём-то были схожи. Значит, и вкусы у них совпадали, ведь так? — Почему-то раньше я не замечала за тобой проблем с дарением подарков, — удивилась она, услышав суть проблемы. — Я, когда вашу историю слушала, наоборот, по-белому ей завидовала. Столько романтичных жестов. Нацу тяжело вздохнул. За стеклянной стеной пентхауса жил Нью-Йорк. Танцевали снежинки. Сновали готовящиеся к празднику люди. С большими коробками наперевес и яркими праздничными пакетами. У этих людей не было проблем с выбором того, что подарить любимым людям. — Я не знаю, что со мной происходит, — честно ответил он. — Мне хочется, чтобы подарок что-то значил. Легко пойти и купить какую-нибудь безделушку, но… это совсем не то. Мне хочется, чтобы об этом подарке она вспоминала и спустя годы. Как вы сейчас вспоминаете о всём том, что сделал для неё Бариста. Дженни отложила бутылочку лака, пристально оглядев его с ног до головы, и что-то в её взгляде заставило его почувствовать себя… уязвимым. Словно эти голубые глаза видели его насквозь. Возможно, это так и было. — Твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь о Бариста, — спокойно проговорила она, и он понял. Она действительно видела его насквозь. — Ты воспринимаешь его как кого-то чужого, а тебе стоит начать его воспринимать, как себя самого. Это не Бариста писал ей сообщения, не он подарил ей Плю, не он советовал ей кофе, — Дженни улыбнулась. — Это ты. И, поверь мне, Люси не важно, что ты ей подаришь. Бриллиант или тапочки. Так что перестань париться! К: Рождественский альбом Flying Dragons преодолел порог в три миллиона проданных копий! И в честь этого вот вам новая порция фотографий Нацу и Люси. [прикреплено 10 изображений] Л: Блин, они такие красивые! НЕ МОГУ! ДЫШАТЬ! ВОЗДУХА М:Я В ЭТОМ ФЭНДОМЕ ДВА ГОДА А ВСЁ ЕЩЁ ПРИВЫКНУТЬ НЕ МОГУ Н:Я так рада за Драконов! Альбом волшебный. У меня сестра просто на повторе целыми днями его крутит: D Д:Слушайте, я новенькая в фэндоме. Кто эта девушка??? Ф: Д,добро пожаловать:) Это Люси Хартфилия, девушка Нацу уже… хм, короче, официально три года. Но неофициально ходят слушки, что они встречались ещё задолго до этого. Там капец мутная история. К: Д, Ф,не важно, что там было у них до этого. Важно, что сейчас они та пара, на которую действительно стоит равняться. Такие влюблённые котики: З Ж:Ф,сейчас придут налюшники и будут доказывать тебе, что они там чуть ли не по ошибке познакомились через смски: D Плавали, знаем! Д: Ф, К, спасибо за информацию:) А она просто девушка? Не невеста/жена? К: Д,официально девушка, но кто там знает, что за закрытыми дверьми происходит. Они довольно скрытные по поводу всего, что происходит в их личной жизни. Может, они уже давно женаты хD Ф: К, есть теория, что они в прошлом году в Лас-Вегасе поженились: D К: Ф, в каждом фэндоме есть такая теория! хDD Л:НаЛю — это та пара, которой не нужно документальное подтверждение их любви ~ К: Л,аминь! Нацу разбил несколько яиц, отделив белок от желтка. В квартире мягким голосом Мэрайи Кэри разносились рождественские мотивы, а где-то в гостиной Плю задорно на что-то лаял, и Нацу мог поклясться, что это был Хэппи. Вальяжно разлёгшийся Хэппи, смотрящий на собаку, как на раба, который посмел потревожить его сон. Он улыбнулся, живо представив у себя в голове эту картину. — Ты долго?! — разнесся крик Люси. — Нет, — ответил он, добавив немного вина, и тут же подхватил готовый гоголь-моголь для Люси и глинтвейн с ромом для себя. В гостиной Люси в красной шапочке Санты, в большом и уютном свитере со снежинками медленно пританцовывала, а вокруг её ног носился Плю, которого привлекала блестящая мишура, которую она держала в руках. В углу комнаты стояла большая пышная ёлка, которую они с горем пополам под аккомпанемент лая и пристального взгляда кошачьих глаз украсили, как только наступило первое декабря. Люси увидела его и широко улыбнулась, подхватив слова песни: — …all I want for Christmas… is you… И в груди Нацу потеплело. От этих слов. От искренности в её глазах. От того, насколько мягким стал её голос на последнем слове. Люси подошла к нему, мягко поцеловав в губы, и тут же отошла, забрав свой напиток. И если бы он не знал этого давно, то именно сейчас, он был уверен, он бы понял, что любил её. Он это знал. Но сейчас вспомнил, насколько сильно. Они устроились своей маленькой семьёй на диване. Нацу и прижавшаяся к его спине Люси. Хэппи, который по такому случаю соизволил покинуть своё тёплое место и переместился на их укрытые пледом ноги, и Плю, лизнувший Хэппи и лёгший с ним рядом. Хэппи громко замурлыкал. По телу разносилось тепло от глинтвейна, а из телевизора доносились знакомые реплики Кевина Маккаллистера. Это было их Рождественской традицией — смотреть Один дома всем вместе. Пить гоголь-моголь и глинтвейн, приготовленный Нацу, а перед этим напевать дуэтом все рождественские песни, которые они знали. Он был счастлив. Чувствуя размеренное дыхание Люси. Аромат гардений от её волос и лёгкого отголоска вина. Видя её улыбку каждый раз, когда на экране Кевин вытворял свой очередной фокус и на её щеках появлялись небольшие ямочки. Держа Люси в своих объятьях, слушая мурлыканье Хэппи и сопение Плю, Нацу как никогда осознал, насколько же было идеально то, что они построили. И как бы сильно ему хотелось, чтобы каждое Рождество было таким, как это. Нацу не следил за фильмом, погружённый в свои мысли… …пока Люси не сжала его руку, вторя словам мальчика на экране. — «…в этом году вместо всех подарков я хочу, чтобы вернулась моя семья. Мне не надо подарков, ничего, кроме Питера, Кейт, База, Меган, Линни и Джефа, а также моей тети, кузин и кузенов. Ну, а если у него ещё останется время, то можно и дядю Фрэнка, хорошо?». И Люси повернула голову, встретившись с ним глазами, и что-то в этом взгляде было такое, от чего у него перехватило на мгновение дыхание. Она ничего не сказала, вернувшись к просмотру, а на её щеках вновь появились маленькие ямочки. Нацу обнял Люси крепче. Урчание Хэппи стало громче. И внезапно он всё понял…I donʼt want a lot for Christmas Я не хочу много на Рождество, Thereʼs just one thing I need Мне нужно лишь одно. I donʼt care about the presents И подарки меня не волнуют Underneath the Christmas tree Под рождественской ёлкой. I just want you for my own Для себя я хочу только тебя, More than you could ever know Больше, чем ты можешь представить. Make my wish come true Пусть моё желание сбудется, All I want for Christmas is… you Всё, что я хочу на Рождество, — это… ты.
Рождество — это пора, известная своим волшебством с самого детства. Помните, как мы бежали с утра вниз по лестнице, с восторгом и предвкушением ожидая момента распаковать свои подарки? В Рождественскую пору всё приобретает другой смысл. Люди словно сами воссоздают в реальности сказку, и, мне кажется, это вдохновляет. Ведь, сколько бы нам ни было лет, в какой бы точке мира мы ни находились, стакан рождественского напитка, будь вы поклонником глинтвейна, гоголь-моголя и горячего шоколада, запах хвои, большие ёлочные шарики и захватывающие дух слова рождественских песен… — это то, что всегда будет трогать душу. Поэтому сегодня советую обнять близких вам людей и сказать, насколько они вам дороги. Ведь именно это является самым большим подарком в этом мире. Люси Хартфилия. Блог.
— Ох, Нацу, ты весь в отца, — улыбнулась мама с экрана. Она что-то готовила, а на фоне были слышны мотивы песен ABBA. Мама была единственным человеком, который знал его лучше его самого, и ему нужно было услышать её мнение. — У меня мандраж, — честно признался он. В квартире было тихо. Люси вышла прогуляться вместе с Плю, и он воспользовался случаем. Сегодня был день подарков, и он всё ещё был не уверен. Ему нужно было услышать подтверждение от человека, который всегда давал самые нужные советы. Эми перестала месить тесто, вздохнув, и посмотрела на своего непутёвого сына, с мгновение что-то обдумывая в голове. — Знаешь, Нацу, у нас с твоим отцом были десятки рождественских вечеров. Мы проводили Рождество с друзьями, с родителями, вдвоём… — она улыбнулась. — И с тобой. И за почти тридцать лет совместной жизни Игнил дарил мне множество подарков. Какие-то я храню до сих пор. Какие-то затерялись во время переезда. О каких-то я даже не помню. Бывает и такое, и в этом нет ничего предосудительного. Были и дорогие подарки, были и подарки, которые он покупал за пару долларов впопыхах, потому что, ты знаешь отца, он чертовски рассеян, — мама замолкла, давая время ему обдумать ее слова, и продолжила чуть мягче: — Но, знаешь, самые дорогие подарки я храню не на каминной полке или в шкатулке. Самые дорогие подарки хранятся у меня здесь, — она коснулась своей груди, там, где билось сердце. — Я могу не вспомнить, что подарил мне Игнил на наше первое Рождество, но я дословно могу процитировать тебе слова, которые он мне сказал на наше пятое, когда он забыл купить мне подарок. Его голос. Его тёплые руки и искренние слова, — её голос стал тихим шепотом. — Это я храню в своём сердце. Потому что это он… — мама мягко улыбнулась, донося до него истину. — Он был моим главным и самым важным подарком. Возможно, в этом и был весь секрет. Разве думал он о том, что подарить девушке по ту сторону телефона? Он делал это просто так, на волне момента. Он хотел привнести в её жизнь волшебство, которого ей так не хватало, и в этом, похоже, и был ключ. Дарить подарки не потому, что так надо. А дарить так, как ты чувствуешь. Подарок, который зависит не от цены, а от ценности. Удивительно, как порой люди путают эти понятия. И тем же вечером, сидя с Люси на их диване под общим пледом, он улыбнулся тому, каким же был глупцом. И словно в подтверждение этих слов Хэппи лёг рядом с ним, посмотрев так, будто его хозяин — полнейший идиот. В общем-то, его кот никогда не ошибался. — Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, — усмехнулась Люси, сделав глоток тёплого глинтвейна. Нацу подумал, что их рождественские вечера были похожи один на другой. И, что самое смешное, ему не хотелось этого менять. — О чём же? Люси закатила глаза. — О подарке, конечно же, — она подобрала под себя ноги, повернувшись к нему лицом, и в этот момент она выглядела настолько домашней и уютной, что Нацу просто захотелось её обнять и провести остаток жизни так. С Люси в мягком красном свитере, который на несколько размеров был больше её, с её выбивающимися из хвоста волосами и сияющими тысячами звёзд глазами. Осознание, что такую Люси видел только он… делало его счастливым. И он понял, что имела в виду мама. — Вообще-то, я уже всё придумал, — проговорил он. — Ты ведь понимаешь, что мне всё равно, что ты подаришь? — спросила она. — Сама концепция дарения подарка только в определённые дни в году мне кажется довольно смехотворной. То, что ты делаешь каждый день, намного ценнее всего, что ты мог бы мне подарить. Нацу рассмеялся от того, насколько комично-серьёзной она выглядела в данный момент. Похоже, он действительно был настолько ужасен в эти дни, погружённый в свои переживания, раз Люси решила его подбодрить. — Нет, — он мягко взял одну её руку в свою, проведя большим пальцем по мягкой коже на тыльной стороне ладони, давая себе секунду на то, чтобы решиться. И тут же улыбнулся, поняв, что был готов к этому, кажется, всегда. Чёрт, зачем продлевать момент, если он и так будет длиться всю их жизнь? Глупый Нацу. — Я знаю, что подарю тебе, — прошептал он, обведя её лицо взглядом. Заинтересованное, открытое и абсолютно любимое. Нацу протянул в её сторону стоящий на столе стакан с любимым рождественским напитком Люси — молочно-белый гоголь-моголь в высоком стакане, украшенном серебристыми снежинками и парочкой карамельных и шоколадных палочек. — Я знаю, что в нём нет ничего особенного. Я и так готовлю тебе гоголь-моголь каждое Рождество, каждый день в году. Но в этот раз я добавил в него то, что когда-то объединило нас… — он осторожно вложил стакан в её руки. Люси не посмотрела на напиток, не отрывая взгляда от его глаз. — Я добавил туда мокко и шоколад. Возможно, это глупо, но я решил подарить тебе то, что умею делать лучше всего. А лучше всего у меня получается кофе и гоголь-моголь. И раз это твои любимые напитки, наверное, это значит, что мы созданы друг для друга? Нацу широко улыбнулся, и Люси улыбнулась ему в ответ, и её глаза засияли ещё ярче. Она опустила взгляд, готовая сделать глоток, и застыла. Улыбка медленно сползла с её губ, и она ошарашенно быстро посмотрела на него. Нацу пожал плечами, закусив губу. — Ах, да… Забыл, что это не весь подарок. — Нацу, я… Он прервал её, понимающе кивнув и невольно бросив взгляд на нарисованное на молочной поверхности шоколадной крошкой кольцо. — Это не предложение руки и сердца, — заверил он. — Я, честно, хотел подарить тебе только напиток, но когда готовил… Не смог сдержаться, — Нацу поднял голову. — Я помню, что мы с тобой обсуждали это, и уж совершенно точно не собираюсь делать тебе предложение так… внезапно. Это, — он кивнул на рисунок, — моё тебе обещание. Когда мы с тобой обсуждали брак, то сошлись на том, что это не для нас… Что нам не нужна никакая бумажка, которая подтверждала бы наши чувства, потому что нам важно, что чувствуем и знаем мы, и совершенно всё равно, что думают другие. И я рад, что ты думаешь так же. Возможно, когда-нибудь мы и решим с тобой ради веселья сыграть свадьбу, когда нам будет уже под пятьдесят, и просто уже не останется другого способа развлечь себя, — он усмехнулся, встретившись с Люси взглядом. Голос Френка Синатры проникал в самое сердце, а в её глазах стояли слёзы, и он сжал её руки крепче. — Я обещаю тебе быть с тобой рядом. Я обещаю вызывать у тебя улыбку и поддерживать в тяжёлые времена. Я обещаю быть твоей опорой, быть твоим лучшим другом и человеком, который так чертовски сильно тебя любит. Я обещаю, что и в следующее Рождество, и через пять, и через десять лет я буду так же сидеть рядом с тобой и готовить тебе гоголь-моголь с кофе. Я обещаю, что каждое наше Рождество будет таким, как это. Где бы мы ни были, и какие бы подножки ни ставила нам жизнь. Потому что… это самое важное. В её глазах стояли слезы, и, когда он закончил говорить, она отложила стакан в сторону, стремительно крепко его обняв. Он обнял её в ответ, вдохнув аромат гардении, хвои и корицы. Кажется, он всё сделал правильно. — Я ненавижу тебя, Нацу, — прошептала Люси в самое ухо, всхлипнув. — И я тебя люблю, дорогая, — усмехнулся он в ответ. Плю радостно гавкнул.When we finally kiss goodnight Когда мы целуемся на прощание, How iʼll hate going out in a storm Как мне не хочется выходить в эту метель, But if you really hold me tight Но если ты покрепче меня обнимешь, All the way home iʼll be warm Всю дорогу домой мне будет тепло!
А за окном танцевали снежинки. Нью-Йорк, белоснежный и морозный, сиял миллионами праздничных огней, и в этот день волшебство, кажется, можно было потрогать руками. Для некоторых это были подарки, упакованные в яркие обертки. Для кого-то — слова, сказанные тихим шепотом. А для кого-то — близкие люди… Волшебство для каждого было своё. Но каждое оно было по-своему… особенным.